CC BY
30
2. Drobizheva L.M. Sotsiologicheskie issledovaniya, 2017, no. 1, pp. 25-36.
3. Drobizheva L.M., Ryzhova S.V. Polis. Politich-eskie issledovaniya, 2015, no. 5, Pp. 9-24.
4. Govoruhin schitaet slovo «rossijanin» otvra-titel'nym [Govorukhin considers the word «Russian» disgusting]. Available at: https://news. rambler.ru/politics/35302123-govoruhin-schitaet-slovo-rossiyanin-otvratitelnym/ (accessed November 17, 2016).
5. Polubota A. Razval RF po sovetskim lekalam. Kakie opasnosti tait predlozhennaya vuzam programma po formirovaniyu rossiyskoy iden-tichnosti [The collapse of the Russian Federation in Soviet patterns. What are the dangers posed by the program proposed by higher educational institutions for the formation of Russian identity]. In: Elektronnoe periodicheskoe izdanie «Svobod-naya pressa» [The electronic periodical «Free Press»]. Available at: http://svpressa.ru/society/ article/159523/?rss=1&utm_medium=source&utm_ source=rnews. (accessed October 29, 2016).
6. Putin nazval usloviya formirovaniya rossiyskoy identichnosti [Putin called the conditions for the
formation of the Russian identity]. In: Vzglyad. Delovaya gazeta (View. Business newspaper). Available at: http://vz.ru/news/2016/10/31/841146. html. (accessed April 03, 2017).
7. Vasilenko I.A. // Vlast', 2014, no. 10. pp. 204-208.
8. Zachem Rossii nuzhen Krym? [Why does Russia need Crimea?]. Available at: http://wciom.ru/ index.php?id=459&uid=114766 (accessed April 03, 2017).
9. Prokhorova: kusok kamney pod nazvaniem Krym [Prokhorov: a piece of stones called Crimea]. Available at: https://www.youtube.com/ watch?v=IJkAeGNjTa8. (accessed April 03, 2017).
10. «Osoboe mnenie» s Artemiem Troickim [«Special Opinion» with Artem Troitsky]. Available at: http://echo.msk.ru/programs/personalno/1420572-echo/ (accessed April 03, 2017).
11. Kasparov: v postputinskoj Rossii Krym srazu zhe vernut Ukraine [Kasparov: in post-Putin Russia, the Crimea will be immediately returned to Ukraine]. Available at: http://politkuhnya.info/ novosti/kasparov-v-postputinskoi-rossii-krym-srazu-zhe-vernut-ukraine.html (accessed April 03, 2017).
Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, грант №16-03-00038
26 июня 2017 г.
УДК 316.443
ТРАЕКТОРИИ ПРОЯВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ЭНТРОПИИ В ОППОЗИЦИИ СОЦИАЛЬНОГО ПОРЯДКА - СОЦИАЛЬНОГО ХАОСА В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Г.А. Воробьев
БО! 10.23683/2072-0181-2017-91-3-32-37
Современное российское общество переживает глубинные трансформационные процессы, сопровождающиеся множеством деструктивных социальных явлений, противодействие которым становится жизненно важным для функционирования общества и его перехода в режим устойчивого и эффективного развития. Среди многочисленных проблем, характеризующих современную социально-экономическую, по-
Воробьев Геннадий Александрович - кандидат педагогических наук, заведующий кафедрой информационно-коммуникационных технологий, математики и информационной безопасности Пятигорского государственного университета, 357532, Ставропольский край, г. Пятигорск, пр. Калинина, 9, e-mail: [email protected], т. 8(863)2641755.
литическую, культурную реальность российского общества как кризисную, выделяются рост бедности и социальной поляризации; увеличение активности экстремистских течений и организаций; рост межэтнической напряженности; снижение социального самочувствия россиян, их интеллектуального и социального капитала, сложности выхода из экономического кризиса и острый дефицит доверия в социуме [1].
Gennadiy Vorob'ev - Pyatigorsk State University, 9, Kalinina Street, Pyatigorsk, 357532, e-mail: vorobyev@pglu. ru, tel. +7(863)2641755.
Возникает ряд закономерных вопросов. В чем источник этих деструктивных явлений и процессов, и каковы их социальные последствия? Как происходит воспроизводство деструктивной реальности в пространство современного российского общества и какие социальные механизмы следует использовать, чтобы остановить этот процесс и выйти на устойчивую и позитивную траекторию развития? Ответы на эти вопросы, безусловно, волнуют все научное сообщество и, прежде всего, философское, ориентированное на познание глубинных процессов социокультурного воспроизводства и закономерностей развития общества как социокультурной системы.
С этой точки зрения исследование российской реальности с позиций разворачивающихся в ней энтропийных процессов, воспроизводящихся в оппозиции социального порядка - социального хаоса, представляется инновационным направлением в пространстве социально-философского осмысления реалий и тенденций развития российского социума. Подтверждением этого является недостаточный уровень социально-философской рефлексии указанного спектра проблем с позиций энтропийного подхода. В данном направлении работают немногие российские ученые, анализирующие характер развития социально-экономических, управленческих, политических, образовательных и иных явлений в современной России с позиций социальной энтропии [2].
В социально-философском дискурсе категория социальной энтропии в качестве аналитического инструмента позволяет «работать» с социальной реальностью, поскольку она способна упорядочить многообразие значений, смыслов и социальных практик, связанных с такими феноменами, как социальный порядок и социальный хаос.
Социум - это сложная система и, как у любой системы, в ней есть высокая степень упорядоченности и меньшая степень хаоса. Такие явления, как порядок и беспорядок, не встречаются в чистом виде, а представляют собой неразрывное единство, так как любой беспорядок несет в себе элементы порядка. Упорядочение материального мира и представляет собой бесконечный взаимопереход порядка и беспорядка.
В.В. Василькова, исследуя природу социального порядка и социального хаоса, выделяет несколько вопросов методологического
характера, которые возникают при упрощенной трактовке понятия энтропии: 1) связь социального порядка с энтропийными процессами; 2) однородность социальной системы и структурное разнообразие социальной системы как атрибуты порядка и хаоса [3].
В свою очередь, О.Н. Яницкий исходит из того, что переходный период России должен включать в себя несколько этапов: 1) распад; 2) эмиссия энергии распада; 3) самоорганизация. Энергия социального распада представляет собой массовые действия, направленные на разрушение сложившего социального порядка, нормативной, ценностной и институциональной структуры. Выделение энергии распада, по мнению этого ученого, -это актуализация социального риска в форме неконтролируемых действий атомизированных социальных акторов [4].
Социальная энтропия в авторской интерпретации представляет собой социокультурный феномен, определяющий траекторию общественного развития с позиций неопределенности, деформации социокультурной среды, дезорганизации социального порядка и целостности нормативно-ценностного пространства как проявлений отклоняющегося от норм эталонного (стабильного) характера функционирования общества. Характерными проявлениями социальной энтропии выступают процессы социальной дезорганизации, дестабилизации, рутинизации и обесценивания творческой энергии социума, диссипации и потери социальной энергии. В своей совокупности они формируют пространство энтропийных рисков, угрожающих распадом социальной системы как целостного, упорядоченного и обладающего потенциалом социокультурного воспроизводства образования.
В российских условиях особое звучание приобретает проявление социальной энтропии в оппозиции социального порядка - социального хаоса.
Применимо к социально-философскому ракурсу социальный порядок выступает как понятие, объясняющее причины появления в общественных отношениях формы, характера социальных систем и их подсистем во времени и пространстве. При этом важное значение приобретает тематика устойчивости и организованность общественной жизни, воплощенной в формах социальной реальности.
Тематика социального порядка была впервые затронута Т. Гоббсом в его «Левиа-
фане», где философ задавался вопросом, как человек выходит из естественного состояния и почему отношения между социальными субъектами не проявляют себя в виде хаоса?
Ю.А. Агафонов выделяет три подхода в социально-философской мысли в поиске ответов на этот и другие вопросы. В рамках первого подхода предпочтение отдается господству посредством силы. При втором подходе на первый план выходят утилитаристские рассуждения, т.е. социальный порядок может быть достигнут только путем установления между социальными субъектами выгодных отношений взаимозависимости. Третий подход отталкивается от нормативной позиции, в рамках которой достижение социального порядка возможно только путем действия общепринятых ценностей, так как действующие социальные субъекты являются нормативными существами. Поскольку социальные субъекты играют ожидаемые от них роли, избирают определенные формы и модели поведения, предписанные ценностями и нормами, могут сформироваться упорядоченные отношения. Роли, формы и модели поведения интегрируются в структуру личности индивидов, а ключевым элементом поддержания социального порядка выступает конформизм индивидов по отношению к ожидаемым ролям [5]. Из представленных рассуждений Ю.А. Агафонова следует, что социализация приобретает статус фундаментального процесса, в ходе которого индивиды усваивают ценности и нормы
Кристаллизация тематики социального порядка связана со сменой естественнонаучных программ, доминирующих в то или иное время, и может быть описана как переход от методологии механистического равновесия Т. Гоббса к представлениям о неравновесной термодинамики и биологического эволюционизма, а затем к синергетике.
Рассматривая проблематику социального порядка через призму теории социальных систем, Т. Парсонс выделяет в ней два аспекта: порядок в символических системах, который делает возможной коммуникацию, и порядок во взаимном отношении мотивационной ориентации и нормативного аспекта ожиданий [6, с. 147-148].
Понимая под социальным порядком неслучайность социального взаимодействия индивидов, Т. Парсонс представляет социальную систему, в которой индивиды, признавая опре-
деленные стандарты, ценности и подходящие и практичные способы поведения, действуют чаще всего упорядочено. При этом социальное равновесие в обществе поддерживается посредством социализации и социального контроля, под которым исследователь понимает всю совокупность способов поддержания порядка в человеческом сообществе [6, с. 153].
И.К. Джерелиевская исходит из того, что социальный порядок включает в себя объективно-системное и субъективно - культурно-ценностное начала и, таким образом, выступает как ценностно-смысловая реальность бытия личности и общества. В пространстве социального порядка ею выделяются два уровня: внешний - системно-организационный и внутренний - ценностно-смысловой. Внешнее пространство социального порядка организовано на основе выделенных функций и подчинено сохранению устойчивости общества. Но вместе с тем система имеет собственное внутреннее время и активно приспосабливается к изменению среды через модификацию своих структур [7].
Нам импонирует классический подход к исследованию социального порядка, в рамках которого получает свое развитие феномен социальной самоорганизации. В плане возможностей социального регулирования различают социальные процессы, во-первых, целенаправленного характера, во-вторых - стихийные. В первом случае подразумевается организация, включающая координацию человеческой жизнедеятельности, а также упорядоченность социальной жизни через институциональные механизмы. Во втором случае речь уже идет о самоорганизации. При этом к сущностным признакам самоорганизации можно отнести непосредственную включенность субъектов в социальную практику, самодеятельное участие, инициативность (способность личности или социальной группы к актуализации самодеятельности, к ломке сложившихся стереотипов), ситуативность, спонтанность.
Несколько иной подход к социальной самоорганизации представлен в идеях И.А. Донниковой, которая рассматривает данный феномен в качестве процесса становления социального бытия посредством взаимодействия человека, общества и природы. С онтологической точки зрения понятие социальной самоорганизации имплицитно включает в себя человека, что делает ее человекомерным феноменом. При этом понятие «человекомер-
ность» теряет исключительно позитивно-ценностное содержание и отражает способность человека к разнообразной, многовекторной самореализации, которая позволяет высвободить и воплотить творческий и деструктивный потенциал личности, а также объяснить истоки социальной нелинейности [8, с. 29].
Таким образом, можно говорить о том, что самоорганизация выступает каналом реализации инициативы людей, поиска новых идей и методов, средств и способов деятельности. Именно самоорганизация способствует выявлению новых форм взаимодействия, способов решения новых, адекватных изменившимся условиям существования и жизнедеятельности, жизненных проблем. Самоорганизация отличается от организации поиском многовариантных решений на основе здравого смысла и жизненного опыта. Этому следует добавить, что реальные процессы самоорганизации отличаются большим разнообразием видов и форм.
Социальному порядку противостоит социальный хаос. Теория социального хаоса позволяет обратить внимание на некоторые закономерности самоорганизации в развитии общества. В отечественном социальном знании одним из первых комплексное изучение феномена социального хаоса осуществил В.Д. Байрамов, который обратил внимание на то, что социальный хаос в российском обществе воспроизводится через систему социальных отношений и всю совокупность форм социального взаимодействия. При этом, как считает В.Д. Байрамов, важен учет контекста, в котором диспозиции личных и групповых интересов базируются на определениях других как «чужих» и стремятся к доминированию, а не к согласованию [9].
Однако, по оценкам целого ряда исследователей, мнение которых мы разделяем, само понятие «хаос» нуждается в прояснении. Действительно, ни обыденное, ни научное сознание пока не выработали четких представлений о хаосе. На наш взгляд, отчасти это связано с прежними представлениями о хаосе как о движении ансамбля большого числа частиц, отчасти со сложностью языка качественной теории динамических систем, на котором ведется исследование хаоса, отчасти с множественностью представлений о хаосе в человеческом сознании. В.В. Афанасьева утверждает, что «наряду с понятием "хаос" в прояснении нуждаются многие другие по-
нятия качественной теории динамических систем, к настоящему времени уже ставшие общенаучными - "бифуркация", "фрактал", "аттрактор"» [10].
Рассмотрим ряд исследовательских позиций, сформировавшихся в области исследования хаоса. Так, для теоретического подхода А.И. Тишина хаос есть живой, подвижный и динамичный беспорядок меняющихся процессов и соответствующих им рождающихся, функционирующих и отмирающих социальных общностей, а не конгломерат омертвленных образований. Именно через хаос и в хаосе прокладываются траектории и обнаруживаются закономерности и тенденции частного и единичного социального порядка. Особое внимание привлекает хаос, в котором энтропия способна выполнять организующую функцию и ведет тем самым к определенному росту негэнтро-пии в противовес энтропии в конкретном обществе [11].
Однако следует учитывать, что, с одной стороны, хаос является источником разнообразия, благотворной социальной динамики, развития и инноваций, а, с другой стороны, хаос противостоит порядку и олицетворяет его полную противоположность - опасность, разрушение, потеря смыслов, перспектив и связей. В этой связи интересна позиция Л. Бляхера, который, оперируя понятием «социальный хаос», предлагает различать два вида хаоса: 1) креативный, творческий (позитивный); 2) злая деструктивная сила. С его точки зрения, социальный хаос - это «нехороший период» между двумя порядками: «Социальный хаос абсурден не в силу имманентного отсутствия смыслов, а в силу их трагического рассогласования, автономного дрейфа по несогласованным траекториям» [12].
В свою очередь, Г.А. Сатаров исходит из того, что социальный порядок создает не только институты, призванные поддерживать социальный порядок, но и институты хаоса, расшатывающие данный порядок, что в итоге не дает обществу «застыть» и сохраняет возможность для изменений [13, с. 47].
Итак, в пространстве классической и неклассической парадигм в отношении исследования социального хаоса сложились два основных направления. Если в методологических границах классического подхода социальный хаос интерпретируется в каче-
стве патологии общественного развития, то в неклассических подходах социальный хаос трактуется в контексте глобализации и наступления всеобщего беспорядка. Иными словами, возникает необходимость в разграничении понятий «социальный хаос» и «беспорядок», «социальный хаос» и «кризис». Эта точка зрения в наиболее концептуальном виде представлена в трудах В.Д. Бай-рамова [9].
Анализ существующих теоретических подходов в определении и интерпретации социального хаоса позволяет также констатировать, что данный феномен является не только характеристикой состояния социума, но и процессом или совокупностью дезорганизационных процессов социальной организации общества. С этой точки зрения открываются перспективы исследования социальной энтропии и траектории ее проявления в оппозиции социального порядка -социального хаоса в их дуальной соотнесенности.
Социальному порядку противостоит социальный хаос, воспроизводимый системой социальных отношений и формами социального взаимодействия. Хаос, как и порядок, является основой социальности. С одной стороны, хаос является источником социальной динамики, а с другой стороны, хаос противопоставляется порядку и олицетворяет его противоположность - разрушение, потерю связей и смыслов.
То, что происходит сегодня в российском обществе, отчетливо демонстрирует проявления энтропийных процессов с позиций сложившегося в обществе социального порядка, характеризующегося хаотичными процессами разрушительного действия. Речь идет, прежде всего, об обострении духовно-нравственных проблем, о тенденциях духовной люмпенизации [14], но больше всего тревожит рост нечувствительности к ним значительной части россиян. Общество «снимает» один моральный запрет за другим. То, что представлялось совсем еще недавно невозможным, уже не вызывает активного социального протеста, не входит в число морально неприемлемого. В обществе формируется «консорциум зла», включающий не только людей, систематически нарушающих нормы морали и нравственности, но и идеологов такого нарушения, пытающихся оправдать его в общественном
сознании и придать ему позитивный смысл. Характерным признаком становится также активное, а подчас, и агрессивное отрицание нравственной «болезни» общества и блокирование дискуссий в русле этой тематики. Купируется путем негласного табу на ее открытое обсуждение также острая тема безнравственного распределения собственности, которая является одним из главных источников духовного кризиса общества, утрачивающего основы социальной справедливости на фоне несправедливого социального порядка, сформировавшегося в России за постсоветский период [15]. Все это неизбежно порождает массовое чувство вопиющей социальной несправедливости, которая воспроизводится на всех уровнях и во всех сферах жизнедеятельности социума, порождая ностальгические настроения по советскому прошлому и устойчивое непонимание того, в каком направлении страна движется дальше. В этом пространстве неопределенности будущего и актуализации прошлого формируются энтропийные риски, поскольку отсутствует реальный механизм развития общества, ориентированный на решение задач и проблем, порожденных вызовами современной эпохи, а актуализаиция исторического прошлого и его опыта в данном случае является выражением беспомощности общества перед этими вызовами и его неспособности по новому решать актуальные для современной, принципиально отличающейся от советской и какой-либо иной эпохи, задачи.
ЛИТЕРАТУРА
1. Российское общество и вызовы времени: В 5 кн. Кн. 2 / Под ред. М.К. Горшкова, В.В. Петухо-ва. М.: Весь мир. 2015. 336 с. С. 132-133.
2. См., напр.: Кокин А.В., Албакова Т.У. Энтропия сложности и сложность управления // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2012. № 1. С. 15-28.
3. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем (синергетика и теория социальной самоорганизации). СПб.: Изд-во «Лань», 1999. 480 с. С. 157.
4. Яницкий О.Н. Социология политического «перехода»: механизмы самосохранения риско-генных политических систем. Размышления над книгой Ю.А. Левады «От мнений к пониманию. Социологические очерки, 1993-2000». [Электронный ресурс]. URL: http://www.nir.ru/ Socio/scipubl.
5. Агафонов Ю.А. Социальный порядок в России (институциональный и нормативно-правовой аспекты). Краснодар: Периодика Кубани, 2000. 256 с. С. 4-5.
6. См.: Миллс Ч. Высокая теория // Американская социологическая мысль: тексты / Под ред.
B.И. Добренькова. М.: МГУ, 1994. С. 147-167.
7. Джерелиевская И.К. Личностная детерминанта социального порядка: аксиологический аспект. Автореф. дис. ... д-ра филос. наук. М., 2009. 38 с.
8. Донникова И.А. Социальная самоорганизация в контексте человекомерности // Ин-тегративная Антропология. 2012. № 1 (19).
C. 24-29.
9. Байрамов В.Д. Социальный хаос в российском обществе // Финансовый бизнес. 2009. № 4 (141). С. 69-80.
10. Афанасьева В.В. Детерминированный хаос: Феноменологическо-онтологический анализ. Автореф. дис. ... д-ра. философ. наук. Саратов, 2002. 43 с.
11. Тишин А.И. Самоорганизация в динамическом хаосе социальных процессов. [Электронный ресурс]. URL: http://www.inventors.ru/
12. Бляхер Л.Е. Нестабильные социальные состояния. М.: РОССПЭН, 2005. 208 с. С. 16.
13. Сатаров Г.А. Институты хаоса: проблема узнавания // Полития. 2008. № 3. С. 45-66.
14. Filyushkina D.V., VolkovYu.G. Spiritual lumpenization of the russian society in the circumstances of globalization // Middle East Journal of Scientific Research. 2014. Т. 21. № 3. С. 449-452.
15. Нравственность современного российского общества: психологический анализ / Отв. ред. А.Л. Журавлев, А.В. Юревич. М.: Институт психологии, 2012. 413 с.
REFERENCES
1. Rossiyskoe obshchestvo i vyzovy vremeni [Russian society and the challenges of time]. In 5 book. The second book. Ed. by M.K. Gorshkov, V.V. Petukhov]. Мoscow, Ves' mir, 2015, 336 p.
2. Kokin A.V., Albakova T.U. Gosudarstvennoe i munitsipal'noe upravlenie. Uchenye zapiski SKAGS, 2012, no. 1, pp. 5-28.
3. Vasil'kova V.V. Poryadok i khaos v raz-vitii sotsial'nykh sistem (sinergetika i teoriya sotsial'noy samoorganizatsii) [Order and chaos in development of social systems (synergetics and theory of social self-organization)]. St-Petersburg, «Lan'», 1999, 480 p.
4. Yanitskiy O.N. Sotsiologiya politicheskogo «perekhoda»: mekhanizmy samosokhraneniya riskogennykh politicheskikh sistem. Raz-myshleniya nad knigoy Yu.A. Levady «Ot mneniy k ponimaniyu. Sotsiologicheskie ocher-ki, 1993-2000» [Sociology political «transition»: the mechanisms of self-preservation risky political systems. Reflections on the book of Y.A. Levada «From opinions to understanding. Sociological essays, 1993-2000»], available at: http://www.nir.ru/Socio/scipubl (accessed: April 12, 2017).
5. Agafonov Yu.A. Sotsial'nyy poryadok v Rossii (institutsional'nyy i normativno-pravovoy aspe-kty) [Social order in Russia (institutional and regulatory aspects)]. Krasnodar, Periodika Kubani, 2000, 256 p.
6. Mills Ch. Vysokaya teoriya [High theory]. Moscow, Moscow State Univ. Press, 1994, pp. 147-167.
7. Dzherelievskaya I.K. Lichnostnaya determinanta sotsial'nogo poryadka: aksiologicheskiy aspect [Personal determinants of social order: axiological aspect. A thesis submitted for the degree of Doctor of Philosophy]. Moscow, 2009, 38 p.
8. Donnikova I.A. Integrativnaya Antropologiya, 2012, no. 1 (19), pp. 24-29.
9. Bayramov V.D. Finansovyy biznes, 2009, no. 4 (141), pp. 69-80.
10. Afanas'eva V.V. Determinirovannyy khaos: Fenomenologichesko-ontologicheskiy analiz [Deterministic chaos: Phenomenological-ontological analysis. A thesis submitted for the degree of Doctor of Philosophy]. Saratov, 2002, 43 p.
11. Tishin A.I. Samoorganizatsiya v dinamicheskom khaose sotsial'nykh protsessov [Self-organization in a dynamic chaos of social processes], available at: http://www.inventors.ru/ (accessed: April 12, 2017).
12. Blyakher L.E. Nestabil'nye sotsial'nye sostoyaniya [Unstable social status]. Moscow, ROSSPEN, 2005, 208 p.
13. Satarov G.A. Politiya, 2008, no. 3, pp. 45-66.
14. Filyushkina D.V., Volkov Yu.G. Middle East Journal of Scientific Research, 2014, vol. 21, no. 3, pp. 449-452.
15. Nravstvennost' sovremennogo rossiyskogo ob-shchestva: psikhologicheskiy analiz (otv. red. A.L. Zhuravlev, A.V. Yurevich) [The morality of modern Russian society: a psychological analysis]. Ed. edited by A. L. Zhuravlev, A.V. Yurevich. Мoscow, Institut psikhologii, 2012, 414 p.
25 июля 2017 г.
