CC BY
54
У КНИЖНОЙ ПОЛКИ Book and Journal Reviews
Ю. Н. Гусева, О. Н. Сенюткина
Традиционный ислам — реальность или искусственный конструкт?
К изданию коллективной монографии «"Ислам, имеющий мирную и добрую сущность":
Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма»
Yu. N. Guseva, O. N. Senyutkina
Traditional Islam — Reality or Artificial Construct?
On the Publication of the Essay Collection "«Islam, Having a Peaceful and Benevolent Essence»: A Discourse on Traditional Islam among the Muslim Turks of the European Part of Russia and Crimea"
Выход в свет в 2021 г. коллективной монографии «"Ислам, имеющий мирную и добрую сущность": Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма»1 следует рассматривать в общем контексте актуализации проблемы традиционных/нетрадиционных начал в мусульманских сообществах Евразии. Проблемы, которая, на наш взгляд, имеет два общественно-политических измерения — внутрироссийское, связанное с осмыслением постулатов современного консерватизма и вопросами национальной безопасности, а также геополитическое.
Усиливающийся традиционалистский идеологический поворот, сопровождающийся размежеванием с внешними акторами, чье идеологическое влияние оценивается негативно, стимулирует дальнейшее самобытное самоопределение российского ислама через оппозицию «свой — чужой» (если обратиться к названию книги, «мирный, добрый» — «воинственный, злой»), маркирующийся в общественно-политическом дискурсе как противостояние «традиционных» и «нетрадиционных» начал.
Очевидно, что на фоне прихода к власти в Афганистане в августе 2021 г. представителей запрещенного движения «Талибан» и процесса строительства новой политической модели в пределах национального государства — Исламского Эмирата Афганистан — на фун-
даменте ислама ханафитского толка, актуальность переосмысления ислама в категориях «традиционный — нетрадиционный» будет только возрастать.
Как понимать дефиницию «традиционный ислам»? Приемлем ли для современных мусульман концепт традиционного ислама? Чем можно объяснить в наши дни интерес к понятию «традиционный ислам»?
Оставляя за скобками разнообразные высказывания российской богословской элиты и интеллектуалов по данной тематике, отметим, что сегодня и отечественные, и зарубежные светские специалисты стремятся ответить на эти вопросы2. Однако накопленный опыт ответов представляет собой ценные, но разрозненные высказывания3.
Рассматриваемое издание, по сути, является первым шагом на пути сведения воедино дискурсов о традиционном исламе, сделанным коллективом авторитетных ученых на материалах отдельных регионов России, преимущественно Волго-Урала и Крыма. Книга, представляющая собой русский вариант англоязычной версии4, вышедшая в 2021 г. в издательстве «Новое литературное обозрение», была замечена в научной среде и вызвала ряд общественных обсуждений5.
Авторы книги, ее составитель и ответственный редактор (и один из авторов) — известные российские исламоведы6. Трудность создания коллективной монографии отмечает в предисловии сам составитель и ответственный редактор — Ренат Ирикович Беккин, — объясняя эту сложность, прежде всего, неоднородностью в методах и подходах авторов к изучаемому материалу. Он небезосновательно задается вопросом: как принадлежность к разным академическим культурам авторов книги может повлиять на результат коллективного труда, может улучшить его или ухудшить?
С нашей точки зрения, с одной стороны, интересны нетривиальные ракурсы, найденные авторами при изучении дискурсов о традиционном исламе, а также взвешенные выводы по отдельным составляющим проблематики. Но, с другой стороны, единый логический стержень коллективной монографии (а это слово, как известно, трактуется как «единописание») не всегда просматривается, что заставляет читателя переходить от одного сюжета к другому достаточно резко.
К основным темам коллективной монографии относятся: поиск места «традиционного ислама» между национальным проектом и универсалистскими теориями в Татарстане (Л. И. Алмазова, А. М. Ахунов), обновленческое движение в современном российском исламе в противовес «традиционному исламу» (Р. И. Беккин), размышления о «людях Сунны» (Д. А. Шагавиев), суть суфизма применительно к Татарстану (Р. Р. Сафиуллина-Ибрагимова), региональные дискурсы «традиционного ислама» (З. Р. Хабибуллина и Э. С. Муратова). Разноплановая тематика, тем не менее, объединена актуаль-
ной и практически неизученной проблемой оценок традиционного ислама.
Решаемые в книге задачи требовали тщательной инвентаризации понятийного аппарата. Отсюда особое внимание к терминам со стороны всех авторов и наличие глоссария, составленного ответственным редактором.
Понятно, что знакомство с книгой начинается с ее названия. Прочитав его, русскоязычный человек может задаться вопросом: раз есть «ислам, имеющий мирную и добрую сущность», о котором говорится в книге, то, может быть, есть тот ислам, который ее лишен? Поэтому, на наш взгляд, вызывающее подобные сомнения название книги не совсем удачное, если учесть к тому же, что ислам — это мировая религия, которой следует сегодня, по некоторым оценкам около 1,9 млрд. человек (то есть 24,5% населения Земли)7 и как религия, которой следуют миллионы, он не может нести людям Мировое Зло.
В аннотации к книге содержится, на наш взгляд, некоторое противоречие: сначала авторы категорично утверждают, что, по их мнению, традиционный ислам — искусственный конструкт, а, завершая резюме, говорят, о региональном характере традиционного ислама, что подразумевает наличие его в реальности8. Авторы настоящей рецензии также солидарны с мнением С. Цвиклински и Р. Батыра, обративших внимание на слабое соответствие отдельных публикаций тематике и названию книги9.
Каковы же истоки понятия «традиционный ислам»? Кто и когда его стал использовать? Какой смысл вкладывался в дефиницию?
Авторы интересующей нас книги, ссылаясь на труд датского исламоведа Каспера Матиесена, утверждают, что это западный кон-структ10. Сам же К. Матиесен ссылается, в свою очередь, на наследие мусульманских лидеров Нуха Ха Мима Келлера и Абдула Хакима Мурада. Матиесен пишет: «С конца 1980-х годов течение или деноминация, которую часто называют традиционным исламом, выкристаллизовалась в более широком ландшафте суннитского ислама в англоязычном мире. Этот анализ проливает свет на дискурсы традиционного ислама о ортодоксии и ортопраксисе, его исторические нарративы, риторику в отношении современного ислама и то, как он интерпретирует метаструктуру ислама и исламских наук.. ,»п.
Объяснение, откуда были взяты слова, вынесенные в название книги, дано на странице 45 коллективной монографии со ссылкой на рукопись 2012 г. известного татарского богослова Валиуллы Яку-пова (1963-2012), в которой говорится: «Сам Президент (орфография сохранена. — Л.А., А.А. [Л.А. — Алмазова Л. И., А.А. — Аху-нов А. М. — Ю.Г., О.С.]) В. В. Путин вновь подтвердил, что существует традиционный ислам, имеющий мирную и добрую сущность [Курсив наш. — Ю.Г., О.С.]. Что это за ислам? Понятно, — продолжает Якупов, — что речь идет о мазхабическом исламе, применительно к Татарстану — это ислам Абу Ханифы. Вот этому Исламу
и объявлена война со стороны радикалов и экстремистов... Весьма опасным для Татарстана является то, что борьбу с мазхабом ведут многие высокопоставленные чиновники и светские ученые, ставящие задачу реформации Ислама».
Высказывание Валиуллы-хазрата Якупова (что очевидно) явно вписано в российский политический контекст начала XXI в. с целью защиты интересов мусульман Татарстана, последователей Абу Ханифы. Такое понимание традиционного ислама, как следование ханафитской традиции в Татарстане, само по себе подтверждает, что он существует реально в региональном варианте и, как явление бытия, отражается в оценках ряда чиновников и ученых. Обращение к мнению В. Якупова важно, поскольку именно его считают стоящим у истоков определения сути традиционного ислама. Отметим, что есть и иная точка зрения: термин «традиционный ислам» ввел Талгат Таджуддин12, что отмечает один из авторов книги — З. Р. Хабибуллина.
На наш взгляд, в этом контексте важно не столько, кто первый использовал дефиницию, сколько объективная необходимость российским мусульманам защитить себя перед лицом лавины обвинений в терроризме. Дебаты вокруг дефиниции «традиционный ислам» активизировались тогда, когда лица, совершающие теракты в начале XXI в., вызвавшие огромный резонанс в мире, настойчиво называли себя мусульманами. И тогда возникла реакция защиты мусульман от идей терроризма, якобы присущих их религии. Российские мусульмане стремились отгородить себя от обвинений в экстремизме, доказывая, что есть «мирный и добрый ислам». А все остальное — нетрадиционная религия. Тем не менее, многие стали называть понятие «традиционный ислам» странным и требовали убрать неожиданно появившееся в словосочетании прилагательное, считая имя существительное самодостаточным, а прилагательное — надуманным.
Книга «"Ислам, имеющий мирную и добрую сущность".» поднимает, кроме прочего, тему соотношения суфизма и традиционного ислама, обращаясь, в частности, к западным исследователям Лили Ди Пуппо и Ешко Шмоллеру, которые называют понятие «традиционный ислам» «центральной официальной категорией» и считают, что концепт традиционного ислама существует. Они предпринимают попытку проанализировать, «как суфизм интегрирован в концепцию традиционного ислама» и «как вопрос о суфизме проливает свет на парадоксы в концепции традиционного ислама»13. В этом ключе проблемы суфизма в Татарстане раскрываются в статье Р. Р. Сафиуллиной-Ибрагимовой. Они обозначены в названии следующим образом: «Суфизм в Татарстане: возрождение традиции, экспорт или экспансия?» На основании материалов полевых исследований и данных СМИ автор приходит к заключению, что «суфийские та-рикаты... внесли большой вклад в формирование и развитие мусульманской литературы, поэзии, системы образования, в мировоззрение
мусульман региона [Татарстана. — Ю.Г., О.С.]»14. Однако суфизм, по ее мнению, не является составной частью содержания догматики и практик ислама Поволжья. Вместе с тем, рассматривая отдельные суфийские группы, существующие в современном Татарстане (Кадирийя, Хусайнийа, Халидийа, Хакканийа-Раббанийа и другие), пришедшие туда извне, Р. Р. Сафиуллина-Ибрагимова приходит к выводу, что часть мусульман Татарстана «исповедует суфизм по велению души, а не по предписанию органов государственной власти»15. Если вспомнить, что авторы книги считают традиционный ислам искусственным конструктом, необходимым государству, то возникает несоответствие упомянутого тезиса и позиции коллектива авторов.
Следует отметить, что понятия «традиционный ислам» и суфизм не являются синонимичными. Это подтверждается, с одной стороны, тем, что для Татарстана суфизм является привнесенной извне традицией и только применительно к современности можно говорить о суфизме как части татарстанского ислама. С другой стороны, кавказская мусульманская традиция в ее историческом и современном изводе, прежде всего, суфийская. То есть в этом случае наиболее сближены традиционный ислам и суфизм.
Современное понимание ислама в традиционном исламе основывается на известном хадисе Джибриля, в котором говорится о трехсторонней структуре религии, состоящей из ислама, имана и ихсана. К исламу (покорность человека Аллаху), иману (религиозная вера), ихсану (искренность) добавляются комментарии суфийского пути совершенствования нравственности, и в суфизме ихсан — и есть высшая ступень веры, которая включается в третью позицию. В этом видится «слияние традиционализма и суфизма в оппозиции к сала-физму»16.
Известно, что интеллектуальная элита дореволюционной имперской России не знала такой дефиниции как традиционный ислам, но это не означает, что не существовало традиций понимания окружающего мира в мусульманском обществе. Традиции российского ислама формировались со времени принятия его в пространстве современной Российской Федерации (это подтверждают и авторы коллективной монографии А. М. Ахунов и Л. И. Алмазова17). Отказ от традиций и жажда нового связана с рождением обновленческих тенденций в жизни и деятельности российских мусульман. Начало использования звукового метода в учебном процессе мусульманских школ отнюдь не означает, что до И. Гаспринского не было традиций мусульманской жизни. Они сложились много раньше, просто джади-дизм, появившийся в российской умме во второй половине позапрошлого столетия, оттенил и обнаружил дихотомию старого и нового применительно к жизни мусульман.
В связи с этим можно было бы при рассмотрении сути традиционного ислама соотнести содержание терминов «традиционализм» и «кадимизм», а также «традиционализм» и «джадидизм».
Традиции жизни и деятельности ислама (традиционный ислам) уходят корнями в период утверждения ислама как религии, а термин кадимизм (но не традиционный ислам), действительно, рождается в противовес джадидизму. И относится к тем мугаллимам, которое продолжали преподавать в медресе по-прежнему, не желая видеть никаких новаций. Такая позиция больше устраивала власть, нежели реализация идей обновленцев, которая вызывала недоверие в условиях меняющейся России рубежа Х1Х-ХХ вв.
Скорее всего, в условиях кризиса, который переживает российское общество, интерес к дефиниции «традиционный ислам» зиждется на процессе поиска властью тех мусульман, которые могут ее поддержать, составить ей опору и укрепить тем самым прочность и стабильность сообщества. Появилось словосочетание «традиционный ислам», обозначавшее ту часть мусульманского общества, которая поддерживает государство, его политику во всех сферах общественной жизни. Все остальные проявления мусульманской жизни были обозначены как ислам «нетрадиционный». Следовательно, в этом ключе, критерием отделения традиционного ислама от нетрадиционного являлась и является лояльность власти.
Как пишет в предисловии ответственный редактор монографии Р. И. Беккин, «во всех текстах, представленных в книге, отмечается, что концепция традиционного ислама является искусственным конструктом, продвигаемым государством для обозначения сформировавшейся в современной России модели государственно-конфессиональных отношений»18. Этот вывод достаточно категоричен, но, наш взгляд, недостаточно обоснован. Хотелось бы видеть обоснование в заключении к монографии (поскольку книга позиционирована как именно монография, а не сборник статей, и в заключительной части).
Вместе в тем, авторами отмечается тенденция сближения официального дискурса об исламе с позицией обновленцев (имеются ввиду «несколько религиозных деятелей, занимавших или продолжающих занимать ответственные посты в российских муфтиятах»; имена не названы)19. То есть мы имеем дело с недоговоренностью, объясняемой соперничеством между муфтиятами и их желанием получить ресурсы от государства. С одной стороны, государство поддерживает «спокойные», не включающиеся в политическую жизнь, лояльные власти, религиозные мусульманские организации. Но, с другой стороны, оно присматривается к обновленцам и считает их потенциал возможно востребованным в будущем. Есть определенный отход от прямолинейности обозначения критерия традиционности и нетрадиционности ислама, связанный с обновленчеством. «Административное положение обновленцев в качестве чиновников в мусульманских религиозных организациях, — пишет редактор монографии, — влияет на то, что их тексты становятся частью официального дискурса»20.
Однако, понятие «ислам» в широком смысле слова обозначает, как
известно, мировую религию, а добавление к термину слова «традиционный» показывает, что речь идет о незыблемости основ понимания действительности в конфессиональной интеллектуальной генеалогии, в исламской ментальной картине мира.
Наличие реально существующих и по форме региональных проявлений традиционного ислама подтверждается дискурсами, сложившимися вокруг Грозненской фетвы, о которой пишет один из авторов книги Д. А. Шагавиев, названный в книге «одним из наиболее оригинальных исламских богословов»21. Он справедливо отмечает, что Грозненская конференция 2016 г. и резонанс вокруг нее свидетельствовали, «как трудно сегодня даже богословам дистанцироваться от политики»22. С этим вполне можно согласиться. Но к этому далеко не сводятся итоги Грозненской конференции, которой посвящен раздел книги. Именно в этом разделе сконцентрированы богословские сюжеты и споры на теологические темы. Этот фрагмент книги лишний раз доказывает, что в российской умме наличествуют разногласия внутреннего характера, что не способствует единению мусульманского мира.
Д. А. Шагавиев ставит знак равенства между понятиями «традиционный ислам» и «суннитский ислам», то есть также признает реальность традиционного ислама.
Несмотря на разнообразие подходов и фактуры, книга, безусловно, заслуживает серьезного внимания со стороны читателя. Ее отличает весьма тщательно проработанный историографический, как отечественный, так и зарубежный, материал. Прочитав книгу, мы погружаемся в сложность и противоречивость такого сюжета, как дискурсы традиционного ислама, возникает потребность продолжить изучение избранной авторами проблематики, чтобы понять, что в первую очередь следует взять на заметку современному российскому обществу в целом и отечественной умме, в частности. Подобными сочинениями задаются широкие рамки для участия специалистов
в изучении особенностей современного мусульманского общества.
* * *
В заключение выскажем некоторые соображения, навеянные книгой об исламе, имеющем «мирную и добрую сущность», насыщенной интересными цитатами из мнений представителей различных социальных слоев населения России.
Если вести речь об исламе как религии, то ислам един в своих основных догматах, и большинство правоверных следует в своем понимании окружающей действительности Корану, Сунне, Хадисам. В этом плане дефиниция «традиционный ислам» не имеет значения, не требуется соединения слов «традиционный» и «ислам», а проработка единого концепта традиционного ислама не имеет смысла. Для некоторых мусульман словосочетание «традиционный ислам»,
по меньшей мере, странно, и вносит дополнительный раскол в мусульманское сообщество, которое и так не является сцементированным.
Но если ислам трактуется как жизнедеятельность мусульманского сообщества в конкретике земного существования, то в умме, безусловно, присутствуют выработанные поколениями верующих и закрепленные в их сознании традиции. Тогда можно говорить о возможности использования понятия «традиционный ислам», подразумевая под этим повторяющийся процесс соблюдения обычаев мусульманского мира конкретного региона («так верили наши деды и прадеды, такие религиозные практики они использовали, мы — за традиционный ислам»), и в этом контексте сталкивать понятия «ислам» (как он есть) и его реформирование. Отдельные новшества неизбежны, поскольку мир изменчив, и дебаты о возможности изменений религиозных практик (но не догматики) под воздействием глобализационных процессов будут бесконечны.
Однако тот факт, что мусульмане являются не только представителями конфессии, но и гражданами того или иного государства заставляет нас принять возможность использования понятия «традиционный ислам», учитывая позицию власти и важность спокойных государственно-конфессиональных взаимодействий. Властям удобнее иметь дело с консервативно-предсказуемой группой верующих: в этом случае нужно хорошо знать традиции той или иной этнокон-фессиональной общности и учитывать их в процессе принятия решений. Для чиновников, действительно, важен принцип лояльности по отношению к власти как критерий условного разграничения мусульман, деления их на традиционно настроенных (не представляют опасности для государства) и тех, кто стремится к переменам (в определенном смысле непредсказуемы, активнее идут в политику, а, стало быть, требуют большего внимания к себе со стороны властей).
Л. Сагитова отмечает, что базовыми основами «традиционного ислама» в России являются «шафиитский и ханафитский мазхаб, адаптированные к российским условиям, а именно: к историческому сосуществованию с православием. Они сочетаются в каждой местности с историческими и этнокультурными особенностями, что делает "традиционный" ислам синкретическим явлением, включающим в себя как религиозные, так и этнокультурные компоненты. В республиках Северо-Восточного Кавказа это приняло форму суфизма, а на Северо-Западном Кавказе ислам смешался с элементами народной культуры и язычеством. Ислам в Крыму неразрывно связан с этнической культурой крымских татар, так как составляет основу их традиций, идентичности и групповой солидарности [Перевод наш. — Ю.Г., О.С.]»23. К этим характеристикам, пожалуй, стоит добавить историческую преемственность современных форм администрирования в виде институций-муфтиятов, а также низкий градус политизации (прежде всего это относится к регионам за пределами
Кавказа).
Несмотря на обтекаемость и объемность термина, зонтичная концепция «традиционного ислама», наполненная региональной спецификой, во многом усиливает фрагментацию российского ислама и не создает объединяющую основу. Необходимо обратить внимание и на то, что термин, очевидно, используется и внешними акторами, и представителями самой конфессии для разрешения внутрикорпоративных проблем, что также работает в пользу центробежных тенденций.
Тем не менее, остается много нерешенных вопросов и нераскрытых сюжетов, которые должны обсуждаться на уровне светских и религиозных интеллектуалов:
— возможен ли новый уровень теоретического осмысления традиционного ислама;
— сохранится ли в перспективе значимость использования дефиниции «традиционный ислам»;
— будет ли развиваться концепт традиционного ислама, если дефиниция не прекратит свое существование;
— как соотносится потенциал традиционного ислама с различными аспектами нациестроительства, с концептами этнической и гражданской идентичности;
— будет ли традиционный ислам способен противостоять обновленчеству, реформированию в религии.
Примечания Notes
1 АлмазоваЛ. И., АхуновА. М., БеккинР. И., МуратоваЭ. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., ХабибуллинаЗ. Р., ШагавиевД. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021.
2 Катаргин Д. Рафик Мухаметшин: «Оторвавшись от традиционных ценностей, они могут утешать себя, что живут по Корану и сунне...» // Бизнес-онлайн. 2012. 5 сент. [Электронный ресурс]. URL: https://www. business-gazeta.ru/article/65775
3 Cultures of Islam: Vernacular Traditions and Revisionist Interpretations across Russia. Washington (DC), 2021.
4 The Concept of Traditional Islam in Modern Islamic Discourse in Russia. Sarajevo, 2020.
5 Батыр Р. «Исламоведы считают, что традиционный ислам — искусственный конструкт, которым пользуется государство» // Бизнес-онлайн. 2021. 30 окт. [Электронный ресурс]. URL: http://www.business-gazeta.ru/ blog/527576
6 Almazova L. I. Features of Development of Modern Islamic Discourse among Muslims of the Volga-Ural Region // Journal of Sustainable Development. 2015. Vol. 8. No. 7. P. 113-120; AkhunovA.M. Russia — Middle East: The
Influence of the Arab Factor on the Formation of Muslim Education System in the Republic of Tatarstan in 1900-2000 // Terra Sebvs. 2014. Special Issue. P. 135-146; Bekkin R. I. Narratives of the Origin of the Institution of the Muftiate among Tatars in Soviet Times // Историческая этнология = Historical Ethnology. 2020. Т. 5. № 2. С. 225-242; MuratovaE. S. "Traditional Islam" in Crimean Tatar Discourse and Politics // Context. 2019. Vol. 6. No. 1. P. 117-136; Сафиуллина Р. Р. Психологическое знание в татарском богословском наследии // Minbar. Islamic Studies. 2020. Т. 13. № 4. С. 939-961; Хабибулли-на З. Р. «Традиционный ислам» в дискурсе имамов Республики Башкортостан // Известия Уфимского научного центра РАН. 2020. № 4. С. 96-99; Shagaviev D. A. The Works of Shihab ad-din al-Marjani on Islamic Scholastic Theology // Minbar. Islamic Studies. 2020. Т. 13. № 1. С. 103-116.
7 Lipka M., Hackett C. Why Muslims are the World's Fastest-Growing Religious Group // Pew Research Center. 2017, April 6 2017. [Электронный ресурс]. URL: https://www.pewresearch.org/fact-tank/2017/04/06/why-muslims-are-the-worlds-fastest-growing-religious-group/
8 АлмазоваЛ.И., АхуновА.М., БеккинР.И., МуратоваЭ. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., ХабибуллинаЗ. Р., ШагавиевД. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 2.
9 Cwiklinski S. Review of Renat Bekkin (ed.), The Concept of Traditional Islam in Modern Islamic Discourse in Russia // Studia Orientalia Electronica.
2020. Vol. 8. No. 1. P. 145-148.
10 Mathiesen K. Anglo-American "Traditional Islam" and Its Discourse of Orthodoxy // Journal of Arabic and Islamic Studies. 2013. Vol. 13. Р. 191-219.
11 Mathiesen K. Anglo-American "Traditional Islam" and Its Discourse of Orthodoxy // Journal of Arabic and Islamic Studies. 2013. Vol. 13. Р. 191.
12 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва,
2021. С. 207.
13 Di Puppo L., Schmoller J. Here or elsewhere: Sufism and traditional Islam in Russia's Volga-Ural region // Contemporary Islam. 2020. Vol. 14. No. 2. P. 135-156.
14 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021.С. 155.
15 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 202.
16 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С.,
Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., ХабибуллинаЗ. Р., ШагавиевД. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021.С. 163.
17 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021.С. 23.
18 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 10.
19 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 11.
20 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 11.
21 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 8.
22 Алмазова Л. И., Ахунов А. М., Беккин Р. И., Муратова Э. С., Сафиуллина-Ибрагимова Р.Р., Хабибуллина З. Р., Шагавиев Д. А. «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность»: Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма. Москва, 2021. С. 77.
23 Sagitova L. The Sociology of Compétition between "Traditional" and "Globalized" Islam among Tatars in Russia: Actors and Their Interests // Cultures of Islam: Vernacular Traditions and Revisionist Interpretations across Russia. Washington (DC), 2021. P. 10.
Авторы, аннотация, ключевые слова
Гусева Юлия Николаевна — докт. ист. наук, профессор, Московский городской педагогический университет (Москва)
ORCID ID: 0000-0002-5731-7274
j.guseva@mail.ru
Сенюткина Ольга Николаевна—докт. ист. наук, профессор, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н. А. Добролюбова (Нижний Новгород)
ORCID ID:0000-0002-0649-7295 senutkina@mail.ru
Статья содержит критический анализ новой коллективной монографии семерых авторов-исламоведов Казани, Уфы и Москвы под редакцией Р. И. Беккина. Изданная в Москве в 2021 г., монография посвящена истории понятия «традиционный ислам», его концепции, а также региональным особенностям ислама в Татарстане, Башкортостане и Крыму. Анализ коллективной монографии вписан в контекст современной историографической ситуации, для которой характерен повышенный интерес к проблематике российского ислама и взаимоотношениям между государством и конфессиями в современной России. Как особое достоинство коллективной монографии отмечается обширная источниковая база, представленная не только русскоязычными источниками, но и текстами и устными выступлениями на татарском языке, малодоступными читателю. Также в коллективной монографии первые дается подробный историографический обзор литературы, посвященной проблеме традиционного ислама. Подготовка и публикация коллективной монографии подтверждает активный интерес к исламоведческим оценкам жизни российских мусульман на современном этапе деятельности многоконфессионального сообщества России. Статья подводит читателя к мысли о том, что традиционный ислам — и реальность нашего бытия, и искусственный конструкт. Традиционный ислам — сложившиеся региональные практики и меняющиеся оценки этих практик.
Ислам, традиционный ислам, исламоведение, дискурс, Волго-Уральский регион, Крым, татары, историография.
Authors, Abstract, Key words
Yulia N. Guseva — Doctor of History, Professor, Moscow City University (Moscow, Russia)
ORCID ID: 0000-0002-5731-7274 j.guseva@mail.ru
Olga N. Senyutkina — Doctor of History, Professor, Dobrolyubov Nizhny Novgorod State Linguistic University (Nizhny Novgorod, Russia) ORCID ID:0000-0002-0649-7295 senutkina@mail.ru
The article offers a critical analysis of a new essay collection by seven authors, scholars in Islamic studies from Kazan, Ufa and Moscow, edited by R. I. Bekkin. Published in Moscow in 2021, the essay collection is devoted to the history of the concept and doctrine of "Traditional Islam", as well as the regional
peculiarities of Islam in Tatarstan, Bashkortostan and the Crimea. The analysis of the essay collection is done in the context of the modern historiographical situation, which is characterized by an increasing interest in the problems of Russian Islam and the relationship between the state and confessions in modern Russia. An extensive source base is viewed as a special advantage, represented not only by Russian-language sources, but also by texts and oral speeches in the Tatar language, which normally are not easily accessible to the reader. The book features the first detailed historiographical review of literature devoted to the problem of traditional Islam. The preparation and publication of the essay collection indicate an active interest in the Islamic studies assessments of the life of Russian Muslims at the present stage of the activity of the multi-confessional community of Russia. The article leads the reader to believe that traditional Islam is both the reality of our existence and an artificial construct. Traditional Islam is established regional practices and changing assessments of these practices.
Islam, Traditional Islam, Islamic studies, discourse, Volga-Ural region, Crimea, Tatars, historiography.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Akhunov, A. M. Russia — Middle East: The Influence of the Arab Factor on the Formation of Muslim Education System in the Republic of Tatarstan in 1900-2000. Terra Sebvs, 2014, Special issue, pp. 135-146. (In English).
2. Almazova, L. I. Features of Development of Modern Islamic Discourse among Muslims of the Volga-Ural Region. Journal of Sustainable Development, 2015, vol. 8, no. 7, pp. 113-120. (In English).
3. Bekkin, R. I. Narratives of the Origin of the Institution of the Muftiate among Tatars in Soviet Times. Istoricheskaya etnologiya = Historical Ethnology, 2020, vol. 5, no. 2, pp. 225-242. (In English).
4. Cwiklinski, S. Review of Renat Bekkin (ed.), The Concept of Traditional Islam in Modern Islamic Discourse in Russia. Studia Orientalia Electronica, 2020, vol. 8, no. 1, pp. 145-148. (In English).
5. Di Puppo, L. and Schmoller, J. Here or elsewhere: Sufism and traditional Islam in Russia's Volga-Ural region. Contemporary Islam, 2020, vol. 14, no. 2, pp. 135-156. (In English).
6. Khabibullina, Z.R. "Traditsionnyy islam" v diskurse imamov Respubliki Bashkortostan ["Traditional Islam" in the Discourse of Imams of the Republic of Bashkortostan.]. Izvestiya Ufimskogo nauchnogo tsentra RAN, 2020, no. 4, pp. 96-99. (In Russian).
7. Mathiesen, K. Anglo-American "Traditional Islam" and Its Discourse of Orthodoxy. Journal of Arabic and Islamic Studies, 2013, vol. 13, pp. 191-219. (In English).
8. Muratova, E.S. "Traditional Islam" in Crimean Tatar Discourse and Politics. Context, 2019, vol. 6, no. 1, pp. 117-136. (In English).
9. Safiullina, R. R. Psikhologicheskoe znanie v tatarskom bogoslovskom
nasledii [Psychological Knowledge in Tatar Theological Heritage.].Minbar. Islamic Studies, 2020, vol. 13, no. 4, pp. 939-961. (In Russian).
10. Shagaviev, D. A. The Works of Shihab ad-din al-Marjani on Islamic Scholastic Theology. Minbar. Islamic Studies, 2020, vol. 13, no. 1, pp. 103-116. (In English).
(Essays, Articles, and Papers from Books, Proceedings, and Research Collections)
11. Sagitova, L. The Sociology of Competition between "Traditional" and "Globalized" Islam among Tatars in Russia: Actors and Their Interests. Cultures of Islam: Vernacular Traditions and Revisionist Interpretations across Russia / Ed. by M. Laruelle, J. Schmoller. Washington (DC): The George Washington University, 2021. P. 9-20. (In English).
(Monographs)
12. Almazova, L.I., Akhunov, A.M., Bekkin, R.I., Muratova, E.S., Safiullina-Ibragimova, R.R., Khabibullina, Z.R. and Shagaviev, D.A. "Islam, imeyushchiy mirnuyu i dobruyu sushchnost": Diskurs o traditsionnom islame v srede tyurok-musulman evropeyskoy chasti Rossii i Kryma ["Islam, Having a Peaceful and Benevolent Essence": A Discourse on Traditional Islam among the Muslim Turks of the European Part of Russia and Crimea.]. Moscow, 2021, 280 p. (In Russian). = The Concept of Traditional Islam in Modern Islamic Discourse in Russia / Ed. by R. Bekkin. Sarajevo: Center for Advanced Studies, 2020, 291 p. (In English).
13. Cultures of Islam: Vernacular Traditions and Revisionist Interpretations across Russia / Ed. by M. Laruelle, J. Schmoller. Washington (DC): The George Washington University, 2021, 139 p. (In English).
14. The Concept of Traditional Islam in Modern Islamic Discourse in Russia / Ed. by R. Bekkin. Sarajevo: Center for Advanced Studies, 2020, 291 p. (In English).
