CC BY
81PHILOSOPHICAL SCIENCES
ТРАДИЦИОННЫЙ» И «НЕТРАДИЦИОННЫЙ» ИСЛАМ В КРЫМУ: ПРОШЛОЕ И
СОВРЕМЕННОСТЬ
Синица Д.А.
Крымский институт бизнеса, доцент Симферополь
"TRADITIONAL" AND "NON-TRADITIONAL" ISLAM IN CRIMEA: PAST AND
PRESENT
Sinitsa D.A.
Crimean Business Institute, professor Simferopol
АННОТАЦИЯ
В статье рассматривается эволюция ислама в Крыму как в его «традиционных формах» (суфийские ордена, традиционный суннитский ислам ханафитского мазхаба), так и в «нетрадиционных». Под последними понимаются такие запрещённые в Российской Федерации направления, как салафизм, «Хизб ут-Тахрир», хабашизм, «Альраид», «Таблиги Джамаат», «Нурджурал». Предлагаются конкретные пути и методы гармонизации отношений в религиозной сфере.
ABSTRACT
The article deals with the evolution of Islam in Crimea in its "traditional" forms "(Sufi orders, traditional Sunni Islam of the Hanafi madhhab) and"non-traditional". The latter is understood as such is prohibited in the Russian Federation directions as Salafism, "Hizb ut-Tahrir", habashism, "Alraid", "Tablighi Jamaat", "Nurdzhu-rural". Specific ways and methods of harmonization of relations in the religious sphere are proposed.
Ключевые слова: Крым, ислам, традиционный ислам, нетрадиционный ислам, суфизм, суннизм хан-нафитского мазхаба, салафизм, «Хит бут-Тахрир», хабашизм, «Албраид», «Таблиги Джжамаат», «Нурджу-рал».
Keywords: Crimea, Islam, traditional Islam, non-traditional Islam, Sufism, Sunni Islam of the Hanafi madhhab, Salafism, "Hizb ut-Tahrir", habashism, "Alraid", "Tablighi Jamaat", "Nurdzhural".
• Постановка проблемы
Ислам - монотеистическая авраамическая мировая религия. Она занимает второе место по количеству адептов как в общемировом масштабе, так и на территории Крыма. Основным объектом религиозного воздействия со стороны исламского духовенства на полуострове является крымскотатарский этнос. Он составляет примерно 15 процентов общего населения региона и составляет основу крымской уммы, то есть общины граждан, исповедующих ислам. Кроме крымских татар, в эту умму входят представители других этнических групп, прибывшие в регион из других местностей, например, татары Поволжья, азербайджанцы, уроженцы республик Северного Кавказа и др. Исследование положения дел в крымском исламе, его истоков и перспектив важно, так как, будучи второй после христианства религиозной группой в Крыму, представители ислама оказывают существенное влияние на духовную жизнь региона.
В советский период власти проводили в адрес всех религиозных конфессий, включая и ислам, политику радикального атеизма. Ситуацию усугубила ещё и осуществившаяся в 1944 году депортация крымско-татарского населения, принудительно переселённого в районы Средней Азии и Урала. Эти негативные явления создали почву, на которой в ходе возрождения ислама в постсоветском Крыму
стали произрастать нетрадиционные для крымской исламской традиции религиозные течения. Они привлекали к себе некоторых малоискушённых в религиозных традициях людей мнимой красотой лозунгов и моральной чистотой.
До сих пор факторами, негативно влияющими на духовную и социально-политическую ситуацию в Крыму, является активность «нетрадиционного» ислама, пытающегося вовлечь в свою орбиту новых адептов. Это привело к расколу мусульманского сообщества региона.
Анализируя научные исследования, можно было бы сделать вывод, что исламская умма в Крыму биполярна. Один её полюс представлен сторонниками Духовного управления мусульман Республики Крым и Севастополя (ДУМРКС, ранее -Духовное управление мусульман Крыма). Это управление возглавляет муфтий Эмирали Аблаев. Другой полюс, численно меньший - Духовный центр мусульман Крыма (ДЦМК). Этим центром руководит Руслан Саитвалиев. Однако такая точка зрения неверна, так как на территории Крыма действуют и нетрадиционные течения ислама, в частности, запрещённый в РФ салафизм («ваххабизм»).
Особого внимания заслуживают первые стадии возвращения мусульман в регион в 90-е годы ХХ века, так как в этот период имела место определённого рода политизация ислама в Крыму. В этот
периоды исламские структуры активно взаимодействовали с Меджлисом и Курултаем крымскотатарского народа. В этом взаимодействии не последнюю роль, помимо традиционного ислама, играли роль альтернативные ему структуры.
• Анализ последних исследований и публикаций
Ряд исследователей посвятили свои работы истории проникновения ислама на полуостров. Часть из них (В. Ю. Ганкевич, Ю. А. Катунин) полагают, что появление этой религии в названном регионе имело место уже в VII - VIII веках, и субъектами этого процесса были суфийские проповедники и купцы из Средней и Малой Азии. Другие учёные (В. Д. Смирнов, А. Ю. Якубовский, П. М. Мелио-ранский) убеждены в том, что исламизация края началась с XIII века. Об этом свидетельствует создание в селе Отузы (ныне Щебетовка) Судакского региона Крыма первого суфийского монастыря (текие). Стоя на разных точках зрения насчёт периода начала исламизации полуострова, указанные авторы едины в том, что главными субъектами распространения ислама в Крыму были суфии. Они не только передавали учение, но и оказались ядром зарождения будущей исламской традиции крымского населения.
К теме развития ислама в регионе в регионе обращались такие исследователи, как Н. Абдульва-пов, Н. Акчурина-Муфтиева, А. Апселямова, В. Е. Григорьянц, З. З. Хайреддинова и др. Однако они не раскрыли в полном объёме механизм развёртывания в Крыму в новейшее время (после 1989 г.) нетрадиционных для полуострова исламских религиозных движений. Эти учёные также не предложили конкретного механизма возрождения в регионе органичной для него исламской традиции. Они лишь описали структуру деятельности ДУМРКС и ДЦМК и тенденции регистрации религиозных общин в различных частях полуострова без глубокого анализа причин описываемых событий.
Можно констатировать, что если традиционные для полуострова исламские структуры достаточно изучены, то нетрадиционный ислам в известной степени представляет для современной отечественной и зарубежной религиоведческой науки «terra incognita».
• Цель статьи.
Цель настоящей статьи - выявить историю зарождения и особенности развития нетрадиционных для Крыма исламских течений, причин «религиозной миграции» (в понимании В. А. Мартиновича) и их укоренения в Республике Крым.
• Изложение основного материала
Итак, появление ислама в Крыму в его традиционной форме связано с деятельностью орденов суфиев. Как считают многочисленные исследователи, роль суфизма в исламской религиозной культуре весьма велика. В целом это течение хорошо изучено в отечественной и зарубежной научной литературе. На Западе сложилась развитая традиция изучения суфизма. Основные труды по этому
направлению написаны именно там. Впрочем, немалый интерес к рассматриваемой теме проявляется и в среде учёных Ближнего и Дальнего Востока, Ирана, Пакистана и Индии. Однако особую роль в изучении суфизма играет Турция. В этой стране исследования по данной теме имеют систематический характер. В научный оборот вводят значительное количество текстов, ранее доступных лишь арабским шрифтом или не печатавшихся вообще. В постсоветском регионе течение суфиев изучается в основном там, где оно было распространено - в Средней Азии, на Северном Кавказе, в Поволжье, а также в исторических центрах российского религиоведения Москве и Санкт-Петербурге.
Однако вышедшие в указанных странах и регионах исследования обходят стороной проблему появления ислама в Крыму через деятельность общин суфиев. Между тем, именно полуостров являлся ареной широкого распространения данного направления этой формы традиционного ислама, которая и стала исторически первичной для региона. Причиной слабого интереса к теме выступает негативное наследие дореволюционной российской и послереволюционной советской исторической и религиоведческой науки. Знаковые фигуры классической русской историографии, такие, как С. М. Соловьёв и В. О. Ключевский уделяли недостаточное внимание судьбе крымско-татарского народа после прекращения существования Ханства и инкорпорации полуострова в состав Российской Империи (РИ). Этот народ систематически изучался русскими исследователями только в течение двух кратких периодов - сразу после присоединения Крыма к РИ (конец XVIII - начало XIX вв.) и сразу после Крымской (Восточной) войны 1853 - 1856 гг. [4, с. 64].
Это положение нельзя считать удовлетворительным, так как именно братства суфиев играли значительную роль в распространении традиционного ислама среди тюркских народов, в частности, крымских татар. Последние представляют собой этническую группу, возникшую в результате смешения прибывшего на полуостров кочевого тюркского населения Причерноморья (гунны, булгары, печенеги и половцы) с проживавшими тут ранее не тюркскими народами - таврами, греками, аланами, готами и др.
Проникновение в регион суфизма тесно связано с появлением здесь традиционного ислама как такового. Оно традиционно датируется XIII веком [2, с. 143], хотя есть и другие точки зрения на сей счёт. В соответствии с одной из них, переход местных жителей в ислам произошёл усилиями суфийских проповедников при ханах Золотой Орды Берке (1255 - 1266 гг.) и Узбек (1313 - 1342), да и сами ханы эти обратились в ислам благодаря усилиям суфиев. Так. Хан Берке принял ислам от суфийского шейха Сейф ад-Дина ал-Бахарзи, а Узбек - от йаса-вийских шейхов Зенги-Аты и Сейида-Аты [23, с. 8].
Именно в указанный период появляются первые упоминания о суфизме на полуострове. Их содержит книга арабского путешественника Ибн Батуты, (начало XIV столетия) [1, с. 66].
Наиболее ценным свидетельством распространения в средневековом Крыму суфизма и его роли в укреплении здесь традиционного ислама является труд османского путешественника и суфия Эвлии Челеби «Книги путешествия Эвлии Челеби» («Е^Иуа £е1еЫ Seyahatnamesi») [25].
Положение на полуострове кардинально изменилось после того, как он вошёл в апреле 1783 г., в соответствии с манифестом императрицы Екатерины II, в состав РИ. В соответствии с законодательством Империи, крымские татары получили гарантии сохранения их имущества, веры и религиозных организаций. Однако местные власти нередко нарушали законы собственной страны. Это вызвало эмиграцию крымско-татарского населения в Турцию и некоторые другие страны. По мнению российских историков М. Н. Губогло и С. М. Червонной, начиная с последних лет XVШ столетия, произошёл отъезд с полуострова нескольких сот тысяч крымских татар [6, с. 70]. В частности, Комитет Министров РИ 18 февраля 1836 года выпустил положение, которое запрещало допуск на территорию государства дервишей [1, с.70 - 72]. Впрочем, следует заметить, что данный запрет незначительно повлиял на суфиев Крыма. В положении говорилось, что «всех заграничных азиатов из стран средней Азии (в том числе и дервишей), идущих на поклонение в Мекку, не пропускать чрез внутренние наши губернии» [Цит по: 1, с. 71]. А крымские суфии были подданными Российской империи. Вот почему, когда вскоре после выхода названного документа, было проведено камеральное описание Таврической губернии, выяснилось наличие в ней 21 суфийских текке, а в 1891 г. таковых насчитывалось уже 23 единицы. Правда, ряд исследователей полагает, что, во-первых, прирост был незначительным, во-вторых, он произошёл вследствие того, что суфии заняли помещения опустевших из-за массовой эмиграции мусульман мечетей и медресе [1, с 79].
Обратимся к свидетельствам авторов, которые писали о суфизме на полуострове уже в период его вхождения в РИ. Французский политический деятель Ж. Ромм посетил регион через три года после его инкорпорации в Империю. В его книге «Путешествие в Крым в 1786 году» [18] подробно описан ритуал «вращающихся» дервишей тариката мевлевийа.
Другим путешественником XVШ века, писавших о суфизме Крыма, являлся россиянин П. П. Сумароков, написавший «Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году», опубликованное в 1800 г. Там описаны суфии, судя по всему, принадлежавшие к тарикату йасавийа [22, с. 135 - 136]. Позже Сумароков издал «Досуги крымского судьи, или Второе путешествие в Тавриду» (Ч. 1 - 1803 г.; Ч. 2 - 1805 г.) [21, с. 144]. Во второй части П. П. Сумароков описал зикр, исполняемый представителями тарикатов йасавийа и мевлевийа.
Зикр (в переводе с арабского «поминание» ) представляет собой особую исламскую духовную практику, заключающуюся в многократном
произнесении молитвенной формулы, прославляющей Бога. Во время произнесения зикра исполнитель может совершать особые ритмизированные движения, принимать определённую молитвенную позу.
Теперь обратимся к свидетельствам XIX века. Определённые сведения о крымском суфизме содержатся в трудах Ф. Хартахая [24, с. 182 - 236] и В. Х. Кондараки [10]. Коснулся данной темы и В. Д. Смирнов, который написал работу по династической и внешнеполитической истории Крымского ханства. Он указал на то, что в турецких и крымскотатарских источниках имеется немало сведений по крымскому суфизму [19, с. 600], но исследование религиозной истории региона не было целью его труда.
Нужно заметить, что суфизм на полуострове сохранялся и в начале ХХ века. Об этом свидетельствует украинский писатель М. М. Коцюбинский в очерке «Под минаретами», где изображает увиденный им в Бахчисарае зикр [11, с. 361 - 363]. Впрочем, к этому времени практика суфиев на полуострове уже становилась редкостью. Подтверждением этому служат цифры, данные в путеводителе по Крыму Г. Москвича, который указывает количество дервишей в Бахчисарае (200 человек, из них 40 «вертящихся»), называет место, время проведения и продолжительность их ритуалов [14, с. 111]. Из 23 текке, действовавших в регионе в 1891 году, к 1909-му сохранилось одно в Бахчисарае [1, с. 64].
Итак, по состоянию на момент включения Крыма в Российскую империю (1783 г.) суфизм был весьма распространён в среде местного населения. В прошлом же он являлся одним из основных институтов исламизации крымских татар.
Нужно отметить также, что слабо изучено влияние орденов суфиев на экономику полуострова. По образцу суфийских общин на полуострове создавались цеховые организации ремесленников (эснаф).
То, как влиял суфизм на цеха ремесленников в Турции и Средней Азии, достаточно исследовано. Что же касается Крыма, то здесь эта тема малоизу-чена. Впрочем, 5 июня 1913 года на заседании Таврической учёной архивной комиссии (ТУАК) рассматривался ряд вопросов, в том числе и «о цеховых мусульманских организациях». Краткое сообщение по теме сделал А. Н. Самойлович [16, с. 294 - 295]. Однако нам пока неизвестно, были ли продолжены его изыскания.
После революции к проблеме обратился У. Бо-данинский, написавший статью по итогам этнографической экспедиции 1925 года, которая привела к обнаружению в одной из деревень дестана (крупного поэтического произведения), раскрывавшего влияние братства суфиев на ремесленные цеха и датированного XVIII веком [17]. В настоящее время произведение считается утерянным. Как и в случае с ТУАК, исследование не получило подтверждения, тем более, что к указанному моменту цеха ремесленников уже не существовали.
Что же касается суфизма как такового, то, очевидно, он продолжал существовать в Крыму в первые послереволюционные годы. Дело в том, что 20 ноября 1917 года Председатель Совнаркома РСФСР В. И. Ленин (Ульянов) подписал обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». В этом документе резко критиковалась политика прежней, царской власти по отношению к людям, исповедующим ислам, гарантировалась защита духовной культуры мусульман.
Тем не менее, уже в 1920-е годы политика уступок со стороны советской власти этническим и конфессиональным меньшинствам стала сворачиваться, в официальных СМИ началась активная антирелигиозная пропаганда.
А 18 мая 1944 года произошла депортация крымско-татарского народа, и суфизм вместе с другими традиционными формами ислама вообще исчез с территории полуострова, вследствие исчезновения носителей самой этой религии.
Теперь крымские татары жили в Средней Азии и боролись за своё возвращение на родину. На первых этапах этой борьбы религиозный фактор слабо влиял на общественно-политическую активность указанной этнической группы. Не ставились и задачи по изменению политической системы СССР. Выдвигались лишь требования признания незаконности коллективного наказания всего народа за коллаборационизм отдельных его представителей, констатации существования крымско-татарского этноса как отдельного, отличного от татар Поволжья, возвращения их на историческую родину и восстановления упразднённой Крымской АССР. Это не может вызвать какого-либо удивления. Ведь лидерами так называемой «первой волны» движения крымских татар являлись преимущественно коммунисты, причём зачастую не рядовые, а в прошлом члены так называемой «номенклатуры», нередко бывшие участники партизанской борьбы в 1941 - 1944 годах против немецких оккупантов (Б. Османов, М. Селимов, Д. Акимов и др.). Естественно, что к религии эти люди были безразличны или же относились негативно. Сразу же после депортации они стали составлять коллективные письма на имя И. В. Сталина (Джугашвили) и других руководителей советского правительства с просьбами изменить создавшуюся обстановку. После смерти Сталина и - особенно - ХХ съезда КПСС (1956 г.), на котором были осуждены прегрешения прежнего лидера, уже в 1957 году коммунистами из числа крымских татар была сформирована сеть так называемых «инициативных групп». Они направляли петиции в органы власти. Эти группы создавались на предприятиях и по месту жительства. Они действовали демонстративно открыто, соблюдая нормы тогдашнего законодательства. Тем не менее, имело место несколько случаев привлечения активистов «инициативных групп» к уголовной ответственности за «антисоветскую пропаганду».
В начале 1960-х годов ситуация в национальном движении крымских татар стала радикально меняться. В активную жизнь вступило поколение,
родившееся в Средней Азии. Оно не имело опыта жизни в Крымской АССР и навыков аппаратной работы. Центром нового движения стал «Союз крымско-татарской молодёжи», действовавший в Ташкенте. Его члены уже стали проявлять интерес к исламу. Однако деятельность «Союза...» прекратилась вследствие репрессий со стороны советских властей.
Новая активизация движения крымских татар произошла после очередной смены власти в Москве. В 1964 году Н. С. Хрущёв был смещён с постов председателя Совмина СССР и первого секретаря ЦК КПСС. На его место пришли другие люди, менее радикально настроенные. Вот тогда в столице Советского Союза и открылось постоянное представительство крымско-татарского народа. Это представительство имело форму делегацию, члены которой сменялись на ротационной основе. Они систематизировали и передавали в правительственные и партийные учреждения письма и обращения крымских татар, содержавшие требования решения проблем этого народа. Из-за того, что члены «Союза крымско-татарской молодёжи» были репрессированы советским судом и находились в местах заключения, к руководству в представительстве опять пришли люди старших возрастов, действовавшие в рамках советской парадигмы.
Однако постепенно «старики» отходили от дел, и вновь на арену политической борьбы вышла молодёжь. Она избрала тактику уличных протестов по образцу событий, происходивших в те годы во Франции, Чехословакии и некоторых других странах. Наиболее масштабная массовая акция произошла в узбекском городе Чирчик 21 апреля 1968 года (так называемая «узбекская весна»), для её пресечения власти вынуждены были стянуть огромные силы милиции и войск МВД. Эти и многие другие факты ныне тщательно исследованы историками, например, в работах Г. Бекировой [3].
Однако, по мнению современных российских учёных Д. А. Александрова и Я. А. Амелиной, «активно проявило себя на исторической арене» крымско-татарское движение, главной целью которого была борьба за возвращение своего народа в Крым, гораздо позже - в начале 80-х годов ХХ века [2, с. 74]. Речь идёт о так называемом периоде «перестройки», когда имело место некоторое ослабление структур государственной власти. Такое ослабление объективно способствовало стихийному, неорганизованному возвращению крымских татар из мест отбывания ссылки на полуостров. В результате уже в конце 1991 года численность представителей указанной этнической группы в регионе составляла 142 тыс. человек [13, с. 126].
Проблема состояла в том, что репатрианты некритично оценивали возможности крымской инфраструктуры и логистических коммуникаций и преувеличивали возможность быстрого расселения, трудоустройства и адаптации возвращающихся граждан. Они форсировали процессы возвращения на Родину. Кроме того, власти среднеазиатских республик, в первую очередь Узбекистана,
проводили негласную политику вытеснения «не титульного» населения, к разряду которого отнесены были и крымские татары.
Люди, приезжавшие в Крым, претендовали на земли, где до 1944 года жили они сами или их предки: Южный Берег, пригороды крупных городов, некоторые горные районы. Но, вследствие естественной миграции населения, эти территории к тому времени были уже густо заселены. Расселение на них ещё и репатриантов не было бы обеспечено с точки зрения инфраструктуры и создало колоссальную антропогенную нагрузку на окружающую природную среду. Поэтому вернувшимся на полуостров выделяли участки под застройку преимущественно в степной зоне.
Следует учитывать, что репатриация происходила в уникальных исторических обстоятельствах, сложившихся на постсоветском пространстве на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Распад Советского Союза, нарушение десятилетиями складывавшихся экономических связей между его регионами, крушение административно-командной системы управления экономикой и трудное становление рыночной вели к нарастанию социального напряжения, безработице. Переселенцам приходилось вступать в острую конкуренцию на рынке труда с ранее проживавшими в Крыму гражданами, а нередко они становились жертвами криминальных структур «Бандитского Крыма». Ситуация усугублялась отсутствием должной регуляции правового статуса репатриантов, сложностью схем выделения средств для строительства и найма жилья. Это привело к случаям самозахватов земельных участков для строительства там жилья и возникновению конфликтов в треугольнике «возвратившиеся из Средней Азии крымские татары - ранее проживавшее на полуострове население - местная администрация». Дополнительной (но не главной!) причиной социальной напряжённости стали и определённые социальные и религиозные различия между репатриантами и местными жителями. Этот фактор постепенно устранялся путём взаимной адаптации обеих групп населения, в том числе и при помощи мероприятий, направленных на формирование толерантности, развитие поликультурного общества, но очень медленно. Дисгармоничность репатриации и способствовала нарастанию политического и религиозного радикализма внутри крымско-татарского сообщества. Именно с этого момента, как считают Д. А. Александров и Я. А. Амелина, и началось развёртывание крымско-татарского национального движения в полном объёме, причём не в Средней Азии, как ранее, а в самом Крыму [2, с. 75]. В массовом сознании это движение ассоциировалось, прежде всего, со структурой «Курултай - Меджлис крымско-татарского народа».
Незадолго до распада СССР, 26 - 30 июня 1991, в Симферополе прошёл Курултай, где была принята Декларация о национальном суверенитете крымско-татарского народа и избран Меджлис -представительный орган крымских татар. Последний был сформирован на основе так называемой «Центральной инициативной группы», возникшей
в 1987 году в результате объединения нескольких разрозненных инициативных групп. Центральная инициативная группа впоследствии стала базисом для формирования Организации крымско-татарского национального движения (ОКНД).
Что же касается Курултая, то в 1991 году он был провозглашён «высшим органом национального самоуправления» крымских татар. Он, в свою очередь, сформировал Меджлис крымско-татарского народа (МКТН). В Положении о МКТН содержался пункт, согласно которому этот орган в период между сессиями Курултая является «единым высшим полномочным представительным органом крымско-татарского народа, избираемым курултаем из числа его делегатов», и ликвидировать его может только решение Курултая [7, с. 110]. В течение последующих лет система «Меджлис - Курултай» совершенствовалась и приобрела законченный облик. Выборы в Курултай проводились каждые 5 лет. В них участвовало всё взрослое крымскотатарское население. На первом этапе от каждых 50 представителей данного этноса избирался один выборщик, а на втором - выборщики голосовали за мажоритарных кандидатов и списки от общественных организаций. Один депутат Курултая представлял 1000 человек.
Курултай формировал постоянно действующий орган - Меджлис, состоявший из 33 человек и включавший в себя Управление социально-экономической и гуманитарной политики, Политико-правовое управление, представительства МКТН в муфтияте Крыма и за пределами полуострова. На местах действовала система региональных - городских и районных - меджлисов, подчинённых центральному. В период, когда был создан МКТН, его руководители рассчитывали на то, что со временем он станет альтернативным, а то и единственным центром политической власти в регионе. Главная задача структуры формулировалась как «восстановление национальных и политических прав крымско-татарского народа и реализация его права на свободное национально-государственное самоопределение на своей национальной территории». Эта задача ставилась в принятой Курултаем «Декларации о национальном суверенитете крымскотатарского народа», где, в частности писалось: «Крым является национальной территорией крымско-татарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение так, как оно изложено в международных правовых актах, признанных мировым сообществом. Политическое, экономическое, духовное и культурное возрождение крымско-татарского народа возможно только в его суверенном национальном государстве. К этой цели будет стремиться крымско-татарский народ, используя все средства, предусмотренные международным правом» [26, с. 8]. Однако данная цель не была достигнута и постепенно корректировалась в сторону занижения. Требование восстановления полноценной национальной государственности заменили утверждением о необходимости преобразования Крыма из территориальной в национальную в составе Украины [15]. В 2009 году на I Всемирном
конгрессе крымских татар выступил глава МКТН М. Джемилев, отметивший, что данная Декларация принималась тогда, когда ещё существовал СССР, и была адекватна существовавшей ситуации, а на время этого выступления лидера Меджлиса положение изменилось, и цель национального движения должна быть сформулирована иначе [9]. Однако формально «Декларация...» отменена не была и продолжала считаться действующей. Фактический отказ от претензий на полноценную государственность в этом же выступлении проявился и в утверждении оратора, что МКТН местные (районные) меджлисы «не являются параллельными структурами власти» и «созданы для ещё большей консолидации нашего народа и более эффективного отстаивания законных прав крымских татар».
Как было отмечено, в структуре МКТН действовало Управление по связям с муфтиятом Крыма. Дело заключается в том, что Духовное управление мусульман Крыма (ДУМК), глава которого по должности был членом МКТН, согласно уставу муфтията, «в своей деятельности руководствовался решениями Курултая мусульман Крыма, Совета ДУМК, а также Меджлиса крымско-татарского народа». В итоге получилось так, что муф-тият превратился в религиозное подразделение Меджлиса и был лишён возможности проводить самостоятельную по отношению к последнему политику.
Религиозная и общественно-политическая обстановка в названный период был осложнена тем, что ислам был резко политизирован, став своего рода «площадкой» для активной политической агитации. Его связь с системой «Меджлис - Курултай» определённым образом повлияла на появление в Крыму течений нетрадиционного ислама. Следует отметить, что предпосылки для такого появления появились ещё в советский период. Агрессивно-атеистическая политика проводилась в коммунистическом Крыму по отношению ко всем религиозным конфессиям, в том числе и к исламу. Ситуация усугубилась незаконной депортацией крымских татар 18 мая 1944. В результате они попали либо на Урал, где не было мечетей, мектебов и медресе, либо в Среднюю Азию, где они существовали, но были укомплектованы представителями местных «титульных» этносов. В результате религиозная жизнь крымско-татарского народа фактически прекратилась. Это привело к практически полной утрате собственно крымской исламской традиции и преемственности при трансляции духовных ценностей как в форме изначально существовавших на полуострове суфийских орденов, так и в виде появившегося позднее «традиционного» ислама хана-фитского мазхаба.
Это и стало почвой, на которой укоренились «нетрадиционные» исламские течения, развитые вне Крыма.
Таким образом, разрыв с религиозными традициями и разрушение соответствующих институтов, произошедшие по вине советской власти, затруднили, а то и сделали невозможной быструю регенерацию традиционного ислама в Крыму как в форме
орденов суфиев, так и в виде «обычного» ислама в виде суннизма ханафитского мазхаба. Свою роль сыграла и недостаточная компетентность ДУМК, которое не смогло принять радикальных мер по гармоничному и бесконфликтному религиозному возрождению.
С начала возобновления на территории полуострова исламских структур ДУМК и МКТН поддерживали связи с различными турецкими религиозными организациями, но затем параллельно с этим стали сотрудничать и сщ структурами из некоторых арабских стран. Этому способствовало несовершенство действовавшего тогда законодательства [5, с. 52]. Определённую роль сыграло и желание Меджлиса и ДУМК использовать «исламский фактор» для поиска иностранных ресурсов финансирования крымско-татарского национально-освободительного движения. Поэтому, к примеру, в 1995 г. правительство Крыма констатировало, что ни одно из строящихся сооружений культового характера «не финансируется за счет добровольных пожертвований граждан», а «спонсоры новостроек находятся в Турции или Арабских эмиратах» [12, с.60 - 62]. Ситуация мало изменилась и впоследствии. Всего в период с 1992 по 2014 гг. за счёт зарубежных средств на полуострове из числа вновь построенных мусульманских культовых строений за счёт иностранных средств было возведено более половины.
В названный период исламское возрождение Крыма подвергалось влиянию трёх внешних источников. Первым являлись турецкие религиозные организации, вторым - салафиты, более известные как ваххабиты (движение, запрещённое на территории РФ) и сторонники иных направлений «чистого ислама» из арабских стран, третьим - исламские радикалы из Чечни, других регионов Северного Кавказа и Средней Азии. Официальные российские мусульманские организации сколь-нибудь серьёзного влияния на развитие ситуации не оказывали.
МКТН и ДУМК были весьма заинтересованы в финансовой помощи, содействии благотворительности и паломничеству со стороны ряда арабских стран, в частности, Саудовской Аравии. Поэтому они вынуждены были сотрудничать с мусульманскими организациями из указанных стран, которые функционировали в Крыму.
Одной из таких организаций стала основанная в 1997 году арабскими студентами, обучавшимися в украинских вузах на базе 10 областных и крымской республиканской организаций Всеукраинская межобластная ассоциация «Альраид» (деятельность её запрещена на территории РФ). Это название переводится как «передовой».
Эта организация смогла создать около 20 филиалов в различных регионах, несколько сайтов сети Интернет, радиостанцию и газету тиражом в 20 тысяч экземпляров. Она финансировалась Министерством вакфов, призыва и ориентации Саудовской Аравии. На средства «Альраида» были построены несколько десятков мечетей, осуществлялась помощь нуждающимся, выкупалось жильё для социально незащищённых групп населения, шло
обучение молодёжи основам ислама, работал оздоровительный лагерь для подростков в Симеизе.
Арабские эмиссары отмечали религиозные праздники на один день раньше дат, которое официально установило ДУМК. Фактически это являлось переходом к иному мазхабу (так называются школы шариатского права в исламе), нежели хана-фитский, которому традиционно следовали на полуострове.
Строительство мечетей в обход ДУМК вызывало недовольство как у самого Духовного управления, так и у руководства МКТН. Они вынуждены были обращаться за помощью к светским властям Крыма. Это вызывалось, в частности, и тем, что мусульманское духовенство полуострова не имело должной теологической подготовки и не всегда было в состоянии убедительно полемизировать с зарубежными миссионерами и распространяемой ими литературой. Проблему потери влияния на мусульманские общины в ДУМК и МКТН пытались решить сугубо административными, запретительными методами. Они призывали региональные меджлисы собственными силами брать под контроль те мечети, которыми руководят «сектанты». Таким образом, политика Меджлиса и Духовного управления по форсированной исламизации (или, точнее, ре-исламизации) привела к тому, что они оказались на грани потери контроля ситуации.
Другой иностранной религиозной организацией, оказавшей влияние на часть мусульман Крыма, стала запрещённая в России и некоторых других странах религиозно-политическая партия «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» («Партия исламского освобождения»). Она зародилась на Ближнем Востоке в начале 50-х годов ХХ века в качестве одной из ветвей организации «Братья-мусульмане». Официально заявленной целью «Хизба» являлось освобождение Палестины. Однако в реальности наиболее активно он действовал в Центральной Азии. В отличие от «Альраида», «Хизб ут-Тахрир» прямо характеризовал себя как политическую силу. Первоначально его пропаганда на Крым велась через легально издававшуюся в Киеве религиозную литературу на русском, украинском и арабском языках (но не на крымско-татарском). После того, как власти пресекли легальную издательскую работу, печатная продукция данной организации стала доставляться из-за рубежа, а также изготовляться в самом Крыму в подпольных типографиях.
К концу 2003 года «халки» (региональные отделения названной организации) стали функционировать в Симферопольском, Джанкойском, Нижнегорском, Кировском и некоторых других районах полуострова. Активисты развернули широкую деятельность в Симферополе, Бахчисарайском, Симферопольском и Красногвардейском районах, некоторых городах и посёлках Южного берега Крыма. В Алуште даже издавалась общекрымская газета «Возрождение» на русском языке тиражом 17 тысяч экземпляров, где резко критиковалось Духовное управление.
Вот почему летом 2004 года руководство ДУМК уволило ряд имамов, которых подозревало
в связях с «Хизб ут-Тахрир». Последний в ответ предпринял попытку силой вернуть своего имама к Кебир-Джами - главную мечеть Симферополя. Это поставило город на грань массовых беспорядков.
Организация неоднократно (в октябре 2007 и в августе 2008 г.) проводила конференции политического характера, которые осуждались официальными исламскими структурами.
ДУМК не располагало большим количеством квалифицированных богословов, чтобы полемизировать с «сектантами» на должном уровне и всё чаще прибегало к сугубо административным мерам. Так, в сентябре 2009 года оно запретило проводить религиозные мероприятия (кроме намаза) в мечетях, на кладбищах и у мусульманских святынь без своего разрешения, а проповеди было дозволено произносить только на крымско-татарском языке. Такое решение увидело свет после стычки в одной из мечетей Кировского района между членами «Хизб ут-Тахрир» и адептами «традиционного» ислама (суннизм ханафитского мазхаба).
К нетрадиционным версиям ислама относят также хабашизм (запрещён в РФ). Его иногда называют «европеизированным исламом», так как он распространён преимущественно в странах Запада (Европа, США, Канада, Австралия). Сторонники названного направления полагают, что для спасения души мусульманина достаточно искренней веры в Бога, а соблюдение ритуалов не занимает первостепенного места.
В 1992 году в Киеве образовалось Духовное управление мусульман Украины (ДУМУ) во главе с хабашитом шейхом Ахмедом Тамимом. Он претендовал на то, чтобы возглавлять всех мусульман Украины. Однако руководство ДУМК отвергло его притязания, аргументируя свою позицию тем, что в прошлом именно Крым был основным исламским центром не только Украины, но и Польши и Литвы.
Поэтому до весны 2007 года влияние ДУМУ в Крыму было незначительным, и лишь в мае хаба-шитам удалось зарегистрировать первую неподконтрольную ДУМК общину. Позже были зарегистрированы ещё пять.
Именно из-за сопротивления ДУМК и МКТН А. Тамим не смог объединить под своей эгидой всех мусульман Украины. Некоторого успеха он достиг лишь в Херсонской и Запорожской областях, где проживало значительное количество крымских татар. Там он смог взять под контроль общины, ранее подчинённые ДУМК.
Теперь рассмотрим религиозное влияние на Крым, оказанное среднеазиатскими мусульманскими организациями. Как известно, 13 мая 2005 года в узбекском городе Андижан (Ферганская долина) случились массовые беспорядки. Существуют различные версии происходивших там событий [20]. Нельзя обойти вниманием специфику Ферганского региона. От остальной части Узбекистана его отличают земледельческая, а не скотоводческая, ориентация сельского хозяйства и резко выраженный консерватизм и повышенная религиозность населения. Именно оттуда происходят
многие постсоветские исламистские политические партии и течения.
Узбекские власти жестоко подавили волнения и начали судебные преследования исламских активистов. Между тем, Ферганская долина в годы существования СССР была одной из основных зон, где проживали депортированные крымские татары. У многих этнических узбеков были наработанные годами контакты в крымско-татарской среде, сохранившиеся и после репатриации крымских татар. Вот почему, опасаясь правительственных репрессий, они и потянулись в Крым «по старым связям». Большинство таких мигрантов входили в движение «Таблиги Джамаат», появившееся в начале ХХ века на землях нынешнего Пакистана. Многие представители этого течения прошли обучение в Пакистане и стали проповедовать идеи «нетрадиционного» ислама в крымско-татарской среде. Наиболее заметно их активность проявлялась в Симферопольском, Бахчисарайском и Белогорском районах.
Когда говорят о «нетрадиционном» исламе в Крыму, чаще всего его ассоциируют с запрещёнными в РФ, салафизмом, хабашизмом, «хизбовцами», «Альраидом» и «Таблиги Джамаат». Эти организации, кроме последней, имеют арабские корни.
Так называемый «турецкий ислам» принято рассматривать как традиционное для крымских татар течение. Между тем, на самом деле положение дел не так однозначно.
И в самом деле, в начале процесса репатриации руководство крымско-татарского национального движения и зависимого от него ДУМК ориентировалось на «турецкую модель». У этого были свои исторические, этнические и геополитические основания, свидетельствовавшие о приоритете для МКТН и ДУМК этнической идентичности над конфессиональной. Хотя и Духовное управление, и Меджлис охотно сотрудничали с арабскими структурами, исповедующими чуждые крымским татарам интерпретации ислама, они стремились возродить среди крымских мусульман именно традиционный для них ханафитский мазхаб.
Министерство по делам религии Турецкой республики профинансировало строительство в Крыму нескольких мечетей и помогало в подготовке кадров духовенства. По состоянию на 2001 год на полуострове на постоянной основе работали 27 представителей этого ведомства во главе с координатором Б. Капланом, одновременно являвшимся заместителем муфтия полуострова. Министерство по делам религии Турецкой Республики профинансировало строительство в Крыму нескольких мечетей и готовило кадры духовенства.
Но параллельно с ними в регионе работали и неправительственные турецкие организации. Как следствие, из 69 побывавших в 2000 г. на полуострове иностранных мусульманских миссионеров 65 являлись гражданами Турции. Они преподавали основы ислама как в медресе, так и непосредственно в исламских общинах. ДУМК не осуществляло мониторинга ситуации, а отдало процесс на откуп самим миссионерам и их координаторам. При этом в
медресе работали преимущественно члены неправительственных турецких организаций, а в мечетях - люди, направленные Министерством по делам религии Турции.
Из-за ограниченности средств, Духовное управление не могло обеспечивать дальнейшее религиозное образование наиболее способных выпускников крымских медресе, и они направлялись в профильные вузы Турецкой республики.
В определённый момент ДУМК и МКТН поняли свою ошибку. Она состояла в излишнем доверии к турецким координаторам религиозных проектов. В результате летом 2004 года руководство Духовного управление выявило ряд негативных фактов, в результате чего был отстранён ряд неблагонадёжных имамов, оказавшихся «хизбовцами». Выяснилось, что, однако, что они были выпускниками крымских медресе, бывших под контролем именно турецких неправительственных организаций.
Это вызвало негативную реакцию и в Министерстве по делам религии Турции призванном поощрять именно традиционный ислам, а не то, что они называют «сектами». Это ведомство отказалось от установившейся практики ротации своих кадров на полуострове. Произошло это примерно в середине 2005 г. По мере окончания срока действия виз стары представители ведомства покидали Крым, а новые на смену им не прибывали. В мае 2005 года полуостров покинул и Б. Каплан, а преемника не смену ему послано не было.
Однако освободившуюся «экологическую нишу» заняли активисты турецких неправительственных общественных организаций, в частности, «Евразийского общества образования, культуры и дружбы». Последнее под патронатом ДУМК начало активную работу на полуострове в 2003 -2004 годах. Оно открыло медресе в Симферополе и Белогорске, а также мусульманский учебный центр в столице Крыма, действуя, впрочем, без официальной регистрации и особой огласки.
В экспертной среде бытует мнение, что «Евразийское общество.» связано с орденом суфиев «сулейманисты». Если это так, то относить его к «нетрадиционному» для Крыма исламу было бы натяжкой. Скорее, наоборот, мы имеем дело с возрождением на новом витке исторической спирали суфийской традиции, восходящей к средневековым временам.
Другие исследователи, впрочем, полагают, что «Евразийское общество просвещения, культуры и дружбы» и фонд «Азиз Махмуд Худаи Вакуфи» аффилированы со структурами Фетхуллаха Гюлена, лидера секты «Нурджулар». Она ратует за создание «тюркской империи просвещенного шариата». Её название происходит от имени основателя муллы Саида Нурси (1876 - 1960), который выступал с инициативой установления в Турции шариатского правления.
«Нурджулар» осуществлял своё влияние через сеть фондов и образовательных структур. В Крыму он работал с мусульманской молодёжью, причём преимущественно с наиболее образованными её
сегментами. Выбирались те молодые люди, которые имеют шансы устроиться на работу в органы власти и силовые структуры. Однако официально фондов или учебных заведений секта на полуострове не регистрировала. Её представители работали, представляясь бизнесменами или сотрудниками благотворительных организаций.
• Выводы и предложения
Итак, нами установлено, что традиционный ислам проник в Крым в VII - VIII либо в XIII вв. в результате деяельности суфийских орденов. Впоследствии они понемного сдавали позиции, уступая место обычным мечетям суннитского ислама ханафитского мазхаба. Однако и к периоду революции 1917 - 1920 гг. суфизм на полуострове сохранялся. Возможно, он существовал и после этого.
В 1944 году произошла массовая депортация крымско-татарского народа, представители которого были основными носителями ислама на полуострове (в любых его формах). В новых местах проживания исповедание ислама было либо невозможно (Урал), либо осуществлялось представителями местных «титульных» этнических групп (Средняя Азия). В результате религиозная традиция у крымских татар прервалась.
С самого начала пребывания в депортации у крымско-татарского началось национально-освободительное движение, целью которого было возвращение на историческую Родину. Изначально оно было нерелигиозным, так как возглавлялось бывшими партийными активистами, однако по смене поколений ситуация изменилась.
В период «перестройки», сопровождавшийся ослаблением государственной власти, репатриация состоялась, но, так сказать, «явочным порядком», хаотично и дисгармонично. Для управления процессом была создана структура Меджлиса крымско-татарского народа и связанное с ними Духовное управление мусульман Крыма. Они пытались политизировать процессы репатриации и подчинить им возвращение ислама на землю полуострова. Ввиду отсутствия национальных кадров и нехватки денежных средств, они опирались не на мусульман Крыма, Украины и России, а на запрещённые в РФ арабские (салафизм, «Альраид», «Хизб ут-Тахрир», хабашизм), среднеазиатские («Таблиги Джамаат») и турецкие («Нурджулар») религиозные организации. Это привело к ещё большему обострению социально-экономической ситуации в регионе и нездоровой политизации ислама.
Следовательно, исламским религиозным центрам региона - Духовному управлению Республики Крым и Севастополя (преемнику ДУМК) и Духовному центру мусульман Крыма - следует отказаться от сотрудничества со структурами «нетрадиционного» ислама, центры которого находятся за пределами постсоветской территории. Светские же власти полуострова и правоохранительные органы должны подвергать религиозную ситуацию тщательному мониторингу и препятствовать попыткам
разворачивания в регионе «параллельных» структур, альтернативных традиционному для Крыма суннитскому исламу ханафитского мазхаба.
Литература
1. Абдульвапов Н. Суфизм и начальный этап активного распространения ислама в Крыму // Культура народов Причерноморья. - 2006. - № 79.
- С. 140 - 149.
2. Александров Д. А., Амелина Я. А. Крымско-татарское движение в Крыму: 20 лет в поисках пути // Проблемы национальной стратегии. - 2013.
- № 1 (16). - С. 74 - 95.
3. Бекирова Г. Крымские татары. 1941 - 1991 (Опыт политической истории). - Том 1. - Симферополь: ИД «Тезис», 2008. - 480 с.
4. Брилёв Д. В. Суфизм в Крыму под властью Российской империи // Религиоведческие исследования. - 2016. - №2 (14). — С. 61 - 86.
5. Григорьянц В. Э. и др. К вопросу о государственно-конфессиональных отношениях в Украине и АРК. - Симферополь: Крымский Архив, 2004. -52 с.
6. Губогло М. Н., Червонная С. М. Крымскотатарское национальное движение. - В 2 т. - Т. 1. -М.: ЦИМО, 1992. - 331 с.
7. Губогло М. Н., Червоная С. М. Крымскотатарское национальное движение. - В 2 т. - Т. 2. -М.: ЦИМО, 1992. - 339 с.
8. Декларация о национальном суверенитете // Авдет. - 1991. - 11 июля. № 15-16.
9. Касьяненко Н. Своя Родина и свои герои // День. - 2009. - 27 мая.
10. Кондараки В. Х. Универсальное описание Крыма (в 17 частях). - СПб.: Типография В. Веллинга (СПб), 1875. - 2012 с.
11. Коцюбинський М. Твори в семи томах. -Том 2. Повюп i оповвдання (1897-1908). - К.: Нау-кова думка, 1973. — 396 с.
12. Крымские татары: возвращение, обустройство, адаптация / Под ред. Ю. А. Прозорова, В. А. Темненко, В. А. Малиборского, А. Р. Никифорова,
B. А. Темненко. - Симферополь: Издательский Дом «Амена», 1995. - 157 с.
13. Мальгин А. В. Крымский узел. Очерки политической истории Крымского полуострова. 1989-1999. — Симферополь: Новый Крым, 2000. -160 с.
14. Москвич Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Крыму. - Одесса: Типография Э. Шмида (бывшая Шульце), 1908. - 384 с.
15. Обращение крымско-татарского народа «О бесправном положении крымскотатарского народа и игнорировании его законных прав и интересов» // Авдет. - 1996. - 27 мая.
16. Протоколы заседаний Таврической Учёной Архивной Комиссии. Заседание 5-го июня 1913 года // ИТУАК (Симферополь). - № 50. - 1913. -
C.294 - 295.
17. Реконструкция народного хозяйства в Крыму. - Симферополь, 1930 - Выпуск . - 31 с.
18. Ромм Ж. Путешествие в Крым в 1786 году.
- Л.: Изд-во ЛГУ, 1941. - 79 с.
19. Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века. — Казань: Университетская типография, 1887. - 820 с.
20. Средняя Азия: андижанский сценарий? Сборник / сост.: М. М. Мейер - М.: Издательство «Европа», 2005. - 192 с.
21. Сумароков П. П. Досуги крымского судьи, или Второе путешествие в Тавриду. - Часть 2. -СПб.: Императорская типография, 1803. - 273 с.
22. Сумароков П. П. Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году. - М.: Университетская типография, 1800. - 250 с.
23. Тарикат Ясавийа и Крым. Сулейман Ба-кыргани: дастаны и хикматы / Вступительный очерк, перевод и комментарии Л. В. Бахревского. М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2015. — 208 с.
24. Хартахай Ф. Историческая судьба крымских татар // Вестник Европы. — 1866. —№2. - С. 182 - 236.
25. Evliya Celebi Seyahatnamesi. - VII. Kitap. -Istanbul: Nisan, 2003 - 372 c.
