CC BY
45ТЕМА НОМЕРА
ISSUE SUBJECT
DOI: 10.17516/2713-2714-0001 УДК 745.5
TRADITIONAL MOTIFS IN THE BURYAT FOLK ART
Alekseeva Tatiana Evgenievna
National Museum of the Republic of Buryatia Ulan-Ude, Russian Federation
Abstract: The article considers the leading traditional crafts of the Buryats such as an artistic processing of metal and wood, which confirm the idea that the power of tradition is great in modern Buryat decorative art and can be traced from the depths of centuries in the archetypal animalistic images. The basis of the artistic tradition is an ideological model having been created during a long stage of development and formation of an aesthetic ideal, the concept of beauty. The desire for material well-being has created a specific system of views throughout the historical development, where the mythological and practical knowledge closely intertwined and interacted with each other. The artistic model is expressed in the scheme: beauty means a healthy body with emphasized signs of corpulence, fattening, fertility, which forms the realistic basis of the images, which is combined with a mythological interpretation that requires a symbolic language.
Keywords: tradition; arts and crafts; jewelry; chasing; wooden sculpture; animalistics; nomadic way of life; Buddhist mythology; National Museum of the Republic of Buryatia.
Citation: Alekseeva, T. I. (2022). TRADITIONAL MOTIFS IN THE BURYAT FOLK ART. Izobrazitel' noe iskusstvo Urala, Sibiri i Dal'nego Vostoka. Fine art of the Urals, Siberia and the Far East. T. 1, № 1(10), pp. 8-17.
Т. А. Алексеева
Национальный музей Республики Бурятия Улан-Удэ, Российская Федерация
ТРАДИЦИОННЫЕ МОТИВЫ В НАРОДНОМ ИСКУССТВЕ БУРЯТ
Ц. А. Цыжипов. Укротитель. 1985. Дерево, резьба. 45x45x10
Национальный музей Республики Бурятия (Улан-Удэ)
Ts. A. Tsyzhipov. Tamer. 1985. Wood, carving. 45x45x10
The National Museum of the Republic of Buryatia (Ulan-Ude)
В статье рассматриваются ведущие традиционные ремесла бурят1, такие как художественная обработка металла и дерева, подтверждающие тезис, что в современном бурятском декоративно-прикладном искусстве велика сила традиции, уходящей в глубину веков и прослеживающейся в архетипических образах анимали-стики. Основу художественной традиции составляет мировоззренческая модель, созданная в процессе длительного этапа развития и формирования эстетического идеала, понятия красоты. Стремление к материальному благополучию на протяжении исторического развития способствовало выработке специфической системы взглядов, где мифологическое и реальное освоение действительности тесно переплеталось и взаимодействовало друг с другом. Художественная модель выражается в схеме: красота означает здоровое тело с подчеркнутыми пышными формами, говорящими о плодородии, что составляет реалистическую основу изображений, которая сочетается с мифологической интерпретацией, требующей символического языка.
Ключевые слова: традиция; художественные ремесла; ювелирные изделия; чеканка; деревянная скульптура; анималистика; кочевой уклад; буддийская мифология; Национальный музей Республики Бурятия.
Б. Г. Жамбалов. Бурятский нож. 1979. Серебро, сталь, дерево, коралл, чеканка. 26.5 см
Национальный музей Республики Бурятия (Улан-Удэ)
B. G. Zhambalov. Buryat knife. 1979. Silver, steel, wood,
coral, coinage. 26.5 cm
The National Museum of the Republic of Buryatia (Ulan-Ude)
Художественная жизнь Бурятии на рубеже ХХ-ХХ1 веков привлекает внимание знаменательными выставочными проектами, которые выявляют главный вопрос последних десятилетий - вопрос о художественной традиции, в широком смысле традиционной культуре.
В систему понятий традиционной культуры входят материальная и духовная деятельность человеческого общества, в процессе которой выкристаллизовались эстетико-философские принципы, морально-этические нормы, мировоззренческая модель строения мира. Каждый народ, накапливая исторический опыт, привыкает смотреть на мир под собственным углом зрения, вырабатывает свой образ мышления, свою манеру понимать вещи. Угол зрения, образ мышления могут меняться под сильным внешним влиянием, но они сами - в силу собственной манеры видеть и понимать - оказывают обратное действие, сохранив первоначальную традиционную основу. Эти архетипы, протянувшиеся из глубины веков, образуют ядро традиции, обладающее силой закона, детерминирующее самобытность, национальный характер искусства. Охотничья магия, шаманская и буддийская мифология со всей атрибутикой и обрядностью составили основные пласты бурятской этнокультуры и развили четкую систе-
му художественных традиций. Ярче всего они проявились в эстетическом мышлении и отразились в разных видах народного творчества в виде устойчивых стилеобразующих признаков и идейно-тематической образности.
Бурятское традиционное искусство своими историческими корнями уходит вглубь веков и связано с общей этнической историей монголо-язычных народов, племенами и народами Восточной Сибири. На протяжении многих веков развития народное искусство бурят основывалось на лучших достижениях степных цивилизаций, наследовало и развивало профессиональное родовое ремесло, такое как кузнечное дело, резьба по дереву, строительство, шитье национальной одежды и использование бытовых хозяйственных материалов в искусном оформлении предметов быта и жилища.
В XVIII веке с массовым приобщением бурят к буддизму традиционное искусство обогатилось новыми видами художественного творчества, связанными со специальной подготовкой в буддийских центрах (дацанах) основам живописи, архитектуры, книгопечатания, графики, скульптуры. Древние мифы, генеалогические легенды, сказания о героях переплетались с буддийской мифологией, наполнялись новыми образами и символикой, обретали новое духовное качество. Особое значение буддийская символи-
ка приобрела в декоративно-прикладном искусстве, а именно в ювелирном искусстве.
С древнейших времен художественная обработка металла занимала в жизни бурят важное место. Кузнечным ремеслом занимались особые люди - избранники духа, передававшие секреты старинного искусства последующим поколениям своего рода. Дарханы (кузнецы) - повелители огня - были окружены ореолом таинственности, вызывали уважение и почтение. Они выполняли заказы своих соплеменников на предметы быта из разных металлов и сплавов, а также чеканили мужские и женские украшения из серебра, которые были безупречным дополнением к бурятскому костюму, показывали искусное владение различными ювелирными техниками и тонкий вкус в вариативном использовании орнаментики, понимание ритмической и композиционной архитектоники предмета.
Многовековая эволюция художественного конструирования одежды сохранила основные принципы функциональной необходимости и декоративной выразительности. В XIX веке праздничный костюм представлял собой целостное произведение искусства, созданное творческим гением народа. В нем нашли отражение особенности, связанные с традициями, обычаями и обрядами бурят, специфика художественного вкуса, нашедшего выражение в орнаменте, украшениях, цветовом решении одежды [1, с. 131]. Сшитый из набивного шелка халат богато декорировался серебряными, иногда с позолотой, украшениями, которые имели сложное композиционное расположение на поверхности халата. Каждый предмет имел свое место по типу декоративного оформления.
В этой статье мы рассмотрим только мужские серебряные украшения, богатый ассортимент женских украшений требует отдельного исследования. В давние времена снаряжение охотника-воина состояло из колчана и налуч-ника, позднее их заменили нарядно украшенные нож и огниво. Эти атрибуты повседневного быта приобрели особый смысл, став выражением эстетических воззрений народа [8, с. 89]. Бурятский фольклор приписывал ножу значение оберега от всего злого, а огниво символизировало приобщение к стихии огня, очищение. Когда в семье рождался мальчик, было принято дарить мужские принадлежности: нож в ножнах, лук со стрелами, седло, чтобы защитить наследника рода от нечистой силы, пожелать ему богатства и благо-
состояния [3, с. 85]. Нож и огниво - парные мужские украшения, которые носили на поясе: слева за поясом нож, справа - огниво. Дополнением к комплекту служил курительный набор - трубка, кисет или табакерка. Процесс изготовления ножа и огнива - от закаливания до декоративного оформления - был сложным и требовал от мастера не только искусных профессиональных навыков, но и знания психологической индивидуальности заказчика. Нож и огниво должны были отражать дух и характер своего владельца, соответствовать ему. Поэтому, несмотря на традиционную форму, каждый мастер вносил немало своеобразия, создавая совершенно уникальный образный строй произведения [5, с. 113]. Бурятский нож имел форму прямого клинка с рукоятью, который вставлялся в ножны, а к ножнам крепилась подвеска на массивной цепочке. Общая длина могла быть разной - от 25 до 50 см. Огниво состояло из стального бруса - кресала и небольшого кожаного футляра для кремня и трута.
Система декорирования ножа и огнива канонична по форме отделки и семантике орнаментальных мотивов. Традиционно у ножа серебряными обкладками украшались деревянные поверхности рукояти и ножен, у огнива кожаный футляр имел пластины по углам, а в центре - розетку. Поскольку нож и огниво были парными украшениями, то в основе композиционного решения лежал орнамент, характерный для такого вида изделий, который модифицировался согласно форме предмета. Пряжки обычно повторяли одна другую. Анализ орнаментики колчанов, налучников, ножей, огнив выявил закономерность применения определенных орнаментальных мотивов именно в предметах мужской принадлежности. Надо отметить, что были рассмотрены произведения ювелирного искусства, в которых ясно отразилось знаковое единообразие, так как украшения предназначались для индивидуального пользования. На ножах и огнивах мастера чаще изображали следующие декоративные элементы и символы, которые стали прерогативой орнаментации мужских украшений.
Роговидный узор, древний вид орнаментального декора, символизировал богатство и благосостояние. Графика этого мотива разнообразна: от простого линейного изображения до композиционных вариаций, в которых, тем не менее, ясно читалась первоначальная основа. Розет-
ки, обрамленные со всех сторон роговидным узором, создавали причудливый рисунок цветов, инкрустированных кораллами, лазуритом, малахитом. Бесконечный узел улзы обозначал «благоденствие». Мастера чеканили этот мотив разночисленного плетения, прихотливо соединяя его с роговидным узором или растительными элементами, включая в центр композиции.
Бурятские ножи и огнива коллекции Серебряного фонда Художественного музея имени Ц. С. Сампилова демонстрируют разнообразное применение чеканщиками этих мотивов в орнаментальных композициях. Нож одного из старейших мастеров чеканки Ц. Намжилона показывает большую фантазию ювелира в использовании древних простых символов - круга, рогов, плетенки - в оригинальной композиции. Ясные, четкие линии рисунка, переплетаясь, создают удивительную цельность и гармонию. Для орнаментики бурятского ювелирного искусства характерно плавное перетекание одного вида узора в другой, выразительное сочетание геометрического, растительного и зооморфного орнаментов.
Анималистические мотивы - разные виды животных, драконы, стилизованные львы и ма-скароны - изображались на ножах и огнивах с целью оберечь их владельца от злых духов и придать ему силу или качества, свойственные тем или иным животным. Дракон олицетворял собой силу, исполнение всех желаний. Это был излюбленный мотив бурятских мастеров, пластика которого давала возможность широкого проявления творческой фантазии. На одних ножах мы видим четкое изображение дракона, который как бы обвивает поверхность ножен и изрыгает языки пламени. На других этот символ причудливо переплетается с растительным орнаментом, и неожиданно голова дракона вдруг проявляется в центре композиции. Художники часто использовали мотив головы дракона как деталь крепления кольца для цепочки с пряжкой. Традиция изображения стилизованных львов относится к эпохе хунну. Звериный стиль знаменитых сибирских бронз как бы перешел с древних предметов на бурятские мужские украшения.
Современные чеканщики широко используют изображения львов и маскаронов на своих изделиях. Интересен нож Б. Жамбалова, выполненный в традиционном стиле. Нижняя обкладка ножен начинается с характерного узо-
ра меандр, в центре - изображение дракона, завершается пластина фигурным роговидным орнаментом. Верхняя обкладка повторяет композицию нижней, только в центре - образ льва. Такой же гневный маскарон на пряжке. Иногда на ножнах встречается изображение животных 12-летнего цикла восточного календаря.
В Серебряном фонде Художественного музея хранится нож неизвестного мастера XIX века. Чеканщик, сохраняя традиционную структуру и ритм, гармонично ввел в композицию образы животных. Треугольные пластины огнива, в которые удачно вписаны драконы, выполнены в технике ажурной резьбы.
Изображения пяти видов домашнего скота табан хушуу мал, бытовавшие в хозяйстве степняка-кочевника, являются единичными. Это в основном ножи, выполненные в 1950-х годах, когда чеканщики стремились обогатить традиционную символику привычной в народном искусстве тематикой.
Таким образом, символика бурятской орнаментики имеет древний знаковый характер, отражает специфику и принадлежность видов ювелирных украшений той или иной социальной группе общества.
В современной резьбе по дереву прослеживается та же характерная устойчивая художественная традиция, идущая из глубины веков, в сюжете, в технике обработки природного материала и стилистике. К автохтонной традиции относятся, прежде всего, анималистическая тематика и своеобразная изобразительная манера, отличающаяся нарочитой примитивностью и статикой. В тематической структуре анимали-стики можно выделить следующие композиции: 1) мифологические сюжеты, связанные с генеалогическими легендами происхождения рода от тотема; 2) культ пяти видов домашнего скота, вызванный условиями жизни номадов; 3) фантастические животные, привнесенные в художественную традицию бурят буддизмом.
Первая группа композиций в чистом виде встречается крайне редко. Чаще художники изображали отдельных животных (белка, соболь, медведь) как тотемистические рефлексии промыслового культа, но в настоящее время утратившие свой первоначальный смысл. Древний человек, обитавший в труднейших условиях жизни, тем не менее стремился не нарушать гармонию и единство природы, отождествляя себя с ней. Зная повадки и характер диких животных,
Фрагмент ножен.
XIX век. Серебро, дерево, чеканка.
15 см
Национальный музей Республики Бурятия (Улан-Удэ)
Fragment of the scabbard. XIX century. Silver, wood, coinage. 15 cm
The National Museum of the Republic of Buryatia (Ulan-Ude)
человек утверждал свое родство с ними и хотел бы видеть у себя и своих соплеменников такие же качества, как у них, - силу, ловкость и быстроту. Почитание животных возникло из охотничьей магии: умерщвление ради существования, забота о размножении поголовья осознавались человеком в полной мере. Магическая сила, которая влекла зверей навстречу стрелам и копьям охотников, навстречу гибели, заключалась в том, что звери и люди, по представлениям человека каменного века, могли вступать в интимное общение друг с другом. Женщины привлекали к себе животных-самцов, мужчины могли привлечь самок. Женщина, носительница производительной силы, способствовала также и воспроизводству животных по правилу магии: подобное замещает подобное [7, с. 79].
Тотемные представления, реальная жизнь с трудностями и проблемами, обрастая фантастическими деталями, находили отражение в устном творчестве, магической обрядности, рождали генеалогические мифы. Исследователь бурятской этнографии С.Балдаев писал: «Каждое племя бурят имеет свой тотем, но каждое племя состоит из многочисленных родов, которые в свою очередь также имеют свой тотем. С изменением социальной организации, образа жизни многие роды утратили свой тотем или примкнули к более сильным, но, тем не менее, обычай вести свое происхождение от какого-либо животного или птицы остался» [2, с. 30]. Наиболее древние родовые тотемы связаны с охотничьим промыслом (волк шоно, соболь булагачины, белка хэрэмучины, налим эхириты, гуси хухэнэй, лебедь хон-шу-
буун). В число онгонов - духов, покровителей человека, семьи, рода - входили соболь, белка, горностай, хорек, заяц. Вместе они назывались табан хушуу та (пять почетных, или главных). Вероятно, эти онгоны первоначально посвящались предкам-тотемам. Постепенно их функции изменились, и они стали производиться в иных целях (медицинских и др.). Позднее с переходом к скотоводству возникли тотемы, или онгоны, быка, коня, козла [6, с. 45].
Среди современных мастеров художественной резьбы особой популярностью пользуется миф о Бухе-Нойоне, легендарном прародителе бурятских племен эхиритов и булагатов. Эпический образ привлекает скульпторов возможностью выразить эмоции и чувства, рождающиеся в глубинах сознания и души современных потомков кочевников. Динамичная композиция боя сивого и пестрого быков, увековеченная в героическом эпосе бурятского народа «Гэсэр», дает возможность художнику показать силу и мощь животного, напряженность и истинную былинную монументальность образов. Этот сюжет отражен народным мастером Д. Санжицыбиковым на рельефном панно «Бой небесных быков» (1974, Национальный музей Республики Бурятия), первой попытке в рельефе отразить сюжеты «Гэсэриады».
В центре горизонтальной композиции изображены два борющихся быка. Один сверху, другой в перевернутом виде снизу. В пылу схватки они раздувают ноздри, а из ноздрей вырываются клубы пара, превращающиеся в облака. Орнаментальные облака заключают композицию с двух сторон, придавая общей архитектонике характер классиче-
ской устойчивости. Перевернутая фигура другого быка напоминает первобытную живопись в знаменитых пещерах Западной Европы и созвучные ей наскальные рисунки в самом центре Азии - пещере Хойт-Цэнкер Агуй (Монголия).
Первобытный охотник и народный мастер таким образом выразили идею победы охотника над зверем, одного живого существа над другим. Изображая бой небесных быков, художник следовал народным представлениям: небесный - значит божественный прародитель рода. В фольклорном духе он наделен антропоморфными чертами батора-богатыря. Художественные средства, которые использовал резчик, просты и традиционны: невысокий рельеф, гладкая поверхность, неглубокие прорези, подчеркивающие округлые формы животного, выявляют знание художником физических особенностей быка. Игра светотени на гладкой поверхности усиливает впечатление значительной массы.
Интересен рельеф с изображением боя быков работы Б. Зодбоева (1973, Национальный музей Республики Бурятия). Резчик не ставил целью проиллюстрировать мифологический сюжет, но эпическая монументальность образов как бы подразумевает легендарную основу. Фигуры двух столкнувшихся головами быков образуют геральдическую композицию. Контуром глубоких линий передано внутреннее напряжение исполинских животных. Гладкая поверхность тел выделяет массивный объем силуэтов на фоне разнонаправленных штрихов, обозначающих степь и небо, разделенных волнистой линией горизонта. Сошлись два равных по силе зверя и замерли на мгновение в драматическом противостоянии перед решительным рывком, и трудно предугадать результат исхода. Анималистическая тема нашла здесь символико-реали-стическую трактовку.
Вторая группа включает в себя изображения пяти видов домашнего скота табан хушуу мал (лошадь, корова, коза, овца, верблюд). Скотоводческое хозяйство, кочевой образ жизни создали новый культ домашнего скота, который в своей основе исходит из тех же тотемных воззрений, культа предков. Изменения произошли на уровне осознания человеком своей личности и места в пространстве мира. Пять видов животных, экономическая основа благосостояния скотовода-кочевника, стали носить сакральный характер, а вырезанные из дерева фигуры с явными признаками здоровья и упитанности слу-
С. Б. Бодиев. Коза. 1959. Дерево, резьба. 9x11x3.5
Национальный музей Республики Бурятия (Улан-Удэ)
S. B. Bodiev. Goat. 1959. Wood, carving. 9x11x3.5
The National Museum of the Republic of Buryatia (Ulan-Ude)
жили оберегами, охранявшими скот от падежа и увеличивавшими способность к размножению. По своему функциональному происхождению и назначению домашние животные относятся к группе так называемого ганзая - жертвоприношений божествам, покровительствующим человеку в его семейной жизни. Эти фигуры можно было встретить раньше у верующих на божнице почти в каждом бурятском доме, они являлись как бы условными жертвами, замещающими реальных животных [9, с. 5].
В круглой пластике малых форм разных лет ХХ века мы наблюдаем множество изображений домашних животных известных народных мастеров С. Бодиева, Ш. Дашиева, М. Эрдынеева, Ц. Цыжипова, А. Цыденова. И сегодня в разных районах республики работают народные резчики-самородки по дереву (Б. Яндаков), которые с детства знают породы деревьев, растущих в округе, умеют ценить и обрабатывать природный материал. Веками выработанное уважительное отношение к домашним животным, их почитание сформировало эстетический образ, художественные приемы исполнения. В основном фигуры трактуются в традиционной манере обобщенности, «примитивного» реализма, статической монументальности. Несмотря на общие стилевые черты, каждый мастер вносит личностное отношение, интерпретируя анималистический мотив.
Особым индивидуальным настроением отличается скульптура «Коза» (1959, Национальный музей Республики Бурятия) мастера С. Бодиева. В поисках подножного корма, она на минуту замерла, прислушиваясь к неясным звукам. Напряженная линия спины, вытянутая
шея, устремленный взгляд в никуда передают ощущение мимолетного беспокойства. Через мгновение она будет мирно щипать траву, а зоркий взгляд художника подметил наблюденный мотив и передал впечатление зрителю.
Привлекает внимание и деревянный рельеф того же автора «Пять видов домашних животных» (1958, Национальный музей Республики Бурятия). На удлиненной вертикальной плоскости мастер поместил пять фигур в своеобразных неглубоких нишах, заполнив всю поверхность панно так, что туловища их касаются вертикальных границ. Для каждой фигуры он вырезал углубление, создал пространственную среду, усиливая тем самым устойчивое положение животных в пространстве. Художник умело использовал продольную текстуру материала. Неглубокими выемками на шее, по низу живота мастер подчеркнул массивные формы животных, штриховыми насечками изобразил гриву лошади и шерсть верблюда. В изображениях козы и овцы скульптор нанес короткие насечки по всему телу, создавая впечатление густой шерсти. Традиционно фигуры статичны, они как бы демонстрируют зрителю свои ценные качества: упитанность, мясистость.
Выделяется среди анималистической скульптуры произведение Ц. Цыжипова «Укротитель» (1987, Национальный музей Республики Бурятия). Мастер пытается преодолеть статичность и наполняет рельеф энергией движения. Ар-канщик (укротитель) в настоящее время редкая профессия, связанная с отловом диких лошадей из табуна, требовавшая от всадника особого мужества, ловкости и сноровки. И неудивительно, что сюжет с древних времен стал традиционным для бурятского искусства. Установленный кочевым укладом порядок сформировал ассоциативный архетип: степь - всадник - воин. Каждый всадник в степи был и воином. В рассматриваемой работе воспроизведен критический момент, когда арканщик набросил петлю на шею дикой лошади. Драматический накал передан напряженными линиями силуэта. Рельеф, в отличие от других панно, - высокий (горельеф), что не было свойственно старым мастерам. Фигуры почти объемны, но плоскость вместе с тем является организующим началом, объединяя все компоненты в единое целое.
Культ тибетского буддизма обогатил анима-листику фантастическими персонажами буддийской мифологии, экзотическими животны-
ми, фольклорной тематикой, близкой по духу к образам народного творчества. Появляются изображения львов, тигров, слонов, драконов, мифической птицы Гаруди, зооморфные атрибуты буддийской символики. Все они образуют систему благопожелательных знаков, поэтому гармонично вошли в систему народной эстетики: красивое должно быть наполнено хорошим смыслом, благопожеланием правильной и семейной жизни. Для народного мироощущения нет красоты вне добра и материального благополучия, вне определенных нравственных ценностей [9, с. 9].
Особую популярность в художественной резьбе по дереву получили изображения «Четырех сильных животных», «Четырех дружных», «Белый старец», «Дугар Зайсан». Редко встречаются изображения фантастических животных, произошедших от союза двух враждебных зверей, эта группа носит название «Три символа Победы над Дисгармонией» (восьминогий лев, рыба с шерстью, макара).
Значительными произведениями являются «Трон Гэсэра» и «Трон Хатан (жены) Гэсэра», выполненные в 1995 году к 1000-летию бурятского героического эпоса «Гэсэр». Троны изготовлены в натуральную величину и представляют коллективный труд народных мастеров Ц. Цыжипова, Д. Батуева, исполнивших резьбу, и учеников студии - мастерской старобурятской живописи минеральными красками, расписавших эти произведения (буряадзураг). В скульптурных композициях отражена образная символика, характерная для шаманизма и ламаизма, ярко выражено традиционное восприятие пластического решения и композиционного построения.
«Трон Гэсэра» - это монументальное произведение репрезентативного стиля, воплощение духа своего хозяина, могучего батора, любимого народного героя, защитника и заступника. Конструктивное строение трона состоит из спинки, украшенной рельефной резьбой и декорированной цветом, и сиденья, напоминающего антаблемент входной группы дацана, опирающегося на колонны в виде мощных белых слонов. По тибетским описаниям, белый слон - самый могущественный из всех животных, могущий трижды объехать континент Дзамбулин за один день. Он выделяется своей прекрасной внешностью, снежно-серебряным цветом [4, с. 36]. Сиденье расписано буддийским орнаментом минераль-
ными красками, внизу декоративное украшение, напоминающее архитектурную деталь дацана - капитель колонны.
Композиционным центром произведения является рельефное панно на спинке, которое несет смысловую и изобразительную информацию. Своеобразная арочная ниша, выделенная золотистым растительным орнаментом, образует пластический акцент на рельефной плоскости. В ней в декоративных облаках располагаются тотемы основных бурятских родов.
Прием расположения фигур по вертикали - ведущий в традиционном искусстве. Он созвучен древней концепции деления мира на верхний, срединный и нижний. Эти фигуры своей архаичностью контрастируют с виртуозной рельефной резьбой декора фантастических животных буддийской мифологии. Такая трактовка образов обусловлена непреходящей во времени изобразительной задачей, продиктованной традиционными основами кочевого скотоводства. С двух сторон золотую арку фланкируют изображения драконов - любимых символов тибетского буддизма, привнесенных из китайского искусства. Их извивающиеся тела и лапы образуют древний, характерный для мон-голоязычных народов солярный орнамент - хас (свастику).
Венчает трон в стилизованных языках пламени мифическая птица Гаруда - зеленого цвета, с распушенными крыльями и змеей в клюве. Птица Гаруда - воительница, победительница змей нагов, воплощающих зло на земле, в народном сознании ассоциируется с героем и считается символом Гэсэра. Справа и слева от нее - солнечный и лунный диски.
Рельефная плоскость сплошь покрыта тонкой ажурной резьбой, не оставляющей места гладким открытым поверхностям. Изображенные персонажи переплетаются с орнаментальными мотивами, пластичность ажурного декора, насыщенного сочным цветом, гармонирует с целостным восприятием произведения, подчеркивает его торжественное, праздничное, репрезентативное содержание, что соответствует основной идее замысла.
«Трон Хатан» меньших размеров, более сдержан в декоре, производит впечатление спокойной величавости. Волнистые изгибы сиденья сочетаются с округлыми плавными линиями ножек, резной окантовкой спинки и арки, внутри которой изображены пять видов домашнего скота. Слева и справа - животные восточного двенадцатилетнего календарного цикла. Авторами применяется тот же стилистический прием расположения животных пар (самка с детенышем), сверху вниз. Изображение самок с детенышами имело символическое значение плодовитости скота, размно-
Д. Батуев, Ц. Цыжипов (ученики студии «Буряад зураг»). Трон Гэсэра. 1995. Дерево, резьба, роспись минеральными красками. 224x105x105
Национальный музей Республики Бурятия (Улан-Удэ)
D. Batuev, Ts. Tsyzhipov (students of the studio "Buryad Zurag"). The throne of Gesar. 1995. Wood, carving, painting with mineral paints.
224x105x105
The National Museum of the Republic of Buryatia (Ulan-Ude)
Д. Батуев, Ц. Цыжипов (ученики студии «Буряад зураг»). Трон Хатан Гэсэра. 1995. Дерево, резьба, роспись минеральными красками. 162x99x9
Национальный музей Республики Бурятия (Улан-Удэ)
D. Batuev, Ts. Tsyzhipov (students of the studio "Buryad Zurag"). The throne of Hatan Gesar. 1995. Wood, carving, painting with mineral paints. 162x99x9
The National Museum of the Republic of Buryatia (Ulan-Ude)
жения поголовья, роста благосостояния, благополучия. Кроме того, символический смысл приобретает изображение ассоциативной пары - самки с детенышем как женского начала, способствующего продолжению и умножению всего живого на земле.
В самом верху в центре трона - буддийский благопожелательный символ «Рыбы» в виде «инь-ян», космического начала, организующего жизнь Вселенной. С двух сторон арки в порядке очередности по ходу солнца располагаются животные восточного календаря, привнесенного в бурятскую среду с буддийской культурой.
Цветовое решение традиционно. Используются пять ведущих красочных пигментов: красный, желтый, зеленый, синий и белый, дающие необходимые цветовые оттенки.
Рассмотренные традиционные ремесла бурят, художественная обработка металла и дерева подтверждают мысль о том, что в современном бурятском декоративно-прикладном искусстве сила традиции велика и прослеживается из глубины веков. Основу художественной традиции составляет мировоззренческая модель, созданная длительным этапом развития и формирования эстетического идеала, понятия красоты. Эстетическая картина мира связана с материальным производством - сначала со звероловством и рыболовством, затем кочевым скотоводством. Стремление к материальному благополучию на всем протяжении исторического развития выработало специфическую систему взглядов, где мифологическое и реальное освоение действительности тесно переплеталось и взаимодействовало друг с другом. Переход к производительному способу от потребительского отношения к природе не столько изменил в основе своей отношение человека к зверю, домашнему животному как источнику благосостояния, сколько изменялось ролевое осознание человеческих возможностей, антропоморфное восприятие мира. Художественная модель выражается в схеме: красота означает здоровое тело с подчеркнутыми признаками дородности, откормленности, плодовитости, что составляет реалистическую основу изображений, которая сочетается с мифологической интерпретацией, требующей символического языка.
Примечание
1. Тема, заявленная в статье, серьезно рассматривалась на Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященной 90-летию со дня рождения И.И. Соктоевой (Улан-Удэ, 26-30 июня
2018 года). Статьи опубликованы в сборнике «Научное наследие И. И. Соктоевой в свете актуальных проблем современного изобразительного искусства» (Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2018. - 232 с. : ил.)
Литература
1. Бадмаева, Р.Д. Бурятский народный костюм. -Улан-Удэ: Бурятское кн.изд-во, 1987. -142 с.
2. Балдаев, С.П. Избранное. - Улан-Удэ: Бурятское кн. изд-во, 1961. -254 с.
3. Басаева, К.Б. Брак и семья у бурят. - Новосибирск: Наука, 1980. -222 с.
4. Дагьяб Ринпоче, Л.Ш. Буддийские символы в тибетской культуре. - Москва: Шанг-Шунг, 2005.-165 с.
5. Кочешков, Н.В. Декоративное искусство монголоя-зычных народов XIX-середины ХХ века. -Москва: Наука, 1979. -205 с.
6. Михайлов, Т.М. Из истории бурятского шаманизма с древних времен до XVIII в. - Новосибирск: Наука, 1980. -320 с.
7. Окладников, А.П. Утро искусства. - Ленинград : Искусство, 1967. -135 с.
8. Соктоева, И.И. Изобразительное и декоративное искусство Бурятии. - Новосибирск: Наука, 1988. -106 с.
9. Соктоева, И.И., Герасимова, К.М. Бурятская деревянная скульптура. -Улан-Удэ: Бурятское кн. изд-во, 1971. -77 с.
References
1. Badmaeva R. D. Buryatskij narodny'j kostyum [Buryat folk costume]. Ulan-Ude, Buryatskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1987, 142 p.
2. Baldaev S. P. Izbrannoe [The selected]. Ulan-Ude: Buryatskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1961, 254 p.
3. Basaeva K. B. Brak i sem'ya u buryat [Marriage and family among Buryat people]. Novosibirsk, Nauka, 1980, 222 p.
4. Dag'yab Rinpoche L. Sh. Buddijskie simvoly" v tibetskoj kul'ture [Buddhist symbols in the Tibet culture]. Moskva, Shang-Shung, 2005, 165 p.
5. Kocheshkov N. V. Dekorativnoe iskusstvo mongoloyazy'chny'x narodov XIX-serediny" XX veka [Decorative art of the Mongol speaking peoples in XIX - the middle of XX centuries]. Moscow, Nauka, 1979, 205 p.
6. Mixajlov T. M. Iz istorii buryatskogo shamanizma s drevnix vremen do XVIIIv [From the history of the Buryat shamanism from the ancient times to XVIII century]. Novosibirsk, Nauka, 1980, 320 p.
7. Okladnikov A. P. Utro iskusstva [The morning of art]. Leningrad, Iskusstvo, 1967, 135 p.
8. Soktoeva I. I. Izobrazitel'noe i dekorativnoe iskusstvo Buryatii [Fine and decorative arts of Buryatia]. Novosibirsk, Nauka, 1988, 106 p.
9. Soktoeva I. I., Gerasimova K. M. Buryatskaya derevyannaya skul'ptura [Buryat wood sculpture]. Ulan-Ude, Buryatskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1971, 77 p.
Об авторе
Алексеева Татьяна Евгеньевна - искусствовед, заслуженный работник культуры Республики Бурятия, Национальный музей Республики Бурятия, Улан-Удэ E-mail: t.e.alekseeva@mail.ru
Alekseeva Tatiana Evgenievna
Art critic, Honored Worker of Culture of the Republic of Buryatia, National Museum of the Republic of Buryatia, Ulan-Ude
