Традиционное русское сознание и процессы модернизации Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. 6. 2007. Вып. 3

Л. П. Морина

ТРАДИЦИОННОЕ РУССКОЕ СОЗНАНИЕ И ПРОЦЕССЫ МОДЕРНИЗАЦИИ

Современная Россия переживает процесс стремительного изменения своих сущностных, базовых характеристик, которые были присущи ей вплоть до распада СССР. Осмысление многих фактов существенно запаздывает или не происходит вовсе по ряду причин. Одна из них - консервативные тенденции, активно проявляющихся в сознании современного россиянина, не желающего расставаться с милыми сердцу представлениями. Россия встала на путь модернизации, имея традиционное, веками сложившееся сознание, способное свести на нет даже самые активные инновационные мероприятия. Периодически возникающие «волны архаизации» (А. Ахиезер) могут легко блокировать любые преобразования. Процесс комплексного реформирования общества затрагивает не только экономику, сферы политики, права, образования, но также и сознание людей. Что-то в нем должно быть изжито, что-то трансформировано, а что-то непременно сохранено. Этому болезненному процессу сопутствуют социальные бифуркации, дезорганизация и хаоти-зация среды человеческого существования. Налицо конфликт личностных и групповых интересов, противостояние идеологий, культур и субкультур, этнических образований, поколений, стилей, образов жизни и т. д. Так или иначе, Россия сегодня переживает острейший кризис и, более того, стоит перед историческим вызовом. От того, насколько достойно она сумеет ответить на него, зависит судьба страны, народа и культуры в целом.

Согласно одному из многочисленных определений, культура понимается как стратегия выживания и развития человечества. Как таковая она несет в себе причины возникающих кризисных состояний, факторы пролонгирования социальной напряженности, а также варианты и возможности выхода из создавшегося лабиринта противоречий. Динамика культуры современной России во многом определена противостоянием традиционной ментальности и «нового мышления», возникающего в процессе социально-экономических преобразований общества. Чтобы раскрыть этот конфликт, необходимо остановиться, если не на всех, то на наиболее явных особенностях традиционной русской ментальное™ и проследить, как они обнаруживают себя в условиях социальной модернизации.

Современный россиянин является носителем двух фактически противоположных, но чудесным образом совмещающихся в его сознании, культурных систем. Он может быть хорошо образованным человеком и сознательно принадлежать рационалистической парадигме, но при этом в развернутом пространстве своего поведения совершать поступки и руководствоваться мотивами, не совместимыми с заявленной ценностью. Таким способом обнаруживает себя (до поры - до времени скрытая) логика традиционной культуры со свойственными ей стереотипами мировосприятия и поведения. Человек, разум которого оперирует рациональными категориями, а душа хранит мифологические образы, непредсказуем не только для других, но и для самого себя. Таков типичный представитель российской массовой культуры: с одной стороны, он страдает от беззакония и ратует за общественный порядок, а с другой, - восторгается литературными и кинематографическими образами бандитов и упивается бандитской лирикой. Давно известно,

© Л.П. Морина, 2007

что полностью рациональный человек не более, чем абстракция; в реальности сознание человека скорее напоминает надводную часть айсберга.

Разговор о скрытых интенциях подсознания носит вовсе не факультативный характер, но является, на наш взгляд, особенно актуальным, поскольку приводит к пониманию причин пробуксовки инновационных процессов, а также существа того «сверхчеловеческого страдания», которое им сопутствует. Взятые вкупе, интенции традиционной культуры формируют общий ностальгический фон по прошлым временам, болезненное восприятие всего нового, психологическую блокировку складывающейся современной культуры, а также питают реставрационные идеи, которые распространены на всех уровнях. Этот пласт народного сознания отвечает также за «русское своеобразие», которым маркируются все события культурной жизни России. «Человек всегда носит с собой всю свою историю; в самой его структуре записана история человечеств», - писал в свое время К.Г. Юнг1. Прошлое, считал он, должно каким-то образом оживать и принимать участие в настоящем. В современной литературе процесс «оживания прошлого» получил название «архаизация».

Рассмотрим некоторые из компонентов традиционного русского менталитета. Человек как носитель двух разных культурных парадигм является источником многих как личных, так и общественных рисков. Однако обращение к русской народной культуре, а также к классической литературе обнаруживает, что этот «рисковый» образ обладает особой статусной значимостью и является поведенческой моделью. Стоит вспомнить о довольно странных, внутренне противоречивых, но в то же время существенно важных для их исторического или литературного контекста фактах: Иванушки-дурачки берут в жены царевен и овладевают пол-царством; богатырь Илья Муромец проводит последние годы жизни в монастыре; бесшабашные богатеи в одночасье раздают богатство и уходят странничать; юродивые традиционно объявляются святыми. Дурачки в Древней Руси почитались носителями высшей мудрости («ах, ты мой дурачок» - самое ласковое обращение и по сей день). Они занимали почетное место рядом с царями, на ступеньках трона и говорить могли все, что хотели, да и кнутиком махнуть, коль надо.

Синкретическое сознание. «Социокультурный идеал традиционной культуры, - пишет И.Г. Яковенко, - обращен в глубокое прошлое и представляет собой образ изначального нераспавшегося синкрезиса. Мы называем его социальным абсолютом»2. «Идеал синкрезиса» - это особое отношение к явлениям, при котором положительное значение приобретает слитность тех его сторон, которые оцениваются сознанием как общественно значимые. Разделение этих сторон или разграничение функций, наделение их самостоятельностью есть, напротив, «дробление синкрезиса», к которому традиционное сознание относится крайне негативно, хотя с точки зрения практической целесообразности оно обладает несомненным преимуществом. Например, человек, который почитается лидером, был традиционно наделен всеми наиболее важными полномочиями. В древности Царь-батюшка - это одновременно и правитель страны, и миропомазанник Божий, и отец для всех своих поданных. В советское время - то же самое традиционное совмещение в одном лице функций директора госучреждения, члена райкома КПСС и депутата. По этой логике капиталист - абсолютно чуждая фигура (потому что дробит целое). Для крестьянина такая же чуждая фигура - закупщик, посредник т. д.

Формирование русской ментальности начинается в древнем язычестве, в дальнейшем поддерживается православием, но окончательное закрепление получает в эпоху СССР в образе коммунизма как «самом чистом, незамутненном царстве синкрезиса»3.

Все коммунистические идеалы создавались на основе синкрезиса и были обращены к подсознанию средне-статистического человека: «народ и Партия едины», слияние умственного и физического труда, города и деревни, частной и общественной собственности и т. д. Синкретическое сознание устойчиво присуще и современной российской ментальности. Одним из ярких его проявлений является непреодолимое никакими разумными доводами представление о естественности слияния власти и собственности (так было всегда). Неслучайно это явление проникло во все закоулки нашей политической власти и представляет безудержное стремление всех финансовых магнатов.

Второй особенностью русской ментальности является экзистенциальное противопоставление сущего и должного. Сущее профанно, обыденно, это мир повседневного бытия человека. Должное - трудно вербализуемый, но остро переживаемый идеал, критерий оценки и мера всего сущего. Должное выступает как система норм, к которым «прикрепляется» сознание приземленного человека, что наполняет его бытие подлинным смыслом. Традиционно любой русский, даже опустившийся на социальное дно, любит порассуждать о «высших материях» и делает это с удовольствием. Обратной стороной этого интереса к духовной проблематике является пренебрежение к бытовой стороне жизни. С языческих времен племена россов отличались равнодушием к чистоте и аккуратности, о чем оставили многие свидетельства путешественники из разных стран4. Патологически неодолимая бесхозяйственность и неорганизованность, проявляющаяся даже сейчас, в период «строительства капитализма», - убедительное подтверждение сказанного. Для русского характера интимно близок оказался другой образ - христианского мытаря, погрязшего в грехах, но спасенного за духовный подвиг искреннего покаяния. Смыслополагающий трансцендентализм должного (в отличие, скажем, от протестантской этики) вовсе не продуцировал у россиян материально-созидательную энергию. Напротив, он выстраивал дистанцию между идеальным и реальным, утверждая представление о том, что люди живут в обход законов. Неофициальное, но искреннее отношение россиян к законам хорошо известно - их надо уважать, но жить следует «по понятиям», никакого отношения к реальной жизни писанные законы не имеют. Классический образ россиянина - это незаконопослушный человек, воспеваемый за бесшабашную удаль и особую дерзость перед законом.

К особенностям русского традиционного сознания относят также «матрицу ритуально-магического мышления». Ее суть состоите том, что, согласно правилу магического действия, результат запрограммирован самим ритуалом и должен последовать сразу же после него. Поэтому долгосрочные проекты и перспективные решения не находят отклика в душе традиционалиста. Если нарушение норм и правил, например, в технике безопасности, не приводит незамедлительно к авариям, то их можно игнорировать. На этой почве и произрастают знаменитые русские «авось» и «пока жареный петух не клюнет». Этим объясняется успех некоторых политических лидеров, обещающих, образно говоря, рай в три дня.

Характерной особенностью русской ментальности является ее экстенсивная доминанта, определяющая специфическое отношение человека к природному и социально-культурному миру.

Экстенсивная величина, в отличии от интенсивной, обладает рядом особенностей. Представление о ней возникает на основании пространственного принципа «одно рядом с другим»; любое пространство мыслится как синтез пространств, как присоединение одного пространства к другому. Экстенсивная величина поэтому потенциально бесконечна

и обязательно предполагает наличие рядом с чем-то другого такого же. Проявлением экстенсивной доминанты в сознании является, например, представление о неисчерпаемости природных ресурсов, приводящее, как правило, к беспечному их использованию. Историк В. Ключевский говорил об особом умении русского хлебопашца «истощать почву» посредством т. н. подсечно-огневого земледелия. Характерное для русских родственное отношение к соседям также является примером экстенсивного представления. К соседям на Руси относились как к самим себе (другие такие же), что исключало из отношения к ним экономический принцип взаиморасчетов. За услуги расплачивались благодарностью и ответной помощью в трудную минуту (за помощью всегда обращаются, прежде всего, к близким и родным людям). До сего дня бытуют правила относиться к соседям как к родственникам: человек с традиционным менталитетом воспримет финансовый расчет в отношениях с близкими как оскорбление. Поэтизация широты русской души, воли вольной, богатырской удали - суть также выражение экстенсивного типа сознания.

Все то, что традиционным сознанием воспринимается как величина экстенсивная, невозможно (из-за ее бесконечности) адекватно перевести в систему точных количественных измерений, поэтому оно изымается из этой системы и становится безмерным, бесценным, бесплатным, т. е. количественно неограниченным. «Широкая русская натура» - это насмешка над любой экономической целесообразностью. Богатырская удаль проявляется не корысти ради, не за славу и почет, а чтобы народу жилось хорошо. Что дано Богом - дано всем и бесплатно. В условиях современной российской капитализации, при всем терпимом отношении к результатам приватизации, народ продолжает недоумевать по поводу частной собственности на нефть, газ, землю и т. д. Причем, возмущают не сверхприбыли собственников (к ним народное сознание относится со всеспасительным чувством юмора), а сама парадоксальность ситуации, когда общее становится чьим-то, а бесценное загоняется в рамки ценника. Принцип рыночного определения стоимости природных ресурсов находится в противоречии с экстенсивной интенцией русской ментальное™ и потому вызывает очередную «волну архаизации». Та же самая логика определяет отношение народа к государству: если оно свое, «родное», то должно оказывать безвозмездную помощь старикам и малым, больным и ущербным и, вообще, - «служить своему народу». Антинародные тенденции в современной политике, приемы «шоковой терапии», провозглашаемый курс на дистанцирование государства от сферы социальной помощи населению остаются для последнего тем, «чего не может быть».

По своему определению, традиционные формы культуры и сознания являются устойчивыми по отношению к внешним воздействиям и нелегко поддаются их влиянию. Быстрому и радикальному изменению они не подлежат. Это обстоятельство имеет не только положительные, но и отрицательные последствия, что явственно обнаруживается в периоды кризиса, когда общество переживает существенные изменения в своем социально-экономическом устройстве. Именно в это время возникает острое противоречие между традиционным сознанием и процессом модернизации, предъявляющим неожиданные требования к образу мышления, способу восприятия и оценки явлений. Смена ментальное™ становится необходимым условием выживания в новой, незнакомой реальности. Сознание человека должно измениться, оно должно стать адекватным происходящим событиям, но традиционное сознание измениться не может, поскольку является основанием самоидентичности народа. Измениться в данном контексте означает «потерять себя», совершить акт духовного самоубийства. В результате этого противоречия народное сознание пребывает в глубочайшем стрессе. Отсюда и феноменология кризиса - алкоголизация,

наркомания, резкое увеличение количества бомжей, рост преступности, демографический кризис, чудовищная статистика суицидов. Деклассированные слои создают собственный устойчивый этнический и культурный тип. По прогнозам, в ближайшее время Россию ожидают усиление социальных проблем, количество маргиналов составит около 20 млн человек, будет расти и безработица. Все это говорит о том, что общество переживает крушение привычного космоса как утрату экзистенциальных ценностей, как полную социальную и культурную дезорганизацию.

1 ЮнгК.Г. Психологические типы. Минск, 1998. С. 199.

2 Яковенко КГ. Риски социальной трансформации российского общества: культурологический аспект. М., 2006. С. 34.

3 Там же.

4 Петрухин В. Крещение Руси: от язычества к христианству. М., 2006.

Статья принята к печати 14 ноября 2006 г.