CC BY
1Н. В. Воронина
Традиции венгерского национального искусства в творчестве Йожефа Риппла-Ронаи
В статье рассматривается творчество венгерского художника Йожефа Риппла-Ронаи, практически не изученное в отечественной искусствоведческой литературе. Ставятся проблемы взаимовлияния художественных школ разных стран, заимствования традиций народного искусства и их переработки в современном творчестве. В этой статье впервые проводятся аналогии между венгерской литературой рубежа Х1Х-ХХ вв. и живописью Риппла-Ронаи, прослеживаются связи между французскими и венгерскими авторами. Проводятся параллели между творчеством Риппла-Ронаи и французскими художниками группы «Наби». Ставится проблема синтеза народного искусства и искусства эпохи модерна в декоративно-прикладном творчестве Риппла-Ронаи.
Ключевые слова: модерн; символизм; Риппл-Ронаи; народное искусство; венгерская живопись; сецессион; группа «Наби»; литература; интерьер; жанровая живопись; ткачество; керамика; стекло; шпалера.
N. V. Voronina
The traditions of Hungarian national art in the Jozsef Rippl-Ronai’s creative work
The article reviews creative work of a Hungarian artist Jozsef Rippl-Ronai, which is practically unstudied in Russian art critic. The article brings up questions of interference of different countries’ art schools, borrowings of folk art traditions and their transformation in the contemporary art. It is for the first
time that analogies between the Hungarian literature of the edge of XIX-XX centuries and Rippl-Ronai’s art are drawn, connections between French and Hungarian authors are traced. In the article parallels are drawn between Rippl-Ronai’s art and French artists of the Nabi group. The author brings up issues of folk and modern period art synthesis in the Rippl-Ronai’s applied art.
Key words: Art Nouveau; symbolism; Rippl-Ronai; folk art; Hungarian painting; Secession; Nabi group; literature; interior painting; genre; tapestry; ceramics; glass.
Творчество Йожефа Риппла-Ронаи имело особое значение в процессе взаимодействия национального искусства с другими западноевропейскими школами. В его лирических картинах, посвященных венгерской провинции и ее обитателям, проявилось новое, свежее, современное видение, остро чувствуемый им национальный колорит. В начале 1900-х гг. художник сформулировал свою новую позицию в искусстве: «...человек, занимающийся искусством, должен быть сначала вне национальности, ибо, если он таковым является, то, тем самым, он является и представителем своей национальности»1.
Родной город художника Капошвар стал постоянным источником его творческого вдохновения. Именно здесь возникла та первая большая серия картин о жизни и ландшафтах Капошвара и его окрестностей, которую Риппл-Ронаи в феврале 1906 г. при открытии выставки в салоне Коньвеша Кальмана посвятил публике («Мостят главную улицу Капошвара» (1911, ч.с.), «Белая стена, коричневая мебель» (1903, ч.с.), «Флокс и Филокс» (1903, Венгерская Национальная галерея2), «Когда человек живет воспоминаниями» (1904, ВНГ), «Интерьер в маленьком городе» (1906, ВНГ)).
«Здесь, дома вдохновение мне давала частная жизнь. Я наблюдал за обычаями жизни своей семьи, родственников и знакомых. Меня интересовали фигуры и типы маленького городка. Я изображал представителей всех слоев общества. Самые разные образы интересовали меня, каменщики, учителя, священники, столяры и бондари. Каждый имеет свой собственный мир. Они, как и все в природе, камни, железо, дерево, имеют типичные черты. Я хочу сделать эти черты внешне заметнее и хочу, чтобы профессия, ремесло, общественное положение прочитывалось бы во внешнем
облике. Эти типичные формы, черты, движения, линии и цвета я хотел передать кистью или мелом.. ,»3 На выставке были представлены работы, посвященные путешествиям в Баньюль-сюр-Мер, Остенде, Рим, Венецию, Брюгге. Но, по мнению критиков, более сильное художественное впечатление произвели работы, изображающие ландшафты Шомоди, в них ощущалась особая поэтичность возвращения домой. Однако Элек Петрович, критик и друг художника, был ближе других к пониманию творческих замыслов мастера4. Самым ценным достижением этого периода он справедливо считал интерьерную живопись Риппла-Ронаи. Капошварские «вдохновения» сегодня воспринимаются как наиболее полная, отражающая индивидуальный стиль автора, картина жизни провинциального художника в Венгрии на рубеже веков. Вплоть до этого времени не существовало такого программного и столь личного изображения деревенской среды, какое представил Риппл-Ронаи.
В «Будапештском журнале» (Budapesti Naplo) такая привлекательность интерьеров объясняется тем, что Рипплу удалось передать в них атмосферу венгерского дома, и более того - венгерского провинциального городка вообще5.
Картины, изображающие семейное окружение Риппла-Ро-наи, большей частью утеряны. Между тем, духовное содержание периода интерьерной живописи не исчезло с течением времени, и выбранные художником красноречивые названия картин играют при этом немаловажную роль.
Часть названий отличается особым лиризмом, как, например, «Зимний вечер. Наряжают елку» (1900?, ч.с.) или известное произведение «Когда человек живет воспоминаниями» (1904, ВНГ). Некоторым присущ скорее повествовательный, сюжетно-тематический характер: «Девушки одеваются (красная мебель, желтая стена)» (1912-1913, ВНГ), «Мостят главную улицу Капошвара» (1905?, ч.с.). В этой же группе можно отметить некоторые названия, которые предвещают короткий, забавный рассказ: «Старый муж, молодая жена» (1907?, ч.с.), «Тайное письмо» (год неизв., ч.с.)6. Таким образом, художник дает своим образным идеям комментарии, как будто желая также усилить впечатление от произведения и литературными средствами7.
На творчество Риппла-Ронаи оказала влияние венгерская и европейская литература. Венгерская проза и поэзия рубежа веков, в первую очередь в песнях, элегиях и рассказах, - имеет автобиографический характер с элементами исповеди и нацелена на описание незначительных событий или размеренной жизни на фоне близкого семейного окружения. Подобная традиция просматривается и в бидермейере, и в стилевых тенденциях Англии и Франции. Единой для всех является концепция несоизмеримости крошечного человека с вселенной. В венгерской поэзии такая трактовка места человека в мире восходит к Михаю Томпа (Mihaly Tompa), Карою Кишфалуди , Яно Миклошу (Jano Miklos)8. «Провинциальный городок, страна, господские дома и маленькие дворцы в этом литературном контексте являются жизненными мирами. Эти миры несут в себе обычно характерные черты микрокосмоса, в котором представлены в концентрированном виде все проблемы существования, и который открывается художнику, живущему в нем»9.
Во время пребывания в Париже (1889-1900) Риппл-Ронаи познакомился с примерами такой концепции - произведениями бельгийца Жоржа Роденбаха (к его сборнику стихотворений «Девы» Риппл-Ронаи выполнил литографические иллюстрации (1896, ВНГ)) и с работой венгра Жигмонда Юста «Книга венгерской степи».
Тема покинутой родины пронизывала все творчество Жоржа Роденбаха и нашла свое максимальное воплощение в рассказе «Мертвый Брюгге», о городе, который, будучи гордостью Средневековья, со временем, по мнению автора, полностью утратил былую силу и величие. Писатель описывает узкие улицы и уснувшие каналы, звон колокола, как эхо из прошлого, безлюдные дворцы и мрачные залы, поблекшие пастели, старые пожелтевшие холсты в рамах. Даже самые крошечные предметы, уже отслужившие свой век, несут в себе приметы времени и приобретают особое символическое значение. Все несет печать тлена, молчания и бренности. Меланхоличный Брюгге - полная противоположность шумному бурлящему Парижу, где находился Роденбах.
В творчестве Жигмонда Юста воспоминания о родине также играют важную роль. В 1892 г. он опубликовал сборник одиннадцати рассказов «Книга венгерской степи». В первом произведении «Венгерская степь и Париж» автор отождествляет Париж с Вавилоном, в котором нет ни дружбы, ни любви, и чтобы обрести мир и покой, автор возвращается на родину. Степь у Юста - не просто ограниченное пространство, это некая аллегория жизни, тепла человеческих чувств, противопоставление холодной бесчувственной цивилизации.
Антагонизм между провинциальным и большим городами занимал умы и других представителей венгерской интеллигенции. Для Венгрии рубежа веков деревня и маленький городок были типичными формами проживания. Венгерская культура сформировалась в сельской или провинциальной среде. Значительная часть писателей, поэтов и художников отправилась именно отсюда в большие города или за границу, но формирование духовных ценностей произошло в провинциальной среде, которая дала широкое поле для художественных размышлений. Одни представители творческой интеллигенции восхваляли провинцию, беспокоились о ее культурной чистоте и желали вернуть прошедшие времена ее расцвета, таким был и Юст. Другие же были настроены воинственно, хотели привести провинцию в соответствие с большим городом. К ним относился лирик Эндре Ади (1877-1919), называющий провинцию «венгерской залежью», и многие другие литераторы, обыгрывающие в своем творчестве тот факт, что из-за отсутствия мощеных дорог венгерская провинция была чудовищно пыльной. «Пыльное гнездо», «В пыли», «Пыльный город» - вот лишь некоторые названия появившихся тогда романов10. Постепенно эти понятия переросли в единую метафору пыльного захолустья, в котором гибнут судьбы и души людей. Такую же оценку дал Капошвару Эндре Ади, летом 1902 г. посетивший город вместе с театральной труппой. «Что касается города, то он является городом лишь наполовину. Он не может выбрать - остаться провинциальным городком или стать большим городом. Пока Капошвар заслуживает только одну характеристику - самый пыльный город. Разумеется, пыль
есть где-то еще в другом месте. Но такой, как здесь, нет нигде. Если поднимется сильный ветер, то город тотчас погрузится в темноту. Да и вообще тут напрасно горят электрические лампы на улицах; они никого не могут ослепить своим ярким светом, ведь в это время в Капошваре все сидят на своих виллах.. ,»п
Подобное уединение, на которое указал Ади, было типичным не только для Капошвара. По словам венгерской исследовательницы творчества Риппла-Ронаи, это «субстанциальный образ жизни в микрокосмосе»12. В основанной на этом исторической традиции дом и семья являются самыми маленькими, но и самыми стабильными сферами человеческой жизни, залогом преемственности и порядка. «Здесь продолжает жить античный идеал надежного дома, константа жанровой и интерьерной живописи прошлых столетий»13.
В подобной традиции уже несколько поколений неизменно жила семья Риппла-Ронаи. Поэтому художник легко вошел в привычную ему среду, и, используя накопленный опыт, начал работать над образом венгерской провинции в живописи.
В работах интерьерного периода художник не выделяет фигуры на фоне окружения, а показывает их в единстве с внутренним убранством комнаты. Мебель, кажется, образует единое целое с изображаемыми людьми. Произведениям не присущ повествовательный характер, скорее они выражают состояние души, настроение. Изображенные в них персонажи находятся в умиротворенном созерцании, в состоянии покоя.
Представленная у Риппла-Ронаи во многих вариантах тема фигуры у окна также носит созерцательный, медитативный характер. С учетом сложившейся концепции маленького человека, живущего в маленьком мирке (мирке провинциального городка), меняется и трактовка этой темы по сравнению с ее пониманием в XVIII и XIX вв. Возрастает значение каждого взгляда, каждого жеста. Все события, предметы, сочетания цветов приобретают символическое значение.
В отличие от залитых светом окон интерьеров Вюйара или же прямого света ламп, которые всегда изображаются на видном месте,
в помещениях Риппла-Ронаи свет не проникает извне, окно плотно занавешено, в интерьере отсутствует лампа. Художник таким образом как бы подчеркивает изоляцию своего вновь обретенного мира от окружающей действительности, и, шире, своего нового искусства от европейских художественных процессов.
Если в «период черных картин», относящийся к концу 1890-х гг., основными изобразительными средствами были сдержанный колорит серой и табачной гаммы и обобщенный, нейтральный фон, узкий формат и укрупненные фигуры изображенных, то интерьерная живопись Риппла-Ронаи потребовала нового языка. Узкоформатные холсты сменились традиционным размером станковой картины, прямоугольным небольшим холстом.
Самое значительное изменение в творчестве Риппла - это переход от черного периода с его плоскостностью и декоративностью к произведениям, в которых мастер использует все живописные возможности для передачи глубины изображаемого пространства. В его работах «Когда человек живет воспоминаниями» (1903, ВНГ) и «Дядюшка Пиачек с куклами» (1905, ВНГ) пространство расширяется за счет открытой двери, дающей возможность увидеть в перспективе следующую комнату.
На усиление пространственной глубины работает и подчеркнуто диагональная композиция, как в вышеназванных холстах, или же использование зеркала, в которое смотрится модель. Признаком, характеризирующим отход Риппла от периода черных картин, является и его отказ от четкого контура, присущего всем ранним работам. Одной из самых ярких особенностей искусства Риппла-Ронаи этого времени является новая палитра: отрицание цвета 1890-х гг. сменяется интересом к цветовым нюансам.
Интерьеры Риппла-Ронаи имеют не так много общего с интерьерами группы «Наби», живописные средства у них совершенно разные, общим является лишь настроение. Традиционно сравнивают интерьеры Риппла-Ронаи с интерьерами Вюйара. На примере таких холстов Вюйара, как «Под лампой», (1892, Музей Орсе, Париж) и «В интерьере. Вечерний эффект» (1893, Музей искусств, Винтертур, Швейцария), становится отчетливым основное
отличие двух художников: у Риппла нет подготовки импрессионистов. После лет, проведенных у Мункачи, он сформировался как постимпрессионист, не пройдя ту школу, которая была у его французских друзей из группы «Наби» благодаря влиянию импрессионистов. Мерцающие поверхности, неровная фактура утонченных и поэтичных картин Вюйара контрастируют с настроением вневременности и покоя, которые излучают темные женские фигуры в закрытых одеждах. Интерьеры Риппла не несут в себе мистического импульса, они - как застывшие свидетельства жизни тихой венгерской провинции, в определенной степени они схожи со случайной фотографией. Это изображение жизни, состояния людей, и в этих интерьерах иногда присутствует веселье, иногда ностальгия и меланхолия, но никогда - трагизм.
Особое внимание Риппл-Ронаи уделял теме развлечения сельских жителей - игра в карты, курение трубки, дружеские беседы за вином. Эти сюжеты, столь характерные и традиционные для венгерской провинциальной жизни, превращают жанровые картины Риппла в новую форму выражения народного искусства. Удивительным образом сочетаются в них самые современные средства и практически архаичные сюжеты. «Эти страсти, которым предавались в уютной домашней обстановке, были типичными формами мужского времяпрепровождения венгерского обывателя и являются излюбленной темой венгерской классической литературы. Пеньковая трубка, с которой Риппл-Ронаи изобразил себя в старости, имеет и символическое значение: издавна в Венгрии она является признаком скрытого за маской размышления безделья. Это значение Риппл трансформировал в таких композициях, как “Дядя Пиачек с трубкой” или “Отец и дядя Пиачек за красным вином” (1907, ВНГ), придав при этом произведениям ироничный акцент»14.
Тема виноделия имеет глубокие корни в венгерских обычаях и искусстве, что подтверждается соответствующими афоризмами и пословицами. В венгерской литературе и музыке есть особый жанр - «винная» (застольная) песня, аналогичная подобным песням в Западной Европе. Так, отец и дядя Пиачек, не раз изображаемые
за вином, олицетворяют собой в интерьерных картинах Риппла-Ронаи патриархальное прошлое. В большинстве этих произведений чувствуется ностальгическое восхищение художника стариной и старинным образом жизни, и сама манера исполнения преображается в строгом соответствии с чувствами художника. Живопись становится как будто старомодной, при всем богатстве выбираемых средств. Легкую элегантность своего живописного языка Риппл-Ронаи максимально раскрывает, как это ни парадоксально, именно в изображении поколения его родителей.
Основная ценность интерьерного периода Риппла-Ронаи заключается в преобразовании венгерской жанровой живописи в соответствии с западноевропейскими традициями. «Когда венгерское искусство искало свой путь, обращаясь к разным направлениям (...), он первым сумел объединить глубокие характерные черты своей нации с той художественной свободой, которая была в Париже вот уже столетие образцом для подражания»15.
Если в предшествующие периоды Рипплу-Ронаи без сомнения удалось привнести французский стиль в венгерскую среду, то в поздний период сами тенденции венгерского искусства уже больше не нуждались в такого рода связующей деятельности художника. Несмотря на это, работы позднего периода творчества Риппла-Ронаи производят самое современное, яркое впечатление. Произведения в так называемом «кукурузном стиле»16, отдаленно напоминающие пуантилизм, образуют собственную, независимую линию венгерского искусства, и их особенность заключается в особой мажорности, колористической насыщенности, в откровенной жизнерадостности («Обнаженная на балконе» (1909, ч.с.), «Художник с натурщицами» (1910-1911, Музей Риппла-Ронаи, Капошвар).
В творчестве художника возникает уникальное сочетание национального колорита и искусства модерна, переосмысление народных традиций и самого современного творческого видения. Благодаря наследию Риппла-Ронаи именно в начале ХХ в. формируется и утверждается своеобразие национального венгерского искусства.
1 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. P. 33.
2 Далее ВНГ
3 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. P. 45.
4 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. P. 75.
5Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. P. 119.
6 Название работы также традиционно и для живописи Нидерландов (голландский реализм).
7 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. С. 48.
8 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. P. 46.
9 Szabadi J. igy elt Rippl-Ronai Jozsef. Budapest, 1990. P. 88.
10 Вена и Будапешт на рубеже веков. 1870-1920 / Под ред. А. В. Минеевой. СПб., 2005. С. 121.
11 AndrassyA. Agy in Kaposvar / Somogy. 1977. №№ 73-76. P. 89-90.
12 Эндре Ади обозначил в стихотворении «Воскресенья в маленьком городке» замкнутость и отчужденность как характерные черты провинциальных городов.
13 Kieselbach T. Modern Hungarian painting. Budapest, 2003. P. 35.
14 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. Р. 51.
15 Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) : Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. P. 36.
16 «Кукурузный стиль» - название самого художника, которое он использовал для определения новой манеры 1905-1920 гг. живописи с квадратным мазком, напоминающим зерно.
БИБЛИОГРАФИЯ
Вена и Будапешт на рубеже веков. 1870-1920 [Текст] / Под ред. А. В. Минеевой. СПб., 2005. 270 с.
AndrassyA. Agy in Kaposvar [Текст] /A. Andrassy // Somogy. 1977. №№ 73-76. P. 80-90.
Ein Ungar in Paris : Jozsef Rippl-Ronai (1861-1927) Exhibition: Frankfurt, Schirn Kunsthalle, 1999 : Exhibition cat. / Eds. Javor Anna, Bettina-Martine Wolter. Heidelberg: Umschau/Braus, 1999. 250 p.
Kieselbach T. Modern Hungarian painting [Текст] / T. Kieselbach. Budapest, 2003. 550 p. Szabadi J. igy elt Rippl-Ronai Jozsef [Текст] / J. Szabadi. Budapest, 1990. 68 p.
Szabadi J. igy elt Rippl-Ronai Jozsef [Текст] / J.Szabadi. Budapest, 1990. 68 p.
