CC BY
102
Т.А. Воронина
ТРАДИЦИИ СОБЛЮДЕНИЯ ПОСТА В КРЕСТЬЯНСКОЙ СРЕДЕ
В XIX - НАЧАЛЕ XX В.
Воронина Татьяна Андреевна - кандидат исторических наук, ведущий научный
сотрудник Института этнологии и антропологии РАН.
Крестьянство, которое было самым многочисленным сословием в России в XIX - начале XX в. (23, с. 83, 86) по традиции отличалось особым благочестием в соблюдении православных постов. Сельские жители более истово, чем горожане, следовали всем религиозным предписаниям.
В Х1Х - начале ХХ в. понятие «пост» («пощенье», «постованье», «пост-ничанье») было широко распространено в крестьянском обиходе. Более широкий смысл имело слово «говение», означавшее благочестивый обычай не только быть умеренным в пище, но и частое посещение богослужений. Поведение таким образом отразилось в выражениях «говеть», «гавливать»: «Заговляйся в заговенье, а разговляйся, когда Бог приведет!» (7, т. 1, с. 364; т. 3, с. 345; т. 4, с. 22, 24).
Как сейчас, так и тогда посты были приурочены к определенным христианским праздникам: Великий пост - к Пасхе, Петров пост - ко дню памяти святых апостолов Петра и Павла, Успенский пост - к Успению Божией Матери, Рождественский пост - к Рождеству Христову. Дни Рождества Христова и Успения Божией Матери праздновались в одни и те же дни. Рождественский пост начинался 15 ноября и заканчивался 25 декабря в день Рождества Христова* (здесь и далее даты указаны по старому стилю, т.е. по юлианскому календарю). Успенский пост продолжался с 1 по 15 августа и заканчивался в день Успения Пресвятой Богородицы. День Пасхи - переходящий праздник, следовательно, Великий пост каждый год начинался в разные дни. От дня празднования Пасхи зависела и продолжительность Петрова поста, точнее, его начало, ибо конец его всегда приходился на день памяти святых апостолов Петра и Павла (29 июня). Эти четыре поста составляли самые длительные
или многодневные посты. Однодневные посты соблюдали по средам и пятницам, а также в Рождественский сочельник (24 декабря) и Богоявленский сочельник (5 января), в день Усекновения Главы святого Иоанна Предтечи (29 августа) и в день Воздвижения Креста Господня (14 сентября).
С этнографической точки зрения соблюдение поста в крестьянской среде представляет большой интерес в контексте сравнительного анализа практики воздержания от определенного рода пищи представителями разных сословий русского общества. Изучение практики поста как важного компонента не только духовной, но и материальной культуры этноса имеет немаловажное значение для определения национальных черт народа.
В соответствии с религиозными установками питание русского народа в течение года четко разделялось на постные дни, когда запрещалось есть «скоромное», и «мясоед» - дни, когда употребление пищи по составу не ограничивалось. Чтобы нагляднее представить, какое место занимали посты в народной жизни, достаточно сказать, что из 365/6 календарных дней года на посты приходилось около 220 дней, т.е. большая часть года.
Круг источников для решения поставленной задачи достаточно широк. Он включает как архивные, так и опубликованные материалы. Много бытовых подробностей можно встретить в ответах корреспондентов Русского географического общества на вопросы программы, распространенной в 1848 г. Ответы были частично опубликованы, неопубликованные рукописи находятся в архиве общества и постепенно вводятся в научный оборот. Ценным источником стали также материалы Этнографического бюро князя В.Н. Тени-шева, созданного в Петербурге в конце XIX в. Они представляют собой ответы на различные вопросы «Программы этнографических сведений о крестьянах Центральной России», охватывавшей многие стороны повседневного быта земледельцев. В ответах содержатся сведения о том, насколько строго соблюдали посты, из чего состояла ежедневная пища крестьян в дни поста, что ели в праздники, как изменялось постное меню в разных семьях в зависимости от экономического бюджета и как оно менялось по временам года. В настоящее время материалы Тенишевского бюро находятся в архиве Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге. Дополнительные сведения можно обнаружить в отдельных выпусках периодических изданий, в мемуарах современников, в художественной литературе. Их оказалось достаточно, чтобы выяснить, каким образом посты отражались в хозяйственной деятельности сельских тружеников, в повседневной лексике русских крестьян и в рационе питания жителей разных губерний России.
Питание русских в целом отражало тесную связь с земледельческим характером их труда, что обусловило в традиционном пищевом рационе мучных, крупяных и растительных продуктов, но особенно много хлеба: «Был бы только хлеб ржаной - крестьянин больше ни о чем не заботится» (22,
с. 271-272). Вместе с тем природные и климатические условия существенно влияли на характер питания, поэтому пища крестьян порой различалась в пределах среднерусской, северной и южной зон, а также в Сибири и на Дальнем Востоке (17, с. 372-382). Наличие собственного хозяйства значительно облегчало соблюдение постов в крестьянской среде.
Многодневные и однодневные посты, органично входившие в жизнь крестьян, связывались в их сознании с сезонными явлениями, влияющими на характер земледелия, рыболовства, охоты. Отмечая ежегодно даты наступления сезонных изменений и сопоставляя их со временем сельскохозяйственных работ, земледельцы устанавливали оптимальные сроки обработки почвы, посева семян, уборки урожая. Начало хозяйственных и промысловых дел ставилось в зависимость от чередования астрономических и климатических явлений. На посты, например, ориентировались при начале сенокоса, уборке зерновых и огородных культур. В Казанской губернии полевые работы начинали после Великого поста, а до этого занимались другими домашними работами1.
Сенокос всегда начинался после окончания Петрова поста. По представлениям крестьян, тот, кто соблюдал Петров пост, мог надеяться на Божию помощь в трудах. Крестьяне Олонецкой губернии также с нетерпением ожидали окончания поста: «Но вот настал Петров день и после него крестьяне как по команде все принимались за сенокос2. В Тамбовской губернии говорили: «С Петрова дня зарница хлеб зарит». В народе примечали: «Если просо в Петров день в ложку, то будет его и на ложку». Старались придерживаться такого правила: «До Петрова дня вспахать, до Иванова дня заборонить, а до Спаса посеять»3.
На Успенский пост приходились два «Спаса», связанные с церковными праздниками. На Первый Спас (1 августа) начинался ранний посев ржи. Этот Спас назывался еще «Медовым», пчеловоды освящали в храмах мед, а на реках совершали крестный ход, после которого народ купался. С Первым Спасом связывали проводы лета и приближение холодных дней, значит, следовало спешить с полевыми работами: «С Первого Спаса - холодные росы», «Первый Спас - первый сев, паши под озимь, сей под рожь».
На Второй, или Яблочный Спас (6 августа) освящали все плоды нового урожая, а до этого дня не ели никаких овощей, особый запрет касался яблок. Крестьяне верили, что на том свете тем детям, отцы которых не ели до этих пор яблок, раздадут яблоки, поэтому многие до Преображения яблок не ели4. В народе бытовала поговорка: «На Второй Спас и нищий яблочко съест». На
1. Архив Российского этнографического музея (далее — АРЭМ). Ф. 7. Оп. 1. Д. 457. Л. 3.
2. Там же. Оп. 1. Д. 878. Л. 15-16, 22-24; Д. 889. Л. 3, 3 об., 6. Вытегорский уезд.
3. Там же. Оп. 2. Д. 2061. Л. 29. Л. 26.
4. Там же. Оп. 2. Д. 2061. Л. 29. 138
севере, где яблок выращивали мало, освящали в церкви горох, а после службы устраивали общественный праздник - «гороховые разговины». В южных губерниях освящали виноград и другие фрукты, местами - колосья пшеницы. Примечательно, что со Второго Спаса ухудшалась погода: «На Второй Спас бери варежки про запас»5.
Во время Успенского поста выбирали лен незадолго до Успеньева дня (15 августа), так как потом начинались утренние холодные росы и надо было вовремя собрать урожай. Коноплю убирали до Иванова дня (29 августа), так как после него начинались легкие морозцы, и крестьяне спешили с уборкой картофеля: «Иван Постный пришел, лето красное увел». Таким образом, в известной степени посты разграничивали времена года и были тесно связаны с земледельческим кругом занятий.
На посты ориентировались также и те крестьяне, которые, помимо собственного хозяйства, занимались отхожими неземледельческими промыслами. Большим подспорьем для крестьян Санкт-Петербургской губернии было ко-новальство. Так, ладожские «заправские» коновалы обычно уходили на заработки в Петербург, в Новгородскую, Олонецкую, Архангельскую, Вологодскую, Вятскую и другие губернии два раза в году - после окончания Петрова поста после сенокоса и с первой недели Великого поста до «вешнего Николы» (9 мая)6. Дополнительные заработки давали и такие сезонные занятия как истребление насекомых, торговля мешками, фруктами и разной мелочью в розницу по учебным заведениям Петербурга. С окончанием Петрова поста многие крестьяне Олонецкой губернии также уходили «на сторону», например, «в бурлаки на канаву» (на строительство канала)7.
По традиции во время поста или после его окончания подрядчики производили расчеты с наемными работниками. В Калужской губернии обычно это делали с завершением Петрова поста в Петров день (29 июня), после чего крестьяне возвращались в деревню на полевые работы, тогда же совершали и уплату долгов8. В Казанской губернии на посты также ориентировались те крестьяне, которые уходили на дополнительные заработки на фабрики. Наиболее подходящим сроком был период до Петрова дня, потом крестьяне возвращались в родные места на сельскохозяйственные работы. Условия и сроки найма работников для полевой и домашней работы включали период тоже до Петрова дня9.
5. Там же. Оп. 1. Д. 433. Л. 19. Вологодская губерния.
6. Там же. Оп. 1. Д. 1469. Л. 3-3 об., 5; Д. 1470. Л. 6-7. 18 об.
7. Там же. Оп. 1. Д. 889. Л. 3, 6. Вытегорский уезд.
8. Там же. Оп. 1. Д. 546. Л. 28. Мещевский уезд.
9. Там же. Оп. 1. Д. 457. Л. 3, 9-11.
В Вятской губернии отходничество было кратковременным, да и то только в зимнее время. Девушки иногда отправлялись на заработки на фабрики во Владимирскую губернию или нанимались к богатым крестьянам на работы по хозяйству, но почти всегда с Пасхи и до Филиппова заговенья10.
Мужское население Русского Устья (Восточная Сибирь) в зимние посты занималось подледным ловом рыбы, вывозкой леса и подготовкой к сплаву. В марте с установлением наста начиналась охота на медведей и лосей. При ловле рыбы также ориентировались на посты. Так, омулевый ход продолжался весь Петров пост до Петрова дня. До и после Успения начинался ход сель-дятки и муксуна, который продолжался до Воздвижения. Метать икру рыба начинала к Иванову дню (29 августа). На Успенский пост ориентировались также во время промысла больших белолобых гусей, возвращавшихся на время гусевания к Успенью или к «Ивану Постному» (29 августа) (11, с. 156).
Сибирские крестьяне тоже часто уходили на различного рода работы с целью дополнительного заработка, например на камнетесные работы, в начале Великого поста, но возвращались домой до Рождественского поста. В Сибири был очень развит такой промысел как сбор кедровых орехов, из которых били масло для себя и для продажи, а также дикорастущих растений. Сбор кедровых орехов и дикорастущего хмеля приурочивали к окончанию Успенского поста (24, с. 166; 6, с. 222).
При безусловной массовости соблюдения поста часть сельских жителей не постились. Именно уход крестьян на различного рода работы, особенно в конце XIX в. с целью дополнительного заработка, послужил причиной несоблюдения поста некоторой частью крестьян. Соприкосновение с городской культурой, подвергнувшейся духовным изменениям раньше, чем крестьянская, оказывало влияние на жителей деревни, прежде неукоснительно соблюдавших обычаи и обряды предков. Например, в Псковской губернии, где в Петербург на заработки шли всегда младшие члены семьи, город, по мнению крестьян, оказывал дурное влияние на молодежь: после возвращения в деревню молодежь вела себя плохо, некоторые «бурлаки» пили, про них крестьяне говорили саркастически: «Ишь, напитерились!»11 Среди центральных губерний - Московская в промышленном отношении стояла на первом месте по объему отходничества. Крестьяне быстро перенимали городские традиции: «Старое уже не пользуется уважением, мода на городское растет»12. Та же картина наблюдалась в Калужской губернии: «Молодежь почти не молится», а кое-где «молодежь с удовольствием ест скоромное, но тайно»13. В Вятской
10. Там же. Оп. 1. Д. 413. Л. 12. Котельнический уезд.
11. Там же. Оп. 1. Д. 1403. Л. 5
12. Там же. Оп. 1. Д. 633. Л. 34.
13. Там же. Оп. 1. Д. 548. Л. 37-40. Мещевский уезд. 140
губернии молодые парни и девушки стали уклоняться от соблюдения постов, что было также связано с уходом на заработки на фабрики14.
Посту противопоставлялся «мясоед» («мясоеденье», «мясоястие»), под которым понималось время употребления мясной пищи («Бился, колотился, мясоед прошел, а все не женился»). В южных губерниях чаще употребляли слово «мясницы». Слово «мяскать» означало просить, требовать в пост мяса и вообще мясной пищи. В повседневной лексике были распространены и такие слова как «мясоедный», «мясоястный», т.е. относящиеся к мясоеду. Слово «мясопустье», или «мясопуща», означало день, в который по церковному уставу мясная пища запрещалась, т.е. «заговенье». (7, т. 2, с. 374). В том случае, если Петров пост приходился на среду или пятницу, в народе говорили: «Мясоед с постом побранился»15.
Во время мясоеда для приготовления пищи использовали «мясник» -горшок, в котором варили мясо. В то же время почти каждая деревенская хозяйка считала своим долгом иметь «постную» посуду - горшки, миски, ложки, которыми пользовалась только в дни поста16. В Костромской губ. в горшке, в котором готовили скоромную пищу, никогда не варили постное кушанье17.
Пища крестьян различалась в зависимости от места их проживания. Соответственно различался и постный стол, сохранивший как общие черты, присущие русской кухне в целом, так и местные особенности питания.
Основной пищей жителей центральных губерний (к северу и к югу от Москвы) в дни поста, помимо хлеба и мучных изделий, были капустные щи с мучной заправкой, похлебки, ботвиньи, окрошки, блюда из картофеля, капусты, гороха, фасоли, чечевицы, репы, тыквы, грибов с добавлением небольшого количества льняного или конопляного масла, квас, овсяный и конопляный кисели, мед, ягоды. Когда разрешалось есть рыбу, - ее варили, жарили, запекали. В Калужской губернии ели много мучной пищи, включая гречневые или ячные блины с конопляным маслом18. Во Владимирской губернии в посты часто солили огурцы, грибы, капусту, замачивали яблоки. К праздникам, если они приходились на пост, привозили с Урала, Дона и Волги рыбу. Характер питания крестьян в дни постов зависел от времени года, а также от зажиточности семьи. В семьях средней зажиточности в качестве приправ использовали толченый хрен (его ели с
14. Там же. Оп. 1. Д. 413. Л. 12; Д. 416. Л. 17—20. Котельнический уезд.
15. Там же. Оп. 1. Д. 747. Л. 31; Д. 252. Л. 8. Каргопольский уезд.
16. Там же. Оп. 1. Д. 376. Л. 9-10, 16-18; Д. 339. Л. 47.
17. Там же. Оп. 1. Д. 583. Л. 4 об. Галичский уезд.
18. Там же. Оп. 1. Д. 494. Л. 1-3.
квасом), реже - чеснок. Летом и ранней осенью делали «ботвинью» из лебеды, добавив в нее соленую или свежую рыбу19.
Питание сельских жителей Тверской губернии в обычные дни было довольно простым20. С осени до конца зимы ели чаще ржаной хлеб, каши, отварной картофель с льняным маслом, большим подспорьем были грибы. Соленую рыбу чаще ели зажиточные крестьяне, но в праздничный постный день ее ели все селяне21. В Рождественский и Крещенский сочельники пекли «на-ливухи» из пшеничной или гороховой муки в виде оладий22. В Пошехонском уезде Ярославской губернии постные пироги безо всякой начинки назывались «пироги с аминем», пироги под названием «трудоножки» начиняли пареной брюквой (2, с. 122-123).
В Нижегородской губернии, помимо щей из зеленых листьев капусты, ели гречневую кашу. Более зажиточные крестьяне иногда готовили блюда из гороха, картофеля (его выращивали здесь мало), огурцы и редьку, но в Лу-кояновском уезде овощи сажали в небольшом количестве (8, с. 40, 43).
Для северных губерний было характерно употребление в пищу жидкой похлебки из ячменной крупы, приправленной овсяной крупой или толокном, каш из ячменной и ржаной муки, репы и редьки. В Каргопольском уезде Архангельской губернии к постному столу подавали «картошные калитки» или ячневые житники, квас с редькой. Дополнением к постному рациону были дикорастущие растения - щавель («кислица»), зеленый лук («луковая трава»), грибы и ягоды (9, с. 81-90).
Главным занятием жителей прибрежного населения Белого моря «поморов» было рыболовство, поэтому в их повседневном рационе рыба была «хлебом насущным», что составляло главное отличие структуры их питания от других уездов губернии с земледельческим укладом хозяйства. Поэтому, что в дни постов в поморских селениях рыбу чаще употребляли в пищу, за исключением тех дней, когда есть ее запрещалось, например, «на Ивана Постного не ели рыбы - постничали» (3, с. 69-70).
В Олонецкой губернии зажиточные крестьяне на обед в постный день чаще ели грибы, картофель, кашу с постным маслом, иногда уху из мелкой рыбы («суща»), пирог с сайдой, а рацион бедного крестьянина был значительно уже. Из кусочков пареной и сушеной брюквы варили сладкое сусло23.
19. Там же. Оп. 1. Д. 40. Л. 1; Д. 54. Л. 3. Шуйский уезд; Д. 33. Л. 10-12. Юрьевский уезд; Д. 54. Л. 3. Меленковский уезд; Д. 1880. Л. 8-8 об. Муромский уезд.
20. Архив Русского географического общества (далее — АРГО). Р. 41. № 35. Л. 3б. Новоторжский уезд.
21. АРЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1903. Л. 3.
22. АРГО. Р. 41. № 52. Л. 215. Калязинский уезд.
23. АРЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 878. Л. 6, 11; Д. 886. Л. 4—6. 142
В Вологодской губернии овсяное толокно добавляли практически во все блюда - щи, кисели, запаривали с ягодами. Обычными были ягоды и грибы, восполнявшие нехватку витаминов. Весной и летом к обеду подавали щи из овсяной крупы, суп из сушеных грибов - «обабков», тертую редьку, смешанную с квасом и зеленым луком, пироги без начинки - «коровашки». Богатые крестьяне ели пшенную кашу с льняным или конопляным маслом. К полднику («павжне») подавали только коровашки, к ужину - обабки, редьку, «тя-пушку» - блюдо из кваса, смешанного с толокном или толокно с брусникой24.
В южных губерниях Европейской части страны в постные дни чаще ели борщ со свеклой (свежей и квашеной), пшенную и гречневую кашу, пироги и блины из ржаной муки, больше свежих овощей, фруктов и ягод, бахчевых культур в свежем виде. Впрок заготавливали варенье, пастилу, компоты. Помимо ржаного ели много пшеничного хлеба, а на Кубани пекли заварной хлеб25. В Зарайском уезде Рязанской губернии с осени заготавливали впрок соленые огурцы и кислую капусту, которую ели с квасом (25, с. 107-108, 127). Жители Воронежской губернии ели сырое («соложеное») тесто или пареное с ягодами калины («кулага»), «соломату» из овсяного толокна с конопляным маслом или квасом (19, с. 211). В Черниговской губернии в посты ели капусту, огурцы, картофель, гречневую кашу26.
Пост соблюдали гребенские казаки, проживавшие на Северном Кавказе на левом берегу Терека, хотя было заметно кабардинское влияние, например, в употреблении казаками «пасты» - густой пшенной каши, которую ели чаще хлеба (4, с. 86-87). В кубанских станицах Краснодарского края в дни поста употребляли в пищу борщ с квашеной капустой, «кабашную» кашу из тыквы («редкую» и крутую), добавляя сушеные фрукты - сливы, вишни, гранклеты (разновидность слив) (18, с. 27-28).
Традиционная народная кулинария населения Приуралья имела много общего с общерусской кухней. В посты готовили «репницу» из рубленой репы с крупой, кислые или «толстые щи» из ячменной или овсяной крупы с капустой и квасом, варили «толченую картофельницу» с добавлением любой крупы или «грибовницу» из грибов и сырого накрошенного картофеля с добавлением крупы (20, с. 72-171). На Среднем Урале хлеб выпекали из ржаной, овсяной и ячменной муки, а пшеничный хлеб в достатке был только в Южном Зауралье. Бедные крестьяне в неурожайные годы добавляли в хлеб суррогаты - высушенную и истолченную кору хвойных деревьев, лебеду, хвощ, жмых, крапиву (27, с. 76-79). Постный рацион крестьян, проживающих
24. АРГО. Р. 7. Оп. 1. Д. 31. Л. 25-27, 29. Кадниковский уезд.
25. АРЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1440. Л. 11; Д. 1452. Л. 33; Д. 1456. Л. 14-15.
26. АРГО. Р. 46. Д. 10. Л. 10; Д. 14. Л. 4-6. Нижневицкий уезд.
в юго-западной части Шадринского уезда Пермской губернии включал блюда из тертой редьки с луком, картофелем и огурцами, капусту; пироги из груздей, щи из яшной крупы, кашу из той же, но мелкой крупы. К столу подавали также «паренки» из репы и сушеную вишню в сусле, сладкие пироги с маком, толченой черемухой, вишней, густой квас из сусла (5, с. 114).
Среди оренбургских казаков помимо русских были украинцы, поэтому неудивительно, что в их постном рационе было немало украинских мучных блюд, например, галушки (10, с. 54-55).
Посты строго соблюдались и в Сибири, где особенно много выходцев из губерний европейской части России. Крестьяне Каинского уезда Тобольской губернии ели просяную или ячную кашу с конопляным или рыжиковым маслом (из семян маслянистого растения «рыжик»), щи («шти») из рубленной капусты с ячменной крупой, картофельную похлебку, вареный горох, «репницу» с маком (похлебку из репы), репные или морковные «пареники» с суслом («сусло» - сладковатый навар на муке и солоде, использовался в качестве подливы). Оладьи и блины ели с конопляным и рыжиковым маслом. Так же питались обитатели Ишимского и Минусинского округов (6, с. 270-271).
Жители Алтайского края ели затирки, каши, отварной картофель, крупяные щи, болтушки, тюрю из хлебного крошева с квасом и водой, дикий или огородный зеленый лук с квасом. Местной особенностью была отварная лапша из ржаного теста. Пищу сдабривали льняным, конопляным, рыжиковым и кедровым маслом (16, с. 180, 188).
Пост соблюдали жители Русского Устья Верхоянского округа, расположенного в зоне тундры на реке Индигирке, хотя хлеб, мука, кирпичный чай, сахар, пшеничные или ржаные сухари привозили из Якутска. Как и поморы европейского Севера, они вынужденно вводили в постный рацион рыбу: преимущественно варили уху из свежей рыбы, заготавливали впрок вяленую рыбу («юколу»), жарили лепешки типа оладий и блины из икры, к которой примешивали корни дикорастущей «макарши». Летом собирали щавель и жарили его в рыбьем жире. Чай настаивали на травах и ягодах а то просто пили горячую воду (11, с. 156, 166-167). В культуре насельников Русского Устья было много общего с жителями с. Марково на Анадыре, которые также соблюдали посты (12, с. 155-158).
Способы заготовки, обработки и хранения продуктов жителей Дальнего Востока были общерусскими, вместе с тем они сохраняли черты кулинарии северных губерний. Основу питания местных крестьян составлял хлеб, причем пшеничный получил большее распространение в лесостепной, а ржаной хлеб - в таежной зоне (1, с. 79-80).
Пост соблюдали и в местах заключения каторжан на острове Сахалин, из них большинство были уроженцами Тамбовской, Самарской, Черниговской и 144
других губерний. Сахалинские ссыльные состояли на казенном довольствии и получали ежедневно печеный хлеб, крупу и другие приварочные продукты; в постные дни мясо заменялось рыбой. Но когда случалось, что полученные продукты арестанты съедали, некоторые из них, работающие на берегу Охотского моря и рек, питались выброшенными ракушками, рыбой и дикорастущими растениями. Помимо обычных поселенцев постились и охранявшие их солдаты (28, с. 296-297).
Детей приучали к посту довольно рано, причем продолжительность кормления ребенка рассчитывали по постам. Так, в Зарайском уезде Рязанской губернии обычно младенцев кормили два Великих поста и один Успенский или два Успенских и один Великий - в зависимости от даты рождения. Дети, отнятые от груди, разделяли пост вместе с большими детьми (25, с. 138-139). В Тульской губернии срок кормления ребенка также простирался обыкновенно три поста: два Великих и один Успенский, или два Успенских и один Великий пост (26, с. 82-83). На Кубани в дни поста детям скоромную пищу давали «не иначе, как только с разрешения и благословения священника» (15, с. 699). У крестьянок Дальнего Востока промежуток между родами был связан с обычаем кормить ребенка грудью «два Великих поста», а иногда и весь период лактации (1, с. 196). В Западной Сибири некоторые родители отсутствие скоромной пищи в Великий пост объясняли детям тем, что все масло сгорело на масленичных кострах (21, с. 40). На Страстной седмице соблюдали особенно строгий пост, но дети нередко хватались за корки, таких «бесстыдников» матери обычно останавливали (18, с. 313). Уроженец с. Усть-Ницы Тюменского округа (Тобольская губерния) Ф. Зобнин вспоминал, что он с трудом выдерживал это время (13, с. 43).
Таким образом, в каждой семье обычаи поститься передавались от старшего поколения к младшему. Посты, начиная с детских лет, способствовали воспитанию таких качеств как воздержание, умение владеть своими чувствами и желаниями, поступать в соответствии с традиционными нормами поведения.
В целом источники показывают, что в Х1Х - начале ХХ в. соблюдение постов в крестьянской среде было типичным и общерусским явлением. Посты сочетались с трудовой деятельностью крестьянина, его сельскохозяйственным календарем. На посты ориентировались и те, кто занимался неземледельческими промыслами и нанимались на временную работу. Традиция чередовать обычные и постные дни сформировала народный календарь. Посты отразились в народной лексике и фразеологии, чем была богата русская речь в прошлом. В той степени, в которой посты влияли на пищу и питание крестьян, они занимали важное место в традиционной культуре жизнеобеспечения. Постный стол сохранял как общие черты, присущие русской кухне в целом, так и местные особенности питания. Немаловажно, что обычная пища дополнялась дарами природы, включая
дикорастущие растения. Состав постной пищи зависел от времени года. Состав и количество употребляемых в пищу продуктов питания различались по степени зажиточности. Без преувеличения можно сказать, что на чередовании поста и мясоеда зиждилась русская национальная кухня.
Литература
1. Аргудяева Ю.В. Семья и семейный быт у русских крестьян на Дальнем Востоке во второй половине XIX - начале XX в. - Владивосток: Дальнаука, 2001. - 110 с.
2. Балов А.В. Очерки Пошехонья // Этнографическое обозрение (далее - ЭО). - 1899. -№ 1-2. - Кн. 40-41. - С. 193-224.
3. Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в XIX - начале XX в. - Л.: Наука, 1983.
4. Великая Н.Н. Традиционная культура гребенского казачества в дореволюционный период: основные тенденции развития // Сбережение народа: традиционная народная культура. - Краснодар, 2007. - С. 86-90.
5. Голикова С.В. Пища // Традиционная культура русского крестьянства Урала XVШ-XIX вв. - Екатеринбург: УрОРАН, 1996. - С. 104-118.
6. Громыко ММ Трудовые традиции русских крестьян Сибири (18 - первая половина 19 в.). -Новосибирск: Наука, 1973. - 350 с.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. - М.: Русский язык, 1989. -699 с.; Т. 2. - М., 1989. - 779 с.; Т. 3. - М, 1990. - 555 с.; Т. 4. - М., 1991. - 683 с.
8. Доброзраков М. Село Ульяновка Нижегородской губернии Лукояновского уезда // ЭО. - 1904. - № 2. - Кн. 59.
9. Дурасов Г. П. Народная пища Каргополья (по материалам XIX-XX вв.) // Советская этнография. - № 6. - 1986. - С. 81-90.
10. Зеленин Д.К. У оренбургских казаков (с чертежом) // ЭО. - 1905. - № 4. - Кн. 67. -С. 54-78.
11. Зензинов В.М. Русское Устье Якутской области Верхоянского округа // Этнографическое обозрение. - 1913. - № 1-2. - С. 110-235.
12. Зензинов В.М. Марковцы и русско-устьинцы. Этнографические параллели и сравнения // ЭО. - 1914. - № 1-2. - С. 155-161.
13. Зобнин Ф. Из года в год. Усть-Ницынская слобода Тюменского уезда Тобольской губернии // Живая старина. - 1894. - Вып. 1. - С. 37-64.
14. Куракеева М.Ф. Пост - время господства духовно-нравственных ценностей над чувственными // Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Кубани за 1999 год. Материалы региональной научно-практической конференции. - Краснодар, 2000. - С. 27-29.
15. Лапинский А.В. Троицкая станица // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1883. - Т. 1.
16. Липинская В. А. Русское население Алтайского края: Народные традиции в материальной культуре (XVШ-XX вв.). - М: Наука, 1987. - 224 с.
17. Липинская В. А. Пища (XI-XX вв.) // Русские. - М.: Наука, 1997. - С. 354-397.
18. Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. - СПб.: Полисет, 1994. - 446 с.
19. Малыхин П. Быт крестьян Воронежской губернии Нижневицкого уезда // Этнографический сборник. - СПб., 1853. - Вып. 1.
20. Маслова Г.С., Станюкович Т.В. Материальная культура русского сельского и заводского населения (XIX - начало XX в.) // Материалы и исследования по этнографии русского населения Европейской части СССР. - М.: Наука, 1960. - С. 72-171.
21. Новоселова Л. В. Народный календарь и его поэзия в Западной Сибири // Фольклор и литература Сибири. - Омск: Омский пед. ин-т им. А.М. Горького, 1974. - Вып. 1.
22. Потехин А. А. Крестьянские дети // Крестьянские судьбы: Рассказы русских писателей второй половины XIX века. - М.: Современник, 1986. - С. 226-311.
23. Россия. Энциклопедический словарь. - Л.: Лениздат, 1991. - 992 с.
24. Салтыкова Р. К. Культурно-бытовые взаимодействия населения Среднего Прииртышья // Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Сб. статей. - Томск: Изд-во Томского ун-та, 1983. - 203 с.
25. Селиванов В.В. Год русского земледельца (Зарайский уезд, Рязанской губернии) // Письма из деревни: Очерки о крестьянстве в России второй половины XIX века. - М.: Современник, 1987. - С. 24-145.
26. Успенский Д.И. Родины и крестины, уход за родильницей и новорожденным // ЭО. -1895. - № 4. - Кн. 27. - С. 82-83.
27. Чагин Г.Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце 16 - первой половине 19 века. - Пермь, Изд-во Перм. ун-та, 1995.
28. Чехов А.П. Остров Сахалин. Из путевых заметок // Чехов А.П. Собр. соч. в 18 т. -Т. 14-15. - М.: Наука, 1987. - С. 39-372.
