CC BY
75
гоприятной, ни пагубной, она просто катастрофична в буквальном смысле слова» [3, с. 148]. В этих условиях не приходится говорить о какой-либо устойчивой парадигме правосознания, что мы и попытались показать.
Литература
1. Derrida J. Specters of Marx. L.: Routledge Classics. 2006.
2. Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет; Издательство-КДУ, 2009.
3. Бодрийар Ж. Прозрачность зла. М.: Добро-свет; Издательство-КДУ, 2009.
И.П. Носов
ТРАДИЦИИ И НОВАЦИИ В РОССИЙСКОЙ ПРАВОВОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье анализируются особенности традиций как исторической памяти о «правильном» алгоритме правового поведения, являющейся важнейшим условием существования и развития правовой культуры. Уделяется внимание рассмотрению современной социокультурной ситуации российского общества и влиянию глобализации на российскую государственность и правовую культуру.
Ключевые слова: традиция, мораль, право, правовая культура, консерватизм, либерализм, правовое поведение, правовой нигилизм.
Социальный прогресс российские граждане все чаще связывают с необходимостью полноценной защиты прав и свобод человека, построения правового государства и повышения уровня правовой культуры населения. Но как решить эти задачи исходя из реалий современной социокультурной ситуации? Какие внешние и внутренние факторы мешают этому? Насколько сильны веками складывающиеся традиции в общественном правосознании? Какие новации позитивно воздействуют на развитие правовой культуры российского общества? Данная статья представляет попытку с позиций гуманистического миропонимания, ориентирующего на общечеловеческие ценности, найти ответы на эти вопросы.
Генезис российской правовой культуры не был целостным процессом с усвоением и сохранением ценностей прошлого, трансформацией и обогащением их в настоящем и передачей этих ценностей как исходного материала для культуры будущего. Правовая культура в плане ее становления была достаточно глубоко исследована в отечественной литературе. Изучению ее истоков посвящены труды российских ученых - Е.В. Аграновской, B.C. Нерсесянца, Е.А. Певцовой, A.B. Петрова, В.П. Сальникова, А.П. Семитко, В.Н. Синю-кова. Тем не менее в отечественной мысли, к сожалению, пока еще отсутствует ясно сформулированный теоретико-методологический комплекс,
позволяющий дать объективную оценку культурной составляющей правового бытия российского общества и имеющий проективный характер.
Формирование правовой культуры является во многих своих аспектах духовно-нравственной проблемой. Традиционная мораль, истоки которой прослеживаются в античной культуре и православной религии, а принципы сформулированы в «Никомаховой этике» Аристотеля, Нагорной проповеди Иисуса и трудах духовных воителей православия, становится бессильной в период передела собственности и буйного расцвета правового нигилизма. При нынешних «рыночных» отношениях мало кто вспоминает о христианских заповедях, поскольку ведущими мотивами общественной деятельности становятся выгода и прибыль, а не добродетельное поведение и чистота помыслов. Российское государство вынуждено расширять свои функции до заботы о морали граждан, которая является одной из духовных основ правовой культуры.
В «Судьбе России» H.A. Бердяев приходит к выводу, что ни славянофильская, ни западническая философия истории не разгадали тайну русской истории и русской души: почему самый анархический народ создал такую мощную государственную бюрократию, «почему свободный духом народ как будто бы не хочет свободной жизни?» [ 1, с. 232]. Эту тайну русский мыслитель
связывает с антиномичностью всего русского бытия. Он убежден, что в России тезис оборачивается антитезисом, бюрократическая государственность рождается из анархизма, рабство проистекает из свободы. По его мнению, антиномич-ность можно проследить во всем русском, в том числе и в развитии нашей правовой культуры. Бердяев высоко оценивает душевные качества русского человека, чья душа «сгорает в пламенном искании правды», поглощенная решением вопросов о смысле жизни и печалясь о горе и страданиях народа и всего мира. В то же время философ характеризует Россию как страну неслыханного сервилизма и покорности, лишенной сознания прав личности и не защищающей достоинства человека. Он назвал эти две взаимоисключающие тенденции «ангельской» и «звериной»: «Святая Русь имела всегда обратной своей стороной Русь звериную. Россия как бы всегда хотела лишь ангельского и зверского и недостаточно раскрывала в себе человеческое. Ангельская святость и звериная низость - вот вечные колебания русского народа...»[ 1, с. 248].
Важным историческим фактором развития русского права было влияние византийской культуры. После принятия Киевской Русью православия государственная власть и духовенство стремились закрепить в общественном организме основные принципы византийского феодального права, в котором фиксировались нормы, устанавливающие деспотический характер социальных отношений. На византизм как на качество, присущее русскому обществу, обращал внимание еще П.Я. Чаадаев, считавший его основным препятствием для исторического прогресса. Византизм по своей сути представляет собой совокупность паттернов православия, иудейского мессианизма и римской идеи мирового господства. К.Н. Леонтьев называл деспотический принцип общественной жизни «византизмом». Мыслитель утверждал, что «византийский дух, византийские начала и влияния, как сложная ткань нервной системы, проникает насквозь весь великорусский общественный организм» [5, с. 100]. Содержание принципа византизма как совокупности принудительных начал в общественной жизни характеризовалось им в государственном отношении как самодержавие, в религиозном - как истинно православное христианство византийского типа, в нравственном - как отрешение от идей обретения земного благополучия, земного счастья. К византийским началам он относил также неравенство, иерархию, строгую дисциплину, смирение и послу-
шание. По его мнению, именно на фундаменте из этих начал возможно возведение прочных и «истинно красивых» общественных и жизненных форм. Думается, что и в XXI в. данный принцип объективно остается в качестве основополагающего для формирования российского государственного механизма, оказывая тем самым негативное влияние на правовую культуру российских граждан.
По мнению многих мыслителей, фактором, способствующим усилению авторитарных паттернов в развитии русской общественной и культурной жизни, служила зависимость от Орды. Со времен Н.М. Карамзина восточный деспотический способ властвования и рабскую покорность народа связывали с монгольским нашествием, поскольку Московским княжеством были восприняты многие черты восточной деспотии в различных областях государственного строительства: в сфере управления, в порядке налогообложения, организации войска и финансового ведомства и т.д. Русские князья, став «служебниками» хана, впитали дух монгольской империи, которая основывалась на абсолютном послушании подданных и неограниченной власти правителей. Средневековый монгольский дух в сочетании с зависимостью от князя значительного слоя холопов-подданных во многом определил деспотический путь развития Московского государства. Отчасти можно согласиться с одним из основоположников евразийства П.Н. Савицким, который сделал вывод, что «без "татарщины" не было бы России».
Правовая традиция как историческая память о «правильном» алгоритме правового поведения является важнейшим условием существования и развития правовой культуры. Если гражданин становится антагонистом по отношению к своей национальной культуре, то его историческая память разрушается, он теряет самобытность, накопленное духовное достояние и становится маргиналом. Появляется опасность возникновения правового нигилизма, приводящего к невосполнимым утратам высоких культурных ценностей. Нигилистические настроения особенно усиливаются в переломные моменты истории, когда происходит слом старых общественно-экономических систем и им на смену приходят новые социальные формы со своим набором моделей ценностного отношения к культурно-правовому наследию и к культуре в целом. На рубеже веков современное российское общество пережило именно такой переломный этап в своем развитии, понесло невосполнимые утраты в культурной об-
ласти. Думается, здесь можно согласиться с мнением одного известного российского государственного деятеля, считающего, что в этот период российское общество столкнулось с национальной катастрофой.
В 90-е годы XX в. сложилась типичная для россиян социально-политическая ситуация, когда полное подчинение закону гражданами ставило под вопрос само их существование. Так, появившийся буржуазный класс не мог следовать всем правовым нормам из-за их путаности и противоречивости, а также из-за тяжкого бремени налогов. Простым российским гражданам было необходимо выжить в период «первоначального накопления капитала», когда большая их часть стала нищими. Материально крайне не выгодно было следовать закону государственным чиновникам, поскольку это мешало их быстрому обогащению. В результате возникло общество правового нигилизма: «верхи» не могли и не хотели следовать закону, а «низы» были объективно не в состоянии сделать это, поскольку это лишало их возможности выживания. Сложившаяся общественно-правовая ситуация весьма негативно сказалась на процессах трансформации правовой культуры российского общества. В итоге либерализм как идеологическая база правовых реформ потерпел очередное в отечественной истории сокрушительное поражение. Необходимо также отметить, что и на Западе усиливаются негативные факторы общественно-правового развития. Так, по мнению А. Швейцера, современные юристы не представляют себе живого и непосредственного понимания права, они довольствуются лишь чисто техническим подходом к нему. «Наступило безотрадное время опровержения, выхолащивания и деморализации правосознания. Мы живем в период отсутствия права. Парламенты легкомысленно фабрикуют противоречащие праву законы. Государства обходятся со своими подданными, нисколько не заботясь о сохранении у людей хоть какого-то ощущения права... Юристы допустили упадок права и правосознания. Но они здесь ни при чем. Право стало жертвой отсутствия мировоззрения...» [ 10, с. 89-90]. В силу узости своего мировоззрения и торжества духа капитализма западный человек утрачивает контакт с самим собой и, теряя свое «Я», деперсонализируется. Он становится подчиненным не только вещному миру, но и тем правовым институтам, которые сам же и создал. Западный человек все более выступает не как субъект права, а как его объект.
В России во многом в силу ее традиционно-
сти произошло отрицание гуманистических либеральных ценностей, в том числе и правовых. Все попытки построения правового и демократического государства провалились. В качестве альтернативного варианта был избран этатистский путь, основные концептуальные положения которого разрабатывались еще Гегелем. Законодательная и исполнительная власть стали частями единого целого, которое национальный лидер олицетворяет собственной персоной, становясь третьей ветвью власти (в соответствии с гегелевской концепцией реформирования государства). Возрождение в России наиболее важных качеств, присущих органическому типу государства, ведет к восстановлению сильной центральной власти как некоторого аналога конституционной монархии в гегелевской концепции правового государства. Движение к суперпрезидентской республике вполне можно объяснить проявлением давней исторической традиции самовластья. Наличие этой традиции свидетельствует о том, что российское общество еще не прошло до конца свой путь для того, чтобы сделать качественный скачок на следующую, более высокую общественно-экономическую и правовую ступень. Вместо отрицания отживших, с точки зрения радикальных либеральных реформаторов, общественно-правовых норм происходит отрицание либеральных правовых ценностей и отношений.
В современном российском социуме наблюдается отрицание коллективных форм общественной жизни, отрицание самих правовых основ их существования. Последние социологические исследования не подтверждают мнение ряда отечественных мыслителей о том, что в России коллективные ценности традиционно доминируют над индивидуальными [2]. Основные социальные группы населения демонстрируют в большей степени ориентацию на индивидуальные ценности. Стремление различных политических сил объединить их и вызвать общественную активность населения не приносит значительных результатов. Большая трудность теперь состоит в том, чтобы, создав институты гражданского общества, вновь соединить российских граждан как частных индивидов в социокультурную целостность. Это весьма сложная задача, поскольку еще не сформировался соответствующий культурно-генетический код российского суперэтноса. Есть опасность того, что в его общественном правовом сознании окончательно воцарится идея о неизбежности нарушения гражданами законов и бесполезности попыток повышения уровня их пра-
вовой культуры в современных условиях. Думается, что это все-таки не так, поскольку массовый правовой нигилизм не свидетельствует о его неодолимости. В России уже практически сформировался класс собственников, которые устали от беззакония и могут стать социальной базой возрождающейся России.
Правовую культуру российского общества следует рассматривать как некое системное качество, присущее всем общественным группам и слоям, отражающее уровень эволюции духовных правовых феноменов и легитимированных социальных отношений, а также процесс их совершенствования и перехода от одного состояния к другому. Состояние правовой культуры является важнейшим фактором общественного прогресса, обладающего противоположными качествами: с одной стороны, традиционностью, устойчивостью, консерватизмом, а с другой, динамичностью, атональностью и новаторством.
Правовая культура функционирует как особый духовный организм до тех пор, пока ее субъектом является активно действующий человек. Люди старшего возраста обычно являются приверженцами традиционных ценностей, молодые люди более восприимчивы к новому и современному. Российская молодежь выступает наиболее деятельной общественной группой и в значительной степени является субъектом правовых новаций. Как и старшее поколение, она не только получает, но и организует «потоки» ценностей по каналам правовой культуры, совершает обмен и распределение их, сохраняет и продуцирует ее духовные продукты. Осуществляя эту работу, молодежь творит и саму себя как социального и гражданского субъекта.
В современной жизни российского общества приобретают большое значение такие свойства человеческой деятельности, как состязательность и конкуренция, выступающие в роли своеобразного двигателя прогресса. Еще Ф. Ницше сделал вывод в эссе «Состязание Гомера» о том, что древнегреческая культура достигла своего расцвета благодаря развитой конкурентной борьбе в большинстве сфер общественной жизни (экономике, политике, правосудии, спорте и т.д.), которая сочеталась с отвращением к политическому самодержавию и государственному централизму. В последнее время появилось достаточно много отечественных и зарубежных исследований, авторы которых анализируют феномен состязательности с позиции культурологии (A.C. Богомолов, В.Н. Гуляихин, В. Зомбарт, H.A. Козыре-
ва, Р. Мэй, A.B. Щербина). Причина появления этой тенденции понятна, поскольку культура является основой развития духовной жизни любого социума, то этому базису и уделяется большое внимание при анализе социально-правового бытия человека.
Античная атональность стала одним из оснований западноевропейской культуры. С точки зрения В. Зомбарта, атональность есть важнейшее проявление «духа капитализма», детерминирующего стремление человека к господству через получение власти над другими. Мыслитель обращает внимание на эмоционально-чувственный аспект атональности: «Позыв к могуществу - это радость оттого, что имеешь возможность показать свое превосходство над другими» [4, с. 176]. В свою очередь Р. Мэй предупреждает об отрицательных психосоциальных последствиях проявления атональности, когда основная цель западного человека - достижение успеха - делает его в итоге тревожно-мнительнымым. «Значение, которое придается ценности успеха, так велико в нашей культуре, и тревога, связанная с возможностью неудачи в достижении этой цели, настолько часто встречается, что существуют основания предполагать: стремление индивида достичь успеха в ходе соперничества - это одновременно и доминирующая цель в нашей культуре, и всеобщая причина тревоги» [6, с. 181]. В силу имеющихся негативных последствий проявления атональности в социокультурной жизни следует согласиться с позицией В.Н. Гуляихина и В.Н. Серовой, считающих, что «атональность в культуре человека должна иметь систему сдержек и противовесов в виде воспринятых им паттерн социального сотрудничества» [3, с. 182]. Свою роль здесь должны сыграть не только институты гражданского общества, но и соответствующие государственные учреждения. С последним согласен и М. Портер: «Конкуренция в мировых масштабах все возрастает, роль государств становится все более важной. По мере того, как основа конкурентной борьбы все более смещается в сторону создания и освоения знаний, роль государств становится все более важной. Конкурентное преимущество создается и поддерживается через сильно локализованные процессы» [7, с. 162].
В современном российском обществе еще не приобрели развитых форм гражданское общество и институт частной собственности, еще очень далеко до появления добросовестной конкуренции в экономике и политике. Тем не менее отечественная экономика, несмотря на все ее дефор-
мации, постепенно приближается к цивилизованным хозяйственным отношениям. Это также связано с теми позитивными тенденциями в правовой культуре, которые наметились в последнее время. Так, по результатам недавних социологических опросов подавляющее большинство российских граждан стремятся решать возникающие проблемы правовыми способами [2, с. 84-90]. Более половины респондентов продемонстрировали свою приверженность демократическим ценностям, поскольку считают, что органы государственной власти должны формироваться выборным путем и быть относительно автономными по отношению к вышестоящим государственным структурам. Тем самым три четверти опрошенных граждан являются в той или иной степени носителями патерналистских ценностей, поскольку заявили о необходимости для них постоянной государственной заботы и покровительства. По сути, их главным девизом является «Государство для народа», но не «Власть народу», поскольку это означает потерю ими статуса младшего, нуждающегося в постоянном попечительстве.
Традиционные паттерны русской правовой культуры подвергаются внешнему давлению, которое имеет глобальный характер и, по сути, представляет собой попытку ее вестернизации. Понятия «права и свободы человека и гражданина», «правовое государство» и «гражданское общество» являются установками и мировоззренческими ориентациями западного человека [8, с. 7884]. Данные концепты выступают важными составляющими матрицы культуры современного техногенного общества, которая не только воспроизводила данный тип цивилизации, но и обеспечила ему лидирующие позиции в Новейшей истории. Здесь необходимо отметить, что в условиях углубления глобальных кризисов (экономического, экологического, антропологического и др.) западное общество вынуждено трансформироваться, изменяя свои базисные ценности. Процесс глобализации пока еще не только не создал основу ддя выхода из кризисов, но, напротив, обострил их. Поэтому российский суперэтнос должен с большой осторожностью включать западные правовые паттерны в свою культуру.
Когда пытаются привить российскому народу западные ценности, то в основе этого процесса закладывается потребительская идеология. Глобализация объективно нацелена на создание метасоциума за счет поглощения локальных обществ, обладающих оригинальной культурой и собственной спецификой в мировосприятии. Ду-
мается, что глобализация - это объективный всемирный исторический процесс, и нации, пытающиеся отстраниться от него, обречены оказаться на обочине мировой истории. Здесь необходимо учитывать, что процесс глобализации идет не на основе согласованных всеми заинтересованными сторонами принципов, а прежде всего по программам весьма небольшого количества мировых держав, которые в конечном счете и являются ее главными выгодоприобретателями. Хотя своими глобальными РЯ-программами они стремятся убедить мировое сообщество в обратном.
Систему основополагающих идей глобализации ведущие западные политики толкуют как идеологию создания равных возможностей для всех людей независимо от их места проживания, этнической принадлежности, религии, национальной и культурной идентичности. Но люди из разных регионов мира не имеют равных стартовых возможностей, поэтому о действительном равенстве, если при этом стараться быть объективным, говорить не приходится. Глобализационное давление на российскую государственность и культуру вызывает серьезные опасения [9, с. 4350], ведь глобализация ведет к разрушению не только национальных границ, но и оригинального культурного пространства, важным компонентом которого является правовая культура. Россия -государство пока еще органического типа с соответствующей культурной матрицей. Для того чтобы наш социум выжил в этих условиях, важно открываться миру лишь в той степени, в какой эта открытость способствует развитию его духовно-нравственного базиса, усилению единого социокультурного начала российского суперэтноса, формированию гражданского общества, укреплению государственной власти и росту материального благополучия основной массы населения.
Таким образом, российскому суперэтносу предстоит решать сложнейшие социокультурные задачи в процессе построения правового и демократического государства в условиях значительного внешнего давления глобализационного процесса. Гуманистические духовно-нравственные традиции помогут сохранить самобытность и оригинальность культуры нашего социума, атональный характер новаций даст возможность не отстать в глобальной исторической гонке наций. Диалектическая взаимосвязь традиций и новаций является одним из важнейших факторов правового прогресса российского общества.
Литература
1. Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1997.
2. Галкин А.П., Гуляихин В.Н., Тельнова Н.А. Социологический анализ политических и правовых ценностей российских граждан (на примере жителей Волгоградской области) // Вестник ВолГУ. Сер. 7. Философия. 2010. №2.
3. Гуляихин В.Н., Серова Н.В. Атональные паттерны в системе политико-правовых ценностей российского общества// Вестник ВолГУ. Сер. 7. Философия. 2009. № 2.
4. Зомбарт В. Буржуа: этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М.: Наука, 1994.
5. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство: В 2 т. М., 2004. Т. 2.
6. Мэй Р. Проблема тревоги. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.
7. Портер М. Конкуренция. М.: Вильяме, 2000.
8. Седова H.H. Концептуальные особенности соотношения прав и свобод человека // Вектор. 2005. №2.
9. Седова H.H. Справедливость и автономия личности: конфликт ценностей современной демократии // Человек, общество, история: методологические инновации и региональный контекст. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008.
10. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс, 1992.
