CC BY
64
ИСТОРИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 2. С. 287-290.
УДК 940 В.С. Балакин
ТРАДИЦИИ И НОВАЦИИ В 1985 - СЕРЕДИНЕ 1990-Х ГГ.:
ТРУДНЫЙ ПУТЬ К СОВРЕМЕННОСТИ
Рассматриваются противоречия политики перестройки и первой половины 1990-х гг. Традиции и новации исследуются как главные социокультурные установки людей. Раскрываются основные ценности и черты мировоззрения «массового» советского человека. Обосновывается положение о том, что цикличность общественных процессов связана с действием культурного фактора.
Ключевые слова: перестройка, традиции, новации, «массовый» советский человек, культурный фактор.
Актуальность заявленной темы заключается в дискуссионности проблемы реформирования общества и особенно в необходимости уяснения причин, блокирующих завершение модернизации России. Изучение исторического опыта периода перестройки и первой половины 1990-х гг., учитывая известную цикличность общественных процессов в России, будет способствовать пониманию как настоящего, так и будущего реформ. В первую очередь этот тезис касается исследования культурного и личностного факторов модернизации.
Антропологический, культурный и социально-политический факторы преломляются в человеке и становятся социокультурным механизмом развития цивилизации. Поэтому автора интересует содержание и сущность субъективных мотиваций человека, побуждающих его к деятельности. В целом можно предположить, что они определяются мировоззрением, идеалами и ценностями господствующих культур.
В современной литературе неоднократно указывалось на совпадение исторических явлений в начале и в конце ХХ в. Меньше внимания историки уделяют сущности реформ Александра II и М.С. Горбачева. Хотя даже сегодня трудно объяснить совпадение главных общественных идей этих реформ («застой», «гласность», «перестройка»). Циклический характер развития российской цивилизации не был случайностью. Как известно, решающую роль в осуществлении догоняющей модернизации играло российское государство. Главными причинами «быстрых» или «радикальных» реформ всегда был кризис не только властей, но и социальных отношений. Персонификация власти на всех этапах цикла реформа-контрре-форма-застой была важным стереотипом общественного сознания
Процесс социальной трансформации России, укоренения новаций всегда был крайне противоречивым. Социокультурные расколы между властью и обществом, интеллигенцией и народом, городом и деревней проявлялись в сопротивлении модернизации, в защите традиций. Неустойчивость социальных отношений усиливалась расколом в общественном сознании, культурными факторами (смыслами). Социальные утопии конца XIX и ХХ вв., мифологические и авторитарные (традиционные) идеалы побуждали людей к действиям, снижавшим возможность перехода к современности. Часть чиновников XIX в. и партийно-хозяйственный актив ХХ в. основу общественного развития видели в международном усилении России, в великодержавности и мессианстве. Значительная часть дворянства в XIX в. и интеллигенции в XX в. не имела опыта отстаивания своих интересов, а также надеялась на поддержку государства.
© В. С. Балакин, 2012
В переходном обществе всегда проявляются культурные идеалы, административное воплощение которых невозможно. История России свидетельствует о том, что она не была исключением в ряду таких обществ. Вероятно, невозможно общество, которое воплотило бы в жизнь уравнительную справедливость и одновременно обеспечило бы значительный инновационный рост и мобильность. В период перестройки заведомо истинная позиция лидера КПСС в совокупности с идеологией начинает подвергаться сомнению. Это монолитное единомыслие основывалось не только на политической мобилизованности общества, общественной нетерпимости к инакомыслию, но и на желании «массового» человека поддержать атмосферу всеобщего единодушия. Поэтому искусственно созданный плюрализм не мог быть долговременным.
В конце 1980-х гг. в «низах» и «верхах» усиливается потребительское отношение к реформам. «Массовый» человек не верит в пользу новых идеологий и переворотов, он надеется на постепенное улучшение собственной жизни [1, с. 23]. Люди рассчитывают на «справедливое» распределение государственных доходов, решение социальноэкономических проблем не на основе инновационных преобразований, а на основе идеалов национального единства и уравнительности. Ю.А. Левада в книге «Ищем человека» выделил раздел три «поколения перестройки». Он указывал, что, например, в 1994 г., свобода предпринимательства представлялась скорее полезной людям до 50 лет, экономические рыночные реформы считали необходимым продолжать только те, кто моложе 40 лет [2, с. 28-30]. В 1994 г. Ю. Левада выделил два «разочарованных» поколения: 60-летние (60-69 лет) и 40-летние (40-44 года). Поколение 40-летних должно было бы без идеологических иллюзий двигаться по новым путям, однако этого не произошло. Возглавило движение предыдущее поколение, которое заботилось о возвращении к истокам, к подлинному духу социалистического гуманизма. По данным Ю. Левады, до весны 1994 г. 40-летние еще поддерживали линию реформ, с середины же этого года поддержка сменилась заявленным недоверием. Цели 40-летних оказались слишком практичными. Они не получили ведущих позиций в экономике или политике, но зато на них обрушились все тяготы первой половины 1990-х гг. В итоге сторонники реформ больше не представляли большинства в обществе.
Для современной России важным является понимание сущности и последствий социальной трансформации ХХ в. Основным противоречием российской модернизации, промышленного роста, урбанизации, социальной дифференциации явилось то, что она не сопровождалась социальным
прогрессом и изменением в мировосприятии народа. В основе кризисных явлений лежит глубокий конфликт ценностей, конфликт традиций и новаций, связанный с особенностями российского «архетипа». В качестве еще одного из факторов конфликта справедливо называется особое понимание взаимоотношений личности и общества. Социокультурной основой многих черт менталитета был коллективно-общинный тип жизнедеятельности [3, с. 83-84]. Несмотря на инициативу реформаторов-государст-венников последовательно заинтересованными в модернизации были сравнительно небольшие социальные группы.
В отечественной истории ХХ-ХХ! вв. циклы реформ-контрреформ определяются довольно легко. Они, по мнению автора, являются проявлением сущности российской цивилизации. Реформы-контрреформы определенным образом синхронизированы с циклами эволюции международной экономической и политической системы. Самый драматичный цикл реформ-контрреформ (модернизации) начался с политических успехов перестройки. М.С. Горбачев как инициатор политических, демократических нововведений сделал много для их укоренения в обществе.
Феномен ускорения исторического времени в переломные эпохи проявился быстро, но не был понят М.С. Горбачевым. Лидер перестройки, например, заявляет, что миссия партии - развивать демократию в рамках однопартийной системы, а через 4 месяца третий Съезд народных депутатов СССР, отменяет статьи 6 и 7 Конституции СССР [4]. Руководство КПСС предпочитало не замечать существование в партии авторитетных для коммунистов Демократической и Марксистской платформ. В 1990 г. еще была возможность сохранить единый союз как конфедерацию (на этом настаивали региональные лидеры), но партийно-хозяйственный актив и М.С. Горбачев оказались совершенно не готовы к такому развитию событий [5, с. 130]. В 1991 г. даже такая форма объединения была уже невозможна.
В начале 1990-х гг. размах рыночных реформ оказался большим, чем предполагала правящая бюрократия. Вместе с тем рыночные новации сопровождались такой социальной дифференциацией и политической поляризацией общества, что вполне реальным представляется вытекающий из логики волнообразной модернизации новый поворот к контрреформам [6, с. 188-189]. Кризис ценностей модернизации превратился в цивилизационный. Цивилизационный кризис оказался не просто обычной реакцией на реформы, а долговременной радикальной контрреформой с элементами реставрации советского авторитаризма. В этом проявился очередной поворот общественного сознания.
Традиции и новации в 1985 - середине 1990-х гг.
289
Какие общие моменты можно выделить в российской модернизации посредством цикла реформа-контрреформа? Во-первых, вполне очевидно воспроизводство самого механизма цикла. Во-вторых, инициатива преобразований всегда сохраняется за государством. В-третьих, сами реформы происходят без массовой поддержки снизу. В обществе проявляется социокультурный раскол: одни недовольны медленным ходом реформ (реформаторы и либералы), другие -тяжелыми социальными последствиями реформ и самим фактом их проведения (консерваторы и традиционалисты). В-четвертых, государство, опираясь на традиционалистские идеи «низов» и «верхов», сначала осуществляет политику «стабилизации», а затем активную фазу контрреформ. В-пятых, политический режим еще более ужесточается, усиливаются репрессивно-карательные органы и политическая система впадает в стагнацию. Обычно после этого усиливается научно-техническое отставание от Запада. Поэтому очередной цикл реформ бывает обусловлен, в том числе и внешним фактором.
Следует также учитывать, что классическое советское общество являлось более однородным по сравнению с нынешним и это нашло отражение в мировоззрении и ценностях «массового» человека. Тенденции реставрации ряда характерных черт «советского человека», изолированного от «человека западного», продолжают действовать. Демонстративная ностальгия не только способ критического восприятия существующего положения, но и поддержание в различных группах общества и социальных институтах идеализированных моделей советского прошлого. Проявляется и прямо противоположная тенденция к представлению советской эпохи как абсолютного тупика.
Ценности людей, в отличие от настроений, меняются медленно. Ценности - это тип культуры, а ее ценностно-смысловое ядро защищено от трансформации эмоциональными реакциями. Люди с традиционалистским менталитетом попадают в новые политические, экономические структуры и наполняют их этой психологией. Возникают структуры, которые вновь подавляют социальную жизнь. Освобождая себя от архаических и традиционалистских стереотипов, можно реформировать старые формы жизни, заменяя старые структуры можно изменять сознание.
Наиболее характерным советским поколением может считаться доминировавшее в 1930-х и 1940-х гг. [7, с. 265]. Внешний мир примерно с этого времени был представлен в массовом сознании как враждебное капиталистическое окружение. Неудачи перестройки привели к оживлению изоляционистских установок во всех социальных группах. Такое существование неизбежно
дополнялось безальтернативностью социально-политической системы. Неожиданно возникшие после 1987 г. возможности выбора ошеломили человека, но не изменили его существенных черт. В России не сложились массовые политические партии с определенной идейной платформой. Однако и возврат к партийно-государственному
единству приветствуется далеко не всеми. Создание «нового» человека, скорее всего, проявилось в формировании человека послушного, готового довольствоваться малым, жить «как все», не «высовываться», ожидать заботы от всемогущего государства. Закрепленная в советской системе зависимость человека от трудового коллектива превращала его в заложника. Постоянный страх потерять «рабочее место», социальный статус, привилегии, утратить благополучие семьи был привычным и неосознанным.
Текущие исследования социологов первой половины 2000-х гг. показывают высокое доверие граждан России к президенту и премьер-министру. Вместе с тем динамика представлений о нравственной связи людей с государством показывает иные тенденции. Отчуждение от власти нарастает. Человек вынужден искать защиты у власти, но не хочет ей служить [8, с. 335].
Предпосылками для поиска компромисса между ценностями реформ и традиционной культуры призваны стать ценности демократии, свободы, прав человека, повседневного гуманизма и солидарности. Выявление образцов самоотверженного стремления людей к творческой деятельности, к отстаиванию высоких смыслосодержательных ценностей может быть использовано для ослабления меркантилизма и партикулярности, формирования личности, способной к культурному саморазвитию и свободной от синдрома классовой и национальной борьбы.
Сегодня историческое время вновь убыстряет свой ход. Стало понятно, что культурный фактор блокирует завершение российской модернизации. На наш взгляд, одним из возможных направлений выхода из круга циклического и неустойчивого развития является особая модернизация, понимаемая как движение по пути к обществу знания. В докладе экспертов ЮНЕСКО «К обществам знания» утверждается, что новые наиболее эффективные способы использования «человеческого капитала» требуют новых моделей развития, основанных «на знании, на взаимопомощи и всеобщем участии» [9, с. 22]. Примечательно то, что концепция «Обществ знания» в отличие от информационного общества не имеет единой модели и в ней значимы «более широкие социальные, этические и политические параметры» [10, с. 19].
Таким образом, интерес к судьбе социально-политического перелома, начатого М.С. Горбачевым, связан с перспективами
реальных последствий этих событий. Можно попытаться выделить конструктивные недостатки этих перемен. Во-первых, перестройка и изменение жизни людей не были результатом напряженной борьбы политических сил и практически никто не захотел «выйти на площадь» их защищать, во-вторых, не были созданы социальные институты и механизмы массовой поддержки перемен, в-третьих, у лидеров власти не оказалось новых и адекватных средств, переговорных механизмов решения социальных проблем (например, межнациональных конфликтов). Также отметим, что перестройка завершилась не поражением в противостоянии с традиционалистскими силами, а победой над «путчем» в августе 1991 г. После этих событий произошел распад КПСС и был исчерпан ее политический, экономический, интеллектуальный потенциал. Существование влиятельной «левой» оппозиции вынуждало власть в первой половине 1990-х гг. допускать публичную критику в свой адрес. Итогом периода, богатого конфликтами и «разоблачениями», закономерно оказались не многопартийность и гарантированные политические свободы, а тоска по спокойствию и стабильности.
Сегодня приходится констатировать, что состояние общественного мнения и самой исторической науки далеки от того, чтобы сформулировать исторически справедливую оценку периоду перестройки и первых постперестроечных лет. Удачные
примеры анализа этой темы существуют
[11], но они пока не определяют содержание
историко-политического дискурса в современном российском обществе.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Левада Ю. А. Ищем человека: Социологические очерки, 2000-2005. М. : Новое издательство, 2006. С. 23.
[2] Там же. С. 28-30.
[3] Российская цивилизация / под общ. ред. М. П. Мчедлова. М. : Академический Проект, 2003. С. 83-84
[4] Горбачев М. С. Социалистическая идея и революционная перестройка // Правда. 1989. 26 нояб.
[5] Союз можно было сохранить. Белая книга: документы и факты о политике М.С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального государства. М. : АСТ : АСТ МОСКВА, 2007. С. 130.
[6] Пантин В. И., Лапкин В. В. Философия исторического прогнозирования: ритмы истории и перспективы мирового развития в первой половине ХХІ в. Дубна : Феникс+, 2006. С. 188189.
[7] Левада Ю. А. Указ. соч. С. 265.
[8] Там же. С. 335.
[9] К обществам знания. Всемирный доклад ЮНЕСКО. Париж : Изд-во ЮНЕСКО, 2005. С. 22.
[10] Там же. С. 19
[11] См.: Перестройке 25 лет. Историческая память современной России : матер. Междунар. науч.-практ. конф., 14 мая 2010 г. М. : РГГУ, 2010. 270 с.
