CC BY
44
ТОПОНИМИЯ РЕСПУБЛИК ПОВОЛЖЬЯ (БАШКОРТОСТАН, КОМИ, МАРИЙ ЭЛ, МОРДОВИЯ, ТАТАРСТАН, УДМУРТИЯ, ЧУВАШИЯ) - XVII:
А-АНЛАУТНЫЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАЗВАНИЯ*
Ключевые слова: компаративистика, этимология, ономастика, топонимия.
0.0.2.1.2. АЙБУЛЯК (окончание). Статья продолжает инвентаризацию топонимов и апеллятивов с компонентом буляк//б0лек//беляк и т.д. в тюркских и финно-угорских языках Поволжья. В ней предпринята попытка реконструкции архетипов с привлечением данных монгольских, тунгусо-маньчужрских и некоторых индо-европейских языков.
GY. KORNILOV
TOPONIMICS OF THE VOLGA REGION REPUBLICS (THE BASHKIR, THE KOMI, THE MARI, THE MORDVA,
THE TATAR, THE UDMURT, THE CHUVASH REPUBLICS) - 17-TH CENTURY:
A-ANLAUT GEOGRAPHIC NAMES
0.0.2.1.2. АЙБУЛЯК (inflexion). The article continues the inventarization and interpretation of toponims and appeals with the «буляк//болек//беляк» components in the Turkish and Finno-Ugrian languages of the Volga region. The attempt to reconstruct the arhitypes with the data of Mongol, Tungus-Manchzhur, Indo-European languages has been taken.
0.0.2.1.2. АЙБУЛЯК (окончание). Изложив основной сюжет темы «Географические названия на базе номенклатурного термина бу-
лякПбулекПбблекПбблекП белекИбеляк на территории республик Поволжья» (в нашем понимании Поволжье - вся площадь водосбора всех без исключения притоков реки Волги, включая, разумеется, притоки рек Оки, Суры, Камы), в предыдущей части данной статьи мы были вынуждены воздержаться от частных комментариев некоторых конкретных моментов положений ревизуемых первоисточников, но ниже этот существенный, с нашей точки зрения, ущерб постараемся частично компенсировать.
1. Не совсем точным может со временем оказаться заключение А. Кама-лова [4, с. 171] о том, что «юго-восток и восток Башкортостана вообще не имеет названий с апеллятивом булек», поскольку на расположенной восточнее Башкортостана территории Челябинской области Н.И. Шуваловым [12, с. 147] указан ороним Юкале-Буляк в Саткинском районе «... от слов: юка - «липа» (следовало - юкеле «липовый». - Т.К.), буляк- «лесок» (следовало - булек. - Г.К.)».
Любопытно иранское болук «округ, уезд, район; отряд, дивизия», заимствованное из тюркских и положенное в основу названий округов: Болуке-Шерки «Восточный округ», Болуке-Энафче, в Хузестане Болуку, в Кермане Болук, в Горгане Болук-голям (араб. голям «раб, слуга; мальчик, юноша»).
2. Исключительный интерес для исторической фонетики башкирского, татарского и чувашского языков представляет «соответствие е ~ у», сохранившееся «в лексике некоторых говоров восточного диалекта (башкирского языка. -Г.К.) ... во 2-м и 3-м слогах многосложных слов ...» и отразившееся «в 1-м слоге многосложной топоосновы ...», в результате чего оказались варианты топонимов (комонимов и дримонимов) на базе -булек типа Аркабулек и т.п. (многочисленные) и на базе -белек типа Игенбелек и т.п. (соответствующие рус. Иван-Беляк, вариант написания Иванбеляк в быв. Кокшамарском с-те Звениговского р-на Марий Эл), количественно уступающие топонимам первого типа.
* Работа выполнена при финансовом содействии Министерства образования и науки РФ (грант ГО 2-1.6-123).
В данном случае совершенно правы Б.А. Серебренников и Н.З. Гаджиева [8, с. 22], полагавшие, что «направление перехода было у > е» (произношение булэк заменилось на белек. - Г.К.). Но дело в том, что остался не поставленным вопрос о качестве |е| из |у|, а этот вопрос здесь уместен и актуален потому, что соответствующий звук, передаваемый в написании кириллической (русской) буквой е, произносится совсем не так, как в норме произносится (изолированно от других звуков) русская фонема |е| = |э|, передаваемая графемой Е, е. Буква Е, е здесь произносится как чувашская буква Е, ё в слове тётём, соответствующем др.-тюрк. тутун «дым», и не допускающем транскрибирование тэдэм (см. начало статьи в «Вестнике Чувашского университета» № 3 за 2007 г.), поскольку буква Э, э передает широкий (нижне-среднего подъема) гласный переднего ряда полного образования, а буква -е- в башкирском слове белек, подобно чувашской букве Е, ё, передает редуцированный (слегка огублённый передний гласный среднего подъема неполного образования), почти совпадающий с произношением Е, е в первом слоге русского литературного слова верховой [в’ьр’хавой] или в заударном конечном слоге слов типа мастер [мас’т’ьр]. Звук |е| в белек ближе к редуцированному |и| чем к ударенному |е| в русском слове белый, что и естественно, ведь по нормам русского литературного (икающего!) произношения Иван-Беляк произносится близко именно к [Иван-Бил’ак].
В современном чувашском литературном произношении в условиях масштабной интерференции под влиянием билингвизма и диглоссии утрачивается огублённость редуцированных |а| и |ё|, восходящих исторически к *|о|, *|у| и *|о|, *|у| полного образования, но еще в «Словаре чувашского языка» Н.И. Ашмарина [1] они последовательно транскрибируются как редуцированные |о|, |у|; |о|, |у| (стоят галочки над соответствующими буквами в качестве значков редуцированности, неполного образования, уже почти утратившего зависимость от наличия/отсутствия слогового ударения).
Именно редуцированный характер гласного 1-го слога в белек, видимо, явился причиной его сужения в марийских вариантах: былак, вылак, пиляк и полной утраты в вариантах: бляк, плак, влак, млак, а в последних - упрощению сочетаний согласных бл-, пл-, вл-, мл- в позиции начала слова и образованию усеченных: лак и потенциально возможного в отдельных случаях (в отдельных говорах) *ляк, особенно - при переходе в роль суффикса множественного числа (см. начало публикации в «Вестнике Чувашского университета» № 3 за 2007 г.).
До сих пор речь шла о производном цельнооформленном слове булэк > белек [бьл’ак], но не безынтересно было бы заглянуть по мере возможности в историю самого производящего корня, радикса бул-, представленного по родственным языкам и диалектам радиксоидами: пул-, бол-, боол-, *по(о)л- и т.д. «(раз)делить, разделять; (вы)делить, выделять; поделить; (от)делить, отделять; (на)делить, наделять и т.д.», возможно, допускавшими конверсивное (именное или вторично-именное) употребление. Речь идет прежде всего о реконструкции архетипа, каковым, по мнению Э.В. Севортяна [7, с. 215], следует считать форму *боол- «делить», а по суждению А.М. Щербака [13, с.196], форму *поол- «делить». В.Г. Егоров [3, с. 171], М. Рясянен [6, с. 84а], М.Р. Федотов [11, т. I, с. 459-460] - вопрос о реконструкции архетипа игнорируют.
Между взглядами Э.В. Севортяна и А.М. Щербака возможен компромисс, а именно - *поол- и *боол- можно было бы считать пратюркскими диалектными вариантами, но это не помогает преодолеть главную трудность: какова природа долготы гласного - контракционная (т.е. результат ли это выпадения некогда произносившегося интервокального согласного, допустим, сонорного -й- или -в-
из *-г-, с последующим стяжением оказавшихся в контакте двух гласных) или экспрессивного происхождения (наследие еще не погашенного окончательно корня-имитатива)? Возможны ли в первом случае архетипы ^Пл- > *пöFöл- > *пöвöл- > *пöйöл- > *пööл- или *бöГöл- > *бöFöл- > *бöвöл- > *бöйöл- > *бööл-, откуда пöл- / пÿл- или бöл- / бÿл-?
Существенное значение имели бы также постановка и решение вопроса -лабиальность/губность гласного исконна или возникла под влиянием (прогрессивной ассимиляции) анлаутного губного согласного *б-/*п-? Приводимые из KWb., 41, М. Рясяненом [6, с. 84а] монгольское belek «Geschenk» (soj. päläk, kyz. pälää id.), а также Э.В. Севортяном [7, с. 215] тур. диал. belmek, belik «прядь волос», «коса», bilik, тур. диал. bel-, уйг. диал. билэк, маньчж. fijelen (по В. Котвичу), М.Р. Федотовым [11, т. I, с. 460] монгольские формы: п.-монг. beleg, монг. бэлэг, бур. бэлэг, калм. белг (бэлег) «подарок»; тунгусо-маньчжурские формы: эвенк. бэлэк (< як.), сол. бэлии ~ бэлэг (< монг.), эвен. бэлэк (< як.), маньчж. бэлэк (< монг.) «дар, подарок» [5, с. 41; 9, т. I, с. 124-125], в случае, если отдельные монгольские формы восходят к тюрко-монгольскому (? алтайскому) первоисточнику, могли бы (с большим сомнением и множеством оговорок) наводить на мысль о допустимости архетипа корня-транзитива не с губным гласным; при этом имеется для нас непреодолимый соблазн привлечь для сравнения славянские параллели рус. пил-: пилить, пил-: пила, вопреки М. Фасмеру [10, т. III, с. 261] не из германских, а наравне с указанными им: д.-в.-н. fila, fihala, др.-сакс. fila, др.-англ. fil «напильник», «менее вероятными»: лтш., лит. peilis, др.-прусск. peile «нож», лит. piela «пила, напильник».
Обращают на себя внимание д.-в.-н. fihala, форма, фактически близкая к возможному тюркскому архетипу *pöHöl- (см. выше пöFöл), а также дифтонгический характер гласного 1-го слога балтийских форм. Германо-славянские параллели позволяют думать, что звонкость анлаутного согласного и губ-ность гласного 1-го слога тюрко-монгольских форм на самом деле вторичны, а долгота гласного 1-го слога - заместительного (контракционного) характера. Современные тюркские параллели башк. бÿлэк, белэк, как и сами башкирские формы, - довольно позднего образования.
Возвращаясь к сведениям из соответствующей статьи «Этимологического словаря тюркских языков» Э.В. Севортяна, находим возможным дополнить их фактами из чувашских говоров Башкортостана, инвентаризованными в диалектологическом словаре приуральских говоров чувашского языка [2, ч. I, с. 190]: пÿлЕк «роща, лесок» ..., топонимы: Акам пÿлек, Араш пÿлек, Икён пÿлек, Петре пÿлек, Урта пÿлек, Укёс пÿлек, Хырла пÿлек, Энтри пÿлек (д. Суккул-Михайловка быв. Миякинск. р-на); пÿлёк «роща, лесок» (с. Аделькино быв. Белебеевск. р-на), топонимы не указаны. Комментарии к приведенным 8 дримонимам отсутствуют, по крайней мере, три из них совершенно прозрачны: Урта пÿлек - полное заимствование из башк.-тат. Урта бÿлэк «Средний лесок» или «Средняя (лесная) делянка», Хырла пÿлёк «Сосновый лесок» или «Делянка с соснами», Энтри пÿлёк «Андреев лесок» или «Делянка Андрея». Вызывает большое сожаление, что в данном словаре отсутствуют в качестве заглавных статей (и вообще) лексические единицы: акам, араш, икён, петре (от христ. Петр?), урта, ^ёс, подробный комментарий к которым мог бы углубить и расширить диалектологический кругозор заинтересованного читателя (особенно - диалектолога и историка языка). У Н.И. Ашмарина (X, 78) это диалектное слово представлено как «Пÿлек, назв. рощи среди поля Хурамал» (т.е. на земле с. Новые Кармалы быв. Белебеевского уезда Уфимской губернии. -Г.К.).
Предварительно завершая параграф 0.0.2.1.2, нельзя не отметить прелюбопытнейшее (ни из одного иноязычного источника не заимствованное) собственно чувашское историко-генетическое соответствие, образованное от того же корня, что и тюркское булек, болек, болек «часть чего-л.; отделение; подразделение, делянка; доля; надел»; «кусок; долька»; «лесок, роща» и т.д. Фонетически безупречное, это соответствие - пулёх (варианты: пулёхёд, пулёхдё, пулёх-ди, пулёдди/пулёддё, пулё/пулли, пулёдке) объяснено Н.И. Ашмариным [1, Вып. Х, с. 79-81] как «название божества, раздающего по назначению кепе (богиня, управляющая судьбой рода человеческого. - Г.К.), счастливые или несчастные жеребья». Впрочем из иллюстративных примеров [1, Вып. Х, с. 80] на чувашском языке вытекает, что значение пулёх по говорам колеблется от «Великий Пулёх при Великом (Всевышнем) Боге», «Второе лицо после Бога, определяющее судьбу каждого новорожденного», до «Сам-Бог», «Спаситель», а также - «Судьба», «Доля» (единственный, правда, пример: Кад выртсан канлёхне пар, ир тарсан пулёхне «Дай (же) покоя на ночь, доли (или счастья-доли) на день» (слова молитвы, перевод мой. - Г.К.). Есть примеры, из которых вытекает, что Всевышний Бог - законодатель, а Пулёхди - исполнитель его воли на Земле, ср. Турри парать, пулёхди пурет «Всевышний (бог) дает, (а) Пулёхди распределяет», или Турранне пулёхди пёлмен, тет (Пословица) «Пулёхди, говорят, не знал что у Бога (в мыслях, в намерениях, т.е. Пулёхди был не адекватен Богу, как и любая исполнительная власть не адекватна законодательной. - Г.К.). Истинные фонетические соответствия чув. пулёх/Пулёх - меж-тюркские соответствия др.-тюрк. belak/bolak «дар, подарок» (изначально, видимо, «часть, доставшаяся при дележе добычи, улова, урожая, наследства и т.д.»).
Хотя Н.И. Ашмарин и пользующиеся его данными исследователи и считают приведенные выше варианты фонетическими, на самом деле это, видимо, не совсем так. Мы полагаем, что в основе всех вышеперечисленных вариантов лежит ныне малоупотребительный чувашский транзитив пул- «судить (о судьбе)» [1, Вып. Х, с. 76] согласно его алтайским (тюрко-монгольско-тунгусо-маньч-журским) параллелям первоначально означавший «делить, распределять по частям» (полное семантическое соответствие славянским параллелям рус. делить ^ доля, у-дел; распределять по частям ^ с-частье, у-часть; и.-е. *ger-«(раз)резать» ^ псл. *zer- ^ вост.-слав. zerebije ^ рус. жеребий «жребий; предназначенная кому-л. часть; у-дел, у-часть»), отсюда ныне также неупотребительное пулё/Пулё («...только с афф. 3-го л.: пулли, по-видимому, то же, что пулёх») [1, Вып. Х, с. 79], первоначально означавшим «доля, удел; участь, счастье». Следующим производным является пулёх/Пулёх, на базе которого образованы пулёхди/Пулёхди, пулёхдё/Пулёхдё, в которых вычленяется агентивный суффикс -дё, соответствующий тюркским параллелям татар. -чи, ср. татар. булокчи «делящий, распределяющий; делитель, разделитель», следовательно, современное чувашское пулёх - результат утраты суффикса -дё < -чи, совпадения производной основы с производящей и переноса значений производной формы на исторически производящую. Исходное значение пулёх до образования пулёхдё/пулёхди (последнее - ложнопритяжательная форма) было «доля, часть; удел, участь, счастье и т.п.».
(Продолжение следует)
Литература
1. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Чаваш самахёсен кёнеки / Н.И. Ашмарин. Вып. 1-17. Казань; Чебоксары: Чувашгосиздат, 1928-1950.
2. Власова Л.В. Учебно-справочные материалы по чувашской диалектологии и диалектологический словарь при-
уральских говоров чувашского языка: в 2 ч. Ч. I (А-Р), Ч. II (С-Я) / Л.В. Власова, Н.И. Егоров. Стерлитамак: Стерлитамак. гос. педагогич. академия, 2004. 198 с. и 224 с. (На чув. яз.).
3. Егоров ВГ. Этимологический словарь чувашского языка / ВГ. Егоров. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1964. 355с.
4. Камалов А.А. Башкирская топонимия / А.А. Камалов. Уфа: Китап, 1994. 304 с.
5. Ramstedt G.J. Kalmückisches Wörterbuch / G.J. Ramstedt. Helsinki: Suomalais-ugrilainen Seura, 1976. 560 s.
6. Räsänen M. Versuch eines etymologischen Wörterbuchs der Türksprachen / M. Räsänen // Lexica societatis Fenno-Ugricae. XVII, 1. Helsinki: Suomalais-ugrilainen Seura, 1969. 533 s.
7. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б» / Э.В. Севортян. М.: Наука, 1978. 350 с.
8. Серебренников Б.А. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков / Б.А. Серебренников, Н.З. Гаджиева. Баку: Маариф, 1979.
9. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю: в 2 т. Л.: Наука, 1975-1977. Т. 1-2.
10.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер; пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева; под ред. и с предисл. Б.А. Ларина. 3-е изд., стереотипное. СПб.: «Азбука»; Издательский центр «Терда», 1996. Т. I-IV.
11.Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка: в 2 т. / М.Р. Федотов. Чебоксары: Чуваш. гос. ин-т гуманитарных наук, 1996. LI-II.
12.Шувалов Н.И. От Парижа до Берлина: Топоним. словарь / Н.И. Шувалов. 2-е изд., перераб. и доп. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1989. 160 с.
13.Щербак А.М. Сравнительная фонетика тюркских языков / А.М. Щербак. Л.: Изд-во АН СССР, 1970.
КОРНИЛОВ ГЕННАДИЙ ЕМЕЛЬЯНОВИЧ родился в 1936 г. Окончил Уральский государственный университет. Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания, декан филологического факультета Чувашского государственного университета, заслуженный деятель науки ЧР, почетный работник высшей школы России, заслуженный профессор Чувашского университета. Автор теории имитативов, основоположник радиксологии.
