Топология городской жизни Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

С. В. Пирогов ТОПОЛОГИЯ ГОРОДСКОЙ ЖИЗНИ

Статья посвящена проблеме определения сущности города. На город предлагается посмотреть с точки зрения феноменологической парадигмы. Городская среда представляет собой качественное единство разнородных локусов жизнедеятельности городских сообществ. Каждый город является уникальной системой локальных социальных порядков - топосов. В статье указываются необходимые аналитические процедуры топологического анализа и выделяются топосы как структурные элементы городской жизни.

Ключевые слова: локусы жизнедеятельности; топосы городской жизни.

Давно известно, что то, что нам является в своей реальности, может являться в трех видах: материальной, идеальной, реляционно-отношенческой. Город - не исключение. Поэтому минимальное число исходных дефиниций города (три) отражает его тройственную природу: естественную, метафизическую и реляционную. Как материально-предметная форма социальной жизни (объективная реальность) город есть функциональная система для удовлетворения потребностей. Содержанием исторических изменений в этом плане является дифференциация социально-экономических функций города, что приводит к появлению новых типов городов. Как идеальносимволическая форма социальной жизни (субъективная реальности) город - социокультурная система. Как предмет отношения жителей, как континуум повседневных действий город - среда обитания, неделимая на материальные и идеальные компоненты и переживаемая в виде феноменов городской жизни. Различия в природе реальности города предполагают различия в методах их изучения и системе понятий, что в совокупности составляет парадигму изучения. В урбанологии просматриваются как минимум три основные парадигмы: структурно-

функиональная, базирующаяся на позитивистском методе; социокультурная, предполагающая использование герменевтического метода; относительно недавно появившаяся средовая парадигма, основанная на феноменологическом методе. Существует много текстов о городе, выполненных в рамках структурно-функциональной и социокультурной парадигм. Методологический потенциал средовой парадигмы и феноменологического метода еще нуждается в осмыслении.

Как объективная реальность, данная нам в ощущениях, город существует как материально-предметная оформленность социальной жизни в виде функционально организованной системы удовлетворения потребностей или, более метафорически, - в виде некоторой социальной машины (социального организма), обеспечивающей жизнедеятельность людей, их безопасность и комфорт. Как субъективная реальность, как реальность наших представлений о возможных и желательных формах и способах жизнедеятельности город существует как идеальный проект жизни в виде знаково-символической системы мировоззренческих ориентиров (ценностей, социально-групповых интересов, политико-идеологических программ, эстетических предпочтений и др.). Как идеальная социально-смысловая конструкция город представляет собой воплощение мечты, смыслов существования, реализацию жизненных планов человеческих сообществ, бесконечный социокультурный проект желательного состояния - то, чем надлежит быть реальности. Здесь мы имеем такую парадигмальную ситуацию, о которой писал П. Бурдьё: «В самом общем виде социальная наука - антропология, социология или история - колеблется между

двумя с виду несовместимыми точками зрения: объективизмом и субъективизмом или, если угодно, между физи-кализмом и психологизмом (который может принимать различные окраски: феноменологические, семиологиче-ские и т.п.). С одной стороны, согласно старой дюркгей-мовской максиме, она [социальная наука] может “рассматривать социальные факты как вещи” ... С другой стороны, она может сводить социальный мир к представлениям о нем, конструируемым самими агентами.» [1. С. 182-183]. Однако субъективная реальность наших представлений и бесконечность жизненных планов возникают не самопроизвольно, а как результат нашего отношения к тому, что мы имеем, к тому, что нас окружает, в процессе о-своения, о-владения нами имеющихся возможностей удовлетворения потребностей и реализации желаний и целей. Наше сознание (осознание чего-либо) носит реляционный характер. Из окружающей реальности мы выделяем значимые и актуальные для нас фрагменты - релевантные тому жизненному миру и той жизненной ситуации, в которых находимся мы сами и который мы разделяем с некоторыми другими или они разделяют с нами. Город - это всегда «мой город» и «наш город», а не город вообще. Таким образом, город как феномен обладает не только объективными характеристиками, но и интерсубъективной значимостью и интрасубъективным смыслом. Чтобы понять поведение горожан, надо понять, представить себе, сконструировать тот континуум жизнедеятельности, в котором реально протекает их жизнь. «Социология должна включать в себя социологию восприятия социального мира, т.е. социологию конструирования воззрений на мир, которые в свою очередь участвуют в конструировании этого мира» [1. С. 192]. Город -это предмет нашего сознания-о-нем и нашего отношения-к-нему. И в этом плане его природа (происхождение образа) носит реляционный (отношенческий) характер. «Чтобы действительно преодолеть искусственную оппозицию, установившуюся между структурами и представлениями, нужно порвать со способом мышления, который Кассирер называет субстанциалистским...». Это можно сделать путем применения «к социальному миру реляционного способа мышления, способа современной математики или физики, который идентифицирует реальность не с субстанциями, а со связями» [1. С. 185]. Город в нашем отношении к нему существует как интенционально-смысловая конструкция - система жизненных миров; поскольку наше отношение меняется, то и перманентная деконструкция - континуум феноменов городской жизни, существующих в форме высказываний о том, что есть, -«на самом деле» и что происходит - какие со-бытия «имели место быть». «Таким образом, восприятие социального мира есть продукт двойного структурирования. Со стороны объективной оно социально структурировано. . Со стороны субъективной оно структурировано в силу

того, что схемы восприятия и оценивания... вписаны в язык...» [1. С. 196]. Новым, по сравнению с традиционным (классическим) пониманием природы города, явлет-ся реляционный взгляд на пространство городской жизни, согласно которому основой поведения является личностный смысл, формирующийся в конкретной ситуации. Трактовка природы социальной реальности как ситуационно-смысловой согласуется с феноменологическим пониманием социального действия как интенционального переживания реальности. Поведение, понимаемое А. Щюцем как опыт сознания, наделяющий значением спонтанную активность, основывается на личном опыте и личных интересах человека. «В каждый момент своей сознательной жизни я нахожусь в мире, и мое положение в нем - во времени, пространстве, природе и, как мы обсудим далее, как человека среди людей - то, каким оно мне представляется, - я называю моей ситуацией в мире. Следовательно, я всегда нахожусь, как любят выражаться французские экзистенциалисты, «в ситуации» [2. С. 371]. Поскольку в феноменологической парадигме смысловая структура мира есть одновременно конституция и конструкция, то при исследованиях необходимо отчетливо осознавать тот факт, что каждый индивид формирует свою особую социальную и физическую среду и именно на нее реагирует. Адекватное объяснение поведения в определенной среде должно исходить из представления о среде как единстве морфологических и смысловых структур, а поведение представляться как взаимообусловленный процесс действия и результата. Личный опыт смысловой ориентации в пространстве превращается в естественный порядок его восприятия и становится естественной установкой, порождающей различения локусов среды.

Итак, город - это одновременно и место жизни людей, и определенная структура отношений между ними, одновременно физическое и социальное пространство. Есть два подхода к пониманию социального пространства: субстан-циалистский и структуралистский. В первой трактовке оно состоит из субстанций, т.е. индивидов, их групп и организаций. Социальное пространство обладает материальной субстанцией - людьми. Во второй трактовке социальное пространство - это надындивидуальная реальность, состоящая из структурированных социальных отношений. П. Бурдьё, стремясь преодолеть противопоставление суб-станционалистского и структуралистского понимания пространства, писал о том, что физическое и социальное пространство в реальности существуют в единстве - в одном и том же «месте»: «...люди, сильно удаленные в социальном пространстве, могут встречаться, вступать во взаимодействия в физическом пространстве.» [1. С. 187]. Бурдье исходит из того, что человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами. Как биологические индивиды человеческие существа локализуются в физическом пространстве: занимают определенные места территории. Однако они не сидят постоянно на одном месте, а перемещаются в физическом пространстве (по территории, по месту жительства и т.п.), попадая при этом в различные социокультурные пространства: отношения разного типа и ценностно-мировоззренческие миры городских сообществ. Как социальные агенты люди всегда занимают определенную социальную позицию, реализация которой также предполагает определенное физическое пространство. В обоих случаях имеет

место интерференция территории и пространства, устойчивая практика которой и порождает топос как населенное пространство, отношения между живыми, физически существующими людьми на конкретной территории. Поскольку местоположение человека как в физическом, так и социальном пространстве постоянно меняется, но при этом сам человек остается целостным, интегральным носителем некоторого субстанционального качества своей личности, то местоописание положения человека «является социальной топологией, analysis situs, как называли эту новую область математики во времена Лейбница, анализом относительных позиций и объективных связей между позициями» [1. С. 185-186]. Как раздел математики топология изучает наиболее общие свойства геометрических фигур, не изменяющиеся при любых преобразованиях. Социальная топология, на наш взгляд, призвана изучать инверсию физического и социокультурного пространств как механизм освоения человеком окружающей его среды в результате чего образуются топосы городской жизни как «место», где физическое встречается с символическим и приобретает форму устойчивых социальных отношений. Топос также можно представить как механизм формирования социальности, возникающей в результате соединения людей в духовное сообщество в определенной местности - «дух места» (о чем писал Парк). Вслед за С. А. Азаренко мы также полагаем, что «проблему (социальной топологии. - С.П.) необходимо увидеть в способах размещения человеческих тел, при которых “места” только и образуются в качестве “мест” социальности в ходе опространствливания взаимодействующих тел» [3].

Социальная топология как способ описания социального бытия начинается с акцентуации двух моментов жизни: телесности ее акторов и их социальной позициональности. В основе социальной топологии П. Бурдьё лежит идея взаимообусловленности отношений и тел. В реальной жизни каждого человека это два взаимообусловленных момента. «Место», которое занимает человек в жизни - это одновременно и то, где размещено его тело, и то, где осуществляются его отношения с другими личностями. Попадая в ситуацию, мы попадаем одновременно и в физические и в социокультурные обстоятельства. И тело и социальная позиция принадлежат, конечно, конкретному человеку, однако имеют реляционную природу: они приобретаются человеком по мере освоения и усвоения им окружающей среды - физической, социальнофункциональной, символической. Тело человека в процессе социализации «путешествует» по «местам» локализации разного типа социально-институциональных отношений (дом, производство, кладбище и др.), «впитывая» в себя различные модели институционально-ролевого поведения. Происходит интерференция социальных навыков телесного поведения (психо-соматических ролей) и закрепленной за определенной социально-функциональной зоной институциональной нормативности (социофункцио-нальных ролей). В результате формируются «матрицы сопряжения материализованных социальных структур и подстроенных к ним телесных навыков», поскольку «любое надолго присвоенное место, в свою очередь, присваивают тела своих обитателей и формируют в них специфические навыки овладения пространством и естественный порядок его восприятия, которые становятся инерционной системой отсчета, порождающей спонтанные различения на уровне

чувства уместности/неудобства, спокойствия/бурления, комфорта/тревоги и т.д.» [4]. Это, на наш взгляд, объясняет феномены «дух места» и «дух города» - конкретное для какого-либо района и какого-либо города социокультурное своеобразие системы топосов городской жизни, возникающее как закрепление на конкретной территории практических схем повседневной жизни, берущих свое начало в истории освоения мест проживания: заселения, формирования архитектоники среды (архитектуры, инфраструктуры, благоустройства и др.), закрепления функциональной специализации, формирования ментальности (умонастроения) их жителей.

Использование понятия «топос», позволяет, на наш взгляд, подчеркнуть это единство духа и тела, преодолеть свойственное классической традиции противопоставление духа и тела. Топос, с одной стороны, - это место нахождения действующего человека, а с другой - место концентрации отношений определенного типа и «духовной энергии» (Зиммель). Топос - качественная определенность территории и пространства, достигаемая за счет присутствия человека. Примером может служить публичное пространство города. В то же время в одном и том же физическом пространстве (на одной территории) может находиться некоторое множество социальных пространств как различных типов отношений. Находясь на одной территории, люди могут находиться в разных пространствах, и наоборот - пространство отношений может существовать между людьми, не находящимися на одной территории. Одновременно границы физического пространства задаются локализацией социальных отношений. Наиболее очевидна эта ситуация в церкви (топос сакрального). В то же время человеческое тело - это всегда социальное тело: физическая субстанция, реализующая социальные модели и социально-практические схемы поведения, так же как физическое тело города, - оп-редмеченные, овеществленные отношения как социальнофункционального, так и символического плана. Описание топоса городской жизни представляет собой изображение территории города как системы объективированных социальных различий. Более сложным вариантом интерференции архитектоники территории и символического пространства является ситуация палимпсеста текстов города, когда на материале одной и той же архитектоники сосуществуют различные символические пространства. Так, например, как пишет А.Н. Попадин, в материальном теле Калининграда живет символическое тело Кёнигсберга [5].

Существование топосов является онтологической основой анизотропности городской среды. Анизотропией в физике называют неодинаковость проявления физических свойств в разной физической среде, например

скорость распространения света может быть различной в зависимости от свойств того тела, в котором распространяется свет. Анизотропность городской среды проявляется в том, что поведение одних и тех же людей различно в отдельных местах «тела города»: трудовое, досугово-бытовое, рекреационное. Топосы городской жизни - «места» различного «протекания жизни». «Раз-ноликость» горожанина - демонстрация различных моделей поведения и различных качеств личности одного и того же человека, обусловлена тем, что горожанин по своей жизненной траектории попадает в различные то-посы, структура и качественная определенность которых и детерминирует актуальное поведение. Эксперименты Милграма, демонстрирующие феномен невмешательства субъектов публичного пространства в «частную жизнь» других субъектов, свидетельствуют о существовании особых (неписанных) правил организации отношений, например в публичном пространстве все равны и каждый волен вести себя как хочет (в разумных пределах) [6]. Степень сформированности публичного пространства в разных городах может быть различна, различна и степень городской свободы. Анизотропность означает качественную разнородность жизнедеятельности, качественную дифференцированность образов жизни и, в конечном счете, фрагментов городской среды. Попросту говоря, анизотропность ландшафта означает, что человеку не все равно, где жить, куда перемещаться, что и как там делать.

Существование различных топосов в городской среде является также основой ее полиморфизма: каждое из мест города имеет множество разных функций, используется в разных целях, служит разным группам для решения разных задач. Одно и то же место, например парки, рестораны, театры и т.п., для одних горожан означает место работы, а для других - место отдыха или общения. И, соответственно, жизнь одних и других различна в одном и том же месте.

Подводя итог и намечая перспективы изучения то-посов городской среды, можно опять вернуться к П. Бурдьё, который одним из первых стал трактовать социологию как социальную топологию жизни. Вслед за ним можно структурировать топос как двуединство ансамбля отношений, производящего социальные события и схемы повседневной телесно-поведенческой практики. Эти две стороны топоса жизни объединяет габитус акторов социального действия: очевидные принципы жизнеустройства, работающие одновременно и как схемы восприятия реальности, и как схемы практического поведения. Но это уже другая тема.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бурдьё П. Социальное пространство и символическая власть // П. Бурдьё. Начала. Choses dites. M., 1994.

2. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Раздел «Размышления о проблеме релевантности». Глава 7: Биографическая ситуация. М.:

РОССПЭН, 2004.

3. Азаренко С.А. Перспективы социально-топологического способа описания в современном обществознании // Социемы. № 8. Режим доступа:

www2.usu.ru/soc_phil/rus/texts/sociemy/8/azarenko.htm

4. Бикбов А. Москва/Париж: пространственные структуры и телесные схемы // Логос. Журнал по философии и прагматике культуры. 2002.

№ 3, 4. URL: http://www.ruthenia.ru/logos/number/2002_03-04_34.htm

5. ПопадинА.Н. Символическое и материальное тело Калининграда и Кёнигсберга. URL: http://www.a4plus.ru/club/texts/telo.html

6. Милграм С. Эксперимент в социальной психологии. Ч. 1: Человек в большом городе. СПб., 2000.

Статья представлена научной редакцией «Философия, социология, политология» 14 января 2010 г.