CC BY
243
УДК 929:78(430)Фишер-Дискау
TON UND WORT ДИТРИХА ФИШЕРА-ДИСКАУ (памяти музыканта и мыслителя)*
Д.Е. Луконин
Саратовский государственный университет,
Институт истории и международных отношений, кафедра туризма и культурного наследия E-mail: [email protected]
А.А. Синицын
Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов, факультет культуры, кафедра философии и культурологии E-mail: [email protected]
Творчество немецкого музыканта и мыслителя Дитриха Фишера-Дискау (1925-2012) - феномен мировой культуры XX в., в высшей степени достойный памяти и внимательного изучения искусствоведов, историков, музыкантов и философов. Как и один из его наставников, дирижер и теоретик музыки Вильгельм Фуртвенглер, а в XIX в. - поэт и философ искусства Рихард Вагнер, Фишер-Дискау осознавал искусство как синтетическое единство звука (Ton) и слова (Wort). Он видел путь художника (композитора / исполнителя) в творческом поиске верно интонированного музыкального текста. Осознавая, что память - это живые «отзвуки былого» (Nachklang), Д. Фишер-Дискау посвятил ряд работ научного и мемуарного характера выдающимся творцам прошлого и своим современникам. И сам Фишер-Дискау остается отзвуком в настоящем, который резонирует в его широком и многогранном творчестве.
Ключевые слова: Д. Фишер-Дискау, искусство Западной Европы XX в., европейская художественная интеллигенция, музыка и исполнители песен Ф. Шуберта, звук и слово, Ton und Wort, Nachklang, биографика, память.
* Когда статья о Дитрихе Фишере-Дискау была завершена, стало известно, что ушел из жизни Дмитрий Евгеньевич Луконин - философствующий историк, искусствовед, прекрасный знаток и ценитель классической музыки, шубертианец и вагнерианец. Идея мемориального очерка о Фишере-Дискау родилась в конце мая 2012 г., когда мы узнали о смерти своего кумира. Материал этот неоднократно обсуждался нами в июне-июле 2012 г. в С.-Петербурге и в июле-августе 2013 г. в Саратове. Последнее обсуждение «в живую» состоялось при личной встрече в Саратове 16 ноября 2013 года. А позже - в Петербурге и Саратове - мы завершали очерк, связываясь по телефону и e-mail, обсуждая и дополняя текст, как всегда, споря друг с другом и соглашаясь. Точка в статье была поставлена в полдень 9 декабря, а вечером того же дня Дмитрия Евгеньевича не стало... Внезапная кончина Д.Е. Луконина потрясла всех, кто знал и работал с этим замечательным человеком.
TON UND WORT OF DIETRICH FISCHER-DIESKAU (in memory of great musician and thinker)
A.A. Sinitsyn
A phenomenon of the 20th century world culture, the art of the German musician and philosopher Dietrich Fischer-Dieskau (1925-2012) is eminently respectable and deserves a thorough study by art critics, historians, musicians and philosophers. Following his mentors - Wilhelm Furtwängler, conductor and music theorist, and Richard Wagner, composer, poet and art philosopher of the 19th century - Fischer-Dieskau perceived art as a synthetic unity of tone (Ton) and word (Wort). He identified the career of an artist (composer or performer) with a search for a properly intoned musical text. Realizing that memory is a live "echo of the past" (Nachklang), Dietrich Fischer-Dieskau devoted a series of scholarly and memorial works to both the eminent artists of the past and his contemporaries. Indeed, Dietrich Fischer-Dieskau himself has remained an echo that resonates in his vast and multifaceted art.
Key words: Dietrich Fischer-Dieskau, the 20th century West-European art, European art intellectuals, music and operatic performance of Franz Shubert's songs, tone and word, Ton und Wort, Nachklang, biographics, memory.
Hierfind'st du deine Ruh!1
После засилья шумов нам хочется вернуться к тишине <...>. Вновь приблизиться к почти утерянной целостности мелодии, к тому «мелодичному недекадансу», о котором мечтал Ницше. Мы готовы даже в этом хаосе отыскать следы высшего счастья, способного сохранить душу искусства и побуждающего ко всё новым превращениям.
Д. Фишер-Дискау
Один из крупнейших философов недавнего прошлого неоднократно высказывал идею о философской необходимости «удерживать» своей мыслью некую «осмысленную истинную возможность этого мира»2. Бесспорно, что такой подход «удержания» осмысленной возможности мира актуален и для искусства. «Удер-
1 «Здесь ты найдешь свой покой!», - стих из песни «Липа» (Der Lindenbaum) из вокального цикла Ф. Шуберта «Зимний путь» (Die Winterreise) на стихи В. Мюллера.
2 Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию / сост. и общ. ред. Ю.П. Сенокосова. 2-е изд. М., 1992. С. 17.
D.E. Lukonin
живать» своим творческим трудом «вечное тело искусства» в череде меняющихся временных восприятий - нелегкая задача. Ее исполнение подобно служению. И, видимо, не случайно в романтическую эпоху это служение стало ассоциироваться с религиозной преданностью. Так возникло понятие о «жрецах муз», служителях вечности, хранителях истинного пути, ведущего к «вольному искусству», - той «обетованной тропы», о которую разбиваются бурные волны окружающих нас эфемерных явлений.
Незаметное на первый взгляд влияние на окружающую нас действительность Художников прошлого - поэтов, музыкантов, мыслителей - равно как и современных, имеет метафизическую природу. Данное влияние коренится не в самих вещах, а в некоторой неуловимой, но от этого не менее важной ткани их восприятия. Результатом художественного творчества становятся не окружающие предметы, а лишь возможность нашего собственного существования. Наше осмысленное ощущение причастности к вечности3. ф ф ф
«Лучший способ переплыть море прошедшего в поисках значимого - верить в истину: что было когда-то, существует и теперь», -фраза Дитриха Фишера-Дискау, вынесенная на обложку его автобиографической книги «Отзвуки былого»4. Несколько удивительно, что это сказано певцом, вокалистом. Для людей, несущих в себе дыхание вечности, философия (или то, что мы считаем философи-
3 Рассуждая о музыке и Воле в концепции Ф. Ницше («Рождении трагедии из духа музыки»), петербургский философ С.Б. Никонова замечает по поводу искусства, осмысляющего наш мир: «Искусство подобно акту рефлексии. Оно наполняет мир смыслом и значением, которого сам он, возможно, не имеет. Через переживание в искусстве весь мир становится эстетическим феноменом и получает свое оправдание» (Никонова С.Б. Эстетическая рациональность и новое мифологическое мышление. М., 2012. С. 348; см. здесь интересные суждения об искусстве музыки - с. 347-371).
4 Фишер-Дискау Д. Отзвуки былого: размышления и воспоминания / пер. с нем. А.В. Парина. М., 1991.
ей) является, кажется, столь же неотъемлемым элементом существования, как свет или воздух. Любопытно и другое: часто такая философия накладывает нестираемый отпечаток на предмет поисков тех, кто занимается этим профессионально. Илья Эренбург сказал когда-то, что «беседовать с певцом», это почти то же, что «разглядывать соловья». Тем более уникальным видится пример Дитриха Фишера-Дискау - возвышенного мыслителя в музыке и глубочайшего музыканта-философа.
На сайте «Вагнеровские исполнители» анонимный автор замечательной статьи о Фишере-Дискау отметил следующую особенную черту немецкого музыканта: «У всепокоряющего Дон Жуана сцены, как ни странно, не было пожизненной страсти к игре - с годами он стал музыкальным философом»5. «Музыкальный философ» - верное определение для такого явления как Фишер-Дискау. Ведь мудрость - истинный предмет философии - проявляет себя, как и дыхание вечности, во всем. Не только в верном суждении или внезапном открытии, но и в отточенном движении кисти (а Фишер-Дискау был автором ряда замечательных акварелей), и в бессловесной стихии музыкального звука6. Не вполне верным кажется лишь одно: оперный артист «с годами» не стал музыкальным философом, а сущность его уникального таланта состояла в том, что он всегда был таковым.
Это подтверждает изданная в 2001 г. в серии EMI «Great Recordings of the Century» («Величайшие записи столетия») запись шубертовского цикла «Лебединая песня» (Schwanengesang), осуществленная в 1951 г. в Лондоне в содружестве с выдающимся англий-
5 Дитрих Фишер-Дискау. Вагнеровские исполнители. Лучшие вагнеровские исполнители (с середины 20 века) / / Sletelena. 2012-06-27 (URL: http://wagner.su/bestsingers/ Fischer-Dieskau= http://www.wagner.su /node 713 [дата обращения: 10.10.2013]).
6 См.: Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / сост., пер., вступ. ст., комм. и указ. В.В. Бибихина. М., 1993; Он же. Исток художественного творения: Избранные работы разных лет / пер. с нем. А.В. Михайлова. М., 2008. Доп. см.: Herrmann F.-W., von. Heideggers Philosophie der Kunst: Eine systematische Interpretation der Holzwege-Abhandlung «Der Ursprung des Kunstwerkes». Frankfurt am Main, 1980 (non vidimus); Бимель В. Мартин Хайдеггер, сам свидетельствующий о себе и о своей жизни (с приложением фотодокументов и иллюстраций / пер. с нем. А. Верникова. Челябинск, 1998. C. 150-187, 233-258; Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного / науч. ред. В.С. Малахов. М., 1991.
ским пианистом-аккомпаниатором Джералдом Муром (1899-1987) -знатоком и превосходным интерпретатором песен Шуберта7. Эта старая запись - первый из пяти полных вариантов-записей оного цикла, сделанных Фишером-Дискау. Поразительно, что в том лондонском варианте Schwanengesang 26-летний артист демонстрирует полностью сложившуюся оригинальную концепцию сложнейшего образного мира Рельштаба и Гейне, сравнимую, пожалуй, только с его же более поздними исполнениями. Кажется, что ему полностью удалось миновать период подражания и заимствований. С другой стороны, интонации раннего шедевра станут доминирующими в повсеместном исполнении Шуберта как минимум на полстолетия. В своих «Воспоминаниях аккомпаниатора» опытный Джералд Мур, рассказывая об этой встрече с молодым исполнителем, подчеркивал, что стоило Фишеру-Дискау спеть только одну фразу, как сразу стало ясным присутствие настоящего мастера8. Дитрих уже тогда был Мастер, он всегда был им.
ф ф ф
Дитрих Фишер-Дискау родился 28 мая 1925 г. в Берлине. Становление таланта и личности юного музыканта проходило в 1930-1940 гг. в сложных условиях для Германии, в период Веймарской республики и Третьего рейха. Об этой эпохе и своих впечатлениях детства и юности Фишер-Дискау вспоминает в «Отзвуках». «Гитлер, - пишет он, - <...> промывал наши мозги до тех пор, пока мы не поверили в неоспоримость истины: "Без Гитлера нам всем пришел бы конец"»9. «Растление умов», как охарактеризовал в своих воспоминаниях сущность нацистского «просвещения» Фишер-Дискау, проводилось настойчиво и методично. Но и
7 См.: Moore G. The Schubert Song Cycles: With Thoughts on Performance. London, 1975. Укажем также и другие известные работы английского музыканта об интерпретаторах и интерпретации Lieder: Moore G. Singer and Accompanist. The Performance of Fifty Songs. London, 1953 (рус. пер.: Мур Дж. Певец и аккомпаниатор: Воспоминания. Размышления о музыке / пер. с англ. И.Г. Авалиани, И.В. Париной; ред. О.А. Сахарова; предисл.
В.Н. Чачавы. М., 1987); Moore G. Am I Too Loud?: Memoirs of an Accompanist. London, 1962; Idem. «Poet's Love» and Other Schumann Songs. London, 1981; Idem. Collected Memoirs: Am I Too Loud?, Farewell Recital and Furthermoore. London, 1986.
8 Moore G. Am I Too Loud?...
9 Фишер-Дискау Д. Отзвуки былого... С. 20.
тогда подростку, заканчивающему школу, приходилось задавать себе непростые вопросы, прислушиваясь к громким спорам между отцом и дядей, которые раздавались в их доме.
Едва начав обучение в Высшей музыкальной школе Берлина, он был призван на военную службу в 1943 г. и два года провел на итальянском фронте в условиях, казавшихся ему, если судить по дневнику, по меньшей мере, «бессмысленными». Последовавшие затем два года американского плена (1945-1947) были ознаменованы безудержным стремлением к музыке; там, в условиях военного лагеря, фактически началась его концертная деятельность. Возвратившись в Берлин, Фишер-Дискау увидел разрушенный и голодный город. «Нередки были случаи, - вспоминал он, - когда певец или актер не могли довести спектакль до конца из-за слабо-сти»10. И в этих тяжелых условиях хотелось не только выживать, но и творить. В 1948 г., по решению управляющего и дирижера оркестра Государственной Берлинской оперы Хайнца Титьена (1881-1967), Фишер-Дискау был принят на службу в театр. Так началась его сценическая карьера.
Встреча с Вильгельмом Фуртвенглером (1886-1954) оказалась определяющей в процессе дальнейшего становления молодого Фишера-Дискау, и как музыканта-исполнителя, и как музыкального философа. Это случилось в 1949 году. «В течение пяти лет, -признавался Фишер-Дискау, - Фуртвенглер играл решающую роль в моей жизни»11. Еще в 1938 г. В. Фуртвенглером была написана статья под названием «Ton und Wort» («Звук и слово»), размышление о Поэзии и Музыке, двух стихиях, «двух мирах, - по словам Фуртвенглера, - двух реках, берущих начало в различных источниках», но, тем не менее, способных объединяться в «один великий поток»12. Двум великим музыкантам прошлого было свойственно стремление объединить эти стихии «в высшей сфере» (auf höherer Ebene) для достижения «единого воздействия» (ge-
10 Фишер-Дискау Д. Отзвуки былого. С. 52.
11 Там же. С. 90. В. Фуртвенглер скончался в 1954 году. Полвека спустя Д. Фишер-Дискау написал книгу, посвященную великому учителю. Название этой книги говорит само за себя: «Юпитер и я» (Fischer-Dieskau D. Jupiter und ich: Begegnungen mit Furtwängler. Berlin, 2009).
12 Furtwängler W. Ton und Wort: Aufsätze und Vorträge 1918 bis 1954. Zürich, 1994. S. 97 (рус. пер.: Фуртвенглер В. Звук и слово // Журнал AudioMusic. 2004. № 2. С. 122-123).
meinsame Wirken): сначала Францу Шуберту (1797-1828) и его последователям - в немецкой песне (deutsche Lied), затем Рихарду Вагнеру (1813-1883) - в его музыкальной драме. Так считал В. Фуртвенглер13.
Ton и Wort - два слова, раскрывающие феномен Дитриха Фи-шера-Дискау, также как музыка Шуберта и Вагнера, немецкая песня и музыкальная драма, - две важнейших стихии его творчества. Не случайно двум этим персонажам посвящены и наиболее его известные исследовательские работы14. Правильно произнесенное, правильно интонированное слово становится магическим словом, способным воздействовать на окружающую действительность, способным настроить, перестроить и переродить. Оно -основа художественного впечатления, воздействующего на человеческую душу. Дитрих Фишер-Дискау (будучи, по-видимому, сторонником системы Станиславского) неоднократно заявлял о необходимости «вживаться» в музыкальную ткань произведения до тех пор, пока оно не войдет «в тело и душу»15. Древнегреческий философ Платон полагал, что человеческая душа в силу бессмертия своей природы содержит в себе всеобъемлющее знание. Только из-за особых обстоятельств человек «забывает» о существовании этого знания, не пользуется им и не задумывается об этом. Поэтому важнейшей философской практикой, по Платону, оказывается процедура «припоминания» (древнегреч. anamnesis), создание обстоятельств, при которых испытуемый может вспомнить утаенную в нем самом истину16.
13 См.: Furtwängler W. Ton und Wort... S. 99.
14 Fischer-Dieskau D. Auf den Spuren der Schubert-Lieder. Werden-WesenWirkung. Wiesbaden, 1971 (рус. пер: Фишер-Дискау Д. По следам песен Шуберта (фрагменты) / пер. с нем. Л.С. Товалевой / / Исполнительское искусство зарубежных стран. Вып. 9 / сост., ред., комм. и вступ. ст. Я.И. Мильштейна. М., 1981. С. 167-234); Fischer-Dieskau D. Wagner und Nietzsche: der Mystagoge und sein Abtrünniger. Stuttgart, 1974; Idem. Schubert und seine Lieder. Stuttgart, 1996.
15 См.: Fischer-Dieskau D. «Ich habe umsonst gelebt»: Interview mit Dietrich Fischer-Dieskau zum Thema 400 Jahre Oper; erschienen in öescendo, Ausgabe vom 15. Mai 2007 // URL: http://www.crescendo.de/dietrich-fischer-dieskau-ich-habe-umsonst-gelebt-900 (дата обращения: 10. 11. 2013).
16 Рассуждение героя Сократа о знании-как-припоминании содержится в ряде диалогов Платона: Plato. Meno. 81b sqq., 85c sqq.; Phaedo. 72e-77a. Из литературы по теме назовем статью Г. Властоса: Vlastos G. Anamnesis in the Meno / / Plato's Meno in Focus / Ed. by J. M. Day. New York, 1994. P. 88-111.
Работа с музыкально звучащим словом требует полного понимания сути произведения. Поэтому Дитрих Фишер-Дискау считал недопустимым музыкальное исполнительство на языках, которыми не владеет интерпретатор. Для него самого рабочими языками, помимо родного, были итальянский, французский и английский. И, все-таки, крупнейшей заслугой Фишера-Дискау является мировое распространение немецкого музыкально-поэтического наследия. В некрологе, опубликованном газетой «Frankfurter Allgemeine Zeitung», Герхард Роде назвал его «послом своей нации». Известный музыкальный критик отметил, что «Бескрайний космос немецкой романтической клавирной песни - творчество Шуберта, Шумана, Брамса и Хуго Вольфа - Фишер-Дискау открывал не только для немецкой публики, он путешествовал со своими взыскательными программами по всему миру, неоднократно в Англию и Францию, также как и в Голландию, Швейцарию и Италию. Он демонстрировал, что всегда имелась другая, лучшая Германия, культура которой принадлежит всему миру»17.
Записи Дитриха Фишера-Дискау получили широчайшее распространение в СССР, а затем и в современной России. Благодаря его феноменальным Tönen und Wörtern несколько поколений отечественных любителей музыкальной классики были воспитаны не только на любви к красивейшим немецким мелодиям «Ständhen» и «Die schöne Müllerin», но и на красоте и величии стихов Гёте, Шиллера, Рельштаба, Клопштока, Тика, Мюллера, Майрхофера, Якоби, Клаудиуса, Гейне, Рюккерта, Штольберга и многих других. Мир немецкой песни для современного слушателя также непредставим без Дитриха Фишера-Дискау, как и стихия вагнеровской музыкальной драмы без Вильгельма Фуртвенглера.
Доп. см.: Gulley N. Plato's Theory of Recollection // CQ. 1954. Vol. 4. P. 194-213; Idem. Plato's Theory of Knowledge. London, 1962. Passim; Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 446; Griswold Ch.L., Jr. SelfKnowledge in Plato's Phaedrus. New Haven, 1996. P. 2-9, 111-121, 205-210; Scott D. Plato's Meno. New York, 2005; Вольф М.Н. «Менон» и парадокс поиска: интерпретации метода познания / / Вестн. РХГА. 2013. Т. 14. Вып. 3. С. 53-60.
17 Rohde G. Das Genie der hohen Deklamation / / Frankfurter Allgemeine Zeitung. 18. Mai 2012 // URL: http://www.faz.net/aktuell/feuilleton/buehne-und-konzert/ dietrich-fischer-dieskau-ist-tot-das-genie-der-hohen-deklamation-11755586.html (дата обращения: 10. 11. 2013).
10-23 июня 1952 г. родственные души Вагнера, Фуртвенглера и Фишера-Дискау сошлись на площадке Kingsway Hall в Лондоне в период работы над записью «Тристана и Изольды». Как вспоминал Норман Лебрехт, этот проект имел «почти нулевые шансы» на осуществление18. Первоначальные исполнители заглавных партий были отвергнуты, отношения между продюсером и дирижером непрерывно ухудшались. Однако, «чудо лондонского подвала» все-таки состоялось. Тристаном и Изольдой стали мэтры вагнеровского исполнительства Людвиг Зутхаус и Кирстен Флагстад, молодой Дитрих Фишер-Дискау исполнил партию Курве-нала. Фуртвенглер, по словам Лебрехта, в связи с ухудшавшимся здоровьем «спешил создать наследие своих интерпретаций»19. Выбор для этого самых известных вагнеровских музыкальных драм был поистине символичным.
Несмотря на изначально синтетический характер оперы как жанра, важнейшей ее стихией вплоть до Вагнера оставалась музыка. Действительно, кто и когда задумывался о том, какие именно слова произносит исполнитель популярной арии? «Поет о любви», «скорбит об измене», - таких ремарок вполне достаточно для исчерпывающего понимания классического оперного произведения. По меткому замечанию Фуртвенглера, Вагнер по своей природе не являлся ни «чистым музыкантом», ни «истинным художником слова»20. Его биография рассказывает о юношеских колебаниях между путем Шекспира и путем Бетховена. В конечном итоге, Вагнер решил объединить их. В синтетическом пространстве его искусства, которое он, нарочито противопоставляя опере, назвал музыкальной драмой (Musikdrama)21, происходит слияние
18 Лебрехт Н. Маэстро, шедевры и безумие: тайная жизнь и позорная смерть индустрии звукозаписи классической музыки / пер. с англ. С. Ильина. М., 2009. С. 181.
19 Там же.
20 Furtwängler W. Ton und Wort. S. 101.
21 Теоретические работы Р. Вагнера, в которых он формулирует свой взгляд на искусство и концепцию синтетического искусства (Gesamtkunstwerk) см.: Вагнер Р. Избранные труды / сост. и комм. И.А. Барсовой и С.А. Ошерова; вступ. ст. А.Ф. Лосева. М., 1978. См. также: Лиштанбнрже А. Рихард Вагнер как поэт и мыслитель. М., 1977; Рихард Вагнер: Сб. стат. / под ред. Л.В. Поляковой. М., 1987; Лосев А.Ф. Философский комментарий к драмам Рихарда Вагнера // Лосев А.Ф. Форма - стиль - выражение. М., 1995. С. 667733; Лаку-Лабарт Ф. Musica ficta. Фигуры Вагнера / пер. с франц., послесл. и примеч. В.Е. Лапицкого. СПб., 1999.
поэта и музыканта в союзе по любви - Liebesgemeinschaft, как определил его Фуртвенглер22.
Однако, и звук, и слово являются лишь средствами выражения. В «Тристане и Изольде» Вагнер насытил их мифологическими символами любви и смерти, а главным героем драмы сделал Liebestod - объединенную стихию «смерти в любви», которую сам испытал во время любовного влечения, толкнувшего его на край гибели. «Работая с Фуртвенглером, - вспоминал Фишер-Дискау, -мы постигали естественность более высокого порядка, которой можно достичь только путем создания образа. Это естество высшего порядка означало музыкальную жизнь, великий агогиче-ский поток, когда начинают музицировать как бы вне темпа, и темп проявляется лишь в определенный временной момент, чтобы снова пойти на спад, когда кульминация остается позади»23.
Совместное творчество стало для Фишера-Дискау своего рода посвящением в «мистерию» Вагнера. Фуртвенглер же выступил как «проводник» в эзотерические тайны учения, великий мастер любви и смерти - Liebestodmeister, не только потому, что в период записи он был влюблен и стоял на краю могилы, но и потому, что, по словам Фишера-Дискау, его интересы вообще сильно отличались от интересов «внешнего мира»24. «Посвящение в Рихарда Вагнера» было подобно тому, что Рудольф Штейнер описывал применительно к ученикам Платона: «Только для избранных из его речей возникал огонь, для остальных возникали только мысли... От Платона его ученикам предавалось нечто большее, чем буквальный смысл его слов. Там, где он учил, их овевала атмосфера мистерий. Слова имели обертона, звучавшие совместно с ними. Но для этих обертонов нужна была атмосфера мистерий. В противном случае они угасали неуслышанными»25. Впоследствии Фишер-Дискау называл Вагнера «мистагогом» - жрецом, ведущим хор мистов. Творчество Вагнера давало обильную почву для такого толкования. Самые известные из писателей эзотериков пытались раскрыть в его словах и звуках великую мистерию тайны26.
22 Furtwängler W. Ton und Wort. S. 100.
23 Фишер-Дискау Д. Отзвуки былого. С. 91.
24 Там же. С. 88.
25 Steiner R. Das Christentum als mystische Tatsache und die Mysterien des Altertums. Dornach, 1902 (Рус. пер. О.Н. Анненковой: Штейнер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. Ереван, 1991. С. 45).
26 См., напр.: Шюре Э. Рихард Вагнер и его музыкальная драма / пер. Н.М. Розен. М., 2007.
«В действительности для любого произведения. есть лишь одна трактовка, лишь одна интерпретация, а именно та, которая является для него врожденной, соответствует ему, "правильна"», -писал Вильгельм Фуртвенглер27. Дитрих Фишер-Дискау известен нам как один из величайших интерпретаторов XX века. Интерпретация, это важнейшая составляющая бытия музыкального произведения28. Говоря об искусстве рапсода (исполнителя эпических произведений), Платон приравнивал его творчество к поэтическому. Ведь истинным источником художественного творения является божественное. Богиня (Муза) дарит божественную энергию поэту, через исполнение его произведения она передается публике. Таким образом, автор (поэт или композитор), исполнитель и публика оказываются как бы звеньями одной цепи, которую Муза притягивает к себе, подобно магнесийскому камню; именно в этом смысле художник одержим божеством29.
ффф
Интерпретация песен Шуберта - дорога, протянувшаяся через всю жизнь Дитриха Фишера-Дискау. Он первым записал в
27 Furtwängler W. Interpretation - eine musikalische Schicksalsfrage / / Das Atlantisbuch der Musik. Berlin, 1934. S. 609-616 (рус. пер. Фуртвенглер В. Интерпретация: Судьбоносный вопрос музыки / / Журнал AudioMusic. 2004. № 2. С. 119-122); Фуртвенглер В. Из литературного наследия // Исполнительское искусство зарубежных стран. Вып. 2 / сост, ред., коммент. и вступит. ст. Г. Эдельмана. М., 1966. С. 146-187.
28 Об искусстве интерпретации см.: Зедльмайр Г. Искусство и истина: Теория и метод истории искусства / пер. Ю.Н. Попова; послесл.
B.В. Бибихина. СПб., 2000. С. 134-215.
29 См. рассуждение Сократа в диалоге «Ион», который античная традиция приписывает Платону: Plato. Ion. 531a-536d, особ. - 533d-534e: о «божественной силе» (theia dynamis), «одержимости» (mania) поэта и его «божественной участи» (theia moira). Из литературы на эту поэтико-философскую тему укажем важный сборник «Платон и поэты», выпущенный недавно изд-вом «Brill»: Plato and the Poets / Ed. by P. Destrée and F.-G. Herrmann. Leiden; Boston, 2011 (см. здесь статьи Ф.-Г. Херрманна, К. Коллоберт, К. Капуччино, Ф. Гонзалеза и др.); выборочно назовем также работы: Verdenius W.J. L'Ion de Platon // Mnemosyne. 1943. Vol. 11. P. 232-262; Асмус В.Ф. Платон. М., 1969.
C. 180-216; Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. М., 1974; Asmis E. Plato on Poetic Creativity / / The Cambridge Companion to Plato / Ed. by R. Kraut. Cambridge, 1992. P. 338-64; Позднев М.М. Психология искусства. Учение Аристотеля. М.; СПб., 2010. С. 226-265; Hunter R. Plato and the Traditions of Ancient Literature: The Silent Stream. Cambridge, 2012. Р. 96-108.
студии большую часть колоссального шубертовского песенного наследия (около 600 песен). И в сознании слушателей его творчество оказалось навечно связанным с шубертовскими песнями. Янис Г абриэль назвал его «голосом Шуберта»30. Будучи, в первую очередь, интерпретатором, Фишер-Дискау выступает одновременно в двух ипостасях: исследователя и исполнителя. Значительная глава его исследования о Шуберте посвящена исполнительскому наследию31. Здесь более сотни исполнителей, с краткими, точными и яркими характеристиками их манеры, стиля, глубины и голоса. Каждый из них предстает (а только так и может быть у настоящего мастера-интерпретатора) со своей уникальной трактовкой шубертовских песен. Опираясь на богатейшую традицию своих предшественников и современников, Фишер-Дискау призывает коллег по цеху ко вниманию к слову, мелодии, тону. Как говорит он сам, приобщиться к творчеству композитора - значит «проникнуть в его сущность» через познание текста (текста, разумеется, в широком смысле - и музыкального, и художественного)32.
Дитрих Фишер-Дискау - прирожденный исследователь. Его книга «По следам песен Шуберта», это не только оригинальное изложение собственного художественного опыта, но и настоящее научное исследование. Поразительная глубина, внимание к предмету и прекрасное знание источников характерны для автора. И в этом смысле его мастерству могут позавидовать серьезный биографист и историк-профессионал. Но, его исследовательский ум не убивает поэтического, художественного начала и не подавляет его, а напротив, синтетически сочетается с ним, что способствует мгновенному схватыванию такого художественного феномена, каким был Шуберт, во всей его полноте.
«Вступить в пределы Слова.», - так объясняет Фишер-Дискау основную интенцию шубертовского песенного творчест-ва33. Свои занятия Шуберт понимал как «драматургию Liedera-
30 Gabriel Y. Why Dietrich Fischer-Dieskau's Winterreise remains the reference point // URL: http://www.yiannisgabriel.com/2012/11/winter-joumeys-5-is-fischer-dieskaus.html (дата обращения: 10. 11. 2013).
31 Фишер-Дискау Д. По следам песен Шуберта. С. 222-232.
32 Там же. С. 233.
33 Там же. С. 175.
bend/ов»34, и из внутреннего постижения слова под пером музыканта рождались «образы, формы и события». «Материал поддается ему в силу той любви, с которой он к нему подходит. В искусстве дело обстоит так же, как и во всех других сферах жизни: без любви тайны остаются нераскрытыми...»35. Но следует ли искать глубины и тайны у юноши, покинувшего свет в тридцатилетнем возрасте, писавшего порою по шесть-восемь песен в день и никогда не работавшего с набросками? Фишер-Дискау верит в то, что гениальное не может быть бессмысленным, в ту простую истину, что посредством творчества гения нам открывается высшая сила мысли и настоящая мудрость. «Возможно ли, чтобы гений, высочайшее воплощение духовности, работал, безвольно подчиняясь гипнозу наития?» - ставит автор (риторический для него самого) вопрос36.
Совершая «прогулку по пышному саду его (Шуберта. - Авт.) вдохновения», Фишер-Дискау посвящает отдельную главу определению того влияния, которое оказала на молодого композитора поэзия его старшего современника И.-В. Гёте37. Фишер-Дискау показывает, как, работая с поэтическим Словом «великого олимпийца», Шуберт становится38 поэтом-музыкантом. Музыкант-мыслитель тщательно анализирует текст «Прялки» Шуберта, взвешивая каждое слово, строку, каждую ноту, мотив и сочетание оных, опирается на свой исполнительский опыт и приводит суждения о ней современников композитора. Впечатляет и сравнительный анализ двух вариантов песни Шуберта на стихи Гёте «Близость любимого», который проводит Фишер-Дискау39. Он внимательно разбирает и многие другие гётевско-шубертовские вещи. В целом, говоря о духовном воздействии Гёте на Шуберта, исследователь отмечает, что «слияние поэзии и музыки никогда еще не было столь совершенным»40.
34 Фишер-Дискау Д. По следам песен Шуберта. С. 175.
35 Там же. С. 177.
36 Там же. С. 173.
37 Там же. С. 177-208.
38 Д. Фишеру-Дискау удается (и довольно убедительно) показать именно процесс становления Шуберта как композитора.
39 Фишер-Дискау Д. По следам песен Шуберта. С. 177-178, 181-182.
40 Там же. С. 177.
В не меньшей степени исследовательский подход характерен для исполненных Фишером-Дискау театральных ролей. Еще на заре своего творчества он начал работу над образом Вольфрама фон Эшенбаха в «Тангейзере» Рихарда Вагнера. Вольфрам фон Эшенбах - историческая личность, один из крупнейших немецких поэтов-миннезингеров рубежа ХП-ХШ века. Его поэзия стала объектом пристального внимания Рихарда Вагнера, а написанный в стихах рыцарский роман «Парцифаль» лег в основу последней и наиболее загадочной мистерии байрейтского мастера.
В интерпретации Фишера-Дискау певец Вольфрам фон Эшен-бах предстает одним из важнейших агонистов трагедии, разворачивающейся на сцене. Противоречие между «любовью земной» и «любовью небесной» легло в основу этой музыкальной драмы. Зачастую в сценических постановках «Тангейзера» кипучая, мятущаяся натура главного героя, Тангейзера, отодвигает его антагониста Вольфрама фон Эшенбаха на второй план. Однако в исполнении Фишера-Дискау этот образ получил при всем своем внешнем благородстве поистине трагический размах. Вольфрам страдает от собственных внутренних противоречий, не ему предназначены спасительные молитвы Елизаветы и высшее прощение в Риме. В трактовке Фишера-Дискау трагедия Тангейзера на сцене оказывается как бы рассказанной устами Вольфрама, и именно в силу этого обретшей черты величия и простоты.
Нельзя не сказать несколько слов и о другой ключевой для Фи-шера-Дискау роли - Ганса Сакса в «Нюрнбергских мейстерзингерах». Эта роль принадлежит к зрелому периоду мастера, первоначально он исполнял в «Мейстерзингерах» партию Котнера41. Также, как и Вольфрам фон Эшенбах, Ганс Сакс относится к числу выдающихся представителей немецкой нации. Именем великого башмачника и поэта названы улица и площадь его родного города. Его память увековечена в памятниках и на государственных почтовых марках. В образе Сакса Фишер-Дискау находит то, чем всю сознательную жизнь являлся и сам: триединство важнейших ипостасей -ремесленника, художника, общественного деятеля.
41 Нв^вЫ F. Dietrich Fischer-Dieskau. БегНп, 1962. S. 13-14.
242
Величайшей творческой удачей стала запись «Нюрнбергских мейстерзингеров», осуществленная фирмой «Deutsche Grammophon» в 1976 году.
Партнерами Фишера-Дискау в ней выступили такие прославленные мастера, как Пласидо Доминго и Ойген Йохум. В знаменитом Wafon-монологе Ганса Сакса («Wahn! Wahn! Überall Wahn!» - «Мечта!», «Мечта! Кругом мечта!»42), этом, своего рода, вагнеровском «быть или не быть», Фишер-Дискау гениально подчеркивает, что именно мысль о родном городе склонят для Сакса чашу весов в сторону бытия. А в последующей сцене, сцене празднества на Пегнице, в своем патриотическом призыве Сакс Фишера-Дискау обретает черты настоящего гражданского лидера43.
42 В переводе «Нюрнбергских мейстерзингеров» В.П. Коломийцева начало этого монолога поэта-башмачника Сакса передано следующим образом:
«Жизнь - сон, царство мечты!
Пытливо я гляжу в анналы всех времён,
Хочу найти причину, - зачем В слепой вражде друг друга люди терзают,
Платя безумству дань? -И пользы нет, и славы нет!
Беглец свой бег победой считает, -Стонов своих не слышит он;
Другой же сам себя грызёт,
Но счастлив и так весел!..».
43 Все же в примечании оговоримся, что сам Д. Фишер-Дискау не называет эти роли в вагнеровских драмах в числе своих любимых. Здесь мы позволим себе привести несколько значительных цитат из интервью с музыкантом, опубликованного во французском журнале «Qassica» (см.: [Сансон Д.] Орфей мёртв. Интервью с Дитрихом Фишером-Дискау (беседовал Давид Сансон) / пер. с франц. А. Гопко / / Журнал - OperaNews.ru / Все об опере в России и за рубежом. 11.11.2012 (иИЬ: Ьйр:/ / operanews.ru/12111102.html [дата обращения: 22.10.2013]). Имя Давида Сансона хорошо знакомо - это знаток искусства, который и здесь демонстрирует свое знакомство с биографией и творчеством интервьюируемого им музыканта. Журналист обращается к Фишеру-Дискау: «В памяти человечества навсегда останутся, по меньшей мере, две ваши вагнеровские роли: Ганс
Д. Фишер-Дискау в роли Ганса Сакса в опере Р. Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры», 1976, Берлин
Г.-Г. Гадамер, рассуждая об истории понятий и философии, так истолковывает сущностное родство музыки и мысли: «Философия в этом отношении, как и музыка. <...> Музыкой будет лишь то образование, в котором участвуют обертоны вместе со всем тем, что они способны создать в смысле новых акустических эффектов и выразительных средств. Так же и в философской мысли. Обертоны употребляемых нами слов дают нам постоянно чувствовать бесконечность мыслительных задач, в качестве каковых для нас существует философия.»44. Необходимость отыскать верный обертон Слова - эта же идея волновала и побуждала к поиску музыкального философа, каким был Д. Фишер-Дискау, - верный адепт учения «Юпитера» - Фуртвенглера.
Исследовательская работа о Вагнере и Ницше вскрывает еще одну важную для самого Фишера-Дискау проблему - связь философии и музыки. Для музыкального философа было несомненно, что Вагнер был революционером в музыке45, равно как Ницше был
Сакс и Вотан. Чем были для вас два эти персонажа и Вагнер вообще?» - Ответ осознанно сдержан: «Говорить, что я как-то особенно отметился в этих двух ролях, было бы некоторым преувеличением: я просто попытался передать то, как я их понимаю. Тем более что Сакс из меня не идеальный - ведь в сущности я, что называется, "высокий" баритон, недостаточно "крепкий". Напротив имени Сакса Вагнер написал: "для высокого баса". То же самое касается и Вотана - во всяком случае, в "Валькирии" и в "Зигфриде"...». Следом вопрос Д. Сансона: «Какие роли были вашими любимыми?» - Ответ: «Я бы сказал, что самыми важными для меня были Граф [Альмавива] из "Свадьбы Фигаро", Фальстаф [в одноименной опере Дж. Верди], а также Мандрыка в "Арабелле" Рихарда Штрауса (пояснения в скобках наши. - Авт.)». Помимо этих ролей Ф.-Д. называет еще несколько «неоднозначных образов» (определение самого музыканта) из новой оперы, которые ему, как исполнителю, особенно нравились (см.: Там же). Заметим, что образ Вольфрама фон Эшенбаха из вагнеровского «Тангейзера» здесь даже не упоминается (sic!). По-видимому, отвечая на этот вопрос журналиста, в числе любимых ролей Д. Фишер-Дискау, как исполнитель назвал только яркие, фееричные сценические образы (граф Альмавива, Фальстаф) и образы, наиболее проблемные, сложные в психологическом плане (герои экспрессионистских произведений Альбана Берга - Воццек из одноименной оперы и доктор Шён из «Лулу»).
44 Гадамер Г.-Г. История понятий как философия // Гадамер. Г.-Г. Актуальность прекрасного / науч. ред. В.С. Малахов. М., 1991. С. 42.
45 Приведем еще одну цитату из интервью, к которому мы уже обращались чуть выше (см. примеч. 43). Фишер-Дискау о философе «музыки будущего»: «Я восхищаюсь Вагнером в первую очередь за то, что он достиг
революционером в философии. Поразительно, с какой отчетливостью и даже изяществом он анализирует оттенки восприятия идей Шопенгауэра Вагнером, с одной стороны, и Ницше, с другой. Чуткому восприятию музыканта-мыслителя доступны простые истины, порой ускользающие от философов-профессионалов. Он отдает должное абстрактной мысли Вагнера и музыкальным сочинениям Ницше. Но очевидно и то, что главная сила и притягательность их творчества не в этом; философия Вагнера растворена в самой стихии его музыкальных произведений, также как в самой мысли Ницше заключено ее музыкальное построение. Это, казалось бы, банальное, на первый взгляд, наблюдение приобретает у Фишера-Дискау неожиданную глубину, обрастая фактами, пронзительно точными замечаниями и тщательно отработанными деталями - всем тем, что выявляет в нем настоящего, «ремесленного», в лучшем смысле, мастера научного исследования.
Кажется далеко не случайным для самого Фишера-Дискау, что, говоря о «духовной встрече» Вагнера и Ницше, он обращает внимание читателя на те строки нитттттевского «Ecce Homo», в которых подчеркивается, что это произошло под влиянием «Тристана»46. Трудно сказать об этом лучше, чем сам Ницше: «Я считаю первостепенным счастьем, что я жил в нужное время и жил именно среди немцев, чтобы быть зрелым для этого произведения. Вся загадочность Леонардо да Винчи утрачивает свое очарование при первом звуке "Тристана"»47. Чем был «музыкальный романтизм»? - раскрывая, что значил этот вопрос для Ф. Ницше, Фишер-Дискау замечает, что вся его «жизнь как философа» посвящена ответу на него48.
именно того, к чему стремился. Во всей истории музыки, несомненно, нет другого музыканта, который, с таким самолюбием и с таким упорством, сумел бы настолько близко подойти к им самим выбранной цели, положив на это всю свою жизнь. Причём заранее представляя себе тот путь, который ему предстояло пройти. В его музыке меня больше всего впечатляет искусство инструментовки. В силу этой его особенности никому после Вагнера не удалось добавить в технику оркестрового письма чего-то по-настоящему важного. Возможно, он был самой значительной фигурой - по крайней мере, одной из вершин.» (см.: [Сансон Д.] Орфей мёртв.).
46 Fischer-Dieskau D. Wagner und Nietzsche. S. 11, 14.
47 Ницше Ф. Ecce homo/ пер. с нем. Ю.М. Антоновского // Ницше Ф. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 716.
48 См.: Fischer-Dieskau D. Wagner und Nietzsche. S. 14.
Творчество Фишера-Дискау, это не цепь случайных увлечений и озарений. Его музыкальная и исследовательская деятельность подобны служению глубокой и правильно развивающейся идее. Устойчивые приверженцы его творчества способны ощутить это развитие. Многие произведения Фишер-Дискау записывал в студии неоднократно. Так, например, цикл шубертовских песен «Winterreise» был записан им на пластинки семь раз (не считая концертных, «живых» записей). На протяжении почти полувека (первая запись была сделана в 1955 г., последняя - в 1990 г.) музыкант снова и снова стремился зарегистрировать любимые строфы и напевы. Причем, критики в один голос утверждают, что невозможно считать эти записи различными трактовками, также как нельзя видеть в них и просто несколько вариантов одного и того же исполнения. Это как бы внутренне обусловленное развитие изначально единой концепции.
Выдающийся английский музыкальный критик Алан Блют связывал это с необходимостью для Фишера-Дискау вновь пере-жить (re-live) текст с еще большей непосредственностью, если это возможно, чем в прошлом49. Возможно также, что новые пере- и проживания были тесно связаны для Фишера-Дискау с новым жизненным опытом. Известно, что для каждого возраста есть «свой» идеал исполнения, и то, что казалось ранее окончательным, с годами уступает место иной интерпретации. Таким образом, вся творческая биография артиста предстает как бы единым путем-поиском.
Дитрих Фишер-Дискау оставил после себя колоссальное наследие. Это десятки исполненных им оперных партий в сочинениях Бетховена, Бартока, Берга, Бузони, Вагнера, Вебера, Верди, Глюка, Гуно, Моцарта, Николаи, Пуччини, Пфитцнера, Хиндемита, Чайковского, Штрауса. Это камерные и ораториальные произведения Баха, Генделя, Брамса, Бриттена, Шютца и многих других50. Это не поддающееся исчислению количество записей немецких Lieder. Это многочисленные воплощенные в жизнь художественные проекты. Не случайно Нина Дорлиак, сама хорошо знавшая
49 См.: Jolly J. Dietrich Fischer-Dieskau and Schubert's Winterreise // Gramophone (URL: http: //www.gramophone.co.uk /features /focus /dietrich-fischer-dieskau-and-schuberts-winterreise [дата обращения: 10.10.2013]).
50 Подр. см.: Дитрих Фишер-Дискау. Вагнеровские исполнители. Лучшие вагнеровские исполнители.
Фишера-Дискау, повторяет слова мужа, С.Т. Рихтера, с которым тот много сотрудничал: «Он может всё!»51. Великий баритон, оригинальный дирижер, интересный художник, прекрасный мемуарист, увлеченный коллекционер. Он был мастером во всем. И все ему удавалось. Но главное - не в мастерстве. Кажется, что Фишеру-Дискау было присуще понимание чего-то столь важного и глубоко, что заслуженно поставило его в первый ряд европейских художников прошлого столетия. Он был истинным философом и поэтом музыки. Основную задачу художника Фишер-Дискау усматривал в служении, в том, чтобы «отыскать следы высшего счастья, способного сохранить душу искусства и побуждающего ко все новым превращениям»52.
Дитрих Фишер-Дискау был одним из самых востребованных и успешных музыкантов. Он выступал в сотрудничестве с лучшими партнерами, оркестрами и дирижерами своего времени, был знаком с монархами, президентами и премьер-министрами. Его домом были лучшие музыкальные сцены мира. Ему был отпущен без малого век жизни и более полувека творческой жизни на сцене.
О самом Фишере-Дискау написано немало. Его импульс и резонанс (Nachklang)53 пропорционален его активной деятельности. Д. Фишер-Дискау осознавал память как живые «отзвуки былого», усилием нашего сознания заново рождающиеся в настоящем. Во введении к своим «Отзвукам» немецкий мыслитель писал: «Когда мы вспоминаем, мы вспахиваем прошлое и засеваем его в свое сознание снова. Что было когда-то, то одновременно вечно, словно вынуто из времени, в которое мы входим с рождением и из которого выходим со смертью»54.
Четверть века мы знакомы с записями великого музыканта. В 2005 г. осмелились поздравить Д. Фишера-Дискау с его 80-летием. И, несмотря на замкнутую жизнь немецкого классика в последние го-
51 См.: Дорлиак Н.Л. Предисловие [Фишер-Дискау Д. По следам песен Шуберта (фрагменты)] / / Исполнительское искусство зарубежных стран. Вып. 9 / сост., ред., комм. и вступ. ст. Я.И. Мильштейна. М., 1981. С. 169-170.
52 Эти слова из книги немецкого музыканта «По следам песен Шубер-та»взяты нами в качестве эпиграфа к данной статье.
53 «Nachklang» («резонанс», «отзвук», «отголосок», «эхо») - так называется автобиографическое сочинение Фишера-Дискау (см. примеч. 4).
54 Фишер-Дискау Д. Отзвуки былого. С. 5.
ды, у нас продолжала оставаться надежда на личное знакомство. Но этого, увы, не произошло.
18 мая 2012 г. в баварском Берге ушел из жизни Дитрих Фишер-Дискау - музыкант и мыслитель, давно ставший легендой, современным европейским мифом. Это был человек, который, если и не изменил наш мир, то существенно его обогатил и расширил. Творчество Фишера-Дискау, его Töne und Wörter, олицетворяет эпоху. И мы жили в эпоху великого Художника.
