CC BY
10
МЕЖДУНАРОДНОЕ И ИНТЕГРАЦИОННОЕ ПРАВО
УДК 341.231.14:341.645 DOI: 10.12737/jrl.2021.054
Толкование с опорой на конституционные традиции государств-членов и защита прав человека Судом Европейского Союза и Судом евразийского экономического союза
Е. Б. Дьяченко1 2, К. В. Энтин2, 3
"'Институт государства и права Российской академии наук, Москва, Россия, DyachenkoEB@ gmail.com
2Суд Евразийского экономического союза, Минск, Беларусь
3kirill.entin@coleurope.eu, https://orcid.org/0000-0003-3876-5458
Аннотация. Настоящее исследование посвящено анализу методологии толкования, использованной Судом Европейского Союза в отсутствие собственного каталога основных прав человека для обеспечения их защиты на уровне Европейского Союза, а также начинающей складываться практике Суда Евразийского экономического союза по данному вопросу.
Обращение к опыту Суда ЕС демонстрирует, что, помимо традиционных методов толкования, он создал собственные подходы к уяснению правовых норм, включая компаративистский метод, позволяющий обращаться к законодательству государств-членов, а также источникам международного права. Одной из сфер, в которой данный метод получил наибольшее развитие, является область основных прав и свобод человека. Несмотря на отсутствие упоминания основных прав в тексте учредительных договоров Суду ЕС удалось включить их в правовую систему Сообщества в качестве общих принципов права ЕС. Это позволило Суду ЕС, опираясь на конституционные традиции государств — членов ЕС и положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, обеспечивать контроль за их соблюдением. Сравнительный анализ консультативных заключений Суда ЕАЭС позволяет провести ряд параллелей с ранней практикой Суда ЕС. Особое внимание уделяется анализу позиции Суда ЕАЭС о необходимости обеспечения защиты основных прав человека в ЕАЭС на уровне не ниже, чем в государствах-членах.
По мнению авторов, изложенное свидетельствует о готовности Суда ЕАЭС обращаться к сравнительному методу толкования и изучения конституционного права государств-членов, что демонстрирует консультативное заключение Суда ЕАЭС по делу о принципе non bis in idem. При этом использование компаративистского метода не подразумевает выявление наименьшего общего знаменателя или среднеарифметического подхода, а, наоборот, предполагает обращение к наиболее высокому стандарту защиты. С учетом того, что для Армении и России таким стандартом в большинстве случаев будет стандарт Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, это открывает возможность для активного обращения со стороны Суда ЕАЭС к практике Европейского суда по правам человека.
Ключевые слова: Евразийский экономический союз, Суд Евразийского экономического союза, Суд Европейского Союза, права человека, конституционные ценности, сравнительный метод толкования
Для цитирования. Дьяченко Е. Б., Энтин К. В. Толкование с опорой на конституционные традиции государств-членов и защита прав человека Судом Европейского Союза и Судом Евразийского экономического союза // Журнал российского права. 2021. Т. 25. № 4. С. 173— 186. DOI: 10.12737/jrl.2021.054
Interpretation Based on the Constitutional Traditions of Member States and the Protection of Fundamental Rights by the CJEu and the EAEu Court
Ekaterina B. Dyachenko1 2, Kirill V. Entin2, 3
11nstitute of State and Law, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, DyachenkoEB@ gmail.com
2Court of the Eurasian Economic Union, Minsk, Belarus
3kirill.entin@coleurope.eu, https://orcid.org/0000-0003-3876-5458
Abstract. The present research is devoted to the analysis of the methods of interpretation used by the Court of Justice of the European Union in the absence of its own catalogue of fundamental rights in order to grant them protection on EU level as well as to the forming case law of the Court of the Eurasian Economic Union (EAEU) in that regard.
As the experience of the Court of Justice of the European Union (CJEU) shows, besides traditional methods it managed to develop its own approaches to the interpretation of legal rules including a comparative methods that allow recourse to the legislation of Member States as well as to sources of international law. One of the spheres in which this method has been used the most is the field of fundamental rights. Despite the absence of a reference to fundamental rights in the text of the founding Treaties the CJEU managed to include them in the EC legal system as general principles of law. This allowed the Court to ensure their respect based on the constitutional traditions of the Member States and the provision of the European Convention on Human Rights. A comparative analysis of the advisory opinions of the EAEU Court allows to draw a number of parallels with the early case law of the CJEU. A particular attention is devoted to the legal position on the necessity to ensure the protection of fundamental rights on a level not below the one in the Member States.
In the authors' opinion, this indicates the willingness of the EAEU Court of have recourse to a comparative method of interpretation based on a study of the constitutional law of the Member States as is further demonstrated by the Court's advisory opinion in the non bis in idem case. It should be also noted that the use of the comparative method does not imply establishing the lowest common denominator or calculating the simple average, but instead recourse to the highest standard of protection. Taking into account that for Armenia and Russia in the majority of cases this would be the standard of the European Court of Human Rights; this opens the possibility for an active recourse by the EAEU Court to the case law of the ECtHR.
Keywords: Eurasian Economic Union, EAEU Court, Court of Justice of the European Union, fundamental rights, constitutional values, comparative method of interpretation
For citation. Dyachenko E. B., Entin K. V. Interpretation Based on the Constitutional Traditions of Member States and the Protection of Fundamental Rights by the CJEU and the EAEU Court. Journal of Russian Law, 2021, vol. 25, no. 4, pp. 173—186. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2021.054
Практика судов интеграционных объединений, прежде всего Суда Европейского Союза (далее — Суд ЕС, CJEU) как наиболее успешного из них, демонстрирует, что, помимо традиционных методов толкования, известных и международному, и национальному праву, вырабатываются собственные подходы к уяснению правовых норм. Значимую роль среди последних играет компаративистский метод, который, как указывает К. Ленартс, представляет собой способ, с помощью которого Суд ЕС принимает во внимание законодательство государств-членов,
а также иные источники зарубежного и международного права для разрешения вопросов, вытекающих из права ЕС1.
Анализ практики Суда ЕС свидетельствует, что применение компаративистского метода наблюдается по трем направлениям: в аспекте установления общих конституционных традиций государств-членов,
1 См.: Lenaerts K., Gutman K. The
Comparative Law Method and the European
Court of Justice: Echoes Across the Atlantic // The American Journal of Comparative Law.
2016. Vol. 64. No. 4. P. 842.
для выявления правовых принципов, присущих правовым системам, а также с целью определения содержания правовых понятий, не сформулированных в праве ЕС2. Следует обратить внимание на разницу между сравнением конституционных норм государств-членов и принципов, присущих их правовым системам, поскольку последние устанавливаются на иных уровнях правового регулирования3.
Несмотря на то что толкование на основе конституций государств-членов происходит из общего сравнительного метода, имея в основе тот же инструментарий (анализ национальных актов и установление присущих им общих черт), и именно как разновидность компаративизма рассматривается в европейской доктрине4, по нашему мнению, имеются все основания для вывода об эволюции данного подхода в самостоятельный интерпретационный метод. В основе данной позиции — тот факт, что именно выявление общих конституционных традиций государств-членов позволило Суду ЕС сформулировать нормы более общего уровня, ставшие общими принципами права
2 Подробнее см.: Дьяченко Е. Методы толкования в практике Суда Евразийского экономического союза // Международное правосудие. 2019. № 2 (30). С. 88.
3 Например, в решении по объединенным делам C-120/06 P и C-121/06 P "FIAMM and others v. Council and Commission" (§ 52, 141), рассматривая вопрос о внедоговорной ответственности ЕС в отсутствие противоправных актов его институтов, Суд ЕС сослался на общие принципы, присущие национальным правовым системам, которые содержатся в законах о внедоговорной ответственности.
4 Подобного подхода, в частности, придерживается Председатель Суда ЕС К. Ле-нартс. Подробнее см.: Lenaerts K, Gutman K. Op. cit. P. 841—864; Lenaerts K, Gutierrez-Fonz J. A. To Say What the Law of the EU Is: Methods of Interpretation of the European Court of Justice. EUI Working Paper AEL 2013/9. Florence, 2013. P. 35—37.
интеграционного объединения5, к которым Суд ЕС обращается при необходимости, с одной стороны, восполнения пробелов в праве, а с другой — в целях установления диалога с конституционными судами государств-членов.
толкование на основе конституционных ценностей государств-членов в практике суда Ес. Наибольшую роль конституционные традиции государств — членов ЕС сыграли в признании Судом ЕС основных прав человека общими принципами права ЕС. Как отмечает М. Кумм, закрепление основных прав и свобод в качестве общих принципов права ЕС привело к инкорпорации основных черт современных конституций в состав права Союза6.
Ответ на вопрос, почему именно основные права человека стали той сферой, в которой проявилось влияние конституционных ценностей государств-членов, весьма очевиден. Анализ послевоенных европейских конституций на примере Бельгии, Германии, Франции, Нидерландов и Италии показывает, что они включают нормы, посвященные государственному устройству, полномочиям различных ветвей власти и взаимоотношениям между ними, а также правам человека и основным свободам. Как указывает К. Ленартс, учредительные договоры ЕС выполняют ту же классическую функцию конституции, обеспечивая баланс полномочий как между институтами ЕС, так и между Европейским Союзом в целом и его государствами-членами и гарантируя права че-ловека7. Это позволило Суду ЕС в
5 См.: Дьяченко Е. Указ. соч. С. 88.
6 См.: Kumm M. Internationale Handelsgesellschaft, Nold and the New Human Rights Paradigm // The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty / ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010. P. 106.
7 См.: Lenaerts K. The Basic Constitutional
Charter of a Community Based on the Rule
решении по делу Les Verts впервые охарактеризовать Договор о Европейском экономическом сообществе в качестве «конституционной хартии» ЕС8. Таким образом, права человека и основные свободы — один из ключевых элементов, заимствованный ЕС из национальных конституционных традиций и придающий учредительным договорам ЕС их конституционный характер.
Путь, пройденный Судом ЕС для признания основных прав человека в качестве общих принципов права ЕС, представляет особый интерес с точки зрения использованных методов толкования и правовой аргументации.
Впервые основные права человека упоминаются Судом в 1969 г. в решении по делу Stauder в весьма краткой формулировке, где Суд отмечает, что спорные положения (решения Комиссии) не содержат ничего, что способно нанести ущерб основным правам человека, включенным в общие принципы права ЕС и защищаемым Судом ЕС9. Данному выводу Суда не предшествует какое-либо обоснование, но его предпосылки мы можем найти в заключении генерального адвоката Ромера, отметившего, что, с точки зрения многих ученых, общие качественные концепции конституционного законодательства государств-членов и особенно основные права человека, признаваемые национальным правом, должны быть установлены (Судом ЕС) посредством сравнительной оценки законодательства. Такие концепции, формирующие неписаную составную часть права ЕС, должны соблюдаться при выработке вторичного права Союза. По мнению
of Law // The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty / ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010. P. 302.
8 CJEU. Les Verts v. Parliament. Case no. 294/83. Judgment of 23 April 1986.
9 CJEU. Stauder v. City of Ulm. Case no 29/69. Judgment of 12 November 1969. § 7.
генерального адвоката, применение данного теста позволяло проверить законность решения Комиссии в свете основных прав человека, что и было сделано Судом в столь сжатой форме.
В теории отмечается, что отсутствие в заключении генерального адвоката каких-либо ссылок объясняется тем, что ему фактически не на что было ссылаться10. Необходимо уточнить: под отсутствием какой-либо теоретической базы, способной стать фундаментом для обоснования предложенной концепции, понимается именно непроработанность к моменту рассмотрения дела Stauder идеи о закреплении основных прав человека в качестве общих принципов права ЕС, между тем концепция общих принципов права интеграционного объединения к указанному моменту опиралась на обширную и хорошо проработанную судебную практику. В их число входили принципы верховенства права11, пропорциональности12, правовой определенности13, non bis in idem14. Таким образом, обращение к вопросу об основных правах человека являлось весьма закономерным шагом.
Тот факт, что именно в указанный период, в конце 1960-х гг., Суд ЕС задается вопросом защиты основных
10 Cm.: Bryde B.-O. The ECJ's Fundamental Rights Jurisprudence — a Milestone in Transnational Constitutionalism // The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty / ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010. P. 122.
11 CJEU. Meroni. Case no. 9/56. Judgment of 13 June 1958.
12 CJEU. Fédération Charbonnière de Belgique v. High Authority of the European Coal and Steel Community. Case no. 8/55. Judgment of 29 November 1956.
13 CJEU. Meroni. Case no. 21/61. Judgment of 6 April 1962.
14 CJEU. Max Gutmann v. Commission of the EAEC. Case no. 18, 35/65. Judgment of
15 March 1967.
прав человека, имеет еще одно и, пожалуй, наиболее важное объяснение. К этому моменту в решениях по делам Van Gend15 и Costa16 обоснована позиция об автономной правовой системе ЕС, об ограничении суверенных полномочий государств-членов в сферах, регулирование которых передано на уровень интеграционного объединения, о прямом действии и верховенстве права ЕС. Соответственно, возникает ситуация, при которой право ЕС непосредственно воздействует на частных лиц, имеет приоритет над национальным правом, но не содержит никаких норм, способных защитить основные права указанных лиц17. При этом автономный характер правовой системы, независимой и от международного, и от национального права, не позволяет напрямую в вопросах, возникающих из актов и действий (бездействия) институтов ЕС, применять положения об основных правах, содержащиеся в международных пактах о правах человека и в национальных конституциях. При таких обстоятельствах выработка позиции о защите основных прав для Суда ЕС становится насущным вопросом. Неслучайно, что уже через год после дела Stauder Суд принимает решение по делу Internationale Handelsgesellschaft18, и оно становится актом, в котором, с одной стороны, обосновывается, что положения права ЕС не могут быть пересмотрены на основании национального законодательства, включая конституции19, а с другой — прямо указано, что основные права не только представляют неотъемле-
15 CJEU. Van Gend en Loos. Case no. C-26/62. Judgement of 5 February 1963.
16 CJEU. Costa v. ENEL. Case no. C-6/64. Judgement of 15 July 1964.
17 Bryde B.-O. Op. cit. P. 119—120.
18 CJEU. Internationale Handelsgesellschaft. Case no. C-11/70. Judgment of 17 December 1970.
19 См. § 3 решения Суда ЕС по делу
Internationale Handelsgesellschaft.
мую часть общих принципов права ЕС, защищаемых Судом, но и вдохновлены общими конституционными традициями государств-членов20. Немаловажно, что данное дело также является отправной точкой для выстраивания диалога с национальными конституционными судами в вопросе защиты прав человека, поскольку Суд ЕС выражает готовность взять эту функцию на себя, обеспечивая контроль за соблюдением прав человека со стороны институтов ЕС.
В деле Internationale Handelsgesellschaft в качестве подлежащего защите основного права Суд рассматривает свободу деятельности и распоряжения своим имуществом и, обосновывая его гарантии, ссылается на уже упомянутые «общие конституционные традиции», не раскрывая, в чем именно они состоят. Отсутствует ответ на данный вопрос и в заключении генерального адвоката. Единственное, что усматривается из указанных актов — защита соответствующих прав Основным законом Германии. Соответственно, в деле Internationale Handelsgesellschaft мы видим первое проявление позиции, которая впоследствии станет для Суда ЕС общим правилом: сравнивая национальные правовые нормы, Суд не устанавливает среди них среднее арифметическое, а закрепляет лучший стандарт из возможных. В практике Суда ЕС данная позиция сформулирована, в частности, в заключении генерального адвоката Лагранжа по делу "Hoogovens v. High Authority" как необходимость выбора не наименьшего и даже не среднего стандарта, а наиболее прогрессивного21. Позднее генеральный адвокат Мадуро в заключении по делу FIAMM, выступая за формулирование общего
20 См. § 4 решения Суда ЕС по делу Internationale Handelsgesellschaft.
21 CJEU. Hoogovens v. High Authority. Case no. 14/61. Opinion of Advocate-General Lagrange delivered on 4 June 1962.
принципа права ЕС об ответственности Сообщества при отсутствии вины, указал, что формулирование общего принципа права лишь в случае единства подходов всех государств-членов к соответствующему вопросу будет равносильным «механическому сопоставлению законодательства государств-членов с оставлением лишь совпадающих элементов». Подобная «математическая логика наименьшего общего знаменателя» приведет к установлению такого режима ответственности Сообщества, при котором у пострадавших от действий институтов ЕС лиц будет лишь очень небольшой шанс получить компенсацию22.
Обращаясь к историческому контексту, в котором формируется позиция по делу Internationale Handelsgesellschaft, отметим, что традиционно объем гарантируемых прав человека сводился к фундаментальным интересам, а дискуссия, связанная с их защитой, разворачивалась вокруг таких категорий, как смертная казнь, недопустимость пыток и т. д. На недопущение подобных проявлений были направлены конституционные билли и соглашения о правах человека. В связи с этим в 1960-х гг. ни ЕС, ни его государства-члены не рассматривали права человека как входящие в круг интересов Сообщества как экономического объединения. В доктрине отмечается, что уже в 1970-е гг. ЕС стал проявлять активность на поприще прав человека, чем объясняется изменение подхода к наполнению данного понятия: теперь любая свобода prima facie подлежит защите как право. Права человека теперь включают и более «приземленные» вопросы, возникающие в сфере экономических правоотношений23.
22 CJEU. FIAMM and others v. Council and Commission. Joined cases no. C-120/06 P and C-121/06 P. Opinion of Advocate-General Maduro delivered on 20 February 2008. § 55.
23 Cm.: Kumm M. Op. cit. P. 107.
При этом права человека в подобном более широком прочтении не всегда закреплены в национальных конституциях, скорее, в государствах складывается консенсус о необходимости их защиты, формируются конституционные ценности, которые еще не везде обрели характер писаной нормы. Именно в связи с этим в решении по делу Internationale Handelsgesellschaft Суд использует такую формулировку, как «конституционные традиции» (а не «конституционные нормы»), указывает, что он «вдохновляется» ими. Изложенное позволяет согласиться с мнением M. Кумма, который утверждает, что в рассматриваемом случае наблюдается отход от традиций легализма, источником вдохновения для Суда ЕС служат не конкретные нормы, записанные в национальных конституциях, а контекст, в котором они существуют24. В данном контексте целесообразно обратиться к заключению генерального адвоката Ламота по делу Internationale Handelsgesellschaft, который на вопрос о значении основных принципов права, присущих национальным правовым системам, для права ЕС отвечает, что они, будучи общим достояние государств-членов, представляют собой философскую, политическую и правовую основу, которая через практику становится частью неписаного права ЕС, одной из основных целей которого выступает обеспечение защиты основных прав индивида25.
Интересно проследить эволюцию терминологии, которую Суд ЕС использует при обращении к национальным конституциям: если в решении по делу Internationale Handelsgesellschaft, как мы указывали ранее, он «вдохновляется об-
24 Cm.: Kumm M. Op. cit. P. 112—113.
25 CJEU. Internationale Handelsgesellschaft. Case no. C-11/70. Opinion of Advocate-General de Lamothe delivered on 2 December 1970.
щими конституционными традициями», то в решении по делу Hauer 1979 г. считает себя «связанным необходимостью» черпать такое вдохновение26. В результате меры, несовместимые с основными правами человека, признанными конституциями государств-членов, являются для Сообщества неприемлемыми. Важно также отметить еще один аспект — это обращение к национальным конституциям не для выявления содержания анализируемого в данном решении права на уважение частной собственности, но, что еще более интересно, для установления ограничений данного права, свойственного конституциям госу-дарств-членов27.
Об эволюции метода толкования, применяемого при защите основных прав человека на уровне ЕС, свидетельствует тот факт, что в следующем после Internationale Handelsgesellschaft судебном акте, в котором уделяется внимание данному вопросу, — в решении по делу Nold 1974 г. Суд ЕС, повторяя позицию, изложенную в решении по делу Internationale Handelsgesellschaft, дополняет правовую аргументацию ссылкой на «международные соглашения о правах человека, в разработке которых приняли участие государства-члены или которые они подписали»28. Несмотря на то что ключевым соглашением о правах человека является Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее — Конвенция, ЕКПЧ), в судебном акте она прямо не упомянута. Первая ссылка на Конвенцию появляется через год — в решении по делу Rutili29, а затем неоднократно повторяется Судом.
26 CJEU. Hauer v. Land Rheinland-Pfalz. Case no. C-44/79. Judgment of 13 December 1979. § 15.
27 Ibid. § 20.
28 CJEU. Nold KG v. Commission. Case no. C-4/73. Judgment of 14 May 1974. § 13.
29 CJEU. Rutili. Case no. C-36/75. Judgment
of 28 October 1975. § 32.
Интересно, что ЕКПЧ была ратифицирована Францией лишь за несколько дней до решения по делу Nold30 и к моменту вынесения указанного судебного акта отсутствовала развернутая практика толкования и применения Конвенции. Правовой ландшафт того периода являлся принципиально иным, чем привычный нам сейчас, — ЕКПЧ не являлась безоговорочным стандартом, на соответствие которому проверялись действия государств в области прав человека, также она не стала и неотъемлемой частью правовой культуры государств — членов ЕС. Не во всех государствах нарушение основных прав человека являлось основанием для пересмотра актов и действий государственных органов, например, во Франции подобный подход получил признание лишь начиная с 1971 г.31 Не следует также забывать тот факт, что государства-члены до вступления в силу Протокола № 11 в 1998 г. имели возможность выбора, разрешить ли им подачу индивидуальных жалоб на основании Конвенции; в частности, Италия допустила подачу таких жалоб в 1973 г., а Франция только в 1981 г. В связи с этим представляется обоснованным мнение немецкого ученого и судьи Федерального конституционного суда Германии Б.-О. Брайде о том, что если для некоторых стран решение по делу N0^ лишь закрывало пробелы в вопросе защиты прав человека на уровне Сообщества, то для других оно фактически задавало стандарт защиты таких прав на национальном уровне, по крайней мере в сферах, регулируемых правом ЕС32. Соглашаясь с данным суждением, уместно вспомнить упомянутый ранее тезис о закреплении в практике Суда ЕС наиболее прогрессивного под-
30 Франция ратифицировала Конвенцию 3 мая 1974 г., а решение по делу Nold датировано 14 мая 1974 г.
31 См.: Bryde B.-O. Op. cit. P. 123.
32 Ibid.
хода из имеющихся в национальной практике, а затем о восприятии такого подхода иными государствами-членами.
Анализируя сравнительный подход, используемый Судом ЕС в целях установления основных прав человека, следует проводить четкую разграничительную линию, за которой данный метод неприменим. Обращение к национальным конституциям и Конвенции допустимо в целях выявления объема защищаемых прав, а также для установления того, что рассматриваемое право не является абсолютным, но может быть ограничено в интересах общества33. Вместе с тем в контексте анализа пропорциональности ограничения анализируемого права, т. е. баланса между целями, в интересах которых устанавливается соответствующее ограничение, и последствиями для частных лиц, обращения к конституционным традициям государств-членов не происходит. Это связано во многом со спецификой целей, стоящих перед ЕС, в контексте которых анализируется оспариваемый акт или действие института ЕС. Данный вывод лучше всего иллюстрирует обращение к тексту решения по делу Internationale Handelsgesellschaft: «Защита подобных прав, вдохновленных конституционными традициями, общими для государств-членов, должна обеспечиваться в рамках структуры и целей Сообщества»34. Именно цели Сообщества становятся для Суда тем критерием, на основе которого он оценивает пропорциональность меры, введенной институтом ЕС или совершенного им действия. Изложенное позволяет сделать вывод, что толкование на основе конституционных традиций государств-членов и норм международных со-
33 См.: Kumm M. Op. cit. P. 113; CJEU. Hauer v. Land Rheinland-Pfalz. Case no. C-44/79. Judgment of 13 December 1979. § 15.
34 § 4 решения Суда ЕС по делу
Internationale Handelsgesellschaft.
глашений о правах человека неразрывно связано с применением Судом ЕС телеологического метода толкования, при котором ключевую роль играет цель принятия толкуемой нормы и акта, в который она включена.
Резюмируя анализ ключевых решений Суда ЕС, ставших основой для признания прав человека в качестве общих принципов права ЕС, отметим, что, обращаясь к национальным конституциям, Суд не инкорпорировал их положения автоматически. Принимая за основу конституционные традиции государств-членов, часто не заключенные в конкретные нормы, а составляющие некий конституционный контекст, Суд ЕС переосмысливал их, создавая собственное прочтение основных прав человека. Зачастую Суду ЕС было достаточно существования определенного подхода лишь в нескольких, а порой и в каком-то одном государстве для переноса его элементов на наднациональный уровень. Подобный подход привел к тому, что через восприятие в актах Суда ЕС конституционных традиций, присущих отдельным государствам — членам ЕС, впоследствии они перешли в практику других государств35.
Сфера применения национальных норм Судом ЕС была весьма ограничена — исключительно для того, чтобы вывести принцип (основное право), существующий на уровне ЕС, а также установить его возможные ограничения. Дальнейшее применение данного права и анализ пропорциональности осуществлялись уже исключительно в контексте системы и целей права ЕС, что, с одной стороны, подчеркивает его автономный характер, а с другой — позволяет утверждать о совмеще-
35 Подробнее см.: Jacobs F. G. Recent Developments in the Principle of Proportionality in European Community Law // The Principle of Proportionality in the Laws of Europe. Oxford, 1999. P. 1—21.
нии сравнительного метода толкования с телеологическим.
Подход, примененный Судом ЕС, следует характеризовать как исключительно прагматичный, — придерживаясь наиболее высокого стандарта защиты прав человека среди известных национальным законодательствам, он избегал вмешательства в соответствующую сферу национальных судов36.
Закрепление основных прав человека в качестве общих принципов права ЕС наряду с установлением свойств верховенства, прямого действия и непосредственного применения, также стало значимым шагом на пути конституционализации права интеграционного объединения.
Следует также учитывать, что, начиная с решения по делу Van Gend en Loos, в котором установлен автономный правопорядок интеграционного объединения, способный наделять правами частных лиц, видна ориентация ЕС на защиту их прав. При таких обстоятельствах представлялось бы крайне нелогичным оставить без внимания вопрос защиты прав человека.
Конституционные традиции государств-членов в практике суда Евразийского экономического союза. Развитие практики Суда ЕАЭС демонстрирует начавшийся процесс закрепления общих принципов права Союза, среди которых необходимо назвать принципы пропорциональности37 и non bis in idem, а также пока осторожное обращение к основным правам человека. Именно при формулировании последних двух особенно актуальным является использование подходов, присущих конституциям государств-членов.
36 См.: Conway G. The Limits of Legal Reasoning and the European Court of Justice. Cambridge, 2012. P. 86.
37 См.: Энтин К., Дьяченко Е. Обзор практики Суда Евразийского экономического союза в 2018 году // Международное правосудие. 2019. № 1 (29). С. 8—10.
Обратим внимание на тот факт, что преамбула к Договору о ЕАЭС устанавливает приверженность безусловному соблюдению принципа верховенства конституционных прав и свобод человека и гражданина. Данная норма стала отправной точкой для обращения к конституционным традициям государств-членов. Проводя сравнение с правом ЕС, отметим, что в период признания основных прав человека в качестве общих принципов права интеграционного объединения Суд ЕС имел возможность ссылаться лишь на значительно более общие положения учредительного Договора, которые оправдывали обращение к национальным нормам. Это ст. 164 Договора о Европейском экономическом сообществе (ныне ст. 19 Договора о ЕС), предусматривающая, в частности, обеспечение Судом ЕС соблюдения права в ходе толкования и применения договоров. В решении по делу Brasserie du Pêcheur and Factortame38, помимо использования общепризнанных методов толкования и учета фундаментальных принципов правовой системы ЕС, Суд ЕС допустил обращение к принципам, общим для правовых систем государств-членов39. Напомним, что норма п. 3 ст. 6 Договора о ЕС, согласно которой основные права, как они гарантированы ЕКПЧ и как они вытекают из общих для государств-членов конституционных традиций, входят в содержание права Союза в качестве общих принципов, введена значительно позднее и является лишь закреплением уже сложившейся практики Суда ЕС.
Впервые к упомянутому положению преамбулы Договора обратился судья К. Л. Чайка в своем особом мнении40 по делу о переме-
38 CJEU. Brasserie du Pê cheur and Factortame. Joined cases no. C-46/93 and C-48/93. Judgment of 5 March 1996. § 27.
39 См.: Дьяченко Е. Указ. соч. С. 88—89.
40 См. Особое мнение судьи К. Л. Чайки к консультативному заключению Суда ЕАЭС от 15 октября 2018 г. по заявлению Мини-
щении денежных средств в обоснование закрепленной в консультативном заключении Суда ЕАЭС41 позиции о необходимости соблюдать принцип пропорциональности санкций при решении вопроса о привлечении лица к административной или уголовной ответственности за нарушение права Союза42. Отметив, что право частной собственности гарантировано конституциями всех государств — членов ЕАЭС, а также Всеобщей декларацией прав человека, судья пришел к выводу, что «при вынесении судебного акта целесообразно основываться на общих конституционных традициях государств — членов Союза, а также международных соглашениях о защите прав человека. Подобный подход обеспечивает защиту основных прав человека на уровне, эквивалентном тому, что обеспечивается в соответствии с общепризнанными принципами международного права и конституционными нормами государств — членов Союза».
Спустя пару месяцев Суд ЕАЭС обратился к упомянутой норме преамбулы Договора о ЕАЭС как к предпосылке для толкования сообразно конституциям государств-членов в консультативном заключении по делу о пенсиях43, в котором указал, что «в связи с закрепленной в преамбуле Договора приверженностью безусловному соблюдению принципа верховенства конституционных прав и свобод человека и граж-
стерства национальной экономики Республики Казахстан.
41 См. Консультативное заключение Суда ЕАЭС от 15 октября 2018 г. по заявлению Министерства национальной экономики Республики Казахстан, п. 7.
42 В данном случае — за несоблюдение обязанности по декларированию ввозимых на таможенную территорию Союза наличных денежных средств свыше 10 тыс. долл. США.
43 Консультативное заключение Суда
ЕАЭС от 20 декабря 2018 г. по заявлению
Евразийской экономической комиссии.
данина уровень таких прав и свобод, гарантированный Союзом, не может быть ниже, чем он обеспечивается в государствах-членах». Применение данного подхода предоставило Суду ЕАЭС возможность сформулировать правовую позицию, согласно которой не допускается изменение стажа государственной службы, необходимого для назначения пенсии за выслугу лет (служащим органов ЕАЭС), по сравнению с периодом, закрепленным в Договоре44, что позволило защитить социальные права граждан. Данное консультативное заключение во многом напоминает ранний подход Суда ЕС по делу Stauder, где Суд ЕС придал правам человека статус общих принципов права ЕС.
Дальнейшее развитие толкования на основании национальных конституций получило в консультативном заключении по делу о принципе non bis in idem45. Суд ЕАЭС, формулируя правило о невозможности для лица одновременно быть подвергнутым ответственности за совершение одного и того же деяния решениями ЕЭК и уполномоченного органа государства-члена (в сфере права конкуренции), сослался на подп. 1 п. 50 Статута Суда ЕАЭС, в силу которого при осуществлении правосудия Суд применяет общепризнанные принципы и нормы международного права, а затем указал, что при вынесении судебного акта он основывается на общих конституционных традициях государств-членов, а также международных соглашениях о защите прав человека. При этом в консультативном заключении отсутствуют ссылки на конкретные нормы как национальных конститу-
44 См.: Дьяченко Е. Указ. соч. С. 89.
45 См. Консультативное заключение Суда ЕАЭС от 18 июня 2019 г. по заявлению Национальной палаты предпринимателей Республики Казахстан «Атамекен». Подробный анализ данного акта см.: Дьяченко Е. Б., Эн-тин К. В. Пределы регуляторных компетенций // Конкуренция и право. 2019. № 6. С. 44—52.
ций, так и соответствующих международных договоров, что было характерно и для первых решений Суда ЕС, в которых выстраивалась правовая аргументация по вопросу основных прав человека. Более полно уяснить позицию Суда ЕАЭС по делу о принципе non bis in idem можно через обращение к особому мнению судьи В. Х. Сейтимовой, в котором указано, что соответствующий принцип включен в Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., Протокол № 7 к ЕКПЧ, а также гарантирован конституциями государств-членов и актами в сфере уголовного права, законодательством об административных правонарушениях46. В связи с этим интерес для нас представляет тот факт, что на конституционном уровне принцип non bis in idem отражен в конституциях не всех государств-членов47, он отсутствует в Конституции Республики Беларусь и содержится лишь в уголовном законодательстве данного государства48. Изложенное позволяет сделать вывод, что в указанном деле Суд ЕАЭС взял за основу правило о закреплении на уровне Союза не того подхода, который присущ каждому из государств-членов, а наиболее высокого стандарта.
46 См. Особое мнение судьи В. Х. Сейтимовой к консультативному заключению Суда ЕАЭС от 18 июня 2019 г. по заявлению Национальной палаты предпринимателей Республики Казахстан «Атамекен».
47 Принцип non bis in idem включен в п. 1 ст. 68 Конституции Армении, п. 3 ст. 27 Конституции Киргизии, п. 3 ст. 77 Конституции Казахстана и ч. 1 ст. 50 Конституции России.
48 См. п. 6 ст. 3 Уголовного кодекса Республики Беларусь. В отраслевом законодательстве других государств-членов принцип non bis in idem упомянут в п. 2 ст. 6 Уголовного кодекса Кыргызской Республики, п. 2 ст. 11 Кодекса Кыргызской Республики о нарушениях, п. 2 ст. 6 Уголовного кодекса Российской Федерации и ч. 5 ст. 4.1 Кодекса РФ об административных правонарушениях.
Использованная в консультативном заключении по делу о пенсиях формула, согласно которой стандарт защиты «не может быть ниже, чем он обеспечивается в государствах-членах», позволяет высказать предположение о намерении Суда ЕАЭС обращаться не к «наименьшему общему знаменателю», а использовать наиболее высокий стандарт защиты из возможных. Вопрос о наилучшем стандарте защиты для ЕАЭС имеет особое значение в связи с тем, что лишь два государства-члена из пяти являются участниками ЕКПЧ. Данное обстоятельство, на наш взгляд, также служит причиной отсутствия прямых ссылок на Конвенцию в текстах судебных актов49 и достаточно редкого обращения к практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ)50. Вместе с тем анализ практики Суда ЕАЭС демонстрирует, что хотя он нечасто упоминает решения ЕСПЧ, но тем не менее использует его позиции в своих решениях и консультативных заключениях. В данном контексте обратимся к упомянутому консультативному заключению по делу о принципе non bis in idem. Изложенный в нем подход во многом согласуется с практикой ЕСПЧ по делам Фишера51 и Золотухина52. В свою очередь, принцип пропорциональности, который применительно к санкциям, устанавливаемым национальным законодательством за
49 Подробнее см.: Чайка К. Л. Международно-правовые подходы в практике Суда Евразийского экономического союза // Журнал российского права. 2018. № 11 (263). С. 148.
50 См. Консультативное заключение Суда ЕАЭС от 3 июня 2016 г. по заявлению Кузнецовой и др. (п. 12); решение Коллегии Суда ЕАЭС от 26 марта 2020 г. по заявлению ЗАО «Транс Логистик Консалт».
51 См. постановление ЕСПЧ от 29 января 2001 г. по делу «Франц Фишер против Австрии» (жалоба № 37950/97).
52 См. постановление ЕСПЧ от 10 фев-
раля 2009 г. по делу «Сергей Золотухин
против Российской Федерации» (жалоба № 14939/03).
нарушение права ЕАЭС, нашел отражение в консультативном заключении по делу о декларировании денежных средств53, также во многом основан на практике ЕСПЧ54.
В развитие вопроса о наиболее высоком уровне защиты прав человека среди государств — членов ЕАЭС отметим, что таковым, на наш взгляд, в большинстве случаев будет являться стандарт, закрепленный в Конвенции и нашедший отражение в практике ЕСПЧ, а через них перешедший в государства-члены, являющиеся участниками ЕКПЧ. Данный вывод подтверждают акты Конституционного Суда РФ, который, принимая за основу подходы ЕСПЧ, формулирует собственные правовые позиции, имеющие обязательную силу. Например, толкование принципа non bis in idem с опорой на практику ЕСПЧ содержится в постановлении КС РФ от 19 марта 2003 г. № 3-П и определении КС РФ от 27 февраля 2020 г. № 312-О. При таких обстоятельствах не исключено возникновение ситуации, при которой в отсутствие защиты основных прав человека в области права ЕАЭС со стороны Союза на уровне не ниже защищаемого Конвенцией реализацию соответствующих гарантий возьмут на себя Конституционный и Верховный суды. Во избежание подобной ситуации, риск развития которой наглядно иллюстрирует опыт ЕС во взаимоотношениях с конституционными судами Германии и Франции, целесо-
53 См. Консультативное заключение Суда ЕАЭС от 15 октября 2018 г. по заявлению Министерства национальной экономики Республики Казахстан.
54 См. постановления ЕСПЧ от 6 ноября 2008 г. по делу «Исмаилов против Российской Федерации» (жалоба № 30352/03), от 26 февраля 2009 г. по делу «Грифхорст против Франции» (жалоба № 28336/02), от 9 июля 2009 г. по делу «Мун против Франции» (жалоба № 39973/03), от 31 января 2017 г. по делу «BoljeviC против Хорватии» (жалоба № 43492/11), от 9 октября 2018 г. по делу «Гир-лян против России» (жалоба № 35943/15).
образно обеспечить защиту основных прав человека по стандартам ЕКПЧ на уровне Союза.
Как показывает опыт Суда ЕС и то пристальное внимание, которое до сих пор уделяется в научной литературе решениям по делам Stauder, Internationale Handelsgeselschaft и Nold, обращение к проблематике прав человека носит для суда интеграционного объединения знаковый характер, поскольку знаменует осознание им своей роли как конституционного суда. Обеспечение защиты прав человека перестает восприниматься им как нечто случайное, обусловленное исключительно обстоятельствами конкретного дела, но становится обязанностью или даже миссией Суда ЕС55. Таким образом, процесс конституционали-зации права интеграционного объединения неразрывно связан с деятельностью судебного органа, что наглядно демонстрирует решение Суда ЕС по делу Les Verts. Консультативное заключение Суда ЕАЭС по делу о пенсиях может также рассматриваться в качестве определенной вехи в процессе конституционали-зации права ЕАЭС56, который продолжился спустя пару месяцев путем закрепления в консультативном заключении по делу о спортсменах57 принципа верховенства права ЕАЭС и определения критериев прямого действия его положений.
55 См.: CJEU. Defrenne v. Sabena. Case no. 149/77. Judgement of 15 June 1978. В тексте решения Суд использует слово mission (фр.) — миссия, тогда как в английском переводе используется уже слово duty (eng) — обязанность.
56 Подробнее о конституционализации деятельности Суда ЕАЭС см.: Чайка К. Л. Конституционализация права интеграционных объединений: самостоятельный феномен или отголоски глобального конституционализма? // Международное правосудие. 2020. № 1 (33). C. 73—76.
57 См. Консультативное заключение Суда
ЕАЭС от 7 декабря 2018 г. по заявлению Евр-
азийской экономической комиссии.
В заключение представляется возможным отметить, что выведение Судом ЕАЭС принципа защиты прав и свобод человека на уровне ЕАЭС и придание, таким образом, правам человека статуса общего принципа права Союза может иметь чрезвычайно значимые практические последствия. Прежде всего это дает возможность Суду ЕАЭС в рамках его компетенции проверить решения Евразийской экономической комиссии на соответствие основополагающим правам человека. Но это также означает необходимость осуществления Судом ЕАЭС толкования положений Договора о ЕАЭС в свете основных прав, что будет иметь особое значение в такой сфере, как свободное движение лиц58. В то же время подобное толкование не должно приводить к расширению сферы действия положений Договора в нарушение закрепленного в ст. 3 Договора принципа наделения компетенцией59 или пол-
58 См.: Энтин К., Пиркер Б. Свободное движение лиц в ЕАЭС: между Civis Eurasiaticus и Homo Oeconomicus // Международное правосудие. 2020. № 1 (33). С. 82.
59 Союз осуществляет свою деятельность в пределах компетенции, предоставляемой ему государствами-членами в соответствии с настоящим Договором.
номочий органов ЕАЭС60. Вместе с тем подобные ограничения также свойственны и праву ЕС61. В этом плане характерно, что принятие Хартии основных прав ЕС в 2000 г. и придание ей обязательного характера со вступлением в силу Лиссабонского договора не привело к появлению у ЕС компетенции осуществлять регулирование в области прав человека.
Наконец, данный принцип предполагает, что не только акты права ЕАЭС, но и акты и действия национальных властей, принятые во исполнение соответствующих актов, также должны соответствовать основополагающим правам человека. Такой контроль будет осуществляться судами государств-членов, что еще раз подчеркивает необходимость введения механизма диалога между национальными судами и Судом ЕАЭС в виде преюдициального запроса.
60 Согласно п. 42 Статута Суда ЕАЭС в компетенцию Суда не входит наделение органов ЕАЭС дополнительной компетенцией помимо той, которая предусмотрена Договором и (или) международными договорами в рамках Союза.
61 См. также: CJEU. Grant v. South-West Trains. Case no. C-249/96. Judgment of 17 February 1998. § 44—47.
список литературы
Bryde B.-O. The ECJ's Fundamental Rights Jurisprudence — a Milestone in Transnational Constitutionalism // The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty / ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010.
Conway G. The Limits of Legal Reasoning and the European Court of Justice. Cambridge, 2012.
Jacobs F. G. Recent Developments in the Principle of Proportionality in European Community Law // The Principle of Proportionality in the Laws of Europe. Oxford, 1999.
Kumm M. Internationale Handelsgesellschaft, Nold and the New Human Rights Paradigm // The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty / ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010.
Lenaerts K. The Basic Constitutional Charter of a Community Based on the Rule of Law // The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty / ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010.
Lenaerts K., Gutierrez-Fonz J. A. To Say What the Law of the EU Is: Methods of Interpretation of the European Court of Justice. EUI Working Paper AEL 2013/9. Florence, 2013.
Lenaerts K., Gutman K. The Comparative Law Method and the European Court of Justice: Echoes Across the Atlantic // The American Journal of Comparative Law. 2016. Vol. 64. No. 4.
Дьяченко Е. Методы толкования в практике Суда Евразийского экономического союза // Международное правосудие. 2019. № 2 (30).
Дьяченко Е. Б., Энтин К. В. Пределы регуляторных компетенций // Конкуренция и право. 2019. № 6.
Чайка К. Л. Конституционализация права интеграционных объединений: самостоятельный феномен или отголоски глобального конституционализма? // Международное правосудие. 2020. № 1 (33).
Чайка К. Л. Международно-правовые подходы в практике Суда Евразийского экономического союза // Журнал российского права. 2018. № 11 (263).
Энтин К., Дьяченко Е. Обзор практики Суда Евразийского экономического союза в 2018 году // Международное правосудие. 2019. № 1 (29).
Энтин К., Пиркер Б. Свободное движение лиц в ЕАЭС: между Civis Eurasiaticus и Homo Oeconomicus // Международное правосудие. 2020. № 1 (33).
References
Bryde B.-O. The ECJ's Fundamental Rights Jurisprudence — a Milestone in Transnational Constitutionalism. The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty. Ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010. Pp. 119—130.
Chayka K. L. International Legal Approaches in the Practice of the Court of the Eurasian Economic Union. Journal of Russian Law, 2018. no. 11 (263), pp. 138—151. (In Russ.) DOI: 10.12737/ art_2018_11_14.
Chayka K. L. The constitutionalization of the right of integration associations: an independent phenomenon or echoes of global constitutionalism? Mezhdunarodnoe pravosudie, 2020, no. 1 (33), pp. 67—78. (In Russ.)
Conway G. The Limits of Legal Reasoning and the European Court of Justice. Cambridge, 2012. 319 p.
Dyachenko E. B., Entin K. V. The limits of regulatory powers. Konkurentsiya i pravo, 2019, no. 6, pp. 44—52. (In Russ.)
Dyachenko E. Methods of interpretation in the case-law of the Eurasian Economic Union Court. Mezhdunarodnoe pravosudie, 2019, no. 2 (30), pp. 77—92. (In Russ.)
Entin K., Dyachenko E. An overview of the case-law of the Eurasian Economic Union Court in 2018. Mezhdunarodnoe pravosudie, 2019, no. 1 (29). (In Russ.)
Entin K., Pirker B. Free movement of people in the EAEU: between Civis Eurasiaticus and Homo Oeconomicus. Mezhdunarodnoe pravosudie, 2020, no. 1 (33), pp. 79—96. (In Russ.)
Jacobs F. G. Recent Developments in the Principle of Proportionality in European Community Law. The Principle of Proportionality in the Laws of Europe. Oxford, 1999. Pp. 1—23.
Kumm M. Internationale Handelsgesellschaft, Nold and the New Human Rights Paradigm. The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty. Ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010. Pp. 106—118.
Lenaerts K. The Basic Constitutional Charter of a Community Based on the Rule of Law. The Past and Future of EU Law: The Classics of EU Law Revisited on the 50th Anniversary of the Rome Treaty. Ed. by M. P. Maduro, L. Azoulai. London, 2010. Pp. 295—315.
Lenaerts K., Gutierrez-Fonz J. A. To Say What the Law of the EU Is: Methods of Interpretation of the European Court of Justice. EUI Working Paper AEL, 2013, no. 9. 48 p.
Lenaerts K., Gutman K. The Comparative Law Method and the European Court of Justice: Echoes Across the Atlantic. The American Journal of Comparative Law, 2016, vol. 64, no. 4, pp. 841—864.
Информация об авторах
Екатерина Борисовна Дьяченко, советник судьи Суда Евразийского экономического союза, старший научный сотрудник сектора международного права Института государства и права Российской академии наук, кандидат юридических наук
Кирилл Владимирович Энтин, заместитель руководителя Секретариата — начальник экс-пертно-аналитического отдела Суда Евразийского экономического союза, кандидат юридических наук. RecearcherlD: L-1051-2015
