CC BY
375
О. В. Оконешникова
ТИПЫ СОЦИАЛЬНОЙ СУБЪЕКТНОСТИ В ПОЖИЛОМ ВОЗРАСТЕ
Современная демографическая ситуация в России характеризуется устойчивой тенденцией — динамичным увеличением доли лиц старше трудоспособного возраста, что соответствует общемировому процессу старения населения. В России пожилые люди составляют особую социально-демографическую группу, к которой можно отнести лиц старше 50 лет, поскольку именно в этом возрасте в ряде регионов страны начинается выход на пенсию.
Периодизации развития по-разному трактуют развитие взрослого человека, используя понятия «взрослость», «зрелость», а применительно к послетрудовому возрасту — «пожилой возраст» и «старость». Так, Б. Г. Ананьев отмечал, что классификация Дж. Биррена (1964) выделяет период ранней зрелости (17-25 лет); зрелости (25-50 лет); период поздней зрелости (50-75 лет) и старость (от 75 лет и далее) [1, с. 90-91].
Классификация Д. Б. Бромлей (1966) включает в себя пять циклов развития: утробное развитие; детство; юность; взрослость и старение. Цикл «взрослости» (Д. Б. Бромлей предпочитает термин «взрослость») состоит из четырех стадий: ранняя взрослость (от 21 года до 25 лет); средняя взрослость (25-40 лет); поздняя взрослость (40-55 лет); предпенсионный возраст. В качестве особой переходной стадии выделяется предпенсионный возраст (от 55 до 65 лет) [1, с. 91-94]. Цикл старения начинается от 65 лет и включает в себя три стадии: «удаление от дел» (65-70 лет); старость (70 и более лет); третья стадия, обозначаемая как финиш, по существу, включает в себя период старческих болезней и умирания.
В современной литературе периодизация Д. Б. Бромлей продолжает оставаться одной из популярных (по цитируемости), однако она, несомненно, устарела хотя бы потому, что социальная ситуация развития пожилых людей изменилась в результате увеличения продолжительности жизни и законодательного увеличения возраста выхода на пенсию в большинстве стран. Но еще более важным фактором, определяющим развитие пожилого человека, является то, что мы живем в условиях постиндустриального общества, соответственно, возможности пожилых людей увеличиваются не только в сфере работы, но также в сфере досуга и межличностных отношений. Соответственно, периодизация по паспортному возрасту, отражающая в основном индивидные характеристики человека, становится неудовлетворительной для описания особенностей развития пожилого человека. Появились периодизации, основанные прежде всего на социальных и психологических критериях.
Г. Крайг рассматривает период ранней взрослости (20-40 лет); среднюю взрослость (40-60 лет); позднюю взрослость (от 60 лет и далее) [2, с. 650]. Грейс Крайг опирается на модель развития взрослых Хейвигхерста, который также рассматривает три периода взрослости: раннюю взрослость, средний возраст и пожилой возраст, выделяя задачи каждого возраста [2, с. 785]. Так, задачами интересующего нас пожилого возраста являются следующие:
— приспособление к убыванию физических сил и ухудшению здоровья;
— приспособление к выходу на пенсию и снижению доходов;
© О. В. Оконешникова, 2011
— приспособление к смерти супруга (или супруги);
— установление прочных связей с представителями своей возрастной группы;
— выполнение социальных и гражданских обязательств;
— обеспечение удовлетворительных жизненных условий.
В классификации Э. Эриксона выделяется ранняя зрелость (20-25 лет); средняя зрелость (26-64 года) и поздняя зрелость (от 65 лет и старше). На стадии средней зрелости человек делает выбор между продуктивностью и инертностью. Если у взрослых людей способность к продуктивной деятельности настолько выражена, что преобладает над инертностью, то на этой стадии проявляется положительное качество — забота, являющаяся противоположностью безразличию и апатии. По Э. Эриксону, она представляет собой «расширение взятых на себя обязательств заботиться о людях, результатах и идеях, к которым человек проявляет интерес» [3, с. 232]. Те взрослые люди, которым не удается стать продуктивными, постепенно переходят в состояние поглощенности собой, при котором основным предметом заботы являются личные потребности и удобства. В период поздней зрелости люди оглядываются назад, происходит интеграция и оценка всех прошлых стадий развития, возникает ощущение целостности своего «Я». На противоположном полюсе находятся люди, относящиеся к своей жизни как к череде нереализованных возможностей и ошибок, испытывающие чувства сожаления, негодования и отчаяния.
Как видно, существует заметное расхождение во взглядах авторов на проблему поздней взрослости и старения. Положение усугубляется еще и тем, что и субъективное самоощущение и объективные показатели расцвета сил человека или старости определяются не только хронологическим возрастом. Существенное значение имеют социальные факторы: социоэкономический статус, образовательный уровень, специфика профессиональной деятельности, семейное положение и многие другие. В связи с этим в современной психологии развития утвердилось мнение, что точно указать границы стадий развития взрослых людей довольно трудно, если это вообще возможно.
Термин «пожилой» используется прежде всего в социологии. В возрастной социологии принято акцентироваться не на хронологическом возрасте, а на социальных экспектациях и культурных ценностях, с помощью которых индивид обозначается как «молодой», «средних лет» или «пожилой» (В. Анурин, [4, с. 87]). На наш взгляд, социологический критерий является более правильным применительно к предпенсионному и пенсионному возрасту. Не случайно даже в периодизации Д. Бромлей (1966) возникла проблема с обозначением возраста между 55 и 65 годами, поскольку следовало учесть возраст выхода на пенсию и подготовку к этому важному периоду в жизни человека. Д. Бромлей изящно решила эту проблему и выделила особую переходную стадию — предпенсионный возраст (55-65 лет в условиях Великобритании) [1, с. 113].
Социальный статус россиянина в пожилом возрасте совсем не однозначен. Неустойчивое экономическое положение в нашей стране, низкий уровень заработной платы и пенсии, явления эйджизма (дискриминации по старости), кризис пожилого возраста являются важными условиями, которые необходимо учитывать при характеристике пожилого возраста. Особенно это касается районов Крайнего Севера, где люди на 5 лет раньше выходят на пенсию и, соответственно, раньше сталкиваются с изменением своего социального статуса. Так, женщины уже после 45 лет испытывают трудности при переходе на другую работу (им часто отказывают в работе, поскольку считают их менее энергичными, менее пластичными, не готовыми полностью отдаваться
работе). Поэтому группа пожилых людей крайне неоднородна. С одной стороны, есть достаточно большое количество 45-55-летних, которые уже не имеют возможности работать и вести активный образ жизни (из-за здоровья, социально-экономической ситуации и пр.), а с другой стороны, не менее многочисленны пенсионеры в возрасте 50-60 лет, продолжающие сохранять статус активных членов общества. Так, по данным З. М. Саралиева и С. С. Балобанова [4, с. 91-101], собранным в 1999 г. на выборке пожилых россиян (60-90 лет), только 9% опрошенных воспринимали прекращение работы как освобождение от тягостной и неприятной обязанности, а 70% респондентов отмечали, что им нравилось работать, расставание с привычным и любимым делом, с коллективом — вынужденная необходимость. Резкую смену привычного образа жизни многие не переносят, и смерть вскоре после выхода на пенсию — достаточно распространенное явление, особенно среди мужчин. Именно поэтому многие ориентированы на продолжение активности: 40% мужчин и 25% женщин в возрасте 60-69 лет заявляют, что у них есть желание и силы трудиться [4, с. 92].
Таким образом, важнейшим условием для характеристики пожилого возраста является наличие/отсутствие работы и отношение к трудовой активности. Но это не единственное условие для социальной активности человека. Другими важными условиями является физическое здоровье (и сопровождающая его активность), а также семейное положение пожилого человека (наличие супруга, детей и опыта брачных отношений, состав семьи и особенности коммуникации). З. М. Саралиева и С. С. Балобанов (1999) выделяют пять типов пожилых людей (причем три четверти всех опрошенных пожилых людей — женщины): умиротворенные верующие; обеспокоенная интеллигенция; депривированные и больные; благополучные пожилые; одинокие люди [4].
Социологический анализ проблемы позволяет оценить действие культуральных факторов на проявления социальной активности пожилого человека. Но в данном исследовании нас в большей степени интересовал психологический аспект, доказательство того, что человек выстраивает свою жизнь, формирует стратегию и стиль жизни, реализуя свой субъектный потенциал, связанный с жизненными установками, ценностными ориентациями.
Довольно оригинальную трактовку дает А. В. Кячкин, социолог из Ульяновска. Он разделяет пожилых людей по типам в зависимости от интересов, главенствующих в их жизни.
1. Семейный тип нацелен только на семью, ее благополучие.
2. Одинокий тип характеризуется тем, что наполненность жизни достигается главным образом за счет общения с самим собой, собственными воспоминаниями (возможен вариант одиночества вдвоем).
3. Творческий тип реализует себя в художественном творчестве, рукоделии или даже на садовом участке.
4. Социальный тип — пенсионер-общественник, занятый общественно полезными делами и мероприятиями.
5. Политический тип заполняет свою жизнь участием (активным или пассивным) в политической жизни.
6. Религиозный тип считает веру и церковь значимой сферой своей жизни.
7. Угасающий тип — это человек, который так и не смог или не захотел компенсировать былую полноту жизни каким-то новым занятием, не нашел применения своим силам.
8. Больной тип направлен не столько на поддержание собственного здоровья, сколько на наблюдение за протеканием своих болезней [5].
Психологические классификации типов пожилых людей учитывают возраст человека, поскольку он связан с теми проблемами, которые приходится решать личности. В. В. Болтенко [6] на основе исследования в доме-интернате для престарелых (1980) выделил ряд этапов психологического старения, которые не зависят от паспортного возраста, а определяются особенностями потребностно-мотивационной сферы личности. На первом этапе сохраняется связь с тем видом деятельности, который был ведущим для человека до выхода на пенсию и был непосредственно связан с профессией пенсионера. Чаще это люди интеллектуального труда (ученые, артисты, учителя, врачи). Эта связь может быть непосредственной, в форме эпизодического участия в выполнении прежней работы или опосредованной, через работу со специальной профессиональной литературой. Если же эта связь обрывается сразу после ухода на пенсию, то человек, минуя первый этап, попадает во второй.
На втором этапе наблюдается сужение круга интересов за счет выпадения профессиональных привязанностей. В общении с окружающими уже преобладают разговоры на бытовые темы, обсуждение телевизионных новостей, семейных событий, успехов или неудач детей и внуков. В группах таких людей уже трудно различить, кто был инженером, кто врачом, кто профессором философии. На третьем этапе главенствующей становится забота о личном здоровье, соответственно, любимая тема для разговора — лекарства и способы лечения, а наиболее значимым в жизни человеком становится участковый врач, его профессиональные и личностные качества. На четвертом этапе смыслом жизни становится сохранение самой жизни. Круг общения сужен до предела: лечащий врач, социальный работник, члены семьи, поддерживающие личный комфорт пенсионера, самые ближние соседи. Для приличия или по привычке — редкие телефонные разговоры со старыми знакомыми-ровесниками, в основном, чтобы узнать, скольких еще удалось пережить. И, наконец, на пятом этапе происходит переориентация на потребности чисто витального характера (еда, покой, сон), общение почти не интересует [6].
В. В. Болтенко считает, что последовательность динамики этапов личностных изменений субъектов пожилого возраста зеркально отражает пирамиду А. Маслоу в обратном направлении. Однако полученный В. В. Болтенко результат во многом отражает характеристики специфической выборки, представители которой находятся в идентичных социальных условиях и слабо индивидуализированы. И. В. Калинин, О. В. Кобелева и Ю. В. Синявин [7] отмечают, что теоретически возможны и эмпирически представлены в генеральной совокупности пожилых людей, по крайней мере, три типа ситуаций личностных изменений в пожилом возрасте. Данные авторы в своем анализе опираются на работу В. Ф. Моргуна и Н. Ю. Ткачевой [8], которые, в свою очередь, опираясь на идеи Д. Б. Эльконина, рассматривают развитие на основе смены ведущих деятельностей личности. Первый тип развития пожилого человека реализуется, не переходя на нижележащие уровни потребностей. Второй тип соответствует этапам изменения личности, описанным В. В. Болтенко. И наконец, третий тип демонстрирует проявления то первого, то второго типа, поскольку является противоречивым [8].
Предложенный подход, безусловно, интересен благодаря его глубоко проработанной психологической составляющей. Однако опора на теорию Д. Б. Эльконина представляется нам лишь удачной эвристической находкой. Термины «потребностная сфе-
ра» и «операционально-технические возможности» сужают сферу поиска личностных детерминант развития. Не учитывается тот факт, что человек самостоятельно принимает решение, делает выбор, то есть проявляет субъектность. Безусловно, существуют различные условия выбора: выбор в условиях неопределенности; выбор в ситуации четко выделенных альтернатив и, наконец, называемый выбор «по умолчанию» [9], когда человек соглашается с предложенными жизненными обстоятельствами.
Таким образом, можно представить критерии для описания развития человека по следующим основным позициям:
— условия существования индивида (определяющим является хронологический возраст и здоровье человека);
— социальный статус, определяемый временем выхода на пенсию и правами пожилого человека в обществе;
— ведущая деятельность и основные сферы социальной активности (работа, семья, межличностные контакты, досуговая деятельность и духовная сфера);
— психологические качества и связанные с ними потребности и ценности;
— субъектные качества человека (способность осуществлять выбор, строить цели, планировать и осмысливать свою жизнь).
Понятие субъектности введено в научный обиход С. Л. Рубинштейном [10], раскрыто в работах К. А. Абульхановой-Славской [11, 12], А. В. Брушлинского и др. Субъ-ектность определяют как свойство личности производить взаимообусловленные изменения в мире, других людях и в самом себе. Анализ атрибутивных характеристик субъекта, описанных в литературе, позволяет назвать таковыми активность, сознательность, связанную со способностью к целеполаганию и рефлексии, свободу выбора и ответственность за него, уникальность. Субъектность выражает отношение человека к себе как к деятелю и проявляется в совершении поступков.
Системообразующим фактором в пожилом возрасте, по нашему мнению, является выбор субъекта, а не условия развития (внешние и внутренние). Этот выбор является индивидуальным и в то же время отражает жизненную стратегию человека в новых социальных условиях (в условиях старения, нового трудового, социального и семейного статуса). Субъектность означает определение себя в системе ценностей и осмысление своей жизни во временном аспекте (прошлое — настоящее — будущее). Социальная субъектность в пожилом возрасте означает самоопределение субъекта не только относительно самого себя (кто Я?), но и самоопределение относительно важнейших сфер социальной жизни: работа, семья, другие люди, социальные институты. Возникает вопрос, не следует ли заменить вопрос о возрастной периодизации проблемой типологии социальной субъектности?
И. Г. Малкина-Пых [13] отмечает, что в формировании установок личности важная роль принадлежит стратегиям отношения к старости. Она ссылается на известные типы стратегий отношения к старости, выделенные Д. Б. Бромлей, Л. И. Анцыферовой, М. В. Ермолаевой, И. С. Кон.
Д. Б. Бромлей выделяет пять типов приспособления к старости:
— конструктивная установка (принятие старости);
— установка зависимости (пассивность, зависимость и ориентация на семью);
— защитная установка (люди, покрытые «броней», но с ощущением беспомощности);
— установка враждебности к миру («разгневанные старики»);
— установка враждебности, направленная на самого себя [13, с. 89].
Л. И. Анцыферова рассматривает две стратегии отношения к старению, связанные с уровнями активности: конструктивная, «теплая осень» (поиск новых путей включения и удовлетворенность жизнью) и неконструктивная, «холодная зима» (пассивное отношение к жизни, сужение интересов и отчуждение от окружения) [13, с. 87]. М. В. Ермолаева в зависимости от направленности личности выделяет две стратегии: 1-й тип — сохранение себя как личности за счет поддержания и развития социальных связей и 2-й тип — сохранение себя как индивида на фоне постепенного угасания физических, физиологических и психофизиологических функций [13, с. 87].
И. С. Кон [13, с. 88] считает направленность личности на определенную сферу наиболее важным фактором в развитии жизненных стратегий личности в пожилом возрасте. Соответственно, им выделяются шесть типов:
— направленные на общественную жизнь и творчество;
— направленные на саморазвитие, отдых, развлечения и социальное приспособление;
— ориентированные на семью;
— ориентированные на заботу о собственном здоровье;
— «агрессивные старые ворчуны»;
— «одинокие и грустные неудачники».
К. А. Абульханова-Славская [12] отмечает, что в формировании жизненной стратегии личности важная роль принадлежит психологической перспективе. Психологическая перспектива — это способность человека сознательно мысленно предвидеть будущее, прогнозировать его, представлять себя в будущем. Личностная перспектива — это не только способность человека предвидеть будущее, но и готовность к нему в настоящем, установка на будущее (готовность к трудностям в будущем, к неопределенности и пр.). Уход на пенсию порождает важные психологические проблемы. Но в то же время пенсионный возраст характеризуется тем, что он позволяет старшему поколению строить и находить новые жизненные перспективы вне сферы профессионального труда. Для одних таковыми становятся хобби, путешествия, для других — домашний труд в пользу семьи, воспитание внуков.
Существуют типологии, в основе которых лежат факт выхода на пенсию и установки, связанные с этим. Так, Г. С. Абрамова [14] описывает психологические задачи, которые решают мужчины и женщины пенсионного возраста, и предлагает классификацию, которая делит людей, приближающихся к пожилому возрасту, на группы в зависимости от отношения к работе и изменению статуса:
— хотят выйти на пенсию; пенсия воспринимается как начало новой жизни, когда можно заняться любимым делом с полной отдачей;
— боятся выхода на пенсию и пытаются продлить время работы, чувствуют себя никому не нужными, если не могут заработать достаточное, с их точки зрения, количество денег;
— равнодушные (на наш взгляд, более удачной формулировкой является «безразличные») давно не работают с полной отдачей; выход на пенсию не приносит им существенных переживаний, связанных с необходимостью перераспределять жизненную энергию; интерес к жизни слабо выражен; для них характерна эгоистическая стагнация.
Таким образом, различное отношение к выходу на пенсию следует считать важным показателем, определяющим тип старения. На наш взгляд, в описанных классификациях в скрытом виде присутствует глубокая психологическая составляющая (не только активность, альтруизм/эгоизм, но и самооценка, ощущение времени и пр.).
Эмпирическое исследование типов социальной субъектности в период поздней взрослости было проведено на мурманских пенсионерах в 2005 г. Выборку составляли лица пенсионного возраста от 50 до 60 лет (25 мужчин и 25 женщин). Большая часть респондентов (76%) состояла в браке; 90% испытуемых имеют детей (100% женщин и 80% мужчин). Высшее образование имеют 68% респондентов и среднее — 32% (среди женщин реже встречается высшее образование — только у 60%).
В качестве гипотезы выступило предположение, что тип социальной субъектно-сти в период поздней взрослости определяется ценностными ориентациями и жизненными установками, а также особенностями локуса контроля (экстернальность/интер-нальность). В соответствии с подобным пониманием был подобран инструментарий: тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д. А. Леонтьева [15, 16]; опросник уровня субъективного контроля (УСК) Е. Ф. Бажина и др. [17]; методика для изучения ценностных ориентаций М. Рокича. Для оценки типов социальной субъектности была разработана анкета, отражающая характеристики основных жизненных установок личности.
В основу классификации типов социальной субъектности была положена чуть модифицированная типология А. В. Кячкина [5]. Теоретически были выделены восемь типов, причем социальный и политический были объединены. Дополнительно был выделен трудовой тип (специально для характеристики лиц, не оставивших трудовую деятельность) в связи с тем, что большинство людей, принявших участие в пилотажном исследовании, выдвигали работу на первое место, строили свои планы на жизнь на основе своей трудовой деятельности. Для них труд из средства превратился в смысл жизни.
В качестве основной была использована классификация жизненных установок Г. С. Абрамовой [14], которая выделяет три типа установок по отношению к работе и изменению социального статуса пенсионера. Для каждого типа социальной субъект-ности определены психологические критерии, по которым был охарактеризован каждый тип: сфера деятельности; цель жизни; ценности; «жизненные позиции» и установки («интернальность/экстернальность», «оптимизм/пессимизм», «эгоизм/альтруизм»); ощущение времени; значимые человеческие качества; социальные особенности; ключевые слова; свободное время. В анкете были заранее заложены основные утверждения, значимость которых оценивалась респондентами.
В исследовании не были выявлены все восемь типов социальной субъектности. Испытуемые в основном разделились на два типа: семейный (36 человек) и трудовой (13 человек). У всех женщин выявлен семейный тип социальной субъектности, а 13 респондентов с трудовым типом социальной субъектности оказались мужчинами. Таким образом, 52% мужчин характеризуются трудовым типом, то есть ориентированы на работу и испытывают боязнь из-за выхода на пенсию, поскольку не представляют себе, как организовать свою жизнедеятельность в новых условиях. Трудовой тип превалировал у этой части мужчин, но не исключал ориентацию на семью, которая была характерна для 80% мужчин. У 12% женщин и 12% мужчин также в некоторой степени был выражен социально-политический тип. Творческий, религиозный, социально-по-
литический, одинокий, больной и угасающий типы не были представлены в чистом виде.
В целом для испытуемых характерен выбор следующих ценностей (по степени убывания их значимости): «счастливая семейная жизнь»; «здоровье»; «материально обеспеченная жизнь»; «интересная работа»; «любовь». В число ведущих ценностей (в первую пятерку) у мужчин попадает «наличие хороших и верных друзей», а ценность «здоровье» выбирается реже, чем женщинами. Интересно, что женщины, выбирая ценность «работа», имеют в виду любую работу: интересную и не очень, работу в коллективе и на дому. К наиболее предпочитаемым инструментальным ценностям относится «ответственность» (чувство долга). В остальном ценности мужчин и женщин отличаются. Так, для мужчин важны «образованность», «жизнерадостность», «независимость» «самоконтроль», а для женщин — «честность», «образованность» и «терпимость».
78% респондентов идентифицируют себя как оптимистов: «я оптимист, я всегда верю в хорошее и стараюсь во всем найти положительное»; 22% респондентов считают себя пессимистами: «меня раздражают высказывания о том, что все будет хорошо, я же знаю, что ничего не изменится».
Испытуемые делятся примерно поровну на две группы по отношению к выходу на пенсию. Среди женщин желающих выйти на пенсию больше, чем тех, кто испытывает боязнь перед этим событием. Среди мужчин, напротив, больше тех, кто боится выйти на пенсию. При этом только 28% воспринимают выход на пенсию с оптимизмом и ожиданием «новой жизни». Большая часть испытывает чувство неопределенности (44%) или даже имеет пессимистические ожидания: «это бедность» (26%) и «конец жизни» (2%).
Результаты методики СЖО показывают, что у мужчин выше уровень осмысленности жизни (М = 109,9 и а = 18,5) по сравнению с женщинами, у которых М = 99,8 и а = 24. Если сравнить эти данные с данными Д. А. Леонтьева (1992), полученными на выборке 200 человек в возрасте от 18 до 29 лет, то выходит, что наши респонденты имеют более высокие показатели. Д. А. Леонтьев ранее отмечал, что, действительно, респонденты в возрасте 25-30 лет и старше 50 лет имеют более высокий уровень осмысленности жизни, чем представители других возрастных групп [16]. В выборке Д. А. Леонтьева мужчины имели средний показатель по шкале ОЖ (осмысленность жизни) 103,10 и а = 15,03, а женщины, соответственно, — 95,76 и а = 16,54 [15]. Тест СЖО имел значимую корреляцию с интернальностью личности (на 1%-м уровне значимости по коэффициенту р Спирмена).
Средний показатель по шкале «общая интернальность» составил по выборке 27,2 балла (у мужчин уровень интернальности выше, чем у женщин, но различия не значимы). Отмечены значимые корреляции между всеми шкалами методики УСК, между всеми шкалами методики СЖО (на 1%-м уровне значимости). Кластерный анализ на основе коэффициента корреляции Спирмена выявил корреляционную плеяду, состоящую из шкал методики СЖО, методики УСК и ценности «творчество» (все связи не менее, чем на 1%-м уровне значимости). Таким образом, направленность на творчество чаще проявляется у лиц, ориентированных на осмысленное, активное и ответственное отношение к жизни, поскольку именно так интерпретируются результаты, полученные по методикам СЖО и УСК. В исследовании творческий тип социальной субъектности не был представлен в чистом виде, однако можно говорить о том, что лица, ориен-
тированные на творческое отношение к жизни, выбирают ценности «интересная работа», «твердая воля», «независимость» (на 1%-м уровне значимости). Интересно, что существует отдельная плеяда, куда попадают ценности, отражающие волевые качества («твердая воля»; «смелость»), характеристики субъектности («независимость»), ценность «высокие запросы», а также такое качество личности как «жизнерадостность».
Важную роль в формировании типа социальной субъектности играют характеристики семейного положения человека: наличие супруга, детей и отношения с родственниками. Так, черты «одинокого», «больного» и «угасающего» типов наблюдаются у вдов и вдовцов (на 1%-м уровне значимости). При этом, если испытуемый никогда не имел супруги (супруга), то данный фактор не является для него настолько значимым, чтобы он снизил социальную активность (значимых связей не наблюдается).
Трудовой тип образует плеяду, где наиболее сильна корреляция с полом (пол мужчины на 0,01%-м уровне связан с установкой на профессиональную деятельность), также в данную плеяду попадают ценности «хорошие и верные друзья» и «общественное признание».
Таким образом, выделяются несколько типов социальной субъектности в пожилом возрасте (статистически доказано существование, по крайней мере, двух типов — «семейного» и «трудового»). Результаты исследования позволяют говорить о значительном эвристическом потенциале понятия «тип социальной субъектности» для характеристики развития человека. По-видимому, при характеристике развития человека в период взрослости и старости следует учитывать неоднородность группы взрослых людей. Соответственно, фокус анализа развития должен быть направлен не на построение возрастной периодизации, а на изучение типов социальной субъект-ности человека в разных возрастах. Важную роль в формировании типа социальной субъектности играют не только факторы работы и выхода на пенсию, но также особенности семейных отношений и, самое главное, выбор человеком жизненной стратегии в пожилом возрасте.
Литература
1. Ананьев Б. Г Человек как предмет познания // Избр. психол. труды: в 2 т. Т. I. М.: Педагогика, 1980. С. 16-178.
2. Крайг Г. Психология развития. СПб.: Питер, 2000. 992 с.
3. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб.: Питер, 1997. 608 с.
4. Психология старости и старения. Хрестоматия: учеб. пособие для студ. психол. фак. вузов / сост. О. Г. Краснова, А. Г. Лидерс. М.: Изд. центр «Академия», 2003. 416 с.
5. Кячкин А. В. Особенности стиля жизни пожилых людей // Пожилой человек: проблемы возраста в аспекты социальной защиты. Ульяновск, 1995. С. 21-23.
6. Болтенко В. В. Изменение личности у престарелых, проживающих в домах-интернатах: автореф. дис. ... канд. психол. наук. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 21 с.
7. Калинин И. В., Кобелева О. В., Синягин Ю. В. К вопросу о некоторых ценностях, детерминирующих личностные изменения в пожилом возрасте // Пожилой человек: проблемы возраста и аспекты социальной защиты: межвузовский сб. научных работ / отв. ред. Н. Б. Шмелева. Ульяновск, 1994. С. 4-17.
8. Моргун В. Ф., Ткачева Н. Ю. Проблема периодизации развития личности в психологии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. 84 с.
9. Шварц Б. Парадокс выбора. М.: Добрая книга, 2005. 288 с.
10. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М.: Изд-во АН ССР, 1957. 328 с.
11. Абульханова К. А. О субъекте психической деятельности. М.: Наука, 1973. 288 с.
12. Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991. 299 с.
13. Малкина-Пых И. Г. Кризисы пожилого возраста. М.: Изд-во Эксмо, 2005. 368 с.
14. Абрамова Г. С. Возрастная психология. Екатеринбург: Деловая книга, 2002. 704 с.
15. Леонтьев Д. А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М.: Смысл, 2006. 18 с.
16. Практикум по психодиагностике. Прикладная психодиагностика. М.: Изд-во Моск. унта, 1992. С. 9-20.
17. Практикум по психодиагностике. Психодиагностические материалы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. С. 135-140.
Статья поступила в редакцию 12 мая 2011 г.
