CC BY
165
УДК81’42:82-3
К.В. Скорик*
ТИПЫ ДИАЛОГИЗАЦИИ: ИХ ФУНКЦИИ И ЯЗЫКОВАЯ
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В ТЕКСТЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ
Ключевые слова: диалогизация, текст художественной прозы, языковая репрезентация
Статья посвящена функциям и языковой репрезентации различных типов диалогизации в тексте художественной прозы.
The article is devoted to functions and language representation of different types of dialoguing in the fiction texts/
Предметом исследования данной статьи является понятие диало-гизации, которое рассматривается как динамическая, иерархически организованная система языковых средств, репрезентирующих факт наличия диалогичности как категории текста. На основе проведенного анализа текстов художественной прозы были выделены три типа диа-логизации: межсубъектный, интертекстуальный, внутритекстовый.
Первый тип диалогизации - межсубъектный - указывает на наличие диалога между автором и читателем - основными антропоцентрами коммуникативного процесса, а также на наличие авторского автодиалога. В первом случае автор выступает в коммуникативной цепи адресантом, читатель - адресатом. Во втором адресантом и адресатом коммуникативного процесса является один и тот же субъект -автор (Я1-Я2). Схематически такой тип диалогизации можно представить как
* Скорик Ксения Владимировна, аспирант, Ленинградский государственный университет имени А.С. Пушкина
98
ЧИТАТЕЛЬ - АВТОР Я1 - АВТОР Я2.
Межсубъектная диалогизация может быть выражена в тексте как эксплицитно, так и имплицитно.
К эксплицитным формам выражения межсубъектной диалогиза-ции в тексте относится авторский комментарий, который вводится в структуру повествования как отдельное, законченное предложение-вставка.
Helen Glamber laughed her clear little laugh. «I think, on the contrary,» she said (Minnie remembered every incident of that first evening), «I think one ought to rush about and know thousands of people, and eat and drink enormously, and make love incessantly, and shout and laugh and knock people over the head».
Комментарий автора не адресован ни одному из участников данной ситуации. Он лишь уточняет ход повествования и предназначен читателю для привлечения его внимания к событиям, столь важным для персонажа. Автор выступает здесь своего рода «проводником» между читателем и внутренним миром персонажа. Он словно подсказывает читателю заглянуть глубже внутрь повествования, чтобы понять важность события для героини рассказа. Разговор Хелен Глэмбер передается нам в воспоминаниях Мини через прямую речь. Использования прямой речи как композиционного приема подчеркивает детальность этих воспоминаний и значимость их для Мини.
Графическим средством для обозначения в тексте авторского комментария служат скобки. Они выделяют комментарий автора из общего плана повествования, делая его похожим на реплику в сторону, на самом деле обращённую к читателю. Скобки выступают маркерами «зоны диалогического контакта» автора с читателем. В работе Т.Ф. Плехановой «зона диалогического контакта» определяется как по-
ле пересечения различных точек зрения, в результате взаимодействия которых рождаются новые смыслы [2].
Обособленность авторского комментария не нарушает структурно-семантического единства всего повествования, в котором прослеживается тесная связь с контекстом. Этому способствует использование указательного местоимения «that», которое выполняет функцию связности для обозначения «зоны диалогического контакта», то есть оформляет дейктический центр [2]. Местоимение «that» в данном примере указывает на смысловую связь авторского комментария с предыдущим контекстом. Авторский комментарий в форме предложения-вставки реализует основную функцию межсубъектной диалогиза-ции - установление и поддержание контакта с читателем - так как представляет собой обращённую к читателю реплику автора. Авторский комментарий является одним из средств создания в тексте системы отношений «автор - читатель».
Межсубъектная диалогизация может быть выражена и имплицитно за счет определенных языковых маркеров непосредственно в самих диалогах героев художественного произведения.
«All the same,» said Hubert, “one must have a certain amount of actual non-imaginative experience.» He spoke earnestly, abstractedly; but Minnie's letter was in his pocket. «Gnosce teipsum. You can't really know yourself without coming into collision with events, can you?»
Next day, Ted's cousin, Phoebe, arrived.
Голос автора присоединяется к голосу персонажа и преобразуется в реплику диалога, адресатами которой становятся и читатель, и сам автор, то есть происходит автодиалог. Диалог героев рассказа, заканчивается вопросом. Это вопросительное предложение по форме, но звучит скорее как утверждение. Высказанная автором мысль - финаль-
ная часть диалога - носит обобщённый характер. Подтверждение этого является использование в начале предложения фразы All the same (подводящей итог вышесказанному), а также безличных местоимений «one», «you», «yourself», которые могут относиться как к самому автору, так и к читателю. Сама фраза - You can't really know yourself without coming into collision with events, can you? - справедлива для любого человека. Она подводит итог диалогу героев рассказа и в то же время не имеет определённой связи с контекстом. Таким образом, текст выводится на уровень общего межсубъектного общения, реализуется главная функция межсубъектной диалогизации - создаётся диалог, основными участниками которого становится автор и любой его читатель.
Использование афоризма “Gnosce teipsum”, переводимого как «познай себя», в свою очередь, настраивает читателя на философский лад, углубляет пространственно-временную перспективу повествования, выводит текст на межтекстовый уровень. Так автор вместе читателем поднимаются над конкретикой изображаемых событий. Афоризм в данном случае выступает маркером интертекстуальной диалогизации. Схематически интертекстуальный тип диалогизации можно представить как
АВТОР 1 - АВТОР 2 - ЧИТАТЕЛЬ
Понятие интертекстуальной диалогизации тесным образом связано с инертекстуальным анализом текста. Оно основывается на понимании процесса литературного развития как постоянного взаимодействия текстов и мировоззрений, в результате которого произведение усваивает и приобретает предшествующий культурный материал в тех или иных формах. Любой текст не существует изолированно, а взаимодействует с другими текстами и воспринимается всегда на определённом историколитературном, культурном фоне.
В результате интертекстуального анализа возможно выявление следов «чужого слова» в произведении. Р. Барт обосновывает такой тип анализа тем, что «текст соткан из цитат», его основу «составляет не его внутренняя закрытая структура, поддающаяся исчерпываемому изучению, а его выход в другие тексты, другие коды, другие знаки; текст существует лишь в силу межтекстовых отношений» [1: 388, 428]. Общим признаком включений в текст «чужого слова» является смена субъекта речи на данном определенном участке текста.
Наряду с афоризмом к средствам интертекстуальной диалогиза-ции относятся цитаты и аллюзии. Они служат сигналом для декодирующей стороны (читателя), указывающим на существование ассоциативной связи. В том случае, если формальные маркеры отсутствуют, необходимо наличие определённых знаний (тезауруса) читателя, чтобы ассоциативная связь сработала. Перечисленные средства помогают автору (автор 1) вступить в диалог с другим автором (автор 2), в результате чего и рождается интертекстовый диалог.
Цитата, аллюзия, афоризм как средства интертекстуальной диалогизации генерируют текст, создают насыщенность самого повествования и в целом обогащают язык произведения. Они привносят в текст элементы «чужого слова», которые способствуют появлению новых смыслов, образов в сознании воспринимающего текст субъекта - читателя. Таким образом, выполняются главные функции интертекстуальной диалогизации - текстогенерирующая, смыслообразующая.
Рассмотрим одно из наиболее частых средств интертекстуальной диалогизации - цитацию. В рассказе «Hubert and Minnie» цитаты произведения Дж. Донна и других авторов закреплены за героем по имени Хьюберт. Они представлены в его дневниковых записях и в письмах к Мини.
In his diary he recorded aptly those two quatrains of John Donne:
«So must pure lovers' souls descend To affections and to faculties,
Which sense may reach and apprehend,
Else a great prince in prison lies.
To our bodies turn we thein, that so Weak men on love revealed may look;
Love’s mysterious in souls do grow,
But yet the body is his book.”
At their next meeting he recited them to Minnie. The conversation which followed, compounded as it was of philosophy and personal confidences, was exquisite. It really, Hubert felt, came up to literary standards.
Наряду с основными функциями (тектогенерирующей, смыслообразующей), цитаты и другие средства интертекстуальной диалогизации выполняют в тексте функцию характеристики персонажа. Автор не стремится показать высокий духовный уровень Хьюберта, наоборот, Хьюберт характеризуется как человек, не ищущий настоящей глубокой любви, а лишь желающий вогнать действительность в рамки литературных произведений. В своём стремлении найти красивый, высокий идеал он не может распознать и оценить любовь простой, возможно, кажущейся ему приземлённой, женщины. Хьюберт меряет жизнь по литературным стандартам. В данном аспекте очень важны слова автора в повествовании, сопровождающие включения в текст цитат (It really, Hubert felt, came up to literary standards). Маркеры интертекстуальной диа-логизации представлены эксплицитно с помощью таких графических стилистических средств как курсив и кавычки.
Примером внелитературной аллюзии служит упоминание в тексте автором имени знаменитого художника-пейзажиста XVII века Сальватора Розы.
No, it certainly wasn't quite that, in his diary, in his letters to Minnie, he painted, it is true, a series of brilliant and romantic landscapes of the new world. But they were composite imaginary landscapes in the manner of Salvator Rosa - richer, wilder, more picturesquely clear-obscure than the real thing. Hubert would seize with avidity on the least velleity of an unhappiness, a physical desire, a spiritual yearning, to work it up in his letters and journals into something substantially romantic.
С помощью аллюзии автор характеризует Хьюберта через призму видения героя самого себя. Читателю предлагается увидеть внутренний мир героя не через словесное описание автором его характера, а через картины упоминаемого в тексте художника. За счет «самоустранения» автора происходит сближение читателя с персонажем. Этот контакт, диалог становится возможным посредством образов, которые возникают у читателя при прочтении имени художника. Безусловно, это происходит только в случае успешного декодирования интертекстуального приема аллюзии. Читатель при этом получает возможность вести непрямой диалог и с самим художником - за счёт тех образов, которые возникают в его сознании. Рождается связь не только ограниченная контекстом произведения (автор - персонаж - читатель), но и выходящая в сферу мировой культуры (автор 1 - автор 2 - читатель). Она свидетельствует о диалогической открытости текста, выполняя, таким образом, ещё одну функцию интертекстуальной диалогизации - доказывает диалогичность текста в аспекте мировой культуры.
Диалогизация внутритекстового типа находит своё отражение во внутренней речи персонажа художественного произведения. Схематически она может быть представлена следующим образом:
Внутритекстовая диалогизация, как и другие типы этого явления, выполняет в тексте основную его функцию - участвует в создании генеральной системы отношений автор - читатель. Однако позиция автора в данном типе - внутритекстовом - выражается не напрямую, а через персонажа.
Создается впечатление того, что диалог разворачивается между читателем и персонажем, и это в свою очередь увеличивает возможность субъективной интерпретации текста. Сокращение дистанции между читателем и персонажем определяется разной степенью интимизации и, следовательно, большей или меньшей степенью вовлеченности читателя в самостоятельный процесс декодирования изображенного внутреннего мира. Сам текст, отражая структуры сознания, воспроизводя чувства и мысли, воспринимается после преломления через призму субъективного авторского «я» [3: 210].
Одним из ярких маркеров внутритекстовой диалогизации является конструкция с цитируемой речью. Она представляет собой речь одного из персонажей произведения, воспроизведенную во внутренней речи другого. Таким образом, высказывания первого персонажа становятся репликой диалога, побуждающей второго к размышлению, домысливанию. Во внутреннем диалоге Мини такой побуждающей репликой ста-
новится фраза, сказанная её подругой. Конструкция с цитируемой речью маркирована в тексте графически - кавычками - для выделения ее во внутренней речи персонажа Мини. Кавычки служат читателю сигналом для узнавания «чужого слова», которым в данном случае - для внутренней речи Мини - является фраза, принадлежащая другому персонажу - Хелен.
At the heart of this fruit-ripe world Minnie waited. The water flowed towards the wheel; smoothly, smoothly — then it fell, it broke itself to pieces on the turning wheel. And time was sliding onwards, quietly towards an event that would shatter all the smoothness of her life.
«If you really want to go to bed with the young man, go to bed with him.» She could hear Helen's clear, shrill voice saying impossible, brutal things. If any one else had said them, she would have run out of the room. But in Helen's mouth they seemed, somehow, so simple, so innocuous, and so true. And yet all that other people had said or implied — at home, at school, among the people she was used to meeting — seemed equally true.
Конструкция с цитируемой речью как средство внутритекстовой диалогизации служит в данном случае для выполнения функции характеристики персонажа, раскрытия его душевного состояния, передачи его чувств и эмоций. Нравственные воспитание Мини, привитое ей дома и в школе, не позволяют ей переспать с мужчиной, намного младше ее. Однако ее душевное состояние, а именно чувство любви к Хьюберту, заставляют её по-другому взглянуть на свои принципы, и в дальнейшем пересмотреть их. Терзаясь в поисках правильной линии поведения, Мини возвращается мыслями к разговору с Хелен и ее совету. Слова подруги, сказанные при встрече, воспроизводятся в сознании Мини, и в конечном итоге становятся импульсом к переосмыслению своих морально-нравственных принципов.
С помощью конструкции с цитируемой речью создается иллюзия независимости голоса персонажа от авторского сознания, что позволяет автору полнее отразить душевные переживания героя - Мини, а также способствует более глубокому осмыслению переживаний героя читателем. Такая позиция автора - иллюзорное невмешательство в постижение смысла персонажем и истолкование текста читателем -становится текстообразующим свойством.
Спектр языковых средств репрезентации диалогизации в художественной прозе достаточно широк. Рассмотренные в данной работе средства - языковые - авторский комментарий (пример 1), обобщение, безличные местоимения, афоризм (пример 2), цитация (пример 3), аллюзия (пример 4), конструкция с цитируемой речью (пример 5); графические - скобки (пример 1), курсив (примеры 2, 3), кавычки (пример 3, 5) являются маркерами различных типов диалогизации, присущих художественному тексту. Они выполняют ряд функций, характерных для того или иного типа диалогизации.
Рассмотренные нами типы диалогизации (межсубъектная, внутритекстовая, интертекстуальная) в равной степени присутствуют в художественной прозе XX века. Они отражают общую направленность диалогизации текста - доказывают его диалогическую природу.
Список литературы
1. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика: пер. с фр./ сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. - М.: Издат. группа «Прогресс», 1994.
2. Плеханова Т.И. Текст как диалог: Монография / Т.Ф. Плеханова. Мн.: МГЛУ. 2002. - http://newsletter.iatp.by/mn1/mn1-2.htm
3. Щирова И.А. Художественное моделирование когнитивных процессов в англоязычной прозе XX века. - СПб., 2000.
