CC BY
7типология социально-экономических систем с позиций социосинергетического подхода и интегральной психологии
Н. В. Левкин, А. А. Лаптев
у
"О
I >
ь
э ^
0
1
о
Авторы проводят критический обзор существующих методологических подходов к анализу социально-экономических систем. В статье выдвигается и рассматривается гипотеза о возможности междисциплинарного изучения социально-экономических систем с позиций со-циосинергетики и интегральной психологии. Предлагается возможный вариант типологии социально-экономических систем на основе Ц-матриц (V-MEMES).
В последние годы существования и после распада Советского Союза в исследованиях фундаментального характера среди экономистов, социологов и политологов не утихали ожесточенные споры о природе и характеристиках современных социально-экономических систем. Эти споры имели бы чисто академическое значение, если бы их результаты прямо не затрагивали реальное состояние экономики России и жизни общества в целом. В зависимости от направления вектора научных дискуссий начиналось активное строительство «социализма с человеческим лицом» (1980-1990-е гг.), «социально ориентированного капитализма» (начало 1990-х гг.), «цивилизованной рыночной экономики» (2000-е гг.), «постиндустриального общества» с акцентом на «догоняющую модернизацию» (настоящее время).
Формирование той или иной идеологии «верного» пути развития и становление «правильной» социально-экономической системы требовали использования соответствующего инструментария для их внедрения в экономическую жизнь общества, спектр которого также был и остается достаточно широким: от борьбы с алкоголизмом, распространением гласности и хозяйственного расчета (период руководства страной М. С. Горбачевым), либерализации цен и внешней торговли, широкомасштабной приватизации (эпоха Б. Н. Ельцина, и(или) эпоха младореформаторов) и до ликвидации коррупции, тотальной интернетизации общества, строительства инноградов и вхождения России в мировое сообщество «на равных» (В. В. Путин
— Д. А. Медведев). В связи с этим можно поспорить с некоторыми исследователями, утверждающими, что главная проблема современного российского общества — это отсутствие идеологии. Идеология в России была и есть: можно лишь спорить о масштабах идеологических рамок и используемой для их измерения координатной плоскости. Понятно, что границы идеологии построения социалистического или капиталистического обществ намного шире локальных границ идеологии догоняющей модернизации или социально ориентированного государства, господствующих сегодня в российском социуме в рамках политического официоза (очевидно, что последние могут рассматриваться при определенных условиях лишь в качестве составной части первых двух идеологических доктрин). Независимо от степени «локализован-ности» идеологических рамок весь этот инструментарий, а также его разработка и внедрение в живую ткань российского общества каждый раз требовали и требуют колоссальных затрат человеческих, временных, финансовых и материальных ресурсов. При этом последствия преобразований всякий раз оказывались (оказываются) не теми, о которых изначально говорили (говорят) провайдеры тех или иных идеологических постулатов. Однако это не останавливает ни научное сообщество, ни политическую элиту, ни ее оппозицию от дальнейшей разработки новых модернизационных (реформационных/преоб-разовательных) проектов, делающих попытку найти ту единственную и абсолютно правильную модель социально-экономической системы, к которой мы должны стремиться в своем развитии. Точкой отсчета для таких теоретических конструкций становится, как правило, описание уже существующей на текущий момент времени системы экономической жизни российского общества. И здесь разброс мнений становится запредельно широким. Попытку обобщить это многообразие предпринял американский социолог В. Э. Шляпентох. Из огромного количества ярлыков, при помощи которых специалисты характеризуют современную Россию и ее соци-
г> О
О
"О
ю
о
ем
^ ально-экономическую систему он выделяет пять
™ групп [24, c. 17-18]. Первая группа содержит
^ общие определения общества с самых широ-
х ких позиций цивилизационного подхода, такие
IX как «нормальное общество», «переходное обще-
2 ство», «трансформационное общество», «право-
I—
славная цивилизация» и «евроазиатская цивилист зация». Вторая группа содержит политические ¡^ характеристики: «монархия», «избираемая мо-^ нархия», «патерналистское общество», «управ-2 ляемая демократия», «суверенная демократия», ^ «суперпрезидентская республика», «крими-° нально-синдикалистское государство», «авто-т ритаризм», «тоталитаризм», «демократическая < форма царизма», «феодализм», «расколотое об-^ щество», «российская демократия», «либераль-^ ная империя» и т. п. Третья группа терминов делает попытку описать экономическую структуру общества: «олигархический капитализм», «государственно-монополистический капитализм», «дикий капитализм», «криминальный капитализм», «клептоманный капитализм», «гангстерский капитализм», «хищный капитализм», «рыночный большевизм», «клановый капитализм», «незрелый капитализм», «мутантный капитализм», «капитализм джунглей», «корпоративное общество», «феодализм лавочников», «бюрокра-тическо-олигархический капитализм», «паразитарный капитализм», «номенклатурный капитализм», «управляемый рынок», «развивающаяся экономика», «транзитивная экономика» и т. д. Четвертая группа акцентируется на национальной и этнической идентичности, используя такие термины, как «евразийская нация», «постсоветское общество», «интернациональная империя», «часть западной цивилизации», «синтетическое общество» и т. д. И, наконец, некоторые авторы фокусируют свое внимание на характеристиках, связанных с положением России и ее восприятием в мире: «энергетическая сверхдержава», «сырьевой придаток развитых стран», «страна с отсталыми технологическими укладами», «ядерная супердержава», «демократия среднего дохода», «институционально несовершенное общество», «переходное общество». Данные примеры наглядно показывают, что попытки описать российское общество и дать развернутую характеристику его социально-экономической жизни в терминах одной интег-ративной системы (либеральной, авторитарной, демократической, рыночной, социалистической и любой другой) обречены на провал. Такая же
проблема возникает и при описании других социально-экономических систем (американской, западноевропейской, японской, латиноамериканской, скандинавской и т. д.). История американского институционализма подтверждает этот тезис: вспомним, как только в рамках этого интеллектуального направления научной жизни не характеризовали американское общество и американскую экономику за ХХ в. отечественные и зарубежные исследователи (от «оплота рыночной экономики и либеральный ценностей» до «праздного общества» и «общества массового потребления»). Скорее всего, при подробном и вдумчивом анализе количество используемых определений будет намного большим, чем в случае изучения современной российской социально-экономической реальности.
При всем многообразии характеристик современных социально-экономических систем ученые, как правило, используют две исходные модели — формационную и цивилизационную. Истоки формационной модели заложены в трудах Ф. Энгельса и К. Маркса. Ключевой заслугой этих ученых является раскрытие и описание основ эволюционного процесса социальной системы, а также его механизма на основе принципов диалектической логики (исторический материализм). В теории диалектического процесса стабильность и изменения объясняются борьбой и единством противоположностей или, иначе, противоборствующих объектов. Для основоположников диалектического материализма такими макрообъектами стали производительные силы и производственные отношения. Борьба и умение приспосабливаться поддерживают равновесие между противодействующими сторонами. По мере накопления сил одной из них происходит нарушение равновесия и осуществляется переход в новую стадию развития. Материалистическая диалектика заложила основы для формирования современного системного мышления в области эволюции сложных организаций, в т. ч. и социально-экономических систем.
Фундамент цивилизационного подхода и его ключевых ответвлений (прежде всего институционально-технологического и историко-хроно-логического) заложены в работах Г. Спенсера, идеи которого стали основой для целого блока теорий развития социальных систем, т. к. предполагали выделение исторических стадий эволюции общества от простого к сложному (в более широком философском контексте формаци-
онная схема развития общества К. Маркса также отталкивается от этой идеи: исключением выступает лишь так называемый азиатский способ производства, который, по мнению классика, представляет собой некую тупиковую ветвь развития человеческого общества). В русле этих идей были написаны работы У. Ростоу (теория индустриального общества), Д. Белла и А. Тоффлера (теория постиндустриального общества), И. Валлерштайна (теория глобального общества), Н. Лумана (теория коммуникативного общества) и т. д. Огромное влияние эти воззрения оказали на ход развития экономической науки во второй половине ХХ в. Большинство макроэкономических теорий мэйнстрима лежит в русле именно этих взглядов (посткейнсианс-кие и неоклассические модели экономического роста). Институциональные теории также отталкиваются от этих позиций.
По мнению Г. Спенсера и его последователей, основой развития сложных систем является дифференциация, т. е. процесс специализации, разделения функций между частями и отбор наиболее устойчивых структурных соотношений. Дифференциация неизбежна, т. к. любые конечные однородные системы неустойчивы в силу разных условий для их отдельных частей и неодинакового воздействия разнообразных внешних сил на их различные элементы. По мере возрастания сложности и разнородности в системах ускоряется темп дифференциации, т. к. каждая дифференцированная часть является не только результатом дифференциации, но и ее дальнейшим источником. Эволюционные преобразования происходят в направлении повышения гармонизации, структурного и функционального соответствия всех составляющих целого. Дифференциация всегда сопровождается интеграцией (объединением схожих по каким-либо признакам элементов в подсистемы), а естественным пределом эволюционного процесса оказывается состояние динамического равновесия, обладающего инерцией самосохранения и способностью адаптации к новым условиям. Таким образом, эволюция любой системы состоит в повышении и усложнении ее организации, хотя при этом накопление несоответствий может привести к распаду ее отдельных частей. Социал-дарвинистические идеи, широко популяризированные Г. Спенсером, и сегодня играют видную роль в объяснении эволюции рыночной экономики.
Наряду с теориями социальной эволюции, у базирующимися на идее прогресса, существуют н многочисленные цивилизационные теории, от- л рицающие идею однолинейного прогрессивного к развития человечества. В их основе лежит кон- о цепция культурно-исторических типов развития ° общества (Н. Я. Данилевский, Л. Н. Гумилев, и О. Шпенглер, А. Тойнби, П. А. Сорокин и др.), е предполагающая цикличность и нелинейность к развития народов, наличие «тупиковых ветвей» (предлагается даже гипотеза о деградации не- _ которых гоминид в обезьян, т. е. о реэволюции о человекоподобных существ), альтернативности и развития и соподчиненности неким общим кос- х мическим процессам и явлениям (например, на- 1 личие тесной связи пассионарности с солнечной 2 активностью). Возникнув на периферии гос- 2 подствующей научной парадигмы и не вписываясь в нее, альтернативные теории становятся своеобразным двигателем для дальнейшего развития научной мысли на качественно новых основаниях. Однако их «оторванность» от строгой доказательной базы (большинство из этих теорий может восприниматься лишь на веру, и в этом они становятся малоотличимыми от обычного религиозного восприятия окружающего нас мира и хозяйственной действительности) и невозможность перепроверки или опровержения ключевых положений (принцип фальсификации К. Поппера) делают данные теоретические конструкции объектом изучения, скорее, для эзотерического знания, чем экономической науки.
Почему же современная наука оказывается неспособной к изучению ключевой для жизни современного общества категории «социально-экономическая система» (что находит свое отражение в широком разбросе мнений и научных позиций, каждая из которых, казалось бы, имеет полное право на существование, но при этом не позволяет реализовать важнейшую прогностическую функцию научного знания)? Почему мы не можем избежать весьма ощутимой и болезненной фрагментации научного знания по этому вопросу? Проблема заключается в использование неадекватного современному состоянию развития науки и общества научного аппарата, в основе которого лежит системная методология образца 1950-1960-х гг. Начиная с 1970-1980-х гг. мы наблюдаем четкую тенденцию к сдвигу научной парадигмы познания жизни социально-экономических систем, что находит свое отра-
ем
^ жение в смене способа понимания окружаюсь щей хозяйственной реальности, влиянии откры-^ тий в одной научной области на многие другие ^ области, существовании огромного массива
х данных, которые не находят своей интерпре-о ~
ш тации в рамках старой системной парадигмы.
Непризнание фундаментальной экономической о наукой этих изменений во многом привело к тем ¡^ катастрофическим последствиям, которые про-^ изошли в экономике России в начале и середине 2 1990-х гг. По мнению М. Блауга, Д. Стиглица и ^ Д. Норта, именно отсутствие понимания научен ным сообществом реального разнообразия эко-т номических систем оказалось той слабостью, < которая сыграла решающую роль в деградации ^ российской экономики при проведении рыноч-^ ных реформ [1, а 54-55].
Основой прежней системной методологии была и остается кибернетика, претендовавшая в ХХ в. на роль всеохватывающей науки об управлении сложными системами самого разного порядка и ранга (по замыслу ее создателей — Н. Винера, Ст. Бира и Г. Клауса, кибернетика является наукой об общих принципах управления в технике, человеческом обществе и в живых организмах). Благодаря кибернетике современная наука значительно расширила свой понятийный аппарат, прежде всего, за счет концепции «черного ящика», аналогий с механизмами управления, реализуемыми в биологических системах (прежде всего, механизма гомеостазиса), и таких понятий, как «обратная связь», «вход» и «выход» системы, принцип «внешнего дополнения», «энтропия», «информация» как отрицание энтропии и т. п. Однако уже сам Ст. Бир в своих работах отмечал, что управление социально-экономической системой — это управление не людьми, финансовыми ресурсами, материальными потоками или информацией, а, прежде всего, управление сложностью. Мерой сложности является разнообразие состояний, и поэтому в основе модели жизнеспособной системы лежит действие закона необходимого разнообразия У. Эшби, который требует, чтобы набор управленческих реакций был не менее богатым, чем набор возможных состояний среды, проблемных ситуаций в окружении социально-экономической системы [22, ^ 136]. Кибернетика не смогла адекватным образом описать и решить всю гамму проблем, возникающих при управлении сложностью. Во многом причиной этого стал технократический редукционизм (взаи-
мосвязи управляющих и управляемых систем в кибернетике, как правило, изучаются лишь в той мере, в какой они допускают выражение средствами математики и формальной логики), а также отрыв от последних достижений целого спектра наук (начиная с последних открытий в области изучения мозга человека и заканчивая новыми представлениями об эволюции биологических и социальных систем, сделанных, например, еще в рамках ноосферного подхода русскими учеными конца XIX — начала ХХ вв.). Пересматриваются и базовые положения кибернетики в связи со становлением принципиально новых понятий и закономерностей, описывающих поведение сложных систем [23]. Например, таких, как «операциональная замкнутость» (система воспринимает и усиливает что-то, незначимое с нашей точки зрения, и игнорирует то, что мы считали входным сигналом, т. е. проявляет внутреннюю детерминацию, следуя собственным внутренним законам. Входной толчок может запустить цепь рекурсивных изменений, но их итог зависит не от входа, а от внутренних связей и свойств системы, которые тоже могут меняться. Как итог — кибернетический принцип «черного ящика» не работает); «рефлексивная петля» (восприятие людьми реальности, действия на основе этого восприятия, не всегда верного и всегда неполного, влияние этих действий на реальность и вновь восприятие); «автономия» (выборочное восприятие среды: какие-то сигналы игнорируются, а какие-то воспринимаются и усиливаются в контурах положительной обратной связи. Но поведение системы нельзя при этом назвать реакцией на вход) и т. д.
Кибернетические «провалы» устраняются во многом за счет обращения к относительно новому направлению междисциплинарных изысканий — синергетике. Синергетика (от греч. synergos — «син» = «со», т. е. совместно, и «эр-гос» — «действие»), по мнению одного из ее основоположников Г. Хакена, это наука, занимающаяся изучением систем, состоящих из большого числа частей, компонент или подсистем, сложным образом взаимодействующих между собой. Современная трактовка этого понятия заключается в том, что синергетика — это научная дисциплина, изучающая основные законы самоорганизации сложных систем (в нее входят такие области, как нелинейная динамика, хаос, фракталы, катастрофы, бифуркации, волны, со-литоны, полевые эффекты и т. п.) [17]. Главная
заслуга синергетики на современном этапе ее развития и ключевое отличие от кибернетики заключается в нахождении пути преобразования неустойчивости в устойчивость, вскрытии механизмов, делающих такой переход неизбежным, а также в анализе диапазона и иерархии детерминирующих факторов, обуславливающих фазовые переходы [16, а 47]. Этим объект синергетики как научной дисциплины коренным образом отличается от объекта изучения кибернетики — устойчивых управляемых саморегулируемых систем, как правило, целевых и равновесных [5, с. 162]. По-другому воспринимает синергетика и понятие хаоса. Если традиционная системная методология рассматривает хаос в качестве максимума энтропии, то синергетика предполагает под хаосом разнообразие флуктуаций.
Современная синергетика включает в себя такие подразделы, как теория диссипативных структур И. Пригожина и всей брюссельской школы, классическая синергетика Г. Хакена и теория катастроф Р. Тома. Решающее значение для понимания процессов самоорганизации и динамики сложных систем имели результаты, полученные в рамках следующих научных дисциплин [13, а 203-204]: термодинамики необратимых процессов в открытых системах; нелинейной механики, электрофизики и физики лазеров; химической кинетики сильно неравновесных процессов; молекулярной биофизики; нелинейной теории регулирования, кибернетики и системного анализа. По уже сложившейся традиции в рамках синергетики рассматриваются два основных аспекта динамики сложных систем [13, а 204]:
— самоорганизация и формирование устойчивых структур в открытых нелинейных системах;
— эволюционные процессы и фазовые переходы в сложных системах.
В первом случае условия внешней среды и потоки энергии через систему считаются относительно постоянными, и задача заключается в выявлении закономерностей образования структур и в определении их свойств. Во втором случае условия внешней среды и потоки энергии уже не считаются постоянными. При этом изменения могут иметь как экзогенную причину, так и эндогенную, т. е. являться следствием обратного влияния системы на среду существования. Изменение условий функционирования через некоторое время приводит к потере устойчи-
вости существующих структур. Возникающие у при этом неустойчивости запускают динами- н ческий процесс переформирования системы и л возникновения новых упорядоченных структур. К Чередование периодов относительной стабиль- О ности и динамических переходов (кризисов) со- о ставляет суть эволюционного процесса, прису- И щего нелинейным открытым системам. Е
Одним из важнейших междисциплинар- К ных направлений синергетики на современном этапе ее развития выступает исследование са- _ моорганизации социальных систем (социоси- О нергетика). Базовыми для социосинергетики И становятся такие понятия, как спонтанные (самоорганизующиеся, слабоуправляемые, слабо- 1 структурированные), резонансные (взаимоуси- 2 ливающие) и когерентные (согласованные) со- 2 циальные процессы, социальная коэволюция, социальные алгоритмы, дезорганизация как источник новой организации, социальные противовесы, компенсирующие механизмы, альтернативные (дополняющие) решения, нелинейные сетевые организационные структуры, опережающие социальные технологии (опережающая адаптация к социальным изменениям) [10, с. 2728].
Основы познания развития социально-экономических систем как неравновесных структур были заложены еще в работах К. Маркса и Ф. Энгельса. Огромный вклад в познание хозяйственной действительности как сложного многомерного объекта с большим количеством прямых и обратных положительных и отрицательных связей был внесен в экономическую науку Ф. Листом, А. А. Богдановым, Н. Д. Кондратьевым, Й. Шумпетером, К. Пола-ньи, Л. Мизесом и Ф. Хайеком. Однако эти ученые давали лишь фрагментарное представление о сущности социально-экономических систем как самоорганизующихся объектов. Значительный прорыв в этом направлении был сделан в конце ХХ в. в работах таких зарубежных и отечественных исследователей, как Р. Ф. Абдеев, В.-Б. Занг, А. И. Добрынин, Р. Нельсон, С. Уинтер, Д. Норт, Г. Б. Клейнер, В. И. Ма-евский, Е. В. Попов, Л. П. Евстигнеева, Р. И. Евстигнеев, С. Д. Хайтун и др. Важным выводом из анализа работ этих авторов является то, что социально-экономическая система четко удовлетворяет требованиям, предъявляемым к саморазвивающимся системам любой сложности, а именно [2, 3, 9, 13]:
2
^ 1. Самоорганизация социально-экономичес-™ ких систем, т. е. происходит процесс развития ^ системы от беспорядка к порядку, когда, как и в ^ любой другой открытой системе, энтропия убывает.
2 2. Конечность времени жизни социально-_
экономической системы и связанный с ней цик-о лический процесс воспроизводства и обновле-¡^ ния всех ее параметров.
^ 3. Способность к самовоспроизведению, 2 т. е. к образованию относительно точных копий ^ исходной системы или подсистем, а также завись симость текущего состояния от предыстории, т потенциальная способность к хранению инфор-< мации (в виде структуры связей между элемен-^ тами).
^ 4. Самоорганизация социально-экономической системы происходит в условиях, существенно отличающихся от равновесного состояния. С развитием системы колебания маятника неравновесности лишь усиливаются и если система не наращивает свой потенциал (человеческий, финансовый, информационный, материальный), то это может привести к ее гибели или поглощению другими системами. В связи с этим на любом этапе развития социально-экономических систем важнейшая роль отводится адекватной работе механизма гомеостазиса.
5. Кооперативный характер динамики подсистем, способность к спонтанному возникновению различных коллективных эффектов (эффект синергизма) и к синхронизации процессов. Социально-экономическая система обладает большим количеством образующих ее элементов, которые в процессе взаимодействия друг с другом, а также внешней средой системы порождают макроскопические неоднородности, что приводит к флуктуативным сдвигам в жизни системы.
6. Самоорганизация социально-экономической системы сопровождается самопроизвольным понижением симметрии: фазовые переходы системы связаны с возникновением новых микроструктур, которые постоянно меняют конфигурацию системы. При этом функционирование системы четко подчинено логике закона Седова: рост разнообразия на верхнем уровне организации обязательно сопровождается унификацией на предыдущих уровнях и, наоборот, рост разнообразия на низших уровнях разрушает систему.
7. Поведение элементов и системы в целом характеризуется спонтанностью, возрастает
роль и значение «эффекта бабочки», когда, казалось бы, малозначительные с общесистемной точки зрения события приводят к глобальным изменениям в жизни социально-экономических систем. При моделировании саморазвивающихся систем чрезвычайно важно учитывать гипотезу об инвариантности, исходящей из факта относительной независимости внешних характеристик системы от внутренних, что в корне противоречит логике анализа традиционной системной методологии.
8. Самоорганизация, управление и организация взаимно дополняют друг друга, вступая при этом в сложные диалектически противоречивые взаимосвязи, что находит свое отражение, прежде всего, во взаимодействии стихийных рыночных начал (самоорганизация) и государственного, а также надгосударственного вмешательства на уровне международных институтов (организация). Переход из одного состояния системы в другое возможен, но не может произойти произвольно. Для этого необходимо либо изменение внешних условий или свойств системы, либо целенаправленные усилия по выталкиванию системы из имеющегося устойчивого состояния и перевод ее в область притяжения другого аттрактора (управление). В любом случае нужны затраты энергии и целенаправленная деятельность.
9. С позиции социосинергетики развитие социально-экономических систем имеет сукцес-сионный характер, а именно: последовательная закономерная смена одних стадий другими (при этом при переходе от стадии к стадии меняются не качественные признаки элементов, а их отношения); развитие социально-экономических систем преимущественно конвергентно по отношению к «архетипической» траектории развития; сочетание временной и пространственной конкуренции и кооперации разнородных элементов; развитие идет циклично с фазами конструкции и деструкции, и циклы имеют разные временные масштабы; системы подчиняют среду своим требованиям, стремясь к максимальной независимости от нее, депонируя, трансформируя или же производя ресурсы.
Глобальные структурные сдвиги в мировой экономике в первом десятилетии XXI в. стали наглядным подтверждением этих теоретических выводов. Анализ существующего эмпирического материала позволяет исследователям дать конкретные характеристики нового этапа
в развитии социально-экономических систем и человеческого общества в целом. Так, например, директор Института глобализации М. Делягин выделяет следующие тенденции [7]:
— Изменение отношений человека и природы. Познание человеком своей собственной природы приводит к распространению нового вида деятельности в глобальном масштабе — манипулированию человеческим сознанием. На передний край на смену индустриальным технологиям приходят технологии психологического воздействия и влияния на человека. Если раньше человек стремился изменить и подчинить себе окружающий мир, то теперь объектом его притязаний становится собственное сознание и сознание других людей.
— Изменение роли знания в современном обществе и экономике. Знание становится основой для управления людьми в глобальном измерении и социальные элиты не заинтересованы в распространении этого знания среди широких слоев населения. Знания, как и в прежние (доин-дустриальные) эпохи, снова становятся уделом избранных. По этой причине происходит качественное упрощение общедоступной системы образования во всех странах мира. В свою очередь, рядовому члену общества массового потребления, знания также становятся ненужными, и их получение и восприятие рассматриваются как излишние затраты психобиологической энергии. Происходит четкая сегрегация существующего знания: знание для глобальной элиты (подлинно научное знание) и знание для социальных «низов». Из-за примитивизации доступного большинству населения знания растет интерес к мистицизму.
— Массовое снижение рисков элементов большой системы ведет к росту общесистемных рисков, вплоть до ее разрушения. Например, в начале 2000-х гг. дериваты были инструментом снижения рисков инвесторов. Благодаря этому риск покупателя первоклассной корпоративной облигации был на порядок ниже риска выпустившей ее корпорации. Массовая минимизация индивидуальных рисков привела к росту риска на общесистемном уровне, что спровоцировало ипотечный кризис в США, выступившего, в свою очередь, предвестником глобального финансово-экономического кризиса.
— Формирование нового всемирно-исторического субъекта, глобального управляющего класса из представителей топ-менеджмента
крупнейших мировых корпораций. В связи с у этим процессом традиционная конкуренция н между странами ослабляется: наличие глобаль- л ного класса делает ее борьбой между частями К одного целого. Фундаментом глобального уп- О равляющего класса выступают глобальные мо- О нополии, заинтересованные в замедлении тем- И пов НТ П и консервировании существующей в Е экономике ситуации. К
— Широкое распространение безлюдных о технологий, которое делает ненужной долговре- _ менную и дорогостоящую массовую подготовку О высококвалифицированных рабочих и специ- И алистов практически во всех областях хозяйственной деятельности (образование, медицина, 1 строительство, промышленность, транспорт 2 и т. д.). Такие люди становятся невостребован- 12 ными на современном рынке труда, но они же выступают основой среднего класса в большинстве развитых стран мира. Таким образом, происходит постепенная «утилизация» среднего класса.
От себя добавим, что важным символом нового времени становится всепроникающая имитация, в том числе и компьютерная. Подлинность, естество сегодня находятся в дефиците, а симулякры, муляжи, фантомы становятся основанием для функционирования своеобразной эрзац-экономики.
Дальнейшему развитию социосинергети-ческой методологии за счет познания текущей ситуации на глобальных рынках способствуют идеи, высказываемые и доказываемые практическими действиями представителями бизнес-сообщества. Например, известный фондовый спекулянт и меценат Дж. Сорос разработал финансовую теорию рефлексивности, которая пока еще не нашла должного отражения в фундаментальных работах традиционной экономики, но уже комплексно дополняет идеи синергетичес-кой науки1. Эта теория опровергает постулат о стремлении глобального финансового рынка к равновесию и допускает как его саморазвитие, так и саморазрушение. По мнению Дж. Сороса, рефлексивность порождает неопределенность, не поддающуюся количественной оценке, и ве-
1 Используя теорию рефлексивности в провальный для всего финансового мира 2008 г., Дж. Сорос получил 10% прибыли на вложенный в фондовые активы капитал.
Кроме того, подчеркнем, что именно этот бизнесмен-практик попытался на теоретическом уровне описать процессы, которые достаточно давно были известны в философии, но игнорировались традиционной экономической наукой.
ем
^ роятность наступления событий, которую невоз-™ можно просчитать [18, с. 74-75]. По-видимому, ^ именно теория рефлексивности проводит чет-х кий водораздел между синергетикой, изучаюсь щей сложные системы биологической природы, 2 и синергетикой, посвященной социальной сфере ^ (социосинергетика).
о Таким образом, в рамках социосинергетичес-^ кой парадигмы имеется достаточное количес-^ тво теоретического и эмпирического материала, 2 который позволяет нам по-новому взглянуть ^ на многие ключевые положения, господство° вавшие в экономическом знании до последнего т времени на природу и характер социально-эко-< номических систем. Однако при этом многие ^ базовые вопросы остаются до конца не раскры-^ тыми. Сюда можно отнести, прежде всего, проблематику дефиниций (т. е. проблему соотнесения существующей терминологической базы синергетики и социосинергетики с хозяйственной действительностью), а также вопросы типологии и классификации социально-экономических систем в рамках социосинергетического направления научных изысканий. Если по первому направлению уже имеются пионерные работы (например, уже ставшая классической работа В.-Б. Занга по синергетической экономике), то по второму — пока нет.
Как уже отмечалось ранее, господствующая позиция в экономической науке отталкивается от институционально-технологического и фор-мационного подходов, исходя из содержания которых выделяются последовательно сменяющие друг друга этапы в развитии человеческого общества: первобытно-общинный, аграрный, промышленный или индустриальный и постиндустриальный способы общественного производства. Движущей силой социальных преобразований является процесс развития производительных сил общества. В свою очередь, в обоснование процесса развития производительных сил человеческих обществ легло положение о постоянно возобновляющемся процессе развития и обогащения человеческих потребностей. Непрерывно растущие потребности людей приводят к увеличению потребительского спроса на рынке товаров и услуг. Для удовлетворения возросшего потребительского спроса необходим рост производства и появление продукции с новыми потребительскими качествами. Эту задачу выполняют ученые, конструкторы, инженеры, совершенствующие технологию производствен-
ного процесса, а также другие специалисты и работники, участвующие в процессе развития производительных сил общества. Простота и ясность теоретических положений данной гипотезы способствовали ее быстрому и широкому распространению, и она стала предлагаться как единственно возможное объяснение причин, определяющих процесс развития производительных сил и человеческого общества в целом [19]. При этом многие ученые до сих пор стоят на позиции технологического или экономического детерминизма, исходя из принципа «человек — есть функция экономики». Достаточно наглядно это иллюстрируют слова В. И. Маевского: «Процесс экономической эволюции на макроуровне состоит в переходе от одного технологического уклада к другому, который сопровождается ростом масштабов производства, производительности труда, усложнением хозяйственных связей и отношений» [12, с. 5]. Если исходить из принципа «экономика — есть функция человека», то становится очевидным, что процесс экономической эволюции — это, прежде всего, процесс развертывания саморазвивающейся системы потребностей людей. Технологии, масштабы производства, производительность труда и сложность хозяйственных связей в этом случае могут рассматриваться лишь как системный фон для ее развития. Этот тезис достаточно легко доказать, рассматривая развитие коммуникационных потребностей человека, т. е. потребностей в общении. С появлением Интернета и его внедрением в нашу повседневную жизнь понятия «масштабы производства», «производительность труда», «хозяйственные связи и отношения» полностью меняют свой изначальный смысл и наполнение, задаваемые традиционными рамками экономической науки (недаром первые три строчки в списке крупнейших корпораций мира журнала «Форбс» занимают не классические индустриальные компании, а бренды, построенные на основе использования интернет-технологий). При этом они могут, с одной стороны, действительно, усложняться, а с другой — многократно упрощаться. И такой взгляд на эволюцию социально-экономических систем намного ближе к социосинергетической парадигме, чем традиционный технократический. Таким образом, ключевыми для современного этапа развития экономической науки становятся исследования, посвященные человеческим потребностям. Однако потребности выступают ско-
рее как объект и предмет изучения психологии, чем экономики, т. к. потребности прямо связаны с сознанием человека. В связи с этим возрастает роль междисциплинарного — на стыке экономики и психологии1 — изучения потребностей людей. И здесь мы снова видим преимущества социосинергетического подхода по сравнению с альтернативными методологическими конструкциями.
Наиболее важными гипотезами при изучении социально-экономических систем, по мнению социосинергетиков, являются следующие [4, ^ 237]:
1. Предположение о существовании социально-исторических архетипов.
2. Обусловленность архетипов нелокальным полем развития сознания человека.
3. Ритмокаскадная природа развития архетипов.
Первая гипотеза исходит из того, что поведение социально-экономических систем определяется небольшим числом социально-исторических архетипов, задающих базовые характеристики общества, его параметры порядка. По мнению В. Г. Буданова, исходя из синергетичес-ких представлений, удобно использовать следующую общую систему комплексных социально-исторических архетипов [4, ^ 238-240]:
1. Ценностно-целевые (социокультурные аттракторы): религиозные, светские, личные, общественные.
2. Властные (способы управления): корпоративные, либеральные, авторитарные, абсолютистские.
3. Трансформационные (положительные обратные связи): индивидуальные, пассионарные, протестные, коллективно-стихийные.
4. Структурные (иерархия, гетерархия): бюрократические, сетевые, соборные, элитарные.
5. Адаптивно-синтезирующие (типы гомеос-тазиса и структура взаимосвязей социально-исторических архетипов): монархические, республиканские, либеральные, коммунистические, тоталитарные, демократические.
6. Региональных напряжений (фракталь-ность): локальные социальные напряжения, кон-
1 Важность этой совместной работы подчеркивает тот
факт, что Нобелевская премия по экономике за 2002 г. была присуждена Д. Канеману и В. Смиту с формулировкой «за использование психологических исследований в экономике».
фликты, акции гражданского неповиновения, у диссидентство и т. п. н
7. Метасистемные (сопряжение со средой л внешние управляющие параметры): межгосу- к дарственные войны, мировоззрения, идеология, о геополитика, катастрофы, климат. °
Первые четыре архетипа являются базовыми и и задают исторический портрет общества. Они е являются составными, т. к. в них прослежива- к ется противопоставления «коллективное — ин- о дивидуальное», «вертикаль — горизонталь». _| Синтетический пятый архетип определяет дейс- о твующий в данный момент способ сборки ба- и зовых архетипов в конкретный тип общества, х формации. Он также определяет и возможный 1 спектр потенциальных альтернатив обществен- 2 ного уклада. Архетип шестой является маркером 2 скрытых болезней и проблем данного общества, его болевых точек. Последний, седьмой архетип описывает развитие общества в контексте глобально-исторического процесса, что предполагает знание цивилизационных архетипов и способов реакции на них данного общества. Социально-исторические архетипы являются событийными проявлениями относительно устойчивых развивающихся структур социального поля, по сути, это социально-полевые архетипы.
Механизмы социального наследования, свертывания информации, а также регуляции психических и поведенческих актов огромным опытом прошлого, прямо влияющие на мир потребностей человека, подробно исследованы психологами, особенно принадлежащими к культурно-исторической и когнитивной школам (Л. Выготский, А. Урия. А. Асмолов, Дж. Келли, М. Коул и др.). Они представлены в профессиональном тезаурусе такими категориями, как интериоризация, конструкт, мем (единица культурной памяти), социогенетический закон (мышление и прочие психические функции ребенка воспроизводят в своем развитии стадии предыдущего развития культуры) [15, а 139]. Обусловленность архетипов развития нелокальным полем сознания человека может быть проиллюстрирована обращением к последним достижениями интегральной психологии.
Один из основоположников и ведущий теоретик трансперсональной психологии К. Уилбер раскрывает спиральную динамику развития сознания и самосознания человека на примере модели матриц ценностей (Ц-матриц), разработанной психологами К. Грейвзом, Д. Беком и
ем
^ К. Коуэном [20, с. 68-76]. По мнению К. Грейвза, ™ «психология зрелого человека представляет со-^ бой развертывающийся, творческий, возвратно-х поступательный и спиральный процесс, этапы сь которого отмечены все большим подчинением 2 старых систем поведения более низкого порядка новым системам более высокого порядка о по мере того как меняются экзистенциональные ¡^ проблемы человека. ...Каждый последующий ^ этап, волна или уровень экзистенции — это со-2 стояние, через которое люди проходят на своем ^ пути к другим состояниям бытия» [20, с. 59-о 60]. Чувства человека, его мотивация, этика и т система ценностей, биохимия, степень актива-< ции нервной системы, системы научения, сис-^ темы убеждений, концепции и предпочтения в ^ сфере менеджмента, образования, экономики и политической теории и практики — все соответствует этому состоянию. Каждая Ц-матрица — это одновременно психологическая структура, система ценностей и стиль адаптации, которые могут выражаться множеством способов, от мировоззрения до манеры одеваться и форм государственного управления. Различные Ц-матрицы, в определенном смысле, представляют собой разные этапы в развитии человеческого сознания и общества в целом, доступные нашей цивилизации в ходе ее движения по диалектической спирали под действием как ее собственной динамики, так и меняющихся условий жизни. Каждая Ц-матрица превосходит и включает в себя своих предшественников — это развитие как расширение охвата (синергетический «принцип матрешки»). Разные уровни эволюции сознания — не просто проходящие фазы; они представляют собой постоянно доступные способности и стратегии адаптации, которые могут активизироваться при соответствующих условиях жизни (например, инстинкты выживания могут активизироваться в чрезвычайной ситуации). Спираль Ц-матриц является беспорядочной и состоит из многообразных смесей, образующих мозаики, сетки, гибриды. Наиболее значимые классификационные признаки, которые могут быть положены в основу типологии социально-экономических систем, задаются характеристиками того или иного уровня Ц-матрицы, а также их взаимодействием и взаимопроникновением друг в друга.
Ниже дается краткое описание всех волн, образующих Ц-матрицы, доли населения мира, находящегося на каждой волне, и доли обществен-
ной власти и экономического влияния, которыми обладает каждая из этих групп.
1. Архаически-инстинктивный уровень. Уровень физического самосохранения. Приоритет отдается пище, воде, теплу и безопасности. Инстинкты и навыки используются только для выживания. Для продолжения жизни формируются группы выживания. Наблюдается в первобытных обществах, экономике психически больных бездомных («экономика бомжей»), при массовом голодании, при военном неврозе (0,1% взрослого населения земного шара, 0% власти).
2. Магически-анимистический уровень. Мышление по преимуществу анимистического типа: землю переполняют злые и добрые магические духи, которые оставляют за собой благословения, проклятия и колдовские чары, определяющие все события. Общности формируются по типу этнических племен. Духи предков связывают племя воедино. Политические связи устанавливаются в соответствии с принципом кровного и племенного родства. Где наблюдается: верование в злое колдовство, кровные клятвы, кровная месть, талисманы удачи, семейные ритуалы. Этнические магические верования и предрассудки. Распространен в экономиках третьего мира, в криминальной экономике, спортивных командах и корпоративных кланах, некоторых социально-экономических системах кавказского региона РФ (10% населения Земли, 1% власти).
3. Магически-мифический уровень. Мифические духи, драконы, чудовища и богатыри. Феодальные властители защищают своих подданных в обмен на их верность и труд. Основа власти — сила и слава. Мир видится как опасные джунгли, полные опасностей и хищников, где наблюдается: менталитет «переднего края», бунтующая молодежь, наемные солдаты, экономика шоу-бизнеса, феодальные вотчины (20% населения и 5% власти).
4. Сакрально-абсолютистический уровень. В жизни есть смысл, направление и цель, и все определяется всепроникающим порядком. Этот порядок насаждает кодекс поведения, основанный на неизменных понятиях «правильного» и «неправильного». Нарушение кодекса влечет за собой суровое наказание. Соблюдение кодекса вознаграждается. Основа древних наций (цивилизаций). Жесткая социальная иерархия; патернализм; существует только один правильный образ мышления; фундаменталистские убеждения.
Где наблюдается: пуританская Америка, викторианская Англия, экономический ортодоксальный либерализм, кодексы чести и рыцарства, исламский фундаментализм, патриотизм (40% населения и 30% власти).
5. Рационально-эгоистический уровень. Мир представляется рациональной машиной, функционирующей в соответствии с естественными законами, которые можно изучить и освоить, а затем манипулировать ими в своих собственных целях. Ориентация на личный успех и карьеру, которые понимаются, прежде всего, как получение материальных благ. Научные законы управляют политикой, экономикой и событиями жизни человека. Где наблюдается: рыночные бизнес-альянсы; эксплуатация природных ресурсов ради достижения стратегических преимуществ, экономика Уолл-Стрит, материализм, либеральный индивидуализм (30% населения и 50% власти).
6. Релятивистический уровень. Ключевыми понятиями здесь становятся идеалы общности, связи между людьми, осознание экологических проблем, «сетевое» мышление, противостояние иерархии, установление горизонтальных связей, акцент на диалоге и взаимоотношениях, большая степень аффективного тепла, чуткости и заботы о Земле и ее обитателях. Такой подход становится основой коллективных сообществ (т. е. свободно выбираемых групп, основанных на общности чувств и мнений), решения в которых принимаются путем соглашения и достижения общего мнения (оборотная сторона: бесконечная переработка и неспособность приходить к решению). Важным инфраструктурным фоном для социально-экономических систем на этом уровне развития становятся сильный эгалитаризм, плюралистические ценности, социальное конструирование реальности, разнообразие, многокультурность, релятивистические системы ценностей, субъективное, нелинейное мышление. Наполнение Ц-матрицы любого уровня сложности может быть активировано, если того требуют жизненные обстоятельства. Где наблюдается: постмодернизм, Гринпис, экофеминизм, политкорректность, защита прав человека, экуменическое движение, канадская система здравоохранения, экономика интернет-сообществ по типу членов виртуальной сети «В контакте» или «Одноклассники», самоуправляемые социально-экономические системы (10% населения Земли и 15% власти).
7. Систематически-интегративный уро- у
вень. Жизнь — это калейдоскоп естественных ^
иерархий, систем и форм. Наивысший приори- л
тет имеют гибкость, спонтанность и функцио- к
нальность. Различия и множественность могут о
интегрироваться во взаимозависимые естествен- о
ные потоки. Там, где это уместно, эгалитаризм и
дополняется естественными степенями превос- е
ходства. Знания и компетентность имеют более °
л
важное значение, чем ранг, власть, статус или групповая принадлежность. Преобладающий _ мировой порядок является результатом сущест- о вования разных уровней (матриц) реальности и и неизбежных паттернов движения вверх и вниз х по динамической спирали. Хорошее государст- 1 венное управление облегчает подъем социаль- 2 ных структур через уровни возрастающей слож- 12 ности. Социально-экономические системы отвечают требованиям «физической экономики» Л. Ларуша [23].
8. Глобально-холистический уровень. Универсальная холистическая система. Объединение чувств со знаниями; множество уровней переплетаются в единую сознательную систему. Всеобщий, но осознанный порядок, не основывающийся на внешних правилах или групповых связях. Возникновение новой духовности как сети всего сущего. Где наблюдается: концепция ноосферы Пьера Тейяра де Шардена. Седьмой и восьмой уровни затрагивают 1% населения и обладают 5% власти.
Несомненно то, что теория Ц-матриц еще достаточно далека от практической проблематики социально-экономических систем и требует в этом направлении глубокой доработки. Но благодаря ей мы можем альтернативно взглянуть на те процессы и явления экономической жизни, которые не находят своего объяснения в рамках традиционной системной методологии. Принципы Ц-матриц были положены в основу дискуссий, которые положили конец системе апартеида в ЮАР, они оказались весьма плодотворными для реорганизации бизнеса многих крупных компаний, возрождения экономических систем небольших городов, реформировании систем образования и здравоохранения, управления спортивными командами и т. д. Практический успех Ц-матриц во многом объясняется тем, что они связывают уровень развития экономических систем и их типологию не с социально-экономическим (в контексте макроэкономической доктрины), технологическим, геополитическим
ем
^ или иным положением страны, а с типом мироед воззрения, исходя из которого действует чело-^ век, группа людей, деловой мир, правительство х или страна.
сь В заключение к этой статье отметим следу-2 ющее. Использование синергетики в познании мира социально-экономических систем требует о известной доли осторожности. Во-первых, при-^ менение синергетических методов анализа к ^ социальной реальности вызывает наибольшее 2 количество сомнений и споров, поскольку каса-^ ется принципиального вопроса о возможностях о междисциплинарной универсальности синерге-т тической теории и методологии. Во-вторых, си-< нергетическое социальное видение чрезвычайно ^ актуализируется в условиях стремительных ^ трансформаций и это приводит к постоянной корректировке, казалось бы, уже устоявшихся понятий и методологических схем. В-третьих, существует мнение, что социосинергетика не вносит ничего качественно нового по сравнению с диалектикой, а сводится к переформулированию традиционных понятий: вместо революции — бифуркация, вместо случайности — флуктуация, вместо регресса — энтропия, и этот список можно продолжать и дальше [14, с. 11]. Подобная точка зрения возникает из-за отсутствия четких дефиниций по ключевым понятиям социосинергетического подхода, и такая двойственная ситуация должна быть преодолена в ближайшее время. Во многом этому будет способствовать обращение к последним исследовательским достижениям смежных с экономикой наук, куда нужно отнести, в первую очередь, интегральную психологию.
Список источников
1. Ананьин О. И. Экономическая компаративистика и экономическая наука // Истоки. Экономика в контексте истории и культуры. — М.: ГУ ВШЭ, 2004. — С. 5284.
2. Белотелов Н. В., Бродский Ю. И., Павловский Ю. Н. Сложность. Математическое моделирование. Гуманитарный анализ. Исследование исторических, военных, социально-экономических и политических процессов. — М.: Книжный дом «Либроком», 2009.
— 320 с.
3. Богатырева О. А. Описание социальных и экологических трансформаций: эволюция, история, сукцессия // Методология биологии: новые идеи. Синергетика, семиотика, коэволюция. — М.: Эдиториал УРСС, 2001.
— С. 253-262.
4. Буданов В. Г. Ритмокаскады истории и прогноз развития социально-психологических архетипов России до
2050 года // Синергетическая парадигма. Социальная синергетика. М.: Прогресс-Традиция, 2009. С. 234-263.
5. Губарев В. В. Наука ли синергетика? // Вопросы философии. — 2009. — № 10. — С. 159-165.
6. Губин В. Б. Синергетика как новый пирог для «постнеклассических ученых» или отзыв на автореферат докторской диссертации // Философские науки. — 2003. — № 2. — С. 121-155.
7. Делягин М. Грядущее как риск. Глобальный кризис. Путешествие будет тревожным. [Электронный ресурс]. URL: http://delyagin.ru/articles/18629.html (дата обращения: 20.09.2011).
8. Занг В.-Б. Синергетическая экономика. Время и перемены в нелинейной экономической теории : пер. с англ. — М.: Мир, 1999. — 335 с.
9. Ильин И. В. Глобальные проблемы и процессы в контексте синергетического подхода и представления о глобальном эволюционизме // Социально-гуманитарные знания. — 2009. — № 5. — С. 284-292.
10. Карпичев В. С. Идея неравновесности — возможности для социологии // Социологические исследования. — 2008. — № 10. — С. 23-28.
11. Ларуш Л. Физическая экономика. [Электронный ресурс]. URL: http://rusgreen.ru/libr/hum_bio/larush/ cont.htm (дата обращения: 11.09.2011).
12. Маевский В. И. Экономическая эволюция и экономическая генетика / В. И. Маевский // Вопросы экономики. — 1994. № 5. С. 4-21.
13. Малков С. Ю. Применение синергетики для моделирования социальных процессов // Синергетическая парадигма. Социальная синергетика. — М.: Прогресс — Традиция, 2009. — С. 203-204.
14. Мейен С. В. Заметки о редукционизме // Методология биологии: новые идеи (синергетика, семиотика, коэволюция). — М.: Эдиториал УРСС, 2001.
— С. 5-13.
15. Назаретян А. П. Синергетика, когнитивная психология и гипотеза техно-гуманитарного баланса // Общественные науки и современность. — 1999. — № 4.
— С. 135-145.
16. Режабек Е. Я. Синергетические представления и социальная реальность // Синергетическая парадигма. Социальная синергетика. — М.: Прогресс — Традиция, 2009. — С. 37-62.
17. Смирнов М. Синергетика. Введение в понятие // РИСК. — 2005. — № 2. — С. 79-83.
18. Сорос Дж. Мировой экономический кризис и его значение. Новая парадигма финансовых рынков : пер. с англ. — М.: Изд-во «Манн, Иванов и Фербер», 2010. — 272 с.
19. Убайдуллаев С. Н. Экономические институты. Возникновение и развитие. [Электронный ресурс]. URL: http://lib.rus.ec/b/119550/read (дата обращения: 08.09.2011).
20. Уилбер К. Интегральная психология. Сознание. Дух. Психология. Терапия : пер. с англ. М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. — 412 с.
21. Хакен Г. Самоорганизующееся общество // Синергетическая парадигма. Социальная синергетика.
— М.: Прогресс — Традиция, 2009. — с. 350-369.
22. Хиценко В. Б. Модель жизнеспособной фирмы Стаффорда Вира // Менеджмент в России и за рубежом. — 1999. — № 3. — с. 135-142.
23. Хиценко В. Б. Несколько шагов к новой системной методологии // Социологические исследования. — 2001, — №3. — С. 8-14.
24. Шляпентох В. Современная Россия как феодаль- ^
ное общество. Новый взгляд на постсоветскую эпоху : пер. с англ. — М.: Столица-принт, 2008. — 328 с.
<
"О
I >
Ь
УДК 330.1 Ш
ключевые слова: социально-экономическая система, ти- ^ пология социально-экономических систем, социосинерге тика, интегральная психология
О
л т О
