CC BY
135УДК: 316.6
Стасюк Е. А.
Магистрант, Институт мировой экономики и информатизации, г. Москва
ТИПОЛОГИЯ КОРРУПЦИИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Статья посвящена исследованию типологии коррупции в государствах. Изучены особенности различных типов государств по уровню коррупции. Разработана типологизация коррупции в России на протяжении 1991-2016 гг.
Ключевые слова: коррупция, типы коррупции, формы коррупции.
Stasyuk E. A.
Institute of World Economy and Informatization,
Moscow
TYPES OF CORRUPTION IN THE RUSSIAN FEDERATION
The article investigates the typology of corruption in the states. The features of different types of countries in terms of corruption. A typology of corruption in Russia during 1991-2016 are developed.
Keywords: corruption, types of corruption, forms of corruption.
Постановка проблемы. Явления, связанные с коррупцией в системе государственной службы, обнаруживались и обнаруживаются практически в любом государстве. По показателю уровня коррупции РФ находится на 119-м месте в 2015 г, тогда как год назад занимала 136-е (рост на 17 пунктов) [1]. Если сравнивать нынешний показатель России с результатом предыдущих годов, общий показатель страны изменился в лучшую сторону лишь на два балла, а значительное повышение места в рейтинге связано с динамикой ряда других государств. Несмотря на улучшение позиций в индексе восприятия коррупции, Россия, по мнению международных рейтинговых агентств, является одной из наиболее коррумпированных стран мира. Однако, в течение 1991-2016 гг. в способах организации коррупционных рынков и коррупционных схем происходили изменения, которые трудно обобщить без проведения типологизации коррупции как системы.
Анализ последних исследований и публикаций. Проблемы типологии коррупционных государств изучаются в течение четырех десятилетий такими исследователями, как А. Шляйфер и Р. У. Вишня, С. Роуз-Аккерман, М. Джонстон и другими с применением дедуктивных и индуктивных методов. Исследование этой проблемы содержат как обработки значительного объема эмпирических данных, так и весомый теоретический потенциал. Эмпирические основы типологизации чаще всего составляют развитые страны Запада, страны Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Африки, а также Россия.
Постановка задачи. Целью исследования является обобщение теоретического наследия в области типологизации коррупции в государствах и применения существующего теоретического наследия для типологизации коррупции в России в 1991-2016 гг.
Изложение основного материала исследования. Попытки типологизации государств по моделям коррупции существуют давно. Так, в 1993 А. Шляйфер и Р. У. Вишну [13, с.604-611] выделили 3 типа государств при наличии конкуренции на рынках коррупционных услуг особенностями таких рынков: 1) централизованная коррупция, 2) децентрализованная коррупция и 3) конкурентная система коррупции.
Централизованная коррупция — монополистическая система, подобная олигопольному заговору, где отслеживается и наказывается именно повышение отдельных
взяток. Предоставление государственных услуг является централизованным и подпадает под единый бюрократический контроль. Имеется высокая степень определенности — кому, сколько и за что платить. Экономический агент, оплативший взятку, обязательно получит оплаченное благо и не будет вынужден платить за него дополнительные взятки в будущем. Сумма первоначального взятки определяется бюрократической вертикалью централизованно и делится между всеми чиновниками, которые отвечают за предоставление оплаченного государственного блага. Для такой модели характерны сравнительно низкий уровень взяток, что обеспечивает непрерывный спрос на государственные блага, но высокий общий объем взяток. Она возможна при наличии: 1) подконтрольности бюрократии политической элите, 2) небольшой по размеру правящей элиты, 3) эффективной полицейской машины, 4) гомогенного высоко интегрированного населения.
Децентрализованная коррупция — система независимых монополий возникает, когда государство не способно поддерживать политический порядок. Бюрократы, предоставляющие взаимодополняющие государственные блага, действуют независимо как отдельные монополисты и конкурируют между собой за объемы взяток, устанавливая каждый самостоятельно размер взяток с целью максимизации только собственной выгоды. Уплата взятки экономическим агентом не гарантирует получения последним уплаченного блага, а вероятность вымогательства его дополнительных взяток другими чиновниками или тем, что уже получил первичный взятку, является высокой. Для такой модели характерны сравнительно высокая сумма каждой отдельной взятки, что сокращает спрос на государственные блага, но при этом наблюдается низкий общий объем взяток.
Конкурентная система коррупции возникает, когда одно и то же государственное благо может предоставляться двумя или более государственными органами одновременно и явный или неявный сговор между учреждениями является невозможным. То есть, различные государственные органы конкурируют между собой за взятки. Для такой модели характерны сравнительно низкий уровень взяток, что обеспечивает непрерывный спрос на государственные блага и низкий общий объем взяток.
С. Роуз-Аккерман [12, с.113-155] несколько расширила количество возможных типов стран и для своей типологии также использовала степень конкурентности рынков коррупционных услуг, однако добавила к критериям еще и особенности политического режима и степень власти, подконтрольной руководителю страны.
Исследовательница выделила 4 типа коррумпированных стран: 1) клептократия, 2) двусторонняя монополия, 3) государство, которое контролируется мафией, 4) конкурентное взяточничество.
Клептократия существует тогда, когда руководитель страны (клептократов) рассматривает государство как источник собственного обогащения. Если власть клептократов является абсолютной, он будет устранять конкуренцию в сфере присвоения государственного имущества, а также максимизировать прибыли путем формирования эффективных экономических механизмов для функционирования государственных монополий. Если же власть клептократов не является абсолютной, он создает команду сторонников на основе фаворитизма, непотизма, клиентелизма и патронажа и будет вынужден делиться со своими подчиненными сторонниками, создав для этого коррупционные сети. Он использует весь спектр государственного регулирования для получения дифференциальной ренты. На практике слабая власть клептократов стимулирует формирование сетей получателей взяток на всех уровнях государственной власти, тогда коррупция становится системной.
Двусторонняя монополия возникает, когда коррумпированному руководителю страны противостоит влиятельный представитель частного сектора (в лице отдельного бизнесмена, предприятия или нескольких предприятий). Каждый из оппонентов стремится максимизировать собственную прибыль за счет другого. Пропорции распределения ренты между ними зависят от силы или слабости их позиций и методов достижения цели.
Государство, которое контролируется мафией, возникает, когда бюрократический аппарат слабого государства прибегает к децентрализованного поиска источников ренты в условиях высокой монополизации власти в частном секторе. Типом политического режима в таких государствах может быть как плохо функционирующая демократия, так и авторитаризм со слабым руководителем страны. Монополистом в частном секторе может быть местная мафия, единственная крупная корпорация, сплоченная олигархия. Частная власть захватывает государственные ресурсы, покупая сотрудничество госслужащих, однако не способна захватить всю власть в государстве из-за отсутствия силы и дезорганизованности бюрократического аппарата и вынуждена диверсифицировать политические связи для обеспечения своей безопасности в условиях смены власти.
Конкурентное взяточничество возникает, когда большое количество коррумпированных госслужащих низших уровней взаимодействует на рынке взяток с большим количеством независимых граждан. Государственная власть является слабой, а количество коррумпированных госслужащих способна увеличиваться (восходящая спираль) пока все не станут коррумпированными, в результате подражания примеру других или же в результате общественных ожиданий.
Типологизации А. Шляйфер, Р. У. Вишня и С. Роуз-Аккерман являются более теоретическими, так как основываются на методе индукции, то есть моделировании отдельного рынка коррупционных услуг с одним госслужащим и представителем частного сектора, а также с одной услугой, и распространении выявленных закономерностей на экономическую систему в целом с поиском примеров существования обнаруженных типов стран на практике.
М. Джонстон [8] использовал дедуктивный метод, то есть его типология базируется на обобщении эмпирического опыта стран и принимает во внимание не только степень конкуренции на рынках и особенности политического режима, но и степень развития институтов. По приведенным критериям М. Джонстон выделяет следующие 4 типа (синдромы) коррупции в государстве: 1) рынки влияний, 2) элитные картели, 3) олигархия и кланы,) высокопоставленные магнаты.
Рынки воздействий или коррупция зрелых государств [13, с.10] возникают, когда создаются рынки легальной и открытой покупки воздействия (в виде механизмов финансирования политических партий и лоббирование) на политиков и госслужащих, связанных с принятием или выполнением определенных решений без целей получения политического доминирования. Признаки государств: сильные и легитимные политические и экономические институты, зрелая демократическая система и рыночная экономика, автономность бюрократии от политической элиты, отношения между элитами базируются на условиях пата, а не заговора.
Элитные картели или коррупция государств с сетями элит имеет место, когда создаются разветвленные сети, объединяющие различные элиты, которые становятся очень заинтересованы в сохранении status quo и в сопротивлении политическим и экономическим конкурентам. Ключевые актеры тайно договариваются под видом политической конкуренции и устанавливают контроль над государственным аппаратом и секторами экономики. Коррупция в таких государствах ранжируется от умеренной до высокой, однако жестко контролируемая сверху, а коррупционная рента распределяется между членами сетей, связывая их интересы [14, с.101].
Такая связь может способствовать созданию политического единства элит, которая частично компенсирует слабые официальные институты, и создавать условия для эффективного внедрения программ развития. В других случаях элиты используют сети только для поддержания собственной гегемонии. Государства с сетями элит имеют умеренно сильные институты, демократические системы и рыночные институты, которые находятся в состоянии реформирования.
Олигархия и кланы или коррупция слабых переходных государств: ситуация, когда заинтересованные в сохранении своего статуса элиты захватывают власть и богатство в условиях институционального вакуума и быстрого открытия политического пространства и экономики. Такие элиты стремятся любым способом защитить свои достижения. Происходит первичное накопление капитала, которое является источником несправедливости в обществе. Слабые переходные государства имеют слабые институты, переходные демократические системы и рост новых рынков на базе неофициальной экономики [8, с.112].
Для такого типа государств характерны три формы институционализированной коррупции [9, с.25-27]:
1) административная коррупция низкого уровня, когда налаживается система получения всех государственных благ только с использованием коррупционных схем в обход легальных;
2) распродажа государственных активов госслужащими охватывает как непосредственно распродажу государственного имущества через механизмы приватизации, так и умышленно неэффективное управление государственными активами или присвоения доходов от таких активов госслужащими. Эти процессы являются систематическими и происходят с созданием коррупционных сетей среди госслужащих в разных органах власти. Такие сети склонны к созданию барьеров для вхождения в них некоррумпированных госслужащих, а также к самоподдержанию в случае смены руководства государственного органа и самовоспроизводству при сохранении своих должностей хотя бы несколькими госслужащими из старой сети;
3) захват государства коррупционными сетями госслужащих, олигархов и кланов.
Элитные картели и олигархия и кланы характерны для стран, переживающих
трансформации и характеризуются выявленным С. П. Хантингтоном [7] повышением коррупции в условиях процесса политической модернизации, который заключается в трансформации автократического режима в более демократичный, через сочетание слабых институтов с вновь правительствами. Высокопоставленные магнаты или коррупция слабых недемократических государств — ситуация, когда влиятельность отдельных лиц определяется только их способностью использовать государственную власть для собственной выгоды. Слабые недемократические государства имеют слабые институты, недемократические режимы и рост новых рынков на базе неофициальной экономики.
По мнению автора, с точки зрения организации рынка коррупционных услуг в Российской Федерации функционирует децентрализованная коррупция. То есть, предоставление каждой государственной услуги или государственного блага закреплено за одним монопольным государственным органом. Проведенный автором анализ позволяет сделать вывод, что в течение 1991-1997 гг. коррупция характеризовалась горизонтальной формой организации, то есть отдельные госслужащие осуществляли коррупционные сделки и получали доход от них независимо друг от друга и от управленческой вертикали. По мнению автора, с 1998 по 2005 форма организации коррупции изменилась на иерархическую, то есть взятки и другие доходы от коррупционных сделок частично или полностью направлялись от подчиненных к руководству, проходя при этом несколько уровней управленческой вертикали. В это же время стали создаваться четкие планы коррупционных отчислений, которые спускались управленческой вертикалью сверху вниз по всем без исключения государственным органам. В течение 2005-2010 гг. степень иерархичности российской коррупции значительно снизилась, однако, по мнению автора, это не привело к уменьшению коррупционной нагрузки на экономику, а увеличило коррупционную ренту отдельных госслужащих разных уровней.
Сказанное выше подтверждается исследованиями, проведенными М. Левиным, который отмечает, что «если в 2001 и 2005 гг. число коррупционных сделок на рынке бытовой коррупции колебалось в пределах 46-47 млн, в 2010 г. значение этого показателя снизилось до 31 млн сделок. Нетрудно убедиться, что до 2005 г. рассматриваемый
показатель демонстрировал стабильность, которая обеспечивалась балансом между ростом коррупционного натиска со стороны представителей государства, с одной стороны, и бегством граждан от взяток — с другой... При этом, годовые доходы от коррупции на рынке государственных услуг по обеспечению безопасности выросли с 2005 по 2010 г. почти в 13 раз. Здесь причины роста коррупции кроются в неэффективности предоставления государственных услуг, глобальном разложении системы и полной потере управляемости»
[4].
По мнению автора, начиная с 2010 г и по настоящее время степень иерархичности российской коррупции имеет тенденцию к росту. Спектр государственных услуг, которые предоставлялись с привлечением коррупционных схем, в течение 1991-2016 гг. значительно расширился. Среди форм коррупционных сделок в течение 1991-2016 гг. особенно распространенными были фаворитизм, непотизм (кумовство), блат, покровительство и клиентелизм, взятки и подкуп и торговля влиянием. Как отмечают М. В. Костенников и А. В. Куракин, в 1991-2003 также доминировали присвоение, хищение и мошенничество, а с 2010 — вымогательство. Вероятность предоставления госслужащим оплаченного в пределах коррупционной сделки государственного блага, однако, постоянно сокращалось на протяжении всего исследуемого периода [2, с.15].
В целом, по мнению автора, в Российской Федерации в течение 1991-2016 гг. действует гибридный или переходный политический режим от авторитаризма к демократии, который в разное время характеризовался различными сочетаниями базовых режимов. В течение 1991-2000 гг. доминирующей оставалась авторитарная составляющая по наследству советских времен. Современная политическая система РФ, включая пронизывающую ее коррупцию, по мнению М. Крамера [3], основана преимущественно на патримониализме, в рамках которого органы центральной власти являются сферой персонального контроля правителя (или нескольких правителей), не делающего различий между государственной и частной собственностью. Такой правитель рассматривается своими сторонниками как обладающий властью распределять собственность по своему усмотрению. В награду за покорность, сторонники получают материальные и политические привилегии и благосклонность лидера. Патримониализм процветал в России сотни лет, но он редко был столь прочен, как это имеет место в последние 16 лет [3].
Коррупция в высших эшелонах власти принимает разные формы, включая нецелевое расходование государственных финансовых средств на частные нужды, присвоение государственной собственности и активов с целью получения частной выгоды, незаконное использование государственных служб в личных целях, отказ от декларирования доходов (особенно, дохода от иностранных активов и банковских счетов), кумовство и использование служебного положения в корыстных целях. Бытовая коррупция является в России хорошо известной проблемой, и именно она зачастую доминирует в массовом сознании. Однако, коррупция в высших эшелонах власти является причиной гораздо более значительных потерь государственных ресурсов: при различии оценок есть свидетельства того, что соответствующая доля таких потерь может составлять порядка 90% или более [3].
Выводы исследования. Таким образом, можно констатировать наличие динамики в коррупции в Российской Федерации в 1991-2016 гг., которая проявляется в изменениях иерархичности в целом децентрализованных коррупционных сетей, процветании патримониализма.
Литература
1. Индекс восприятия коррупции 2015 года: Transparency International [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://gtmarket.ru/news/2016/01/27/7287
2. Костенников М. В. Предупреждение и пресечение коррупции в системе государственной службы: учебное пособие / М.В. Костенников, А.В. Куракин. — М.: Издательство Щит-М, 2014. — 214 с.
3. Индекс восприятия коррупции 2015 года: Transparency International [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://gtmarket.ru/news/2016/01/27/7287
4. Костенников М. В. Предупреждение и пресечение коррупции в системе государственной службы: учебное пособие / М.В. Костенников, А.В. Куракин. — М.: Издательство Щит-М, 2014. — 214 с.
5. Крамер М. Коррупция в высших эшелонах власти в России// Россия в глобальной политике [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru/PONARS-Eurasia/Korruptciya-v-vysshikh-eshelonakh-vlasti-v-Rossii-17996
6. Левин М. Коррупция в России: классификация и динамика [Электронный ресурс]
— Режим доступа: http://institutiones.com/general/2129-korrupciya-v-rossii-klasifikaciya-i-dinamika.html
7. Huntington S.P. Political Order in Changing Societies / Huntington S.P. — New Haven, CT: Yale University Press. — 1968. — 488 p.
8. Johnston M. Syndromes of Corruption: Wealth, Power and Democracy / M. Johnston.
— New York: Cambridge University Press. — 2015. — 267 p.
9. Karklins R. Typology of Post-Communist Corruption / R. Karklins // Problems of Post-Communism № 49(4). — 2012 — р. 22-32.
10. Lewin М. Society, State and Ideology During the First Five Year Plan. Cultural Revolution in Russia, 1928-1931 / М. Lewin, Ed. S. Fitzpatrick. — Bloomington, 1978. — P. 166201.
11. Motyl A. Dilemmas of Independence: Ukraine After Totalitarianism / A. Motyl. — N. Y., 2013. — 217 р.
12. Rose-Ackerman S. Corruption and Government: Causes, Consequences, and Reform / S. Rose- Ackerman. — New York: Cambridge University Press, 2009. — 282 p.
13. Shleifer А. Corruption / А. Shleifer, R. W. Vishny // The Quarterly Journal of Economics. — 2015. — № 108 (3). — р. 599-617.
14. USAID Corruption Assessment Handbook // United States Agency for International Development. — 2015. — Мay. — 180 р.
