CC BY
36
УДК 316.74:821.352.2
ББК 60.562.6
Ц 33
Л.И. Цекова,
старший научный сотрудник Абазинского отдела Карачаево-Черкесского
института гуманитарных исследований при Правительстве КЧР, г.
Черкесск, тел.: +79094981712, e-mail: [email protected]
ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ АБАЗИНСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
(Рецензирована)
Аннотация. В данной статье представлены некоторые аспекты художественной деятельности абазинского этноса; показаны своеобразие и уникальность абазинской художественной культуры. Выявляются истоки абазинской культуры, выделяются индивидуальные черты культуры исследуемого народа. Основное содержание исследования составляет анализ древнейших форм общественного сознания, дошедших до наших дней - мифологии, игрищ, обрядов и фольклорных жанров: а) специфических особенностей абазинской мифологии; б) обряда вызывания дождя; в) древниего героическго эпоса «Нарты».
Ключевые слова: абазинская мифология, игрища, обряды, нартский эпос, обычай.
L.I. Tsekova,
Senior Researcher of the Abazin Department at the Karachay-Cherkess Institute of
Humane Researches at the Government of KChR, Cherkessk,ph.: +79094981712,
e-mail: [email protected]
TYPOLOGICAL ORIGINALITY OF THE ABAZIN ART CULTURE
Abstract. This paper presents some aspects of art activity of the Abazin ethnos: the originality and uniqueness of the Abazin art culture. The author shows the sources of the Abazin culture and individual traits of culture of the people under study. The main content of this research is the analysis of the most ancient forms of public consciousness, which reached our time mythology, merrymakings, ceremonies and folklore genres: specific features of the Abazin mythology; rain calling ceremony and the Nart ancient heroic epos.
Keywords: Abazin mythology, merrymakings, ceremonies, Nart epos, custom.
Типологизация абазинской культуры (и художественной культуры как ее подсистемы) актуализируется необходимостью определения ее места и роли в многообразии культур России. Очевидно, что проблема типологизации абазинской художественной культуры должна быть рассмотрена в контексте культурологической проблемы «Восток-Запад», исследованию которой посвящены
работы таких современных культурологов, как A.M. Баткин, М.М. Бахтин, Б.М. Бернштейн, В.С. Библер, М.С. Каган, М.Ю. Мар-карян и др. Своеобразным теоретическим итогом осмысления данной темы можно считать работу М.С. Кагана и Е.Г. Хилтухина «Проблема «Запад-Восток» в культурологии» [1], взятую нами за основу в дальнейших рассуждениях.
«В эстетико-художественном отношении», - пишут авторы упомянутого исследования, - в антитезе «Запад-Восток» заложена диалектика особенного, где культура выступает как общее, общечеловеческое, а культура национальная - как единичное, конкретное. Культура же Запада и Востока связывает общее с конкретным и поэтому выступает как специфическая форма общемировой культуры» [1; 4]. Справедливыми, на наш взгляд, являются и следующие выводы авторов о том, что «...в реальной жизни между национальным и общечеловеческим в культуре и искусстве существует опосредующее звено - региональное. Это переходная ступень от общего (общечеловеческого) к единичному (национальному), своего рода канал диалектической связи процессов, происходящих на первой и последней его ступенях» [1; 4]. В этом контексте следует, по-видимому, рассматривать полиэтническую культуру Северного Кавказа как региональную, органичной частью многообразного единства которой является абазинская культура. При этом необходимо иметь в виду, что любой аспект межнациональных контактов в интернациональной общности имеет свое содержание, свои формы. «При исследовании той или иной национальной культуры необходимо выявлять, как конкретизируются в ней общечеловеческие качества, особенные черты разных региональных общностей, национальные уникальные черты» [1; 5], в процессе чего и проявится своеобразие той или иной культуры.
Однако происходящие изменения во взаимоотношении культур Запада и Востока способствуют пересмотру этих изменений. Теоретического осмысления ждет целый ряд вопросов: место региональной культуры Северного Кавказа в обозначенном выше проблемном поле, целостность или дискретность региональной культуры Северного Кавказа, взаимоотношения этнических
культур внутри северокавказской региональной культуры. Последняя проблема связана с малоизученно-стью этнических культур Кавказа.
В данной статье предпринимается попытка через изучение некоторых аспектов художественной деятельности абазинского этноса выявить своеобразие и уникальность абазинской художественной культуры. Рассматриваются истоки абазинской культуры и выделяются индивидуальные черты культуры исследуемого народа.
В наших размышлениях мы опираемся на хорошо известный в культурологии принцип преемственности, содержание которого было очерчено еще Аристотелем, видевшим один из путей расцвета Древней Греции таким: «Следует, с одной стороны, использовать в достаточной степени прежде придуманное, с другой - пытаться восполнить то, что было упущено из виду» [2; 607].
Исследование абазинского историко-культурного процесса можно начать с характеристики его первого этапа - перехода от биологического к социальному, от докультурного к культурному состоянию, поскольку культура возникает параллельно с формированием самого человека и человеческого общества. Но выявление связи культурогенеза с социоге-незом и антропогенезом не является задачей данного исследования. Мы можем лишь констатировать, что, опираясь на принятую в науке теорию о «двух скачках», «превращение это могло осуществиться лишь как длительная, постепенная эволюция, в которой противоречиво совмещались, боролись друг с другом и, вместе с тем, органически уживались старое с новым, качества животные и культурные» [3; 16]. Однако об этой предыстории абазинской культуры мы знаем немного. Очень небольшой материал нам дает археология, исследования по культуре первобытногообществаипервобытной культуре автохтонов Северного Кавказа (К.В. Ломтатидзе, Х.С. Бгажба,
Г.П. Сердюченко, З.В. Анчабад-зе, Е.П. Алексеева, Е.Н. Данилова, Ш.Д. Инал-Ипа, Л.З. Куниже-ва, Л.И. Лавров, В.Н. Меремкулов, В.Б. Тугов, М.С. Тхайцухов и др.). Эти материалы дают основание полагать, что мышление первобытного человека, как и всего первобытного человечества, было синкретичным, т.е. наблюдается неделимость различных форм, уровней и направлений деятельности. Следовательно, художественное освоение мира народами, населявшими в древности Кавказ, происходило в непрерывном процессе материально-духовного развития. В эту пору еще не было искусства как такового, вся жизнедеятельность людей облекалась в форму искусства, но уже на ранней стадии наметились процессы расслоения на практическое, обыденное познание мира и на выделение мифологического сознания, воплощавшегося в ритуальные действия, культовые обряды, магические операции. Сама мифология имела художественно-образную структуру, как и все обряды, ритуальные действия, заклинания, «поэтому в наши дни, если мы не знаем мифологически-ритуального смысла этих представлений и действий, мы воспринимаем их как явления искусства - как сказки, песни, украшения и т.д.» [3; 17].
Мифология абазин чрезвычайно богата. Что дает миф? Фантазию и стремление выйти за пределы настоящего мгновения, что, возможно, созвучно абазинскому мироощущению. Миф и фольклор способны дать методологическую, эстетическую и практическую основу для возрождения традиций национального театра или для создания на основе сохранившихся традиций нового современного, но своего театрального искусства, темой которого станут человеческие проблемы. Именно такие темы и способы их реализации на сцене формируют лицо театра. Потенция мифа неоспорима и в поэтичности, и в зрелищности,
и в философичности, и т.д. В сюжетах и образах мифологии стекались все стороны бытия, фольклора, подпитывающие художественную культуру. И художественная фантазия, в конечном счете, связана с фантазией мифологической, опирается на нее.
Древнейшие формы общественного сознания, дожившие до наших дней, - мифология, игрища, обряды и фольклорные жанры - сыграли огромную роль в художественной культуре греков, римлян и других народов. Абазинская мифология была осмыслена в научных трудах В.Б. Тугова, В.Н. Меремкулова, которые рассматривали ее как в контексте развития абазинской литературы, так и в широком контексте мировой литературы.
Так, абазинская мифология в науке рассматривается в ряду мифологий народов, «населяющих Северный Кавказ и часть Закавказья и говорящих на языках, входящих в семью кавказских языков: грузин, адыгов (кабардинцев, адыгейцев, черкесов), абхазов, абазин, чеченцев, ингушей, народов Дагестана» [4; 604]. Впоследствии на некоторые из них в большей или меньшей мере воздействовали христианство и мусульманство.
Отметим также, что нартский эпос вобрал в себя многие мифологические сюжеты и мотивы, которые отражены в устных преданиях, песнях и танцах. Древнейшие пласты мифологии прослеживаются по данным археологии и свидетельствуют о том, что на раннем этапе этнических процессов у абазинского народа существовали сложные представления о загробной жизни. В подтверждение этой мысли приведем фразеологизмы, до сих пор бытующие в абазинском языке. Например, во время похоронного обряда абазины говорят: «Дг1азлыц1ыз далалхт1» («Откуда вышел, туда и ушел», т.е. ушел в землю) или «Зымг1вагьи ау-аъа х1цахуашт1» («Мы все туда уйдем», т.е. в землю).
Космогонические же представления кавказских народов имеют определенное своеобразие. В.Б. Ту-гов писал, что «абазины представляют Вселенную как трехчленное целое: верхний (небесный мир), средний (земной мир) и нижний (подземный мир). Верхний мир - обитель Бога и ангелов, средний - людей, нижний - демонических существ» [5; 349]. По представлениям абазин, «Адуней» (Вселенная) создана верховным богом «Анчва» (Анчуа). Мифы не уточняют, из чего и как сотворена Вселенная, что чему предшествовало, как, скажем, в греческой мифологии (хаос - космос). Это говорит о том, что всё, в том числе и Вселенная, создано Анчуа («Анчва йг1айшат1» - «Анчуа сотворил»).
В мифах абазин сохранились древние дохристианские и доисламские пантеоны божеств с верховым богом во главе. Однако (и это тоже можно рассматривать как специфическую особенность) власть верховных божеств над другими божествами в абазинских мифах часто не проявляется. Если в мифологии некоторых кавказских народов представление о верховном божестве претерпело ощутимую трансформацию под поздним влиянием христианства и ислама, то в абазинской - верховный бог и его функции в значительной мере сохранили архаические черты. Первотворцом, главой абазинского пантеона божеств на протяжении веков остается бог Анчва.
Можно подчеркнуть, что абазинская мифология имеет некоторые сходные сюжеты с древнегреческой. Например, сопоставления мифологических сюжетов позволяют сделать вывод о схожести представлений о божествах - покровителях и хозяевах природных объектов: рек, озер, морей, горных вершин и т.п. В абазинском пантеоне богов сохранились и такие древнейшие персонажи, как бог грома - Ац [5; 255-265], бог неба -бог неба - Уашх1ва (Уашхо), следующие сразу за главным богом
- Анчва. Есть в нем и покровитель кузнечного дела, бог-кузнец- Тлепш.
У абазин до наших времен сохранился обряд вызывания дождя. Это прошение окончания засухи у бога дождя Дзиуара. Для проведения обряда из деревянных палок делали куклу, которой давали имя Х1анцагваща, надевали на нее обычно платье, рисовали глаза, нос, брови и т.д. Готовую куклу брали под руки и вели по аулу. Участники обряда, напевая обрядовую песню «Дзиуа-ра», обходили весь аул, заглядывая в каждый двор, где хозяева домов, в которые они приходили, угощали их хлебом, сладостями. Постепенно участников обряда становилось все больше. Завершался обряд бросанием наряженной куклы Х1анцагващи в речку, после чего все участники обливали друг друга водой. Завершались все действия у костра за обрядовой трапезой.
В абазинской мифологии сохранились представления о злых и добрых духах. Здесь наблюдается специфическая особенность: в ней мало сюжетов, связанных со злыми духами, в отличие от дагестанской и чеченской, в которых духи зла имеют собственные имена. В абазинской мифологии есть только некий собирательный образ зла - шайтан, отношение к которому скорее напоминает отношение русских к черту. На наш взгляд, эта особенность абазинской мифологии характеризует мироощущение и миропонимание народа как светлое, оптимистическое, складывающееся в условиях мягкого климата и мирного сосуществования между племенами на самой ранней стадии формирования абазинского этноса.
Сходство древнегреческой и абазинской мифологии явно просматривается и в сюжетах о героях. Главный герой нартского эпоса Со-сруко, как и Прометей, вступает в борьбу с богами. Если Прометей отнимает огонь у Зевса, то Сосруко
- у врагов нартов, айныжей, и возвращает людям огонь, просо.
Следует отметить, что большинство героев абазинской мифологии, как и древнегреческой, рождены чудодейственно, от камня, непорочной девой, но всегда при участии богов. Сосруко («сын камня») - центра ль-ный персонаж древнеабазинской мифологии, позднее трансформировавшийся в эпического героя, центральную фигуру нартского эпоса.
Развивая мысль о сходстве древнегреческой мифологии и абазинской, следует отметить, что обширное мифологическое наследие, великолепный нартский эпос, исто-рико-героические песни с сопровождающими их преданиями, сказки, легенды и другие формы и жанры традиционного фольклора есть та живительная среда, которая питала, по-видимому, корни театральной культуры абазин так же, как все эти формы питали корни античного театра. Подтвердить это можно тем, что обрядовые праздники имеют языческое происхождение. Они отвлекали человека от всех исторически сложившихся условностей и запретов; они создавали, таким образом, второй, утопический мир, противостоящий реальному миру - миру организованной иерархической религии, и социальному неравенству в классовом обществе. Это карнавальное мироощущение, как называл его М.М. Бахтин, «было глубоко народным, именно трудовые массы сохраняли его...; второй момент -это особенный карнавальный смех, направленный на весь объективный мир, в том числе и на самих смеющихся... ; наконец, третий момент - это особенный, «необлагорожен-ный», «бесцензурный» язык народных празднеств». Все эти три качества сохранились до наших дней, и являются толчком для научных исследований в области прошлого культуры абазин.
Многие обычаи сохранились, например, невестка в доме не имела права никого называть по именам, а должна была придумать свои. Трудно сказать, чем это было вызвано: то
ли своеобразным выражением уважения, то ли желанием отвести от домашних злых демонов. Желая запутать «нечистые силы», она иногда давала мужчинам женские имена и наоборот. Кроме того, этнографы зафиксировали случаи, когда эти «новые» имена были русскими, возможная причина - избежать совпадения с именами родственников.
Еще одним примером может быть обычай «умыкание невесты». У абазин он сохранился по сей день, правда, жених и невеста перед «умыканием» успевают договориться. Этот обычай, конечно, значительно трансформировался, но продолжает бытовать, как и обычай «избегания», которого строго придерживались женщины. Невестка не могла разговаривать со свекром и старшими братьями мужа. Супругам считалось постыдным находиться наедине в одном помещении и сидеть за одним столом. Обычай «избегания» характерен для многих культур, но имеет специфические формы бытования в разных этнокультурах. В современной жизни абазин обычай сохраняется, преимущественно, в сельской среде. Теперь супруги свободнее общаются друг с другом, называют друг друга по имени.
В дальнейшем культура абазинского этноса проделала тот же путь, что и все человечество: от первобытного синкретизма к структурно расчлененному типу культуры. Специфику этого пути определило земледелие, лежащее в основе хозяйствования, экономики и материального производства. Ожидалось, что этот период станет этапом формирования сильного государства, произойдет сращение светской и религиозной властей, начнется накопление научных знаний, необходимых и в земледелии, и в военном деле, и в производстве, как это было в большинстве стран Дальнего, Среднего и Ближнего Востока.
Можно было ожидать и развития ремесел как результата оседлого состояния и включения в процесс
образования городов-полисов (в период греческой колонизации Северного Причерноморья, вхождения в состав Боспорского царства), как это наблюдалось в Древней Греции и Риме. Итогом стало бы не только расчленение культурного бытия, но и строгая иерархизация, основанная на господствующей форме общественного сознания, официальной государственной идеологии. Очевидно, что в иерархичности феодальной, средневековой культуры в отношении абазинского этноса можно выделить лишь такой аспект, как «соотношение предметной деятельности и общения» [3; 16]. Дальнейший путь развития абазинского этноса показал, что этот вид имеет для него высшую ценность по сравнению с предметно-продуктивной деятельностью. Поэтому к XX веку в культуре абазин сохранились такие виды деятельности, как обряд, игра, взаимное проникновение, тесное переплетение которых стало высшей ценностью абазинской культуры.
В мало приверженной теологическому единству средневековья художественной культуре абазин нет тенденции к вознесению вверх, единому богу, но в этой же средневековой культуре был заложен органически необходимый абазинам потенциал - игровой. Игрой для абазин было все средневековое бытие: этикетные формы поведения в повседневной жизни, поединки. История абазин имеет множество неизученных страниц. Менее исследованным является средневековый период, имевший этапное значение для прояснения путей развития абазинской культуры.
Вследствие образа жизни в абазинском обществе сложилось строгое воспитание, еще больше укрепились религиозные представления и обряды, устоялись обычаи и этикет. Все это проявилось в музыке, танцах, декоре вещей, в сдержанном и лаконичном орнаменте, то есть в тех видах искусства, которые могли развиваться в сложившихся условиях
жизни абазин. Отметим также, что изучение абазинской художественной культуры дает богатый материал для проведения параллелей между, например, орнаментальным искусством и народной музыкой и танцами. Эмоциональная насыщенность, четкий ритм, глубокий драматизм абазинских песен и танцев отражены в художественной выразительности орнамента, в его ритме, в его строгой лаконичности. И именно в средневековый период истории абазин танец развивается и занимает центральное место в художественной культуре. В тех условиях, в которых находился этнос, развивалось не только искусство орнамента, но также вышивание золотом. Золотошвейное мастерство абазинские женщины передавали из поколения в поколение с давних времен. Золотая вышивка имитировала в женском костюме накладку золотом на военном мундире, а вышитая золотом шапочка издали напоминала шлем. Все это со своеобразным покроем корсета и кафтанчика отдаленно напоминало военное обмундирование. Присутствие в женской одежде следов военной формы красноречиво подтверждает военный образ жизни народа на достаточно протяженном отрезке его истории. Золотое шитье, таким образом, отражая солярность древних верований абазин, из сферы духовной деятельности, через национальный костюм, постепенно перешло в сферу материальной деятельности, став прикладным искусством, и именно это качество сделало этот вид прикладного искусства наиболее стойким в контексте абазинской культуры.
Одной из важных черт абазинской культуры является контакт с соседними культурами, в процессе корреляции отбиралось и усваивалось лишь то, что не наносило вреда самобытности и способствовало расширению возможностей того или другого художественного явления. Конечно, контакт возможен лишь в развитии, поэтому
частично освещению возможностей абазинской культуры именно в этом направлении уделено внимание в данном исследовании. Очевидно, однако, что многовековое соседство этнокультур Кавказа не привело к ассимиляции этих культур, каждая из которых сохранила наиболее традиционные черты. Целью данной статьи не являлось проанализировать всю структуру художественной культуры абазин и ее изменения. Но можно сделать некоторые обобщения: вплоть до конца XIX века абазинский этнос находился в состоянии непрерывных военных действий, вследствие чего в его художественной культуре главную роль играли танец и орнамент. Дальнейшее развитие искусства абазин корректировалось образом жизни, в условиях которого развитие театра как профессионального вида искусства не было востребовано. Но драматическая история абазинского народа не разрушила традиции национальной этики, не уничтожила такие виды художественной деятельности, как танцевальное искусство, орнамент, шитье золотом и шелком, каждый из которых несет в себе черты национального
своеобразия и уникальности. В силу исторических причин пока не удалось обнаружить ни абазинской скульптуры, ни абазинского театра (в классическом его понимании), ни абазинских храмов, ни живописи. Зато сохранилась музыка, поэзия, танец.
Вышеизложенный материал свидетельствует о том, что эти контакты могли носить лишь фрагментарный характер. Судьба абазинского народа создавала трудности для взаимодействия их художественной культуры с культурой соседствующих народов. Однако влияние абазинской культуры отмечалось историками и путешественниками, побывавшими на Кавказе. Специфика межэтнических отношений диктовалась как географическими факторами (расположение народов в горных ущельях, локализующих быт и внутриэтнические отношения), так и стойкостью древних национальных традиций. Кроме того, значение имело и сохранение национальных языков, их несходство, затруднявшее лингвокультурное взаимодействие, сохранившееся до принятия русского языка как языка межнационального общения.
Примечания:
1. Каган М.С., Хилтухин Е.Г. Проблема «Запад-Восток» в культурологии: взаимодействие художественных культур. М.: Наука, 1994. 158 с.
2. Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983.
3. Введение в теорию художественной культуры / pед. Л.М. Мосолова. СПб: Научный центр проблем диалога, 1993.
4. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. Т. I. М.: Сов. энциклопедия, 1991.
5. Тугов В.Б. Память и мудрость веков (фольклор абазин: жанры, темы, идеи, образы, поэтика). Карачаевск: КЧГПУ, 2002.
References:
1. Kagan M.S., Khiltukhin E.G. The problem of "West-East" in cultural studies: the interaction of artistic cultures. M.: Nauka, 1994. 158 pp.
2. Aristotle. Works: in 4 vols. Vol. 4. M.: Mysl, 1983.
3. Introduction to the theory of artistic culture / ed. by L.M. Mosolov. SPb.: Scientific Center for Dialogue Problems, 1993.
4. Myths of the peoples of the world. Encyclopedia: in 2 vols. Vol. I. M.: Sov. encyclopedia, 1991.
5. Tugov V.B. Memory and wisdom of the ages (folklore of Abazins: genres, themes, ideas, images, and poetics). Karachaevsk: KChPU, 2002.
