CC BY
118
УДК 811.512.37 ББК 81.2-3
Н.Ч. Очирова
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РЕЛИГИОЗНОЙ ЛЕКСИКИ В КАЛМЫЦКОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (на материале прозы К. Эрендженова)
Аннотация. Статья посвящена выявлению специфики функционирования религиозных слов в идиостиле К. Эрендженова. В ходе анализа материала исследования было выяснено, что использование религиозной лексики выступает в качестве основного стилистического приема для создания определенного колорита эпохи, исторической картины быта калмыцкого народа.
Ключевые слова: калмыцкий язык, религиозная лексика, художественный текст, идиостиль К. Эрендженова.
N.Ch. Ochirova
TYPOLOGY OF RELIGIOUS LEXICON IN THE KALMUCK ARTISTIC TEXT (on material of K. Erendzhenov’s prose)
Annotation. The article is sanctified to the exposure of specific of functioning of religious words in K. Erendzhenov’s prose. During the analysis of material it was found out, that religious vocabulary comes forward as a basic stylistic device for creation of certain colour of epoch, historical picture of way of life of Kalmuck people.
Keywords: Kalmuck language, religious lexicon, artistic text, K. Erendzhenov’s idiostyle.
Калмыцкая художественная литература является, на наш взгляд, квинтэссенцией оригинального творчества на современном калмыцком литературном языке. В связи с этим представляется актуальным обращение к идиолекту известного калмыцкого писателя-прозаика К. Эрендженова, одного из самых интересных мастеров слова, самобытное творчество которого по праву занимает ведущее место в калмыцкой литературе и литературном процессе XX века.
Проблема связи языка и социального общества всегда привлекала к себе внимание лингвистов. Процесс речевого функционирования языковой структуры находится под влиянием различных общественных сил, в частности профессиональных интересов и запросов, социальных вкусов и взглядов. Возникает социальная дифференциация языка по социальным группам людей.
Язык художественных произведений К. Эрендженова отражает архаические элементы традиционной народной культуры и включает в себя обрядовую, религиозную, а также культовую лексику. Лексика, в том числе и религиозная, должна рассматриваться в отношении структуры данного художественного текста с точки зрения современной ему лексической системы общенародного языка: «Язык литературно-художественного произведения, вливаясь в общий поток развития языка в целом, может рассматриваться как памятник и источник истории этого языка» [7, С. 17].
Уникальная способность языка к накоплению в его семантической структуре культурного и исторического опыта народа - важнейший источник культурно-исто-
рической информации. В. Н. Басилов отмечает, что «...многие воззрения и обряды минувших эпох сумели пережить исчезновение культуры...» [5, С. 159]. В любом обществе религия является духовным источником для народа. В истории калмыцкого народа шаманизм и буддизм являлись источником, формировавшим народные традиции, обычаи, нравственные ценности, культуру и мировоззрение. Существуют обряды и обычаи, которые сохранились в первоначальном архаическом виде почти до начала XX века. В аспекте постижения традиционной духовной культуры они приобретают значение сохранения и передачи опыта поколений. В этой связи возрастает научный интерес к обрядовому тексту, который позволяет взглянуть на язык с точки зрения отражения в нем культурных ценностей народа. Лингвистике принадлежит своеобразная роль в комплексном изучении духовной культуры этноса: она вносит в общее изучение национальной культуры ею разработанные современные методы системного материала и анализа текстов, принципы внутренней и внешней реконструкции.
В калмыцком языке религиозная терминология отражает довольно обширный состав лексики, отразивший сложный путь исторического распространения буддизма среди калмыков. Основной ее пласт составляют заимствования из тибетского языка, возникшие большей частью через посредство старописьменного монгольского языка.
Несмотря на общие буддийские каноны, в различных регионах складывалась особая терминология. Терминология калмыцкого буддизма имеет ряд специфических черт, характерных для этнической культуры нашего народа. Так, в отличие от монгольской и бурятской традиции, в калмыцком языке термином хуврак обозначали все духовенство, а не монахов низшей степени посвящения, термин лама употребляли только по отношению к верховному лицу в иерархии духовенства (у тибетцев, монголов, бурят лама означает «священнослужитель»), термином багши называли не только буддийского учителя, но и должность главы монастыря и т. д. [10, С. 416-422].
Следует отметить, что многие религиозные термины в наши дни в связи с социальной политикой о сохранении национального языка и культуры калмыцкого народа и возрождением буддизма в Калмыкии практически выходят из разряда устаревших и хорошо известны, активно используются в современной лексике [12, С. 112].
В последние годы религиозная терминология рассматривалась в разделе «Буддизм в Калмыкии» коллективного труда «История буддизма в СССР и Российской Федерации в 1985-1999 гг.». Авторы монографии, анализируя обширный фактический материал, рассматривают не только духовные аспекты жизни буддистов России, но и особенности государственной вероисповедной политики [3]. Особый интерес для нас представляют статьи, в которых религиозные термины включаются в более широкий пласт лексики, отражающей материальную и духовную культуру калмыков: Н. Бадмаев [1], Э.У Омакаева [8, 11], Э.П. Бакаева [2], Т.Г. Басангова [4], А.А. Бурыкин [4], Д.Б. Гедеева [8], Н.М. Мулаева [13], С.Е. Бачаева [13] и др.
Религиозной лексике посвящен также ряд исследований, проведенных на материале других монгольских языков. Так, заслуживает внимания работа Л.Б. Будажаповой «Буддийские термины в современном бурятском языке». В указанной диссертационной работе достигнута цель и решены следующие задачи, поставленные автором:
1) показана история проникновения и пути заимствования буддийских терминов в бурятский язык;
2) дана фонетическая, лексико-семантическая, морфологическая характеристика буддийских терминов;
3) установлены способы образования буддийских терминов бурятского языка;
4) выявлены особенности функционирования буддийских терминов в современном бурятском языке;
5) составлен словник буддийских терминов современного бурятского языка [6, С. 3].
Несмотря на то, что в монголистике, в целом, имеется немало работ в области
изучения религиозной лексики, отсутствие в современном калмыковедении специальных монографических исследований по данной проблеме в значительной степени затрудняют разработку теоретических и практических вопросов лексикологии и лексикографии калмыцкого языка.
На основе классификации буддийских терминов в прозаических произведениях К. Эрендженова [14-16] удалось описать пять лексико-семантических полей - тематических групп:
1) термины, обозначающие общие буддийские понятия:
шащн «1. религия, религиозный; 2. духовный»; шар шащн «ламаизм»; шар мах-латнр «желтошапочники (последователи учения Дзонкавы)»; бурхн «Будда - покровитель и учитель всего сущего»; сэ^сн «дух предков, защищающий и охраняющий потомков от злых напастей»; маань «молитва»; шYтх «веровать, почитать»; тэрн «заклинание»; эдс авх «получать благословение»; эрк эргYлх «перебирать четки»; зул вргх «зажигать лампадку»; деещ вргх «преподносить почетное угощение божествам»; аршалх «1. исцелять; 2. принимать лекарство; пить целебную воду»; манз «чай-манза (подаваемый во время богослужения)»; цав «трапеза (священнослужителей)»; зам «кухня (калмыцкого монастыря); замч «монастырский повар»; цвг (цацл) «брызги, капли араки (предназначенной божествам - небу и божествам)»; буйн «добродетель, благодеяние, благочестие»; зул «лампадка» и т.д.
2) термины, относящиеся к духовенству:
шев «ученик, послушник» (в круг обязанностей шабинеров входило уход за порученным скотом, заготовка кормов скоту, топлива для хурулов, поддерживание чистоты в нем и вся остальная черная работа. Не все шабинеры занимались такой работой, часть из них освобождались от податей, отдельные принимали участие в религиозных делах); зурхач «астролог» (при каждом монастыре был свой зурхачи, который ежегодно составлял для хурула астрологический календарь. Зурхачи обычно предсказывал, каким будет год и прочее. К зурхачи калмыки обращались довольно часто. Так, например, выбор невесты и жениха зурхачи определял в соответствии с годами их рождения, он же и назначал день свадьбы, давал имя новорожденному и т. д.); лам «лама, буддийский монах» (высокий сан духовного лица); гелц «священнослужитель, духовное лицо»; гецл «гецел (духовное лицо, монах - следующее монашеское звание после манджи-ученика)»; манщ «ученик»; багш «учитель, наставник, настоятель буддийского монастыря» и т.д.
3) термины, относящиеся к архитектуре буддийских храмов и предметов культа:
хурл «буддийский храм, монастырь»; мандл «мандала»; суврЫ «субурган, ступа»;
щодв «1. название молитвенника; 2. ларец для хранения религиозных молитв»; эркн «четки»; бу «оберег»; шYтэн «1. святыня; божество; 2. культ; верование»; дарцг «живописные изображения божеств на четырехугольных кусках материи»; мирд «1. амулет, талисман; 2. медальон (считалось, что талисман оберегает человека от смерти)»; куррд «молельный барабан, цилиндр (с молитвенным текстом)» (изготавливается калмыками в степи) и состоит из полого цилиндра, на наружной стороне которого вырезаны символические буквы. Через центр цилиндра проходит железный стержень, на который наматывается внутри цилиндра столько свитков с молитвами, что они заполняют всю полость цилиндра. Внизу стержень изогнут в виде коленчатого вала так, что
посредством привязанной к изгибу тесьмы («хошлым») цилиндр свободно вертится. При богослужении духовенство всегда, а в поздники и простолюдины, приводят в движение цилиндр, что и заменяет молитву» [9, С. 208]; щщ «благовонные палочки»; сацгин идэн «благовонная курительная трава»; деещин цвгц «чаша для подношения богам»; аршан «целебный напиток»; деещ «почетное жертвенное угощение (первая чашка чая, первый кусочек мяса, которые ставятся в качестве подношения божествам»; судр «сутра (книга в виде отдельных длинных несброшюрованных листов буддийского содержания)»; щатаг «джатак, легкая шапочка красного цвета, без вышивок, со сплющенным верхом (головной убор калмыцких монахов)»; овада «высокая шапка (которую носили высшие духовные лица)»; номт хувцн «одежда мона-хов-ламаистов (одеваемая при исполнении богослужения и чтения молитв в хуруле)»; тэклин ширэ «жертвенный столик» и т.д.
4) термины, обозначающие названия буддийских обрядов и богослужений:
маань умшх «читать молитву»; маань мегзм умшх «исполнение богослужения, чтение мантр»; гYрм «ритуальная молитва (об избавлении чего-либо)»; домнх «1. лечить (домашними средствами); 2. лечить наговором (о знахарях, гелюн-гах)»; нас уттулх «обряд продления лет»; хаалh секх «обряд открытия дороги»; тэрн тэвх «обряд лечения болезни с помощью заговора»; буй кех «устраивать поминки с чтением молитв»; цер бэрх «соблюдение запрета»; мацг бэрх «соблюдать пост» и т.д.
5) термины, обозначающие музыкальные религиозные инструменты:
куцкрг «барабан»; бYшкYP «труба»; хонх «колокольчик»; дуц «морская раковина, религиозный музыкальный инструмент» и т. д.
Последовательный анализ религиозных терминов, извлеченных из художественных произведений К. Эрендженова, рассмотренных по данным тематическим группам или семантическим полям, свидетельствует о богатстве и разветвленности буддийской терминологии, существенно пополнившей словарный состав калмыцкого литературного языка.
Таким образом, лексический материал произведений писателя, связанный с материальной и духовной культурой и бытом калмыков, представляет собой огромный пласт специфической терминологии, который в целом является источником пополнения калмыцкой лексикографии. Религиозная буддийская лексика занимает значительное место в лексической системе калмыцкого языка, проникая в самые различные сферы жизни носителей этноса в виде обозначений многих культурных концептов языковой картины мира калмыков.
Список литературы
1. Бадмаев Н. «Домашне-религиозный быт приволжских калмыков» Астраханский вестник, 1898. - № 3006. - С. 2-3.
2. Бакаева Э.П. Шаманская традиция у калмыков: проблемы терминологии и истории изучения // Вестник КИГИ РАН. - Элиста, 2005. - Вып. 19. - С. 212-133.
3. Бакаева Э.П., Очирова Н. Г. Буддизм в Калмыкии // История буддизма в СССР и Российской Федерации в 1985-1999 гг. / отв. ред. Н. Г. Очирова. - М.: Фонд современной истории, 2010. - С. 69-103.- 392 с.
4. Басангова Т.Г., Бурыкин А. А. О типологическом изучении магической поэзии калмыков: калмыцко-тунгусо-маньчжурские фольклорные и этнокультурные параллели // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. - Элиста, 2001. - Вып. 16. - С. 53-67.
5. Басилов В.Н. Следы культа умирающего и воскресающего божества в христианской и мусульманской филологии II Фольклор и историческая этнография. - М.: Наука, 198З. - С. 118-15.
6. Будажапова Л.Б. Буддийские термины в современном бурятском языке. Авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. - Улан-Удэ, 2000. - 2З с.
7. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. - М.: Изд-во «Гослитиздат.», 1959. - 65З с.
8. Гедеева Д.Б., Омакаева Э.У Ойратские гадательные сочинения как источник изучения традиционных культов и верований II Монголоведение. - 2001. - № 1. - С 104-107.
9. Житецкий И.А. Очерки быта астраханских калмыков. Этнографические наблюдения 1884-4886 гг. - М., 189З.
10. Калмыки (Народы и культуры) I Отв. ред. Э.П. Бакаева, Н.Л. Жуковская. - М.: Наука, 2010. - 568 с.
11. Омакаева Э.У Хальмг зурха. Калмыцкая астрология: буддийский молитвенный календарь. - Элиста, 1995.
12. Очирова Н.Ч. Типология устаревшей лексики в калмыцком художественном тексте (на материале прозы К. Эрендженова) II Вестник КИГИ РАН № 2. - Элиста: КИГИ РАН, 2011. - С. 111-114.
13. Мулаева Н.М., Бачаева С. Е. Архаизмы, историзмы и религиозная лексика в калмыцком языке (на материале романа А. Бадмаева «Арнзлын гуудл») II Монголоведение. - Вып. 5. - Элиста: КИГИ РАН, 2011. - С. 222-229.
14. Эрн^энэ К. Анучин кeвYн. - Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1976. - 1З9 х.
15. Эрн^энэ К. Ьалан хадhл. 1-ч дегтр. - Элст: Хальмг дегтр hарhач, 196З. - 225 х.
16. Эрн^энэ К. Ьалан хадhл. 2-гч дегтр. - Элст: Хальмг дегтр МрМч, 1965. - 245 х.
