CC BY
20
УДК 82(470.6)
ББК 83.3 (235.7)
К 42
Кипкеева Р. Э.
Учитель русского языка и литературы МКОУ «СОШ а. Верхний Учкулан», КЧР, e-mail: [email protected]
Типологические особенности изображения темы взаимоотношений человека и природы в публицистической литературе народов Северного Кавказа 40-х - 60-х гг.
(Рец ензирована)
Аннотация:
Рассматриваются вопросы характера изображения темы взаимоотношений человека и природы в публицистической литературе народов Северного Кавказа 40-х - 60-х гг. Определяются своеобразие проблематики, жанровые признаки, национальные особенности документальной прозы Э. Капиева, К. Кулиева, А. Кешокова, А. Су-юнчева, В. Гнеушева, А. Попутько и др. Определяются типологические связи произведений северокавказских авторов с русской публицистикой. Историко-литературный и сравнительно-типологический методы исследования помогают сделать выводы о том, что жанры публицистики прошли непростой путь от декларативности к проблемности и художественно выразительному показу настоящей реальности. Исследование вносит вклад в решение проблем формирования самобытных национальных литератур и расширяет представление об их типологических связях.
Ключевые слова:
Художественно-публицистическая проза, типологические связи, углубление проблемности, национальный характер, эволюция стиля, жанровые формы, стилевые особенности.
Kipkeeva R.E.
Teacher of Russian and Literature of school at aul Verkhniy Uchkulan, Karachaevo-Cherkess Republic, e-mail: [email protected]
Typological features of description of people and the nature in publicists literature of the people of the North Caucasus, the 1940s -1960s
Abstract:
The research covers the features of representation of relationship of the person and the nature in publicistic literature of the people of the North Caucasus in the 1940s - 1960s. The author shows the originality of problems, genre signs and national peculiarities of documentary prose of E. Kapiev, K. Kuliev, A. Keshokov, A. Suyunchev, V. Gneushev, A. Poputko and others. Typological relationships of works of the North Caucasian authors with the Russian journalism are defined. The historical-literary, comparative and typological methods are used to carry out this research. As a result, the author arrives at a conclusion that journalism genres passed a difficult way from pretentiousness to problematical character and artistic expressive display of the true reality. The research contributes to the solution of problems of formation of original national literatures and expands idea of their typological relationships.
Keywords:
Artistic publicistic prose, typological relationships, deepening of problematical character, national nature, evolution of style, genre forms, style features.
Историко-литературный процесс 40-х годов ХХ столетия свидетельствует о том, что образ природы в русской и национальных литературах предстал «антитезой войне». Характерны в плане сказанного описания природы в очерках, созданных в период войны. Об этом говорит творчество русскоязычного автора Эф-фенди Капиева, которое занимает особое место в северокавказской прозе. Анализ показывает, что в поэтике лакского писателя доминирует изобразительное начало. Пейзаж, например в очерке «Штурм», создает эмоциональный фон в повествовательном пространстве текста. В кульминации произведения, где автор выдвигает на первый план фабульную интригу (немцы подожгли камыш, и вокруг забушевало пламя), появляется такое явление природы, как заросли. Автор в очерке соединяет пейзаж с батальным описанием и в таком контексте отражает портреты героев-казаков. «Их лица были красны в зареве, а навстречу летели метель и буря, но тела их были устремлены вперед...», -пишет автор. Выразительна и другая картина! Среди окружающей военной разрухи авторский взор привлек обломанный ствол еле-еле уцелевшего после боя израненного снарядами абрикосового дерева. Несмотря на увечье, оно продолжало цвести, как бы символизируя бессмертие живой природы.
Война - разрушительная и сметающая всё живое на своем пути - в пейзажах Э.Капиева предстает в контрастной символике - красном и черном цветах. Выделим парадигму цветообразов: «красным заревом пылают города», «красной кровью залиты степи», «красное полотнище» вьется на фоне «черного неба». Дальше - «черный дым стелется по земле», «черные лица убитых» и т.д. Образ пожара автор использует для того, что-
бы оттенить всю трагичность и неотвратимость страшной войны: «О, это отражение красного, желтого пылания...». В очерковом творчестве Э. Капиева встречаются наряду с короткими пейзажными зарисовками более объемные по форме и содержанию картины. Например: «Жаворонок .повис между небом и тлетворно черной от запекшейся крови, изуродованной землей, повис на серебряной нитке, а трель его, трепещущая, живая, была торжеством жизни над смертью».
Как видно, пейзажные картины у Капиева-публициста используются в качестве поэтического приема. Они выполняют различную идейно-художественную функцию, нередко служат просто фоном для фронтовых действий: «Далеко на горизонте заходило солнце, весь запад пылал огнем.». В «Записных книжках» природа иногда принимает активное участие в действии. Например: «вздрагивает земля, распластавшись»; «земля под нами ходит ходуном, как колыбель»; «столетние сосны пляшут в небе»; «гора буквально на глазах наших одряхлела, облысела, осунулась»; «могучий дуб, как когтями, ободран и растерзан снарядом»; ласточки «эвакуировались»; воробьи «взъерошены, черны и грязны, как замухрышки-беспризорники». Антропоморфизм в изображении исковерканной природы достигает, как видно, в публицистике Э. Капиева наивысшего накала. Картины гибели истерзанной войной природы воспринимаются автором в трагическом ключе. Такое восприятие природы, по мнению Л. Егоровой, обострялось трагедией войны [1: 306].
Заметим, что в очерках карачаевского публициста А. Суюнчева на тему войны, созданных позже, образы природы также выступают или как фон, или служат в образной форме контрастом военным дей-
ствиям («Девушка командир» (1957), «Мужественный сын карачаевского народа» (1958), «Потомок Татаркана» (1958),«Всад-ники» (1968), «Подвиг, ставший легендой» (1977), «Имя на броне» (1985), «Мы пришли к тебе, брат» (1985), «Подкова на счастье» (1986), «Чужбины для подвига нет» (1987), «Догоняющий орла» (1994), «Жизнь в полете» (1994),«Один из девяти» (1994), «Прыжок через огненную линию» (1995), «Сын Карачая с сердцем тигра» (1996), «Сирийская сабля» » (2000). У Кулиева-публициста явления природы обыгрываются в художественном плане и принимают форму символа. Так в очерке «Моя земля» пейзаж высвечивает состояние души солдата Ивана Шевченко, который в момент эмоционального подъема опустился на колено к земле, погладил траву: «Теперь эту землю никому не отдам! Земля моя! Мать моя! - ... шептал он». Что касается очерков А. Кешокова, созданных в годы войны, пейзажи в основном не включались в повествование.
Прослеживая развитие жанров национальной публицистики, можно констатировать, что во второй половине ХХ века северокавказские авторы не только не обошли тему природа и человек, а уделили ей особое внимание. Объектом внимания и ключевым концептом в публицистике А. Кешокова становятся образы, связанные с таким явлением природы, как вода (очерки «Мое убежище - вода», «Ручей имени Ленина», «Борунда»). Стихия воды занимает у кабардинского автора важное место, так как он сам вырос в верховьях реки Шалушка и с детства привык к ее шуму, ощущал живительную прохладу влаги. Писатель рассматривает и описывает воду как источник жизни. Об этом свидетельствует характер изображения в очерке «Борунда»: «Безводные просторы, изрезаны высохшими руслами рек и усеяны редкими чахлыми деревьями, похожими на ободранные ветрами большие зонты, которые вкопаны путниками в землю и забыты». А дальше появляются образы
первопроходцев, пробивающих колодец в пустыне, преодолевая сильную жару. Читатель проникается заботами людей и радуется, когда колодец пробит и «земля, не рожавшая никогда», оказывается «невиданно плодородной». Так в результате усилий людей возникает деревня. Таким образом автор произносит гимн воде и упорству человека.
В этом плане знаменательны следующие слова Алима Кешокова: «Взаимоотношения земледельца и природы напоминают игру в шахматы, причем природа всегда играет «белыми», а человек должен, делая ответный ход, всегда находить единственно верное решение». Показательным также оказывается содержание произведения «Утро поэта» из серии портретов-очерков. Его герой - конкретный человек, яркая личность - поэт Кайсын Кулиев. Произведение, безусловно, имеет документальную основу. С первых строк очерка поэзию К.Кулиева публицист сравнивает с чистой бурлящей горной рекой: «Белый от кипящей пены и шумный от стремительного бега Чегем вырывается из сурового ущелья на простор полей и разливается в широком русле». Задача публициста - как можно точно показать облик своего героя, прототипом которого выступал тот же К. Кулиев. Поэзия К. Кулиева, по мнению автора, начинается с «той же колыбели - белых от вечных снегов горных вершин, вдохнувших в душу поэта. мечту и ставших его седоголовыми наставниками». В очерке «Утро поэта» автор приводит факты биографии К. Кулиева, старается представить яркий портрет, высвечивая его особенные черты, отмечает творческую манеру, изображает творческий рост. Далее А. Кешо-ков показывает образ сложившегося человека и поэта и, таким образом, раскрывает суть феномена настоящего поэта.
Примерно в тот же период писатель создает стихотворение «Кайсыну Кулиеву». Следуя принципу достоверности изображаемого, поэт идет от поэти-
ческой картины, где явления родной природы выходят на передний план («нарзанный ручей», «высокие скалы», «грозный шум водопадов», «грохот снежных обвалов»). Рассказывая об истории балкарцев, А. Кешоков часто обращается к фольклору, использует пословицы («Балкарец хлеб выжимает из камня») и поговорки, выделяет специфику национальной реальности: «Суровые горы обрекли жителей ущелий на вечную борьбу с камнем. Балкарцы, не имея пахотной земли, раскалывали скалы, ворочали огромные каменные глыбы, чтобы засеять крохотные огороды, в корзинах и мешках приносили на себе землю для грядки возле дома. Иногда сад, выращенный титаническим трудом в течение многих лет, или посевы на землях, отвоеванных у гранитных скал многолетними усилиями целого народа, исчезали в один день от тропического ливня или горного обвала».
Публицистическое наследие
А.Кешокова свидетельствует о том, что художник творчески индивидуален. Очевидна, прежде всего, причастность самого автора к материалу показа. «Автобиографичность», таким образом, накладывает опечаток на стиль. Автор в то же время пытается объективизировать рассказ. Он обращается к событиям, включает в повествование сюжетные зарисовки, описания природы. Пейзаж становится порой определяющим в характеристике образа. Важную роль в показе лирического героя приобретает национальный фон. Это и географические особенности, национальные обычаи, детали быта, этнографические предметы. Сделанный выше анализ, как видно, позволяет предположить, что А. Кешоков формирует национальный вариант литературного портрета.
Творчество авторов, о которых шла речь, дает основание говорить об эволюция документальной прозы региона. Надо полагать, что без художественных открытий русских писателей Л. Леонова, А. Твардовского, В. Астафьева, В. Пескова
и др., поставивших по-новому тему человека и природы, было бы трудно северокавказским писателям осмыслить в художественном плане пути дальнейшего развития национальной публицистики. Ведь речь шла о необходимости решительного поворота в сторону реальной жизни.
В интервью «Вольной Кубани» адыгейский писатель Исхак Машбаш в свое время выразил не просто свой «взгляд» на задачи публицистики, но и представил проблемы, которые стоят перед всеми мастерами слова. Публицист, по мнению писателя, должен ставить глобальные вопросы, касающиеся не только Адыгеи, но и всего Кавказа, всей России. Потому в контексте взаимоотношений человека и природы должны звучать темы, связанные с загрязнением воды, изменением климата, порчей почвы и т.д.
Документально-публицистическая книга В. Гнеушева и А. Попутько «Тайна Марухского ледника», вышедшая во второй половине 60-х гг., обращается к этим актуальным вопросам. Авторы пытаются представить картину природы традиционно, сквозь призму войны: «Скорбное безмолвие царит сейчас на Марухе. Эти грозные места сражений стали своеобразным памятником. Белеют ледники, скованные холодом. Из-под них по маленькой слезинке собираются ручейки, и тихо бегут вниз они, увеличиваясь и расширяясь, пока не вырастут в бурные горные потоки. Словно в почетном карауле над прахом погибших стоят над перевалами строгие и мрачные шпили молчаливых вершин. Над ними бесшумно проплывают белые облака, расцвеченные солнцем. По утрам их окутывает туман, похожий на пороховой дым. А ночью в кромешной тьме мерцают холодные звезды, будто очи павших».
Такая же тенденция характерна для документальной повести карачаевских авторов К. Борлаковой и В. Филипенко «Крылатый джигит». Описание природы и здесь связывается с мотивами войны: «И люди, которые были в тот момент
рядом, утверждают, что свершилось невиданное. Снежные вершины гор и глубокие сумрачные ущелья дохнули шквальным ветром. Заклубились тучи. Ударил гром. Хлынул ливень. И ураган, словно вырвавшийся из клетки зверь, разметал все вокруг, сломал виселицу, сбросил с обрыва врагов.».
Тема «человек и природа» осмысливается в то же время шире. Она решается в контексте изображения национальных, философских, нравственных, экономических проблем. Об этом говорят книга Р. Гамзатова «Мой Дагестан», произведения Ахмедхана-Абу-Бакара, Фазу Алиевой, М. Магомедова, К. Абукова, К. Кулиева, А. Кешокова, А. Теппеева, З. Толгуро-ва, К. Эльгарова, Т. Адыгова, Э. Мальба-
хова, Х. Ашинова, П. Кошубаева, Н. Куека, Ю. Чуяко, С. Панеша, Х. Байрамуковой, А. Суюнчева и др. Национальные писатели Северного Кавказа, как показывает анализ, используют возможности художественно-документальной прозы, пытаются раздвинуть ее жанровые границы путем соединения художественного вымысла и фактического материала. Это свидетельствует об уникальном творческом процессе, о «сближении» [2: 116] культур народов. Исследование обозначенной темы имеет и сегодня особую актуальность, так как в анализ «включаются взаимоотношения с природными существами и стихиями, которые оказываются нашими собратьями по бытию и участию в космическом холоде Вселенной» [3: 431].
Примечания:
1. Егорова Л.П. Литературы народов Северного Кавказа. Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 2004. 412 с.
2. Акавов З.Н. Новые горизонты изучения литературы (к проблеме истоков евразийского литературоведения) // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2011. Вып. 3 (145). С. 95-99.
3. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Сов. писатель, 1988. 448 с.
References:
1. Egorova L.P. Literature of the peoples of the North Caucasus. Stavropol: Stavropol Publishing house, 2004. 412 pp.
2. Akavov Z.N. New horizons for the study of literature (on the origin of the Eurasian literary criticism) // Bulletin of Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2011. Iss. 3 (145). P. 95-99.
3. Gachev G.D. National images of the world. M.: Sov. writer, 1988. 448 pp.
