CC BY
34
УДК 821.352.3.09 «1917/1991»
ББК 83.3 (2=Ады) - 446
П16
Панеш У. М.
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и журналистики, декан филологического факультета Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Панеш С.Р.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и журналистики Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Об особенностях общеадыгской художественно-публицистической прозы 20 -30-х гг. и ее связи с русской литературой
(Рецензирована)
Аннотация:
Анализируются типологические закономерности отечественной литературы 20 -30-х годов XX века. Цель - исследование особенностей общеадыгской художественно-публицистической прозы этого периода и ее связей с русской литературой В задачи представленного труда входят анализ и обобщение проблемно-тематического содержания и художественных особенностей документальной прозы адыгейских, кабардинских, черкесских писателей, выявление жанровых разновидностей очерка, статьи, фельетона и характеристика типологических и контактных связей с общесоветской, прежде всего, русской литературой. Устанавливается активизация малых оперативных жанров художественно-публицистической прозы в новописьменных литературах на начальном этапе их развития, связанная с социально-историческими изменениями реальности. Определяются тематика и особенности формы очерка, статьи, фельетона в творчестве зачинателей национальных литератур, формулируются сходные по характеру идейно-эстетические поиски в русской прозе, вызванные общностью условий развития. Обозначаются связи разного уровня молодых новописьменных литератур и русской - с большим опытом и богатыми традициями. Делаются выводы о значении художественно-публицистической прозы для формирования самобытных национальных культур, характере и роли контактных и типологических связей, истоках и природе двуязычного творчества.
Ключевые слова:
Художественно-публицистическая проза, новописьменные литературы, жанровые разновидности, контактные и типологические связи, художественная концепция личности, литературная традиция, двуязычное творчество, художественно-эстетические поиски.
Panesh U.M.
Doctor of Philology, Professor of Literature and Journalism Department, Dean of Philological Faculty, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Panesh S.R.
Candidate ofPhilology, Associate Professor ofLiterature and Journalism Department, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
On features of the Adyghe common literary and publicistic prose of the 1920s - 1930s and its relationship to the Russian literature
Abstract:
An analysis is made of typological laws of national literature of the 1920s - 1930s. The goal of this paper is to study features of the Adyghe literary andpublisictic prose of this period and its relationships with Russian literature. Objectives of the presented work are the analysis and synthesis of the problematic thematic contents and art features of documentary prose of the Adyghe, Kabardian and Circassian writers, identification of genre versions of an essay, article and the feuilleton and the characteristic of typological and contact relationships with the Soviet, first of all, Russian literature. Abundance of small operational genres of literary and publicistic prose at the initial stage of development of newly created literatures related to social and historical changes of reality is demonstrated. The subject and features of a form of an essay, article and the feuilleton in creativity of initiators of national literatures are defined. Similar ideological and esthetic searches in the Russian prose caused by common conditions of development are formulated. Various relationships of young newly created literatures and the Russian literature with a wide experience and rich traditions are designated. It is inferred that the literary and publicistic prose is of great importance for formation of original national cultures. The character and a role of contact and typological relationships, sources and the nature of bilingual creativity are disclosed.
Keywords:
Literary and publicistic prose, newly created literatures, genre versions, contact and typological relationships, art concept of the personality, literary tradition, bilingual creativity, art and esthetic searches.
Формирование адыгских новописьменных литератур проходило одновременно с возникновением письменности, нормализацией родного языка, изданием первых газет, букварей, различных учебных пособий, с чем связана просветительская направленность первых профессиональных произведений. С культурно-просветительской деятельности начинают свой творческий путь адыгейские писатели И. Цей, Т. Керашев, кабардинские авторы Али Шогенцуков, Т. Борукаев, черкесские прозаики X. Абуков, М. Дышеков и др.
Происходящие в советской реальности революционные перемены требовали немедленного вмешательства писателя в события действительности. С этим связано то, что появляется большой поток художественно-публицистической литературы [1]. Жанр очерка, совмещающий фактический материал с художественным
вымыслом, сыграл, к примеру, существенную роль в возникновении кабардинской прозы. Художественно-публицистический очерк занимает существенное место и в развитии адыгейской и черкесской литератур. В русской прозе также активно публикуются очерки А. Серафимовича, Д. Фурманова, чуть позже — М. Горького, Б. Галина, Ю. Жукова, А. Авдеенко и др. Цели документальной прозы определялись характером времени, революционной перестройкой — необходимо было помочь становлению нового мира, надо было в кратчайший срок донести до сердца читателя грандиозные идеи эпохи.
Первые художественно-публицистические произведения Т. Кераше-ва были посвящены конкретным событиям, имевшим место в области, - борьба за грамотность, за устранение отживших представлений, коллективизация.
Ярким примером документальной прозы стал очерк «Адыгея — первая национальная». Сюжетно-композиционное построение произведения определилось традиционной для литературы темой борьбы двух миров. Противопоставление старого и нового обусловливает две части очерка. В первой автор размышляет о прошлом адыгейского народа. Публицистическая мысль в данном случае заострена и обнажена, писатель поясняет, убеждает, призывает. Чтобы оживить декларативные положения, придать им большую достоверность, Т. Керашев вводит в рассказ собирательный образ исторического бедняка-адыга с его постоянной нуждой. В очерке, таким образом, встречаются документ и вымысел, что усиливает художественную картину.
Во второй части, названной «В бой за колхозы!», воспроизводится ситуация, сложившаяся в Адыгее в связи с коллективизацией. Писатель, выполняя функцию информатора, называет факты, приводит цифры, подводит итоги. Автор не остается равнодушным фиксатором событий, а выступает как заинтересованный рассказчик, активный участник происходящего. Этим объясняется то, что от разъяснений Т. Керашев переходит к агитации и призыву. Для усиления идейного содержания произведения используются коллизии, получившие широкое распространение в литературах северокавказского региона. Одна из них связана с символической судьбой женщины-горянки, бесправной и забитой в прошлом, а теперь вышедшей на дорогу социально-нравственного обновления.
Художественной публицистике Т. Керашева оказались близки в проблемно-тематическом и структурном отношении очерки и корреспонденции других адыгейских писателей — И. Цея, А. Хаткова, И. Ашкана, В. Кобле и др. Одни из них обращались к историко-этнографической теме, связывая ее с просветительскими задачами революционных перемен, другим была свойствен-
на повышенная эмоциональность, романтическая манера повествования.
Обращенность к единому жизненно-историческому процессу, общие корни и идейно-эстетические задачи обусловили типологическое родство адыгейской документальной прозы с кабардинской и черкесской. В конце 20-х - начале 30-х годов в кабардинской и черкесской литературах так же, как и в адыгейской, наблюдается активизация художественно-публицистических жанров. Используя форму статьи, очерка, фельетона, зарисовки, Т. Борукаев, 3. Максидов, М. Афа-унов, X. Теунов, Т. Табулов, X. Абуков, М. Дышеков и др. вводят неискушенного читателя в общественно-политическую жизнь страны. Опираясь на живые факты реальности, молодые писатели пытаются представить читателю суть социальных перемен на селе.
Становление документальной прозы совпало по времени с периодом обновления деревни. С этим связано то, что у кабардинских и у черкесских авторов типологически «повторяется» тема колхозного строительства. Она разрабатывается широко, как реализация актуальных проблем - рождение коллективистской жизни, формирование нового человека и революционных отношений. Содержание сюжетных зарисовок часто сводится к показу противостояния, которое обозначено как борьба старого и нового. Такой конфликт определяет не только проблемно-тематическое содержание произведения, но и композицию, расстановку персонажей, о чем свидетельствуют очерки Т. Керашева и произведения кабардинского писателя X. Теунова.
В основу очерка X. Теунова «Дружба» легла реальная история семьи. В первой части произведения воспроизводятся тяжелые условия жизни простых крестьян в дореволюционной Кабарде. Вторая часть, как и ожидалось, дает картину обновленной, счастливой действительности. Принцип контрастного сопоставле-
ния двух миров обусловливает и в этом случае отбор материала, декларативную тональность повествования, публицистическую заостренность стиля. Пытаясь избежать риторики, автор пользуется повторяющимся в публицистике приемом: включает в текст произведения живые зарисовки из истории кабардинского селения, этнографические детали, предметы национального быта. Стремление названных писателей расширить, таким образом, границы документального очерка путем дополнения факта вымыслом свидетельствовало о движении к обновлению жанра. Это было свидетельством проявления типологических закономерностей отечественной литературы, которая делала попытки выхода на путь предметного, более развернутого, образного показа.
Показательно, к примеру, расширение в конце 20-х гг. тематического диапазона русского очерка и формирование его различных видов. Активизируется путевой очерк (М. Горький, М. Ша-гинян), получает развитие портретный очерк (Б. Галин, Ю. Жуков), формируется такая его разновидность как социально-психологический очерк (Л. Сейфулли-на, Вс. Иванов). Надо отметить и то, что определенное место в публицистике занимает и такая разновидность жанра, как дидактический очерк. Такая форма получает распространение и в адыгских литературах. В этом плане заслуживает внимания зарисовка кабардинского писателя Т. Борукаева «Как я возился с магнитом», которая в непринужденной манере рассказывают о необходимости грамотности и образования. Сцены нравоучительного характера, фабула агитационно-воспитательного содержания свойственны очеркам адыгейского прозаика И. Цея и черкесского автора Т. Табулова.
Особенности, ставшие общими для адыгских литератур, отражаются в художественно-публицистической деятельности черкесского писателя X. Абу-кова, в творчестве которого занимает осо-
бое место редкий для этого времени жанр фельетона. Показательным для молодого автора стал выбор темы, которая свидетельствовала об интересе к типологически общей социальной проблематике. Фельетон «Халид-бедняк сегодня говорит», к примеру, был посвящен пользе грамотности и образования, а в рассказе «Сегодня Халид-бедняк плачет» ставились вопросы, связанные с горькой судьбой женщины-горянки. К теме равенства народов обращался X. Абуков и в произведении, названном «Для Халида-бедняка сегодня все равны».
В проблемном и структурно-стилевом отношениях произведения писателя были близкими друг другу. Это обусловлено тем, что один образ, совмещающий функцию действующего героя и рассказчика-комментатора, стал сюжетно-композиционным центром рассказов. Позиция главного персонажа с самого начала оказалась четко обозначенной. Он художественно обобщал униженную в прошлом большую часть народа, превратившуюся в новое время в активных борцов со старыми устоями. Задачи, вставшие в связи с требованиями революционного времени, и законы публицистического жанра определили, таким образом, характер героя, активного, творческого, с ярко выраженной общественной позицией.
Благодаря выбранной автором форме герой получил возможность выходить на читателя, обращаться непосредственно к нему, ставить и разрешать животрепещущие проблемы. Писатель в то же время понимал: чтобы убедить своего собеседника, недостаточно информации и призыва, недостаточно также жизненного факта, рассказанного подробно. Поэтому начинающий автор использует образные средства и художественную типизацию. При помощи таких приемов фельетона, как композиционная непринужденность, пародийное использование различных ситуаций, сатирическая обработка материала, X. Абуков усиливает напряжен-
ность действия, расширяет сферу эмоционального воздействия на читателя. Кроме того, писатель вводит в публицистическую ткань произведения живые сцены, диалоги, призванные высветить декларативную мысль. Элементы эпического обобщения придают действию большую достоверность и обостряют восприятие описываемых событий.
Фельетон X. Абукова, как и очерки Т. Керашева, И. Цея, Т. Борукае-ва, X. Теунова, стал составной частью художественно-публицистической прозы, которая создавалась в период освоения грандиозной революционной реальности. Значение произведений писателя заключалось в том, что они впервые в черкесской литературе сделали попытку решить концепцию человеческого характера, сформированного новой жизнью. Новая тема и соответствующий ей персонаж нуждались в невиданной до сих пор художественной форме. Эта задача, вставшая перед всеми писателями, реализовалась в творчестве X. Абукова и остальных авторов через стремление соединить разнородные стилистические планы в одну необычную художественную стихию.
Надо подчеркнуть, что в русской литературе возможности жанра фельетона были реализованы раньше и с большей интенсивностью, что было определено опытом, накопленным столетиями. Творчество М. Зощенко, А. Платонова, П. Романова и др. оказывает влияние на формирование художественно-публицистической прозы, в которой представлены различные жанровые формы - очерка, юмористического рассказа, бытовой зарисовки. Особое место в этом ряду занимает фельетон, который обладал богатым арсеналом изобразительных средств. Речь идет, прежде всего, о новаторстве М. Зощенко, представившего уникального комического персонажа и открывшего прием маски, который обновил сатирическую литературу. Большое значение имело также творчество П. Романова. Его острый по содер-
жанию фельетон выработал емкую, лаконичную форму рассказа, где мало описания, метафор, портрета. Художественная идея тем не менее выражена в этом случае впечатляюще за счет характерного диалога, сочного юмора и яркой детали. Произведения таких настоящих мастеров слова, безусловно, оказывали влияние на молодые по возрасту новописьменные литературы, исторически ориентированные на русскую культуру. Этому содействовал и характер творчества ряда национальных авторов, создающих произведения не только на родном, но и на русском языках, т.е. двуязычных по своей природе.
Идейно-эстетическое освоение революционной реальности оказалось делом непростым. Трудности, связанные с выработкой понятия нового гуманизма, формированием концепции нового героя, отразились даже на развитии русской прозы, но особенно сильно они сказались на формировании новописьменных литератур, которым не хватало национальных традиций и профессионального опыта. Об этом свидетельствует то, что для первых статей и очерков Т. Керашева оказываются характерными торопливость и художественная незавершенность. Коллективизация с ее отчаянной, подчас трагической классовой борьбой, которая становится одним из главных объектов изображения, не показана, к примеру, в очерке писателя с должной глубиной. М. Афа-унов и 3. Максидов пытаются воссоздать черты нового человека, но их поиск не идет дальше изображения внешних атрибутов революционных перемен. Уверенность в быстрой и безболезненной победе нового над старым приводит и X. Абукова к упрощенному показу основного конфликта эпохи. Характерным для писателей становится и то, что основательный социальный конфликт нередко переводится в комический план, из-за чего теряет глубину и жизненную значимость.
Как было отмечено выше, благодаря мобильности и оперативности, малые
жанры художественной публицистики получают в послереволюционное время возможности для быстрого развития. Их активизация связана, безусловно, с освоением новой реальности, революционной тематики, необходимостью овладения концепцией героической личности. Понятно, что в плане тематического разнообразия, жанровой масштабности и художественного мастерства публицистика русской литературы добилась успехов гораздо раньше, чем литература новописьменных литератур [2:10]. К началу 20-х гг. в ней, к примеру, появляется военная документальная проза Д. Фурманова, очерки-исследования Д. Серафимовича, Л. Сейфуллиной, Н. Огнева, первые корреспонденции Л. Рейснер. «Опоздание» художественно-публицистического жанра в адыгских литературах и его относительная эстетическая бедность объясняется особыми условиями, в которых формирование литературы замедлялось такими нерешенными задачами, как создание письменности и ликвидация массовой безграмотности.
Тем не менее, анализ художественной публицистики, этого первого эшелона национальных адыгских литератур, демонстрирует ее успехи и связи различного уровня с общесоветской, прежде всего русской прозой. Общие социально-исторические условия и художественно-эстетические поиски диктовали документальной прозе разных литератур единый эстетический идеал, который уже на начальном этапе определял поиск концеп-
ции личности. Новый человек воспринимался и изображался в контексте ожесточенной борьбы двух миров — старого, уходящего, и нового, социалистического. С этим связано то, что образную структуру произведений определила эстетика предельных контрастов. Контраст пронизывает проблематику, определяет характер конфликта, содержание героя, расстановку персонажей, словом, всю образную ткань рассказа. Такие особенности характерны для произведений А. Малышкина, Н. Огнева, Д. Фурманова. Они свойственны и творчеству Т. Керашева, X. Абукова, X. Теунова, Т. Борукаева.
Важным в плане дальнейшего исследования поставленной проблемы является следующее. Документальная проза в адыгских литературах создавалась на двух языках — родном и русском. Известно и то, что доступ писателей к мировой культуре осуществлялся на этапе зарождения национальной письменности преимущественно через публикации на русском языке. Это определило характер творчества ряда авторов, чьи произведения создаются как на родном, так и на русском языках (Т. Керашев, А. Евтых и др.). Таким образом создается уникальный творческий процесс, «свидетельствующий «о сближении народов»[3:97], двуязычный по своей природе, основанный на типологических отношениях и обогащенный контактными формами литературных связей, что требует и сегодня глубокого анализа и обобщения.
Примечания:
1. См. об этом: Грознова Н.А. Ранняя советская проза. Л., 1976. 203 е.; Евтых А. О некоторых вопросах теории и практики адыгейской литературы // Адыгейская правда. 1936. 16 окт.; Беседина Е.П. Путь к большому эпическому жанру // Адыгейская филология. Майкоп, 1967. Вып. 2. С. 23-250; Эстетические ценности предметно-пространственной среды. М., 1990. 320 с.
2. См. об этом: Ломидзе Г. Введение // Социалистический реализм в литературе народов СССР. М., 1962.
3. Акавов З.Н. Новые горизонты изучения литературы (к проблеме истоков евразийского литературоведения) // Вестник Адыгейского государственного университета.
Сер. Филология и искусствоведение. 2015. Вып. 3 (145). С. 95-99.
References:
1. See: GroznovaN.A. The early Sovietprose. L., 1976.203 pp.; Evtykh A. On some problems in the theory and practice of Adyghe literature // Adygheyskaya pravda. October, 16.1936; Besedina E.P. The path to the great epic genre //Adyghe philology. Maikop, 1967. Issue 2, P. 23-250; Aesthetic values of subject-spatial environment. M., 1990. 320 pp.
2. See: Lomidze G. Introduction // Socialist realism in the literature of the peoples of the USSR. M., 1962.
3. Akavov Z.N. New horizons for the study of literature (on the origin of the Eurasian literary criticism) // Bulletin of Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. 2015. Issue 3 (145). P. 95-99.
