CC BY
61
ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
УДК 821.161.1 Шолохов М.А. +821.163.41 Б. Р. КОСАНОВИЧ
«ТИХИЙ ДОН» М. ШОЛОХОВА В ЖАНРЕ ГРАФИЧЕСКОГО РОМАНА (РУССКО-СЕРБСКИЙ КОМИКС «КАЗАКИ»)
Статья посвящена комиксу «Казаки: Роман из жизни донских казаков», вышедшему в Белграде в 1938-1939 гг. Это своеобразная адаптация первых двух книг шолоховского романа «Тихий Дон».
Ключевые слова: М. Шолохов; русская эмиграция; «Тихий Дон»; адаптация; «Казаки»; комикс.
Начнём с предварительных замечаний. Общеизвестно, что произведения М.А. Шолохова вдохновляли и по-прежнему вдохновляют композиторов, живописцев, драматургов и кинематографистов. Однако мало кто знает, что Шолоховым в своё время заинтересовались и художники девятого по счёту искусства - комикса. Причём это произошло уже на самых ранних этапах развития такого типа изданий, которые находятся на стыке литературы и изобразительного искусства. Комикс - это одна из форм современного образного повествования, важнейшей частью которого выступает последовательность картинок-кадров с поясняющим текстом. При этом рисунок и заключённый в него вербальный текст представляют собой смысловое единство, куда входят постоянные идеографические знаки - филактеры (помещаемое рядом с головой персонажа «облачко» с репликой персонажа). Крупные комиксы в настоящее время называют графическими романами. В предлагаемой статье на основе культурологического подхода и принципов тематико-сюжетного анализа рассматривается проблема перевода на язык комикса шолоховского романного текста. Чтобы подойти к центральной задаче - изучению первого в мире комикса - адаптации шолоховского романа-эпопеи как формы национальной рисованной литературы, считаем необходимым обратить внимание на политический и культурно-исторический контексты, в которых она возникала.
С 1918 по 1920 год в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, после 1928 года переименованного в Королевство Югославия, нашли убежище около 50 000 русских изгнанников - беженцев, со временем ставших эмигрантами [6].
© Косанович Б. Р., 2018
Это значит, что практически каждый 15-й житель страны был русским. Большинство из них поселилось в Сербии. Конечно, в разное время число русских менялось, прежде всего из-за передвижения рабочей силы, реэмиграции в более богатые западные страны. Наряду с Францией и Германией, Югославия была одним из самых больших и самых важных русских центров в послереволюционном рассеянии. Характерно, что русскую эмиграцию в Сербии преимущественно составляла интеллигенция. Она занимала второе по численности место после военных. Среди эмигрантов было 60-70% людей с высшим и средним образованием. В Королевстве образовалось около трёхсот малых «русских колоний». Большая часть беженцев разместилась в Срем-ских Карловцах, Нише и Белграде. Смело можно утверждать, что русская послереволюционная эмиграция нигде не оставила такого глубокого следа, как в сильно пострадавшей во время двух Балканских войн (1912, 1913 гг.) и Первой мировой войны Сербии. Надо иметь в виду, что в этих войнах Сербия потеряла почти 30% своего населения, не говоря уже об огромном материальном ущербе. Русские эмигранты внесли значительный, можно сказать, возрожденческий вклад в организационно-административное устройство, культурную, просветительную и научную жизнь, строительство, спорт... Русская диаспора в Сербии представляла собой единственный в своём роде эмигрантский микрокосмос. Здесь нашли убежище многие выдающиеся люди и некоторые важные институции только что свергнутой Русской империи. Среди них, например, М. В. Родзянко, председательствующий на последних заседаниях царской Думы, В. В. Шульгин, главный свидетель отречения от престола Николая II, П. Н. Врангель, главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России
(т. н. Добровольческой армии). Кстати сказать, штаб Врангеля располагался сначала в Сремских Карловцах, в то время как в этом городке был и центр Русской заграничной Церкви во главе с митрополитом Антонием (Храповицким). В Белграде похоронен генерал М.В. Алексеев, последний главнокомандующий русской царской армии, а позже - в склепе русской церкви Св. Троицы - и Врангель, завещавший похоронить себя «в братской славянской православной стране». Русским беженцам удалось привезти и некоторые реликвии. В Сербии находились переданные на хранение сербскому королю драгоценные христианские реликвии: частица древа Животворящего Креста Господня, чудотворная Курская икона Божией Матери, которая и в настоящее время считается защитницей всей русской эмиграции, затем и древняя, написанная св. Лукой, чудотворная Филермская икона Пресвятой Богородицы (Филермосы), десница св. Иоанна Крестителя, украшенная драгоценными камнями. Особенно прославились русские архитекторы-мигранты, строившие великолепные административные здания как в самой столице, так и в провинции. В Белграде в 1924 году они построили храм Святой Троицы, действующий и по сей день как подворье Русской Православной Церкви, а также и Иверскую часовню (в 1931 году), по планам оригинальной часовни, снесённой в Москве, и с копией чудотворной Иверской иконы Богородицы. Мало того, король Александр Караджорджевич материальными средствами помог строительству храма русских эмигрантов в Праге, посвящённого Успению Пресвятой Богородицы. В 1933 году сербское правительство построило в Белграде и подарило русским эмигрантам уникальный культурный центр, т. н. «Русский дом императора Николая II». Русские имели в Сербии свои церкви, детские сады, начальные и средние школы, институты благородных девиц и кадетские корпуса, театры, дома культуры, архивы, своё культурное общество «Матица», а даже и свои музеи и сокольские организации, благодетельные общества, богадельни, больницы и санатории, Красный Крест, свои хоры певчих и музыкантов, свой Союз писателей и журналистов, многочисленные литературные кружки, относительно богатую издательскую деятельность на русском языке, свои библиотеки. В Белграде, по образцу парижского и пражского институтов, был образован Русский научный институт. Поэтому вполне естественно, что как раз в Белграде в конце сентября 1928 года состоялся Первый (и единственный) Съезд за-
граничных писателей и журналистов [4; 5; 6; 7; 8; 11].
Немаловажную роль в поселении русских беженцев в Сербии сыграли константы сербско-русских / русско-сербских взаимоотношений, такие как: общая принадлежность одному и тому же славянскому племени, совместное православное вероисповедание, родственность языков и письменной графики, «братство по оружию», историко-политические, в частности династические отношения, родственные связи.
Донской казак и поэт-эмигрант Павел Сергеевич Поляков (1904-1981) в написанном уже в Мюнхене стихотворении искренне выразил свою благодарность «второй родине»:
Вот этой родине второй Поставлю памятник навеки, Я там изведал, молодой, Добро в хорошем человеке. И много раз проверил я Словцо казачье - братушка -Мне лили сербские друзья Не в рюмки ракию, а в кружку.
(П. Поляков. «Муза») [4, 291]
Среди русской эмиграции в Югославии особо выделялись казаки. Считается, что эта страна была центром кубанских и терских казаков, в то время как центрами донских казаков были Прага и Париж. В Сербии самыми многочисленными были кубанские (3500), а после них - терские и донские казаки (последних насчитывалось всего около 5000). Надо заметить, что казаки не подчинялись гражданским «русским колониям», создававшимся с целью сохранения традиций и национальной самобытности, но жили обособленно, сформировав свои казацко-вольные станицы (всего их было около сотни), вынашивая идею «Свободной Казакии» [1, 9]. Они привлекали внимание своей экзотической внешностью, верностью обрядам и обычаям, культурной самобытностью, оркестрами, хорами, плясками и джигитовкой. В диаспоре была развита издательская деятельность (свыше двадцати своих периодических изданий) [3, 22], в которых особое внимание уделялось истории и традициям казачества. Примечательным является и тот факт, что в Сремских Карловцах главнокомандующего генерала Врангеля всегда сопровождал конвой из десяти казаков. Интерес сербской и русско-эмигрантской культурной общественности к казачьей проблематике был вполне естественным и высоким. Как известно, в начале 30-х годов прошлого века югославская общественность узнала о новом советском писателе -
Михаиле Шолохове. О нём пишут (нами выявлены пятнадцать довоенных статей и рецензий), переводят его рассказы, а в 1936 году - и роман «Тихий Дон». Не отстают в откликах на шолоховские произведения и бело-эмигрантские критики. Характерен тот факт, что в героях Шолохова русские эмигранты узнавали себя, обнаруживали сходство судеб своих близких и окружающих с жизненными историями донских казаков, которые так ярко изображены в его эпосе. Получилось так, что интерес к казачеству, в частности и к творчеству Шолохова, совпал с бурным развитием и распространением комикса в столице Югославии, которая станет одним из самых значительных мировых центров культивирования этого жанра. Представителями этой новой волны стали русские художники-эмигранты: Ю. Лобачев, Н. Навоев, С. Соловьёв, К. Кузнецов, А. Ранхер, И. Шеншин, затем В. Гулевич, В. Жедринский и Н. Тищенко [см.: 2]. Благоприятному развитию и популярности комикса в Югославии несомненно способствовало и появление нового специального комикс-журнала «Мика Миш» (Микки Маус, по имени героя первых мультфильмов (1928) Уолта Диснея «Безумный аэроплан» и «Пароходик Вилли»), который начал выходить с марта 1936 года два раза в месяц. Его издателем был способный предприниматель Александр Ефимович Ивко-вич, одессит, русский эмигрант, выдававший себя за серба. Во многом благодаря его деловой энергии и рекламной активности новый жанр стал настолько популярным, что люди становились в очереди перед киосками, чтобы приобрести очередной номер журнала. В 1938 году, начиная с №153, в журнале «Мика Миш» стал выходить комикс «Казаки» (серб. «Козаци») с подзаголовком «Роман из жизни донских казаков» (серб.: «Роман из живота донских Козака»). Структура печатного издания следующая: он состоит из трёх частей («эпизодов», в терминологии его авторов), в I части - 24 главы, во II -28, в III (выпущенной в 1939 году) - 24. К слову сказать, теме казачества были посвящены ещё три вышедшие в Белграде комикса, и все они были популярны. В первую очередь это относится к «Чёрному атаману», хотя графический роман «Казаки», судя по анкетам читателей, превосходил комикс о Флэше Гордоне. Немаловажен тот факт, что комиксы, о которых здесь идёт речь, давно уже стали библиографической редкостью. Их нет даже в центральных библиотеках Сербии и Черногории.
Своеобразным претекстом комикса «Казаки» послужили первые две части шолоховского романа «Тихий Дон». Следует отметить, что адап-
тация сделана без какой бы то ни было ссылки на шолоховское произведение как его первооснову. Авторы (художник Сергей Соловьёв в сотрудничестве со сценаристом П. Поляковым) в основном сохранили время действия, основные исторические события, казачий колорит, частично - сюжетные линии и главных героев шолоховского романа, схожих в психологических деталях и по роли в сюжете, правда, частично их переименовав. Имея в виду колоссальные жанровые и эстетические различия этих двух произведений, нельзя было ожидать, чтобы текст комикса вобрал в себя образный, неповторимый шолоховский язык и стиль. Тем не менее иногда можно обнаружить попытки сохранить некоторые особенности строя речи персонажей и авторского повествования (народно-поэтическая основа, естественность, изобразительность), но в сжатой, крайне редуцированной форме.
Комикс открывается кадром-рисунком: идиллической картиной жизни хутора и заключённым в рамку комментарием в нижней части страницы: «В богатых и просторных хуторах на берегу реки Дон обитают многочисленные казаки ...» При этом графический и вербальный компоненты находятся в тесном взаимодействии.
Уже на первых страницах романа-комикса намечены главные сюжетные линии, очерчены характеры героев, завязывается любовная интрига. Сначала появляется Зулум, турчанка, «чертовски красивая» пленница (примечательно, что имя семантически совсем не мотивировано, так как по-турецки означает зло, насилие). Необъяснима этимология имени появляющегося здесь же Ивана, в котором узнаём черты шолоховского Степана Астахова и отдельными чертами характера напоминающего Петра Мелехова. В Зулум, в образе которой слиты шолоховские турчанка и Аксинья, влюбляется Григорий Меликов (sic!), тем самым становясь главным соперником Ивана. Григорий спасает Зулум от взбесившихся коней. Встреча казака и казачки послужила началом любовной истории. Зулум сразу полюбила этого красивого, статного и сильного парня. Но вскоре станичники начинают подозревать бедную пленницу в связях с нечистой силой. Они, принимая её за ведьму, бросаются в погоню за молодыми героями, настигают их у соседнего хутора, где Григорий опять спасает Зулум. Из-за неё завязывается яростная схватка со станичниками. Стычку останавливает внезапно появляющийся всадник - нарочный атамана, принёсший весть о войне, общей мобилизации. Автор комикса акцентирует патриотизм казаков: прекращая междоусобицы, они вместе, весело и с песней («Поехал казак на чужбину далёкую / На
верном коне своём...») включаются в ряды русской армии. Следуют мастерски нарисованные батальные сцены, усиливающие впечатление зрелищности, причём Соловьёв особенное пристрастие показал к изображению лошадей. Ирина Антанасиевич, известный исследователь русского комикса в Югославии, верно заметила: «Кадры эти являются единственным русским комиксом в Великой войне» [2, 204].
Дальше разворачивая сюжет, авторы комикса показывают, что казаки вынуждены были отступить под напором превосходящих сил врага. Как раз в это время Григорий спасает своего соперника - Ивана, но потом неблагодарный Иван оставляет его на милость австрийцев. Затем Соловьёв усложняет действие новыми сюжетными сцепками, вводом новых персонажей. В 17-м эпизоде первой главы появляется новая героиня, польская панночка Ядвига (Ядя) - плод фантазии авторов комикса. В отличие от гоголевской прекрасной полячки из «Тараса Бульбы», она симпатизирует русским, сама «хочет стать казачкой», ухаживает за раненым Григорием, влюбляется в него, помогает ему скрыться от преследующих его австрийцев. Григорию удаётся убежать, но его настигает Иван, чей предательский выстрел мог стать роковым. Григорию суждено повторно попасть в плен к австрийцам. Здесь важен ещё один поворот сюжета. Ядя ночью пробирается в лагерь казаков, предупреждая их о готовящемся нападении австрийцев. (Нетрудно обнаружить в этом месте трансформацию мотива предательства из гоголевской повести «Тарас Бульба», которую можно отнести к одному из нескольких прецедентных текстов сербского графического романа). Далее авторы комикса всё больше отступают от текста шолоховской эпопеи, давая волю своему воображению. Они меняют угол зрения, укрупняют фигуры второстепенных персонажей. В казачьем полку Ядвига переодевается в костюм мальчика-денщика. Здесь она застаёт не только Ивана, но и Зулум.
«Первый эпизод», то есть первая часть комикса, заканчивается сценами спасения Иваном Григория, вновь оказавшегося в австрийском плену, и включением в кадр письма покинувшей лагерь Зулум, в котором она обещает нелюбимому Ивану выйти за него замуж.
Вторая часть графического комиксного романа «Казаки» открывается потрясающими натуралистическими кадрами поля битвы, указывающими на жестокость войны. Эти сцены сопровождаются сжатым авторским комментарием: «Мировая война всё ещё бушевала всей своей жестокостью.» Кстати сказать, данный комментарий является одним из многочисленных примеров умелого авторского комбинирования
пикторальных (графических) и вербальных компонентов.
В первых двух продолжениях второй части данного комикса показаны ужасы войны, проиллюстрированные картинами наступления австрийцев, применяющих в атаке отравляющие газы. Казаки изображаются уже не верхом, в конном строю, а в окопах, где они представлены как страдающие, сломленные люди, мечтающие о возвращении в свои дома, к своим жёнам и детям. Военные сцены послужили в повествовании главным образом фоном для показа любовных интриг. Особо выразительны анимационные рисунки, составляющие кадры, которые дают оценку событиям, передают отношение авторов комикса к войне. Итак, охваченный ревностью Иван дезертирует, возвращается в свой хутор, чтобы жениться на Зулум. Но на этом приключения героев не завершаются. Наоборот, их эксцентрические авантюрные похождения продолжаются, становясь всё более увлекательными. Введён новый мотив - спасение Григорием раненого вражеского офицера, в кошельке которого была найдена фотография Ядвиги. Вскоре начальство доверяет Григорию провести в штаб армии и самого отца Ядвиги - графа Потонско-го, обвинённого в шпионаже. По просьбе Яди Григорий отпускает графа, направляет его под охрану матери в родной хутор, тем самым рискуя своей жизнью. Тем временем, перед самим актом венчания, раскрывается обман Ивана, который пытался выдать себя за раненого бойца. Он будет осуждён, а потом снова направлен на поле брани.
На следующих листах комикса речь идёт о перевороте (Октябрьской революции), развале русской армии и освобождении Григория из-под ареста. Между героями-антиподами - Иваном и Григорием - из-за Зулум завязывается борьба не на жизнь, а на смерть, которая привела к полному разорению их хуторов. Обе женщины (Зулум и Ядя) оказываются то у одного, то у другого соперника, проходя ещё один круг испытаний в верности. Наконец, Иван готовит новое предательство: он собирается перейти на сторону австрийцев. Этому смогли помешать Зулум и Ядя. Они одновременно стреляют в Ивана и ранят его. Второй эпизод комикса заканчивается описанием ловкого маневра казаков, заставившего австрийцев отступить. Но все эти события не привели к развязке драматической ситуации. После многих происшествий и приключений Григорий и Зулум остаются вместе, в то время как Ивана и Ядвигу жизнь разводит по разным дорогам. Слова Зулум, которыми завершается текст этой части графического романа, сулят новые испытания: «Предчувствую, что долго не будем пребывать в покое. Казакам предстоят
тяжёлые дни... Дни беспокойной борьбы». Разыскивая в библиотеках другие издания комикса, мы нашли и его продолжение (III часть). В этой части речь идёт о Гражданской войне. Злой Иван становится красным командиром, а Григорий -белым офицером. Вместе с Иваном оказалась и Зулум, чтобы умереть от его руки, а самого Ивана убивает Григорий. Интересно совпадение в судьбе автора комикса с событиями, о которых повествуется в этой драматической «истории в картинках»: Григорий попадает через Константинополь в Словению, нанимается на службу к барону, австрийскому магнату. Там он два раза спасает жизнь Ядвиге. В финале комикса они венчаются в Польше. Таким образом, рисованный роман завершён мелодраматичным торжеством любви, что вполне в духе особо популярных в то время голливудских фильмов. Его авторы пошли на уступки читателям комиксов, этих рассказов в картинках, в полной мере отражающих эстетические вкусы и предпочтения массового потребителя. Заметим кстати, что данная адаптация ещё не законченного романа «Тихий Дон» подчинена закономерностям жанра комикса, тогда ещё совсем молодого жанра массовой культуры. Сначала создатели графического романа в основном следовали за поворотами шолоховского сюжета, то приближаясь, то удаляясь от первоисточника. В последующих частях/главах Соловьёв всё больше отступает от него. В сценарии переплетаются кадры социально-исторического характера с выразительными любовными сценами, запутанными амурными интригами. Как и подобает жанру комикса, автор делает ударение на действии, увлекает читателей бурными отношениями героев, отражая их в эпизодах с драматичными претензиями: драки, плен, пытки, побег, необузданный гнев, месть, романтические страсти и т. п. Визуально-нарративное единство комикса о донских казаках позволяет объединить отдельные, часто разрозненные сцены и диалоги в целостную картину. Автору удалось посредством графики довольно достоверно передать события, эпический и трагический размах казачьей жизни в период мира и войны прежде всего путём динамического чередования крупных горизонтальных кадров (пространственные степные дали, берега Дона, места сражений) и умело, чётко, по преимуществу вертикально изображённых портретов, отражающих основные черты характера главных персонажей. Этому способствуют и удачные, предельно сжатые авторские текстовые вставки. Но в стереотипной интерпретации Соловьёва, на наш взгляд, не отражён трагизм шолоховских героев, архетипы казачьей жизни, в частности глубина образа казачьего рыцаря Григория Мелехова (т. е. Меликова), его метания, колебания,
вызванные кричащими общественно-
историческими антагонистическими противоречиями и обстоятельствами личной судьбы, психологией казака-труженика и воина. И ещё: комикс «Казаки» во многом контрастирует с шолоховской поэтикой и философией бытия, концепцией природы и человека. Структура его текста далека от неповторимой стилистики, шолоховского красочно-пластического языка, лексических особенностей, символов и метафор великого эпического романа-трагедии.
Графический роман «Казаки» по отношению к шолоховскому «Тихому Дону» можно считать своеобразным пастишем, фабульно-сюжетной контаминацией реализма с приключенческим и авантюрным повествованием. В этом смысле несомненно интересным является художественно-концептуальное присутствие элементов шолоховского романа в сфере другого, синтетического искусства. «Казаки» основаны на поэтике комикса, суть которого - занимательная фабула, акцентирующая единство образа и речи. В такой трактовке комикс, являющийся полной трансформацией текста «Тихого Дона», остаётся не на магистральном направлении, а на маргинальных страницах шолоховедения. Но всё-таки он содержит значимый культурный коммуникационный, познавательный и литературно-художественный потенциал. С другой стороны, комиксологи, отталкиваясь от паралитературно-сти рисованных историй, выдвигают на первый план эстетические, визуально-повествовательные достижения этого жанра, особенно в удачно применённых приёмах монтажа, напоминающих технику кинематографа. Достойной внимания представляется сама перекличка этих двух видов искусства. Здесь можно вспомнить, что первая киноверсия «Тихого Дона» (И. Правого и О. Преображенской) также отличалась суженной оптикой любовных интриг, в то время как эстетика С.Ф. Бондарчука, представленная компиляцией Ф.С. Бондарчука-младшего, по мнению критики, своей вестернизацией «напоминает американский комикс». Некоторые критики считают, что и последняя многосерийная экранизация «Тихого Дона» С. Урсуляка своей деэпи-зацией «увеличивает дистанцию от литературной первоосновы» [12, 70-71]. Надо сказать, что произведения искусства, о которых здесь шла речь, по мнению теоретиков структурализма и постструктурализма, вступают в интертекстуальные связи. С точки зрения общих диахронических и синхронических планов результаты адаптаций можно схематически представить следующим образом: адаптация порождает трансформацию литературного текста романа в зрительно-повествовательный дискурс комикса или кино, тем самым обосновывая некоторый
новый дискурс культуры - постмодернистский способ упаковки смыслов, форму реализации мифологической разновидности мировоззрения.
Наконец, нельзя пренебречь историческим значением и экспрессивной функцией комикса «Казаки» как нового образца массовой коммуникации и популяризации беллетристики, стоящего у истоков этого нового жанра в Югославии. Графическая адаптация шолоховского романа-эпопеи состоялась при активном содействии художников русской эмиграции, которые, тем самым, выстраивали своеобразный культурный мост между двумя близкими славянскими народами.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Казачьи станицы и хутора в Сербии // Новое время. Белград. - 1923. - 18 мая. - №319 (без имени автора).
2. Антанасиевич И. Русская классика в картинках. — Белград: Филолошки факултет, 2015.
3. Арсеаев А. Донски козаци у Томащевцу // Наше слово. - Нови Сад, 1999. - №5.
4. Арсеаев А. Самовари у равници: Руска емиграцща у Воjводини. Нови Сад: Зма^ Футог: Завештаае, 2011.
5. Из та^их архива УДБЕ. Руска емиграцща у Jугославиjи // Политика. Београд, 3.Х11.2017-18.1.2018.
6. Jовановиfi М. Доселаваае руских из бег-лица у Кралевину СХС: 1919-1924. Београд: Стубови културе, 1996.
7. Кундрюцков Б. Казак Иван Ильич Гамор-кин. - Белград: Типография Феникс, 1930.
8. Маевский Вл. Русские в Югославии 19201945 гг. - Нью-Йорк, 1966.
9. МиловановиЙ С., ПетщевиЙ А. Бела Русща: Руска емиграцща у Воjводини. Нови Сад: Музеj Воjводине, 2014.
10. Соловев С. Козаци: Роман из живота донских Козака, део 1-111 // Мика Миш - забавни лист у стрипу. Београд, 1938-1939.
11. Тесемников В., Косик В. Русский Белград.
- М. : Изд-во МГУ, 2008.
12. Удодов А. Четыре экранизации «Тихого Дона»: взгляд из XXI столетия // Мир Шолохова.
- 2016. - №1 (5). С. 68-73.
Косанович Богдан Раевич, доктор филологических наук, профессор Новисадского университета (Сербия). Автор монографии «Tragicno и ёвЫ БоЬИоуа» (1988), статей и монографий, посвя-щённых русско-сербским литературным и культурным связям. Сопредседатель открытого Международного сообщества «Русская словесность: духовно-культурные контексты». Переводчик и редактор «Полного православного богословского словаря» ( перевод с русс. яз. на сербский) т. 1-2, 2001-2010.
Поступила 24.09.2018 г.
УДК 331.104.2 Л. С. КОЗЛОВА
КОНФЛИКТНЫЕ СИТУАЦИИ В ОРГАНИЗАЦИЯХ И ПУТИ ИХ УСТРАНЕНИЯ
Рассмотрены способы управления конфликтными ситуациями в организации, выявлена сущность конфликтной ситуации, а также определена взаимосвязь между стратегией управления персоналом и конфликтной ситуацией.
Ключевые слова: конфликтные ситуации, управление организацией, стратегия и тактика.
Конфликты существуют с древнейших времен, поскольку возникают они в процессе общения людей. Основную часть своего времени люди проводят на работе. В результате этого происходит взаимодействие с руководством орга-
© Козлова Л. С., 2018
низации и подчинённым личным составом, а также осуществляется совместная деятельность с партнёрами организации. Не всегда результат данного взаимодействия имеет положительный характер. Таким образом, существуют различные причины возникновения конфликтных ситуаций.
