CC BY
10УДК 812.111
DOI: 10.21779/2542-0313- 2016-31-4-76-84 Л.Г. Алахвердиева
Особенности моделирования портретного описания с зоосемическим компонентом
Дагестанский государственный университет; Россия, 367001, г. Махачкала, ул. М. Га-джиева, 43а; breslau47@mail.ru
В статье освещаются проблемы, связанные с особенностями портретного описания персонажей с использованием зоосемического компонента в художественном тексте. Автор поставил цель - изучить особенности актуализации зооморфизмов в художественных произведениях писателей, представляющих разные литературные течения и культуры. Анализируются произведения писателей русской и французской литературы: Н.В. Гоголя, Э. Золя, О. де Бальзака, Н. Саррот, отличающихся особым характером мировидения, особой системой языковой реализации авторского концепта действительности и индивидуальной социальной ориентацией. В работе зооморфный образ представлен как важнейший прием словесного портретирования и способ реализации категории информативности с использованием элементов культурного кода. Автор объясняет ценность зооморфных образов сложностью их переосмысления из modo recto в modo obliquo и богатством ассоциаций с социально-культурным и идеологическим контекстом. Нередко зоосемический компонент вписывается в образ как отдельный компонент и не создает целое. На основе контекстуального анализа произведений делается вывод, что использование зооморфизмов в портретном описании открывает большие возможности для индивидуальных вариантов художественного творчества, организует прямые отношения между миром животных и миром человека, что приводит к созданию ощущения тесной соотнесенности мира животных и мира людей. Описанные зооморфизмы в произведениях писателей разных литературных направлений и культур служат подтверждением того, что их функции могут совпадать в концептуальном плане и варьироваться в эмоциональном. Автор разделяет воззрения многих филологов, что портретные описания с зоосемическим компонентом многообразны и трудно поддаются систематизации, часто они противоречивы и по лексическому составу, и по характеру образности, и по теме, и по идеям.
Ключевые слова: портретное описание, зооморфизм, культурный код, метафорическая модель, характеризация, конструирующий принцип.
Несмотря на появление множества филологических работ, авторы которых высказываются в пользу изучения проблемы портретного описания, законченной и систематизированной концепции до сих пор не создано.
Авторы словесных портретов опираются на разные методики в зависимости от целей создания произведения и самого предмета описания. Так, Э. Спенсер, создавая словесные портреты Елизаветы I, опирался на тенденции портретной живописи XVI века и широко использовал цветовые эпитеты с определенным символическим значением [1].
Писатели и поэты Х1Х-ХХ веков в европейской и русской литературах совершенствовали методы описания внешности героев в сторону психологизации, однако и сегодня эта область изысканий представляет обширное поле для исследования.
Актуальность темы настоящей статьи определяется научным интересом лингвистов, филологов к проблеме изучения механизма построения портретного описания вообще и с зоосемическим компонентом в частности, а также недостаточным количеством работ по исследованию зооморфизмов как важных текстообразующих элементов художественного повествования. Зооморфизмы, которые мы понимаем вслед за
О. А. Рыжкиной, С. Чакыроглу как лексико-семантические варианты названий животных (включая названия птиц и насекомых), проецируемые на человека, характеризующие и оценивающие его под разными углами зрения [2], интересуют нас как комплексное языковое явление, функционирующее в художественном тексте и способное включать в себя определенные области объективной действительности, связанные с характеристикой психологических, эмоциональных, физических и социальных качеств человека. По определению Ж.Е. Фомичевой, С.М. Кунеркиной, зооморфизм представляет собой природоморфную метафору [3].
Цель нашей работы - изучить особенности актуализации зооморфизмов в художественных произведениях писателей, представляющих разные литературные течения (критический реализм, натурализм, новый роман) и культуры (русскую, французскую). Мы полагаем, что изучение зооморфных эталонов, зооморфных моделей, зооморфных символов позволит выявить, каким образом ассоциативные связи слов-зоонимов формируются в языке и порождают художественные образы, выяснить соотношения знаний о животном мире и системой образных средств характеризации человека.
Материалом для контекстуального анализа послужили следующие произведения: Мертвые души Н.В. Гоголя, Вы слышите их? Н. Саррот, Au Bonheur des Dames Е. Zola, Germinal Е. Zola, Gobsek O.de Balzac.
Культурная картина мира - система образов, представлений, знаний об устройстве и функционировании мира и месте человека в нем - успешно реализуется в художественном произведении. Писатель, получая информацию из внешней действительности, воспринимает и перерабатывает ее в соответствии со своими представлениями, знаниями о мироздании и ценностях этого мира. Таким образом, порождается художественный образ, в котором отражается прежде всего авторское понимание мира в целом.
Каждая национальная культура имеет свою систему культурных доминант, в которой зооморфные образы занимают определенное место. Зооморфный код культуры, вплетаясь в культурную картину мира, представляет особый языковой пласт, который актуализирует этническое мировосприятие носителей определенного языка и культуры, их систему эмоционально-эстетических оценок. Как справедливо отмечает Ф. Н. Гукет-лова, животные, втянутые человеком в мир его преобразований, играя символическую роль в мифопоэтической картине мира, выступают как эталонные носители тех или иных качеств человека, отражают опыт народа, говорящего на данном языке [4].
О.Н. Иконникова, исследуя внутреннюю форму зоонимов и фитонимов в сэлиш-ских языках (северо-запад Америки), замечает, что они отражают такой уровень мифологического сознания и мышления, который связан с эмоциональной рефлексией по поводу опыта ценностного и практического освоения мира [5].
Не вызывает сомнений факт, что осмысление мира человека осуществлялось главным образом через понятийную сферу животного с древних времен, а зоосемический компонент, функционирующий среди вербальных единиц, подвергается действию механизма контактности слова и опирается на внетекстовой фон своего значения, заложенный в менталитете носителя языка.
В работе Н. А. Трофимовой, посвященной зоометафоре, используемой в качестве ласкательных слов, подчеркивается, что ее основой является стереотипный признак животного, легко осмысливаемый в сознании говорящих, а субъективная варьируе-мость оценочных значений зоометафоры определяется неподконтрольным эмоциональным отношением говорящего к адресату, немотивированным и свободным от объективности [6].
Таким образом, представляется, что выбор зоонима произволен, а зоометафора рождается путем соединения обыденного мышления и поэтического обобщения через призму эмоциональности и не всегда соответствует постулату классического определения метафоры, утверждающей обязательное сходство при перенесении признаков с одного предмета или явления на другое. Как показывают многочисленные исследования и наши данные, животный мир может рассматриваться в качестве универсального средства метафоризации этнического мировосприятия и средства художественной выразительности, представляющего особый способ авторского высказывания. Классической метафорой, характерной для любой картины мира и частотной в портретном описании, является метафорическая модель человек-животное/зверь, отражающая возможности переосмысления контактов природы и общества.
Е.Е. Юрков подчеркивает, что метафорические модели структурируют познавательную деятельность, маркируют способы познания, придавая им языковую форму -структурированную национально-культурную парадигму [7].
Представление о персонаже читатель нередко получает из описания его мыслей, чувств, поступков, из речевой характеристики, при этом портретное описание может отсутствовать. В качестве примера приведем произведение представительницы французского «нового романа» Натали Саррот «Вы слышите их?», где автор не дает портретной характеристики своих персонажей и дифференцирует их лишь по родственным признакам - отец, родители, дедушка, дети, дитя или с помощью использования личных местоимений - ты, я, мы, они и т. д. [8]. Здесь действуют персонажи без внешности, без качеств, без характеров, они - анонимны. Главный интерес к человеку в таком художественном тексте сосредоточен на особенностях его психологического состояния, его скрытой сущности, акцентируется интерес к его бессознательному. Основная задача писательницы - абстрагироваться от внешнего человека и отвлечь читателя от персонажа, удивить его новым взглядом на миропорядок и новой поэтикой, это уже другая интерпретация мира. Но в тех произведениях, где словесный портрет присутствует, он становится одним из важных средств создания цельного образа персонажа как индивидуума.
Автор помещает своего героя в такие жизненные условия, в которых его характер проявляется наиболее ярко, рисуя его внешность, он выбирает детали, которые дадут конкретное представление о нем, наряду с общими закономерностями построения образа использует особые черты, в наибольшей мере отражающие его мироощущение, образное мышление, эмоциональное состояние, соответствующее идейно-эстетическому замыслу всего произведения.
Обратимся к представителю русской литературы Н.В. Гоголю, использующему широко зоосемический компонент для характеризации персонажей романа «Мертвые души» [9]. Так, анализируя структуру гоголевского портрета помещика Петуха, уже в фамилии которого лежит зооморфный образ наиболее распространенной в России домашней птицы, известной своими бойцовыми качествами и активностью, который, сочетаясь в тексте с описанием физических качеств: толщиной (размер) персонажа и формой его тела (которая репрезентируется неожиданно фитоморфным образом арбуза), трансформируется в повествовании в комический образ помещика Петуха: «круглый кругом, точный арбуз». Повтор корня «круг» и использование сравнения с арбузом создают предпосылку для порождения последующего комического образа помещика. Далее в тексте он именуется уже как «барин-арбуз». Зооморфмный и фитоморфный образы вступают в оппозицию, формируя зримый и осязаемый образ, основанный на предусмотренной дисгармонии, и порождают иронию. Портретное описание строится
автором с опорой на образно-ассоциативные связи, которые становятся особым приемом организации «портретной живописи». Организация этого образа весьма показательна для поэтики Н.В. Гоголя: здесь переплетаются в доминирующем зооморфизме разные семантические пласты и стилистические приемы, порождающие гиперболизацию, иронию, двусмысленность и гротеск, оказывающие мощное воздействие на читателя. Портретное описание проецируется на поэтическую систему понятий, символов, метафор, а противоречивое сочетание различных языковых средств является основополагающим принципом его поэтической системы. Читателю раскрывается авторское отношение к персонажу, т. е. портрет не только представляет изображение какого-либо образа, но и в первую очередь является отражением сложных мировоззренческих и психологических процессов самого Н.В. Гоголя. Писатель предстает как мастер портрета, умеющий извлекать из лексических единиц, синтаксических групп и стилистических тропов новые оттенки и смыслы, смело используя контекстные значения слов и стилистические приемы, которые функционируют совместно в рамках всего повествования и нередко создают эффект «обманутого ожидания».
В романе французского писателя-натуралиста Э. Золя Au Bonheur des Dames [10] описывается открытие дамского магазина, громадные стоки товаров которого были в одночасье опустошены посетительницами: ...le hall restait nu, tout le colossal approvisionnement du Paris-Bonheur venait d'être déchiqueté, balayé, comme sous un vol de sauterelles dévorantes [10, c. 123]
Автор не вводит в текст прямую номинацию дам-посетительниц, однако читатель чувствует их присутствие благодаря зооморфному сравнению. Для скрытой характери-зации дам-посетительниц используется сравнение с прожорливой саранчой comme sous un vol de sauterelles dévorantes, где зооним sauterelles реализует сему несдержанности, неестественной формы поведения дам, несет отрицательную оценочность и становится актуализатором их коллективного портрета. Зоосемический компонент в данном контексте приобретает новую функцию, отличную от первоначальной, становится инструментом переакцентовки семантического содержания. Писатель иронизирует над «животным» поведением благородных дам, обнажая их скрытую сущность, однако он далек от резких, прямых, отрицательных оценок. Э. Золя точно следует правилам своего литературного направления: зооним sauterelles несет в себе отрицательную информативность и служит инструментом своеобразной интерпретации злободневных вопросов бытия. Таким образом, текстообразующая категория информативности создает ценностную значимость текста (положительную или отрицательную, объективную или субъективную): моделирует его ассоциативные связи, способствует реализации творческой манеры автора кодировать элементы концептосферы, наделяя их внутренним смыслом и выстраивая в определенный культурный код, что приводит к созданию ощущения тесной соотнесенности мира животных и мира людей.
Э. Золя, будучи родоначальником французского натурализма, использует большое количество зооморфных образов. Автор строит свои произведения по закону перехода: от знака ^ к образу ^ к смыслу. Языковые средства складываются в образы, которые порождают художественные значения: традиционные образы, языковые средства подвергаются семантической модификации. Персонажи, в которых проявляется «животное» начало, сознательно или неосознанно являются причиной деградации судеб других героев. У Э. Золя персонажи не существуют изолированно, а внутри замкнутой структуры (шахтерский поселок, шахта), обусловленной контекстом, что создает атмосферу безысходности. Так, в романе «Germinal» [11] с помощью зооморфных метафор и сравнений создается коллективный портрет шахтеров: писатель называет их вначале
толпой (foule). Семантические поля, образующие канву художественных смыслов романа, формируются в поле взаимодействия различных языковых средств. Этот статус foule дополняется использованием синонимического ряда с отрицательной коннотацией к слову толпа "foule": horde, bande, troupeau, loups, barbares, brutes, среди которых выделяется зооморфное сравнение comme des loups (как волки) и которое мы обнаружим в дальнейшем повествовании, усиленным негативной коннотацией en sauvages: Il fallait agir révolutionnairement, en sauvages, puis qu'on les traquait comme des loups [11, c. 97].
Затем толпа шахтеров превращается в стадо животных, скот troupeau, bétail. Здесь объективированы ценностные представления с помощью зоосемических единиц, которые становятся смысловым стержнем содержания образа: [Souvarine voit]... les charbonniers qui retournaient au travail... passant avec leur sourd piétinement de troupeau. Il les comptait comme les bouchers comptent les bêtes à l'entrée de l'abattoir [11, c. 189].
Сравнение comme les bouchers comptent les bêtes à l'entrée de l'abattoir порождает цепь образов, связанных со скотобойней, привязывает тему фрагмента к образным и лексическим единицам текста с негативной коннотацией, обусловленной социальной направленностью авторской интенции: Le troupeau piétinait, des files d'hommes trottant le nez vers la terre, ainsi que du bétail mené à l'abattoir [11, c. 186].
Использование однокоренных слов piétinement, piétinait (топот, топтать) не только усложняет зооморфный образ bétail, но и формирует звуковой образ стада. Невербальные средства trottant le nez vers la terre (кинесика) придают стаду смысловой нюанс «обреченности». Многозначность поэтического языка Э. Золя объясняется использованием лингвистических и внеязыковых средств. На протяжении всего произведения зооморфный образ «шахтеры - стадо скотов» находится в эволюции, обрастая все новыми и новыми коннотациями негативного характера, связанными с механизмом художественного преобразования социальных чувств самого писателя. Зооморфная метафора становится доминантной в тексте романа, превращая людей в скотов bétail humain, она ориентирована на предсказуемость определённых ассоциаций, которые определяются и зависят от национально-культурной специфики и социологического аспекта. Заметим, что отождествление людей с bétail humain носит частотный характер, и даже один из романов получает это похожее название La Bête humaine. Существительное скотобойня (abattoir) повторяется многократно в тексте романа, а сама шахта называется "la fourmilière géante". Используя прием персонификации, Э. Золя описывает шахту как вечно голодного хищника, пожирающего свою жертву: шахта, ненасытное чудовище un ogre), «поглощающее ежедневную порцию человеческого мяса». Мы имеем дело с символизацией мира: .la mine est devenue un ogre, les mineurs sont des fourmis [11, с. 145].
Сложный зооморфный образ шахты-муравейника порождается сближением неоднородных явлений. Метафора сталкивает логически и синтаксически несоединимые порядки и тем самым формирует некое третье значение: содержит идею мучительного рабства, ибо шахтеры, которых Э. Золя называет также муравьями (fourmis), доведены в романе до статуса насекомых (insectes humains): ...celle des fourmis au contraire n'est pas reprise [11, c. 56].
On aurait pu, l'oreille collée à la roche, entendre le branle de ces insectes humains en marche [11, c. 143].
Зооморфное сравнение с компонентом vers (червь) служит также для крайне негативной идентификации шахтеров как низших биологических особей, что определено их социальной ситуацией:
Les hommes, qui besognaient à cette heure dans cette fourmilière géante, trouant la terre, de toutes parts, la criblant ainsi qu'un vieux bois piqué des vers [11, c. 144].
Автор оперирует зоонимами и создает каталогизированный мир людей, смоделированный в определенные зооморфные образы. Обнаруживается особый механизм логи-зации событийно-смысловой цепи повествования, в котором зоониму отводится роль конструирующего принципа.
В романе «Жерминаль» Э. Золя, рисуя картину непосильного женского труда, сравнивает Катерину с лошадью, запряженной в фиакр. Существительное la croupe усиливает этот образ: ...(Catherine) la croupe barbouillée de suie... ainsi qu'une jument de fiacre [11, c. 72].
Сема «трудолюбие», заложенная в зоолексеме cheval, является одной из основных, наиболее часто переносимых на человека: рабочая лошадка (о трудолюбивом человеке, безотказном работнике); une jument de fiacre (у Э. Золя - безответный и трудолюбивый работник, трудяга). Однако в контексте романа метафорическое значение с нерасчле-ненным аксиологическим компонентом «хорошо», т. е. общей позитивной оценкой, несет в себе отрицательно-оценочное значение - работать до изнеможения, свыше человеческих сил, работать как животное: прямое и переносное значения пересекаются в социо-психологической характеристике героини. В романе почти каждый персонаж отождествляется с определенным животным, его повадками. Это заставляет читателя вспомнить знаменитую французскую средневековую эпопею о Лисе, где животные отождествлялись с людьми. Широкое использование лексики животного мира для оценочных номинаций человека Лаврова О.В. объясняет тем, что этот пласт лексики является наиболее связанным с внеязыковой действительностью и характеризуется прямой направленностью на объекты реальности [12].
Так, в Jeanlin мы находим черты обезьяны «son masque de singe blafard», в Catherine - кошачьи глаза «pareils à des yeux de chatte», у Chaval - орлиный нос «grand nez en bec d'aigle», Négrel похож на хорька «un air de furet aimable», Philomène Levaque имеет овечью мордочку «d'une figure moutonnière», аббат Joire похож на жирного откормленного кота «avec des délicatesses de gros chat bien nourri», la Pierronne отличается чистотой кошки «d'une propreté de chatte» и т. д. Эти портретные описания воплощают в себе принципы возврата к природе и естественности, биологического подхода к характери-зации человека, свойственного натуралистическому повествованию, в котором человек лишь элемент природы.
Итак, выбор образной системы, способы художественного сочетания ее компонентов предопределяются у Э. Золя литературной школой натурализма. В его произведениях обнаруживается критическая рефлексия над современным миром и человеком, его образы складываются из антагонистических черт цивилизации и дикости и представляют особо организованные знаковые системы, моделирующие определенную идейно-эстетическую интерпретацию действительности.
Обратимся к творчеству писателя-реалиста О. де Бальзака, который проявил себя не только как создатель уникальных образов, но и как мастер портрета. Анализ бальзаковских текстов нас убедил, что портрет является компонентом «текстового полотна», строится на метатекстовых, интертекстуальных связях таким образом, чтобы читателю четко раскрылась авторская позиция, его мировоззренческие и эмоциональные воззрения на поведение персонажей. Нас интересует прежде всего портретное описание с использованием зоосемического компонента. Так, в повести «Gobseck» [13] молодой человек, которого Бальзак называет с пренебрежением английским заимствованием le
dandy, находится в трудном финансовом положении. Автор фиксирует внимание читателя на лице молодого человека:
L'œil de faucon du jeune homme lui permit de distinguer une femme au fond de cette voiture. Une expression de joie presque sauvage anima sa figure [11, c. 32].
Важное значение в портретном описании приобретают глаза. О. де Бальзак прибегает к использованию универсального зоотропа «соколиный глаз», который ассоциируется с ловким охотником, не упускающим своей добычи. Зооморфный образ участвует в порождении метафоры на уровне конкретного текста и тесно связан с эпитетом sauvage, формируя новый художественный смысл по следующему алгоритму: соколиный взгляд ^ дикая радость ^ дикарь.
В этой формуле выражено осуждение писателем молодого человека, который использует в своих корыстных целях женщину. Он выслеживает её как дикарь свою добычу - безжалостно. Для французского общества XIX века - это дикость и Бальзак её разоблачает. В этом описании значительную роль в организации художественного текста играет определение-эпитет joie sauvage, используемое для выражения тонких нюансов духовности личности, психологического состояния, эмоционально-оценочного отношения персонажа к изображаемому художественному миру. Заметим, что прилагательное sauvage связано тематически с природой, животным миром. О бесценности роли эпитета в художественном тексте свидетельствуют Липустина О.М., Жабина М.Р., исследовавшие роль эпитетов в романе У.С. Моэма «Пироги и пиво» [14].
Les traits de son visage, impassible autant que celui de Talleyrand, paraissaient avoir été coulés en bronze. Jaunes comme ceux d'une fouine, ses petits yeux n'avaient presque point de cils et craignaient la lumière; mais l'abat-jour d'une vieille casquette les en garantissait [13, c. 8].
Характеризуя глаза в портретном описании Гобсека, писатель использует зооморфное сравнение Jaunes comme ceux d'une fouine, где зооморфный образ (куница, очень коварный и изворотливый хищник) сочетается с цветовым эпитетом-определением «желтый». Легко заметить, что образ строится на трех доминантных элементах: желтый цвет, металл и хищник-куница, которые вместе моделируют не столько цветовой зрительный образ внешности Гобсека, сколько его внутреннее содержание. Благодаря такому механизму смысловой организации синтаксически усложненных предложений в тексте, писатель закодировал в нем скрытые смыслы, которые преломляются своеобразно в читательском сознании: крепкий как металл, желтый как золото и хищный как куница. Сплетаясь между собой в тексте, зоосемический компонент и различные стилистические средства создают особый тип художественного описания, в котором проявляется своеобразный метод авторского мышления. Зооним, включенный в систему отношений между субъектом и объектом и требующий метафорически-метонимического преобразования, можно считать сферой проявления эмоциональных оценок в их художественной интерпретации.
Итак, результаты наших исследований доказывают, что в литературном тексте зо-оморфизмы играют доминирующую роль в порождении образного мира и художественного смысла, особенно в натуралистическом повествовании. Понимание метафо-ризированного текста требует от читателя определенных знаний, усилий, лингвистических навыков, а также умения устанавливать логические связи между эксплицитно выраженной формой и имплицитным смыслом, который возникает на «стыке» накладываемых друг на друга языковых единиц. Такое прочтение предполагает существование у читателя «эстетической позиции», а сам процесс дешифрирования портретного описания с зоосемическим компонентом приобретает при этом художественно-эстетическую
и оценочную (с преобладанием негативной оценки) функции. Нередко зоосемический компонент вписывается в образ как отдельный компонент и не создает целое. Описанные зооморфизмы в произведениях писателей разных литературных направлений и культур служат подтверждением того, что их функции могут совпадать в концептуальном плане и варьироваться в эмоциональном.
Результаты исследования нас убеждают, что использование зооморфизмов в портретном описании открывает большие возможности для индивидуальных вариантов художественного творчества, расширяет возможности художественного высказывания, организует прямые отношения между миром животных и миром человека, т. е. между жизнью и текстом. Однако эти портретные описания трудно поддаются единой систематизации, часто они противоречивы и по лексическому составу, и по характеру образности, и по теме, и по идее.
Литература
1. Бурова И. И., Никитенко Ю. Н. Портреты Елизаветы I в творчестве Эдмунда Спенсера // Вестник Ленинградского государственного университета. Сер. Филология. - 2015. - № 1. - C. 63-69.
2. Рыжкина О.А.,Чакыроглу С. Исследование зоонимических метафор в русской и турецкой лингвокультурах // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2009. - Т. 7, вып. 2. - С. 18-26.
3. Фомичева Ж.Е., Кунеркина С.М. О функционировании природоморфной модели в современном ирландском романе // Известия Тульского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. - 2012. - № 2. - С. 466.
4. Гукетлова Ф.Н. Зооморфный код культуры в языковой картине мира: автореф. ... канд. филол. наук - Нальчик: КБГУ, 2009. - 22 c.
5. Иконникова О.Н. Этимология зоонимов и фитонимов в сэлишских языках в контексте мифологического мышления // Когнитивные исследования языка. - Языки и человек: проблемы когниции и коммуникации. - 2016. - № 25. - С. 123-129.
6. Трофимова Н.А. Филонимические зоометафоры в интимном общении // Когнитивные исследования языка. - Языки и человек: проблемы когниции и коммуникации. -2016. - № 25. - С. 420-425.
7. Юрков Е.Е. Русские зооморфизмы в лингвокультурологическом аспекте // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Русский и иностранные языки и методика их преподавания. - 2012. - № 2. - C. 5-12.
8. Саррот Натали. Вы слышите их? - М.: Известия, 1983. - 125 с.
9. Гоголь Н.В. Мертвые души. - М.: Вече, 2015. - 384 с.
10. Zola E. Au Bonheur des Dames. - Paris: Garnier Flammarion, 1967. - 478 p.
11. Zola E. Germinal. - Paris: Gallimard. Le livre de poche, 1971. - 608 p.
12. Лаврова О. В. Языковая и научная классификация наименований животных в русской и китайской картинах мира // Вестник Ленинградского государственного университета. Филология. - 2015. - № 1. - C. 212.
13. Balzac O. Gobseck. - Paris: Nathan. Le livre de poche, 2013. - 152 p.
14. Липустина О.М., Жабина М.Р. К вопросу использования эпитетов в романе У.С. Моэма «Пироги и пиво» // Европейский союз ученых. - 2016. - № 25. - С. 60-62.
Поступила в редакцию 27 сентября 2016 г.
UDC 812.111
DOI: 10.21779/2542-0313- 2016-31-4-76-84
The peculiarities of portrayal modeling with zoo-semes involved
L.G. Alakhverdieva
Dagestan State University; Russia, 367001, Makhachkala, Gadzhiyev st., 43a; bres-lau47@mail.ru
The paper covers the problems connected with the characters' portrayal with zoo-semes used in a fictional text. The author intends to examine the peculiarities of zoo-semes in the fictional texts of writers representing various literary trends and cultures. The literary works under study are created by Russian and French writers and distinguished with a peculiar world outlook, peculiar patterns of the manifestation of the individual concept of reality and social attitudes. The paper presents a zoomorphic image as a key technique of a verbal portrayal and as a means of the manifestation of an informativity category with the elements of cultural patterns involved. The author sees the value of zoomorphic objects in the complexity of their reinterpretation from modo recto into modo oblique and in the variety of references to social-cultural and ideological contexts. A zoo-semic component is often created as a separate unit and does not compose the entire. Contextual analyses of literary works bring to the conclusion that the use of zoomorphic components in a portrayal gives greater opportunities to individual versions of artistic creation, sets direct connections between the worlds of animals and humans and finally develops the feeling of close relations between these worlds. The examined zoomorphic words in the works by writers of different trends and cultures serve as the evidence to the fact that their functions could coincide in a conceptual aspect and vary in an emotional one. The author shares the views of many philologists that portrayals with zoosemic components are various and hard to be classified, sometimes they are contradictive in their semantics, imagery nature, topics and ideas.
Keywords: portrayal, zoomorphic word, cultural patterns, metaphoric model, characteristics, constructing principle.
Received27 September, 2016
