CC BY
39
ИЗВЕСТИЯ УРАЛЬСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГОРНО-ГЕОЛОШЧЕСКОЙ АКАДЕМИИ
003 МАТЕРИАЛЫ УРАЛЬСКОЙ Вып. 17
ГОРНОПРОМЫШЛЕННОЙ ДЕКАДЫ
10-20 апреля 2003 г.
ДЕВИАНТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ
В МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ
ТЕРРОРИЗМ КАК ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕВИАЦИЯ
ШЛКИРОВС. Б.
Уральская государственная горно-геологическая академия
«гterror, от лат. страх, ужас»
Рассмотрение терроризма «terror, от лат. - страх, ужас» в качестве отклонения от нормы современного политического поведения сначала требует определить его как «отклонение». Дело в том, что психологическая грань между нормой и патологией весьма призрачна и условна. То, что почему-то приемлемо для одних, для других может оказаться верхом безумия. И. правда, насколько мое мнение о ком-то другом может быть адекватно, если я буду только сравнивать этого другого с собой или похожими на меня? Терроризм нельзя свести к психическому отклонению. Самос страшное в терроризме то. что он является образом жизни, основой мышления, раиионально вполне обоснованной деятельностью. Террориста невозможно просто переубедить, уговорит:» поступать иначе. Победивший страх смерти, живуший только программой референтной группы, видящий в несении ужаса своим врагам особый кайф, принимающий агрессию как адаптацию к действительности, видящий саму эту действительность как нечто находящееся за пределами туннеля, в конце которого свет (синдром «туннельного зрения»), террорист не видит в своих действиях чего-либо дикого, бесчеловечного. Совершая свое злодеяние, он искренне верит в полезност и даже святость этого. Он уверен в том, что это позитивно отразится на жизни будущих поколений, а главное - что его (террориста) оценят! Действие теракта всегда рассчитано на обоюдосторонний результат. Во-первых, на психику противника, а во-вторых, на поддержку- и одобрение товарищей по лагерю. Устранение одного из этих факторов существенно лишает смысла действия террориста, а отсутствие обоих - устраняет терроризм совсем. !>го страшный симбиоз мировоззрения и возможности максимального разглашения о содеянном. Всегда есть «свидетель», который пока «единственный, кто понимает смысл происходящего». Это могут быть: страдающий народ, родственники, соратники (мнение последних особо важно в исламских террор-бригадах, так как не сознающие себя уникально и самоценно мусульмане видят свою реализацию и осмысленность лишь в группе). Для террориста-шахэда ценность жизни сопоставима с ценностью программы. Терроризм - это иная логика, не укладывающаяся в головах «просвещенной» Европы и «обрюзгшего» Запала. Ужас еще навевается и тем, что необъяснимо желание кучки людей противопоставить себя огромной государственной машине, нечеловеческая жажда убивать и умирать. Л раз есть ужас, то, значит, теракты достигли своей цели. Мишенью терроризма являются символы государства, власти (политический строй, жизнь и безопасность граждан, лидеры). Действия террористов направлены не на случайных граждан, а на тех, кто это видит и переживает (правительство, общество!. Жертвы - это орудие, средство достижения цели, случайная необходимость, а не реальный враг. Цель же терроризма - вызвать ужас, панический страх, истерию у тех, кто способен, но почему-то не
хочет выполнять требования тех, кто считает ce6i в праве выдвигать эти требования. Террор - метол борьбы. Значит, пока есть борьба, будет и террор. Борьба эта в основном носит политический характер и возникает там, где появляется параллельная иерархия. Более слабые, но не менее настойчивые и гордые оппоненты для реализации задуманного выбирают технику запугивания. Чем сильнее напугать противника, тем больше шансов в победе. Так рождается террор - политика запугивания, доведения до ужаса. Нет страха - нет террора.
Таким образом, терроризм как отклонение правильнее понимать в свете наших философо-теологических воззрений. Например: терроризм «аляется делинквентом с точки зрения христианской аксиологии, а вот с утилитарно-психологическим подходом можно заблудиться в лабиринте релятивистских размышлений и упереться в вывод, что «всяк молодец на свой образец». И так. расставив свои основные, определяющие нас как людей критерии, как пограничные столбы, маяки, мы увидим, что терроризм находится вне этих границ. Лишь так он определим как девиация.
Современный исламский терроризм (возникновение, генезис, личности)
Исламский терроризм - это явление особо_о порядка. Он не есть аналог европейского нлн азиатского террористического движения. Его, в первую очередь, отличает какая-то стихийность, отсутствие конкретного врага. Существует только образ врага, навязанный духовным лидером. Требования исламского терроризма весьма расплывчаты, а цели - радикальны. Однако это не мешает без труда пополнять ряды сторонников. Все дело в ментальности этих народов и в истории возникновения терроризма. Та основа, на которой стало возможным появление исламского терроризма, - фундаментализм, т. е. стремление противостоять всякой модернизации, страстная приверженность старому укладу жизни и способу ее организации. «Исламский фундаментализм» -это агрессивное сопротивление мусульман-фанатиков, всякому проявлению «всстсрнизации», за-силию западных идеалов в их мире. Это стремление носит не самозащитную функцию, а прямо экспансионный характер навязывания всему миру свой образ жизни и религию (это заповедовал еще пророк Мухаммед). Но эпга утопичность не смущает идеологов террора, ведь сама эта задача настолько сильна, что вполне реально толкает одних людей уничтожать других. Терроризм какой-нибудь IRA или национально-освободительного движения «Тигры освобождения Тамил Илама» -ничто, по сравнению с исламским экстремизмом, цель которого - весь цивилизованный мир. Корни этого идут от возникновения самого известного исламского фундаменталистского движения -ваххабизма.
Ваххабизм - самое позднее ответвление ислама. Появился он в XVIII в. на Аравийском полуострове, который в ту пору был захвачен Османской империей. Султан придерживался взглядов либеральной ханифитской школы. На этой почве возник ваххабизм как реакция на «отуречивание» ислама. Позднее (в XX в.) ваххабизм вышел за религиозные рамки и стал носить военно-политический характер. Сам Мухаммед ибн-Абдель Ваххаб был рьяным приверженцем традиционного ислама. В десять лет он наизусть знал ве;ь Коран. Он много путешествовал и дискутировал с богословами, утверждая, что арабы забыли истинную веру. Затем он стал призывать на борьбу за чистоту веры против этих мусульман, считая их неверными. Ваххабиты уничтожали святыни исламского мира, считая, что так они обратят бедуинов к поклонению конкретно аллаху. Ваххабизм не только допускал, а прямо проповедовал вооруженную борьбу с отступниками веры. Обширные военные походы стали основанием для объединения аравийских земель под единым флагом. Вплоть до начала Второй мировой войны ваххабизм жестко отстаивал свои позиции: запрещались радио, кино, телефоны, сжигались автомобили. Самолеты, по мнению ваххабитов, вообще летают против воли аллаха. Любые попытки проникновения западного образа жизни встречали жесткое сопротивление. А усилившееся влияние США в арабском регионе привело к появлению терроризма.
Имея в своем арсенале национальную склонность к борьбе, обетование всех благ за смерть во имя аллаха, крайнюю необразованность и существование принципа «иншалла» («Все во власти аллаха, по милости его»), терроризм, в лице исламитов, обрел весьма благоприятную почву. Так уж есть, что большинство людей не стараются адекватно анализировать действительность. Наличие угрозы своей стране и культуре, ущемление прав родного народа, кощунственное отношение к религии рождают агрессию, которая нуждается в персонифицированном враге, который бы нес за все ответственность. И этот враг должен быть эффективно (часто физически) подавлен, уничтожен. и порой совсем не важно, наступит ли улучшение.
«Исламский фундаментализм» стремится жить в своем замкнутом мире. И в этом свете Запад (СССР, США) понимается не просто как агрессор, а как «Сагана нашего времени». Запад всерьез видится виновником собственных провалов и неудач. Уже тысячу лет на арабском Востоке не было написано ни одной книги, не сделано ни одного изобретения по сравнению с Западом. Как после этого сохранить уважение к себе? Выход находится в агрессивном и коренном отвергании всего западного. Только так можно обрести утраченную идентификацию. Имея подобную тенденцию, терроризм на Востоке не только не вызывает протест, но и вполне процветает, пополняясь новой силой из собственного же народа.
Маргинальные слои - это социально-психологическая основа экстремизма. Не имея определенной жизненной позиции, кроме данной элитным слоем, они живут в противопоставлении себя окружающему враждебному миру. Терроризм - противостояние системе, способу организации, отличной от собственной. Но так как возможности решения проблемы ограничены (умственно, технически, физически), то единственными аргументами становятся «дубина» и «булыжник». Намеренное и относительно безнаказанное держание населения в страхе и неуверенности - своеобразное проявление власти над обществом
Настоящие террористы (не наемники) работают за идею, не за доллары, - за деньги террориста не купишь. Один факт: из 14 тысяч человек личного состава движения «Хазболлах» зарплату получают только 5 тысяч.
Идеологические истоки возникновения терроризма лежат в самом движении ислама. Еще пророк Мухаммед завещал распространять ислам и бороться с неверными. 11ричем видел он это не как параллельные задачи, а как одно целое действие. Но он и регламентировал методы борьбы: народы «книги» (иудеи, христиане) следовало убеждать в истинности ислама, и лишь при нападении последних применять физическую силу, а с язычниками не должно быть никакого разговора, из-за бесполезности их следовало убивать сразу. Ну, а единоверцев нельзя было обижать совсем. И вот здесь интересно то, что всякий раз терроризм порождался против самих мусульман! Просто террористы решали, что те отошли от истинной веры и потому уже не мусульмане, а язычники. Эта уравниловка решала моральные проблемы. Этот терроризм носил ярко выраженный фундаменталистский или контрреволюционный характер. Подобными отщепенцами были: Ваххаб. Мо-хаммед Омар (лидер движения «Талибан»), Гульмеддин Хскматиар, имам Хомейни, Хусейн Фад-лалла (руководитель «Хезболлаха»), шейх Исмаил и т. п. Но, добиваясь власти, такие руководители понимали, что их возможности внутри исламского мира не безграничны: за беспредел прибить могут Лидерам движений еще надо было отвлекать от себя внимание потому, что их борьба носила явно кощунственный характер, т. е. убивали мусульман, женщин и детей (что запрещается Кораном); да сам Коран трактовался, а иногда (о, ужас!) корректировался по личному спек>лятивно-му усмотрению. Все это, рано или поздно, породило бы серьезную оппозицию. Поэтому они свою «миссионерскую» активность направляли на инославиые страны и народы. Этого еще и требовала особенность психологической подготовки боевиков, которым нельзя было расслабляться, но всегда быть в боевой готовности. Этого добивались нахождением новых целей. А то, вдруг, зоины во время пауз думать начнут? Боевикам движения «Хамаз» говорят: «Борьба - это напряжение всех сил. Расслабиться воин аллаха может только в раю». Так фанатично-фундаменталистическая проблема становится военно-политической международного масштаба.
Психологической основой террористов являются радикализм, экстремизм и фанатизм. Радикализм проявляется в желании коренным образом (radix, лат. - корень) изменить существующий порядок вещей. Экстремизм - дальнейшее развитие и воплощение радикальных идей. Экстремизм порождает крайние действия. Одновременно экстремизм склонен к тоталитаризму (культсистемообразующего вождя неизбежен в исламском экстремизме. Без него вряд ли кто будет способен хотя бы понять, с какой стороны следует начинать возмущаться). Фанатизм выступает как апофеоз радикализма и экстремизма. Фанатизм (от лат. fanaticus - исступленный) - это особый феномен групповой психологии. Фанатики экзальтированны и крайне не восприимчивы к критике, даже конструктивной. Насилие ради провозглацаемых идей - результат фанатизма. В лагерях, где смертников готовят быть живой бомбой, в план обучения входят духовные наставления имама. В конце концов будущие смертники сами умоляют ишравшь ил на задание, 1ак им не icpiwicx попасть в рай. Фанатизму также присуще «мессианство». Боевики движения «Хамаз» из специальной памятки твердо знают: «Аллах простит тебя, если ты исполнишь свой долг и убьешь неверного; в раю аллах возьмет на себя все твои проблемы». А жертвы терактов объявляются «избавленными от служения ложным богам». При всем этом наборе качеств исламские террористы легче, по сравнению с европейскими, справляются с моральными проблемами. Даже смерть у террористов
ислама и у европейских (например эсеров) видится по-разному. Для первых это дорога к аллаху, а для революционеров - это личная жертва, причем не только во имя идеи, но и как искупление за убийства. Разный менталитет.
Из всего ниже сказанного видно, что исламский терроризм является девиацией не только для западного мира, но и для восточного. Спекуляция вольной трактовкой авторитетного информационного источника (Корана) на фоне всеобщей безграмотности и недостатка критического мышления способствует появлению разного рода делинквентов. Рефлексия присуща лишь «идейным» боевикам, причем с высокой образованностью, для исполнителей же достаточным оказывается набор синдромов.
Нельзя обойти вниманием рассмотрение личностей, особо повлиявших на развитие терроризма в XX веке.
Все. что было ниже сказано о негативной сущности ислама, не стоило бы внимания, если бы мы говорили об истории этой конфессии до XX века. Все это время терроризм представлял из себя антиколониальные освободительные движения или возврат отнятой власти. Но все это было внутри арабского мира. Но в XX веке ислам повел себя агрессивно. Появилось Зло, которое перевернуло представление Об исламе, которое впервые прямо противопоставило себя Западу, упиваясь кровью ритуальных убийств и промышляя массовым похищением людей. Имя этому Злу - Рохул-ла Хомсйни.
Феномен аятоллы Хомейни не раз подвергался разностороннему анализу, и при всей неоднозначности выводов есть один общий - это двойственность его личности. С одной стороны, он был традиционалистом, фанатичным лидером ислама, с другой, - политик западного типа, с выраженной индивидуальностью. Эта дихотомия привела к внутреннему конфликту н ненависти одной стороны к другой. Но все эти психологические штампы не сыграли бы никакой роли (мало ли людей с подобными задатками), если бы не его особая харизматичностъ. Многие журналисты и психологи в один голос утверждали о потоке негативной энергетики, идущей от Хомейни, вся щей деструктивной силой. Но это же ощущение неимоверно заряжало восточную аудиторию. Хомейни стал новым, доселе не виданным пророком XX века.
Мотив прихода к власти Хомейни до банальности традиционен - контрреволюция. После Второй мировой войны иранский шах, проводя западно-подобные реформы, разрушал цитадель традиционных норм и ценностей, таким образом очень скомпрометирован себя и вызват недовольство у трачиционалистов-шиитов. Сфабриковав необходимые условия для принятия власти (нужно быть потомком зятя Мухаммеда). Хомейни стал «тенью атлаха» на земле. Сам он был уверен в том. что авторитет ему послан свыше. Просто по законам шиитской теологии духовное лицо обязано верить в то, что является наместником имамов и пророков. Традиционная восточная личность не индивидуалистична. Она растворена в толпе и лишь выражает ее волю. Но наделенная властью такая личность быстро приобретает индивидуалистические черты, которые лишь прикрываются маской традиционализма. Придя к атасти, Хомейни быстро узаконил се абсолютность и легализовал для нее карательную основу. Начались жесткие шариатские суды. Публичные казни стали нормой. Это было осушестатснис плана, по которому «в истинном мире должна быть истинная вера и истинный правитель». Приведя в «истинный» порядок Иран, Хомейни принялся за построение «истинного мира». И в центре этого мира стоял он сам. Хомейни притязал на выражение воли аллаха всему исламскому миру (это породило Ирано-Иракский конфликт). В международной террористической войне против «Великого Сатаны», уверовавший в то, что он «меч атлаха», Хомейни считал жесткие террористические методы вполне обоснованными. По логике орто-доксатьного ислама врагу больше не на что было рассчитывать. Теракты были вызовом Америке, всей се мощи. Это, по сути, была ответная гиперболизированная модернизация, новый порядок в существующем мире, инъекция одной культуры на заражение от другой. Для Востока западная модернизация оказалась дикой, для Запада восточная - ужасной.
Неоднозначная фигура Хомейни способствовата в целом ряде исламских стран появлению нового понимания ислама и террористических методов как воплощения его.
Второй фигурой, подобной Хомейни, является столь же харизматичный Усама бен Ладен.
Бен Ладен воспитывался в исключительно религиозной атмосфере. Получил хорошее экономическое образование. В 1980 г. он отправился в Афганистан принимать участие в джихаде и всей душой отдатся делу сопротиатения. Это изменило всю его жизнь и придало ей особый смысл.
В 1988 г. он организовывает террористическую группировку «Аль-Каида». После вывода советских войск из Афганистана бен Ладен открывает «второй фронт джихада» - пэотив США.
По возвращении на родину он начинает конфликтовать с властями по поводу лояльного отношения к США. И это в конце концов делает его диссидентом. США он обвиняет в осквернении своим военным присутствием в Саудовской Аравии святых мест. Для глубоко верующего ваххабита этого было достаточно для объявления войны.
Не имеющий нужды в контрреволюционной или сепаратистской деятельности, бен Ладен полностью посвяти;! себя борьбе с «сионистами и крещеными». Его авторитет и образ мыслителя позволяют не отдавать прямых приказов, а лишь мудро указывать пальцем на врага.
В психологическом плане с Усамой бен Ладеном произошел типичный «Афганский синдром», когда в условиях войны в прямом контакте со смертью неимоверно возрастала ценность собственного «Я», интенция всех жизнсохранительных чувств на выживание; осознание себя как чего-то высокого, необходимого для выполнения задания и сохранения жизней «братьев», бесценность «Я» на всеобщем обесценивании человеческой жизни вообще. «Недовоевание» в Афганистане он не смог остановить в послевоенное время. То самосознание, которое стало гарантом сохранности жизни в боевых условиях, приобреталось тяжело, и ею совсем не хотелось терять в мирное время. Такой излом психики удавалось перенести не всем советским парням, не говоря уж о саудовском интеллигенте, почувствовавшем то, о чем воспитавшая его культура даже представления не имела. К этому надо добавить то, что у Усамы была возможность реализовать задуманное, и ему были верны его «братья по Афгану», которые, как и он, были никому не нужны, кроме друг друга. Так вырисовывается разборчивый образ феномена Усамы бен Ладана.
Уникальность созданной им террористической системы состоит в том, что она совершенно децентрализована, не имеет определенного локального базирования и финансирования. Но эффективность ее во внутреннем стержне, который можно назвать «братством». Определенно нигде не существующее, это «братство», при необходимости, легко мобилизуется. Как паутина оно накрыло собой мир, и, потянув за одну из нитей, невозможно смотать в клубок всю цепь.
При такой системе очевидно, что даже смерть Усамы бен Ладана не прекратит кошмар террора. Более того, сама эта смерть может обернуться еще большим кошмаром. Даже мертвый бен-Ладен в качестве мученика сможет поднять зеленое знамя панисламизма на еще большую высоту.
Будущее общества
Терроризм - это всегда проявление ответной радикальной реакции на другой вид терроризма (экономический, политический, религиозный). Терроризм был всегда. И всегда попытки на-силылвенного подавления его возбуждали ответную реакцию. Он возникает как цикл событий, а развивается спиралевидно, с каждым новым витком расширяя свой размах. В обществе всегда существовало внутреннее одобрение терроризма. Те. кто сам не принимал участие со стороны сильных мира сего, внутренне ликовал при виде «торжества справедливости». Итак, пока есть иго, реакцией слабых будет экстремизм.
Но невозможность избежать конфликтных ситуаций должна смягчаться их профилактикой. Со стороны государства необходимо видеть те тонкие места, в которых отношения натянуты настолько, что терпение может лопнуть и породнтся беспредел. Своевременными реформами, мягким введением новых норм, справедливым решением втникших недпрячумений можно остужятк накалившуюся обстановку. И тогда будет меньше повода для крайних контрмер. Не надо забывать, что у террористов помимо несения ужаса есть еще и другая задача: заявить о себе. И значит, в каких-то случаях, выслушав противника, можно частично лишить его повода для дальнейших действий.
Современная профилактика терроризма заключается в том, чтобы показать потенциальным террориегам пагубность содеянного для них же самих. Например, в Израиле разрушают дома палестинских шахэдов. Тем самым будущим смертникам показывается, что их семьи будут жить в нищете на улице, так как построить дом очень дорого, а компенсации, выплаченной семье шахэда от заказчиков, явно не хватит. После терактов в Англии власти не прибегали к крайним мерам, а просто заворачивали останки смертника в свиную шкуру и отсылали на родину. Реакция очевидна. Аши в Афганистане создавали такие места, вероятность подвержению теракта в которых была максимальна, но народ, естественно, оберегался от таких мест и не страдал.
Но при всех мерах профилактики не следует забывать третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Или, чем сильнее надавить, тем вернее, что прорвет.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ьратусь Б. С. Аномалии личности. М: Мысль, 1988.
2. Ольшанский Л В. Психология терроризма. СПб: Питер, 2002.
3. СЭС. М: Советская энциклопедия. 1986.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ
СП ЕКТОР Е. Н. Уральская государственная горно-геологическая а<адемия
Последние годы отличаются повышенным вниманием к человеку. С одной стороны, человек
- существо индивидуальное, с другой, - общественное. Человек на протяжении осей своей жизни постоянно находится в процессе поиска компромисса с обществом, то есть проходит социализацию. Его положение в обществе определяется социальным статусом (врожденным и приобретенным), которому соответствует определенный набор ролей - ожидаемое обществом поведение личности, соответствующее, в свою очередь, его социальному статусу. Если такое соответствие не соблюдается, возникает статусно-ролевой конфликт. Ролевое поведение должно соответствовать социальным нормам: нравственным, правовым, моральным и т. д. В основе социальных норм лежат культурные ценности. Конечно, каждое общество и каждая культура данного общества ценит определенные качества личности выше других, и одна из задач подрастающего поколения - усвоить эти качества в процессе социализации. Но в результате социализации личность не всегда находит компромисс с обществом, и тогда может возникнуть отклонение от общепринятого поведения. Такое поведение принято называть ДЕВИАНТНЫМ поведением личности.
Большинство исследователей сходятся в определении понятия «девиация» (социальное отклонение) как нарушение социальных норм. Следовательно, определение круга явлений, относящихся к социальным отклонениям, существенным образом зависит от того, что понимается под такими нормами.
Социальные отклонения в сфере индивидуального поведения представляют собой поступки конкретных люден, запрещаемое пое-еденне конкретных личностей. Также в понятие девиантного или социально отклоняющегося поведения входят преступления и иные правонарушения, пьянство, алкоголизм, наркомания, самоубийства, детская беспризорность, бродяжничество и т. д.
Для раскрытия природы и причин социальных отклонений необходимо прежде всего исходить из того, что они. как и социальные нормы, есть продукт проявления отношений общества. Социальная норма и социальные отклонения - два полюса на одной и той же оси социально значимого поведения индивидов, социальных групп и других социальных общностей.
Нормативное поведение (соответствующее норме), а также социальное отклонение (нарушение этой нормы) не единственные виды поведения, в том числе и имеющие общественное значение. Многие поступки не попадают под нормы и вместе с тем не являются отклонениями от них
- просто потому, что они лежат в сфере отношений, не регулируемых определенными нормами. Примером тому может являться процесс художественного творчества со свойственным ему эпатажем. И тем не менее именно нормативное поведение преобладает в современном обществе как по распространенности, так и по его социальной значимости.
Социальные отклонения столь же разнообразны, сколь и сами социальные нормы. Более того, разнообразие социальных отклонений превышает разнообразие норм, ибо норма типична, а отклонения могут быть весьма индивидуализированы.
Если социальную норму принять за эталон поступка, то отклонения от этого эталона могут происходить в самых разных направлениях. Поступок может не соответствовать социальной норме по объективным или субъективном признакам, по целям и мотивам, по прямым и косвенным результатам.
Далее следует отметить, что социальное отклонение, в принципе, не сводится к одному поступку. Нередко оно представляет собой систему поступков: деятельность, линию поведения человека, его образ жизни. В частности, поведение субъекта может отклоняться от социальной нормы по следующим признакам:
