CC BY
63
Вестник ДВО РАН. 2017. № 4
УДК 911.3:577.4 З.Г. МИРЗЕХАНОВА
Территории опережающего развития Дальнего Востока: экологический аспект в контексте концепции «зеленой экономики»
С экологических позиций представлен краткий анализ основных положений широко обсуждаемой концепции «зеленой экономики». Рассмотрены проблемы реализации ее принципов для регионов с ресурсной специализацией экономики в условиях кризиса. Показано, что для дальневосточных регионов с ресурсно-сырьевой моделью в их перспективных планах развития принципы «озеленения» экономики практически не учитываются. Основой новой «восточной политики» признана идея создания и развития территорий опережающего развития (ТОР). В работе затронуты вопросы соответствия реализации проектов в рамках ТОР требованиям «озеленения» экономики.
Ключевые слова: территории опережающего развития, «зеленая экономика», ресурсно-сырьевая модель, экологические аспекты, региональная специфика.
Advanced development zones of the Russian Far East: ecological aspect in the context of the concept of «green economy». Z.G. MIRZEHANOVA (Institute of Water and Ecology Problems, FEB RAS, Khabarovsk).
The author analyzes main provisions of the widely disputed «green economy» from the environmental point of view, discusses «green economy» implementation problems in the resource-oriented regions in time of a developing crisis and shows that long-term development plans of the Russian Far East regions with a resource-based economic model practically ignore the principles of economy «greening». The idea of creation and development of advanced development zones (ADZ) is accepted as a guideline for a new «eastern policy».
Key words: advanced development zones, «green economy», resource and raw material model, environmental aspects, regional specifics.
Очередная попытка оздоровления экономической ситуации на Дальнем Востоке России и в Сибири осуществляется под лозунгами реализации новой «восточной политики», в основе которой - создание территорий опережающего развития (ТОР) или территорий социально-экономического развития (ТОСЭР) [12]. На них возлагаются огромные надежды, в связи с чем со стороны федеральных структур и руководителей регионов предпринимаются самые разнообразные попытки по привлечению на эти территории инвесторов. Между субъектами неофициально устраиваются даже соревнования: кто раньше и кто больше привлечет инвесторов на свои территории. Научная общественность это нововведение также не оставляет без внимания. Понятно, если речь идет об экономическом развитии, то и приоритет в активности, без всяких сомнений, принадлежит экономистам. Сообщество же ученых-экологов на данное нововведение реагирует довольно пассивно. Без должного внимания экологов остается и анализ широко обсуждаемой
МИРЗЕХАНОВА Зоя Гавриловна - доктор географических наук, профессор, заведующая лабораторией (Институт водных и экологических проблем ДВО РАН, Хабаровск). E-mail: [email protected]
Статья подготовлена при поддержке гранта ДВО РАН № 15-I-6-018 в рамках программы фундаментальных комплексных исследований Дальневосточного отделения РАН.
на политической и экономической площадках концепции «зеленой экономики» [1-3, 10, 13 и др.]. А ведь «зеленая экономика» (ЗЭ) потому и называется так, что достижения в экономике предлагается рассматривать через призму не только экономических, но и экологических результатов.
По большому счету реализовать «восточную политику» можно и без какой бы то ни было привязки к идеям новой мировой парадигмы. Дальневосточные регионы не добились воплощения желаемых результатов в рамках концепции устойчивого развития. То же самое может произойти и с идеями ЗЭ, если принимать их в качестве очередной государственной и научной кампании. Суть в другом. В самой концепции ЗЭ при явной ее неразработанности заложены важные принципы и основы для развития регионов, в первую очередь регионов с ресурсной спецификой, где, на первый взгляд, практически невозможно примирить экономику с экологией без кардинальной перестройки всей структуры хозяйствования.
Соответствует ли взятая на вооружение «восточная политика» идеям новой мировой парадигмы? Включены ли требования «озеленения» экономики в проекты ТОР, которые рассматриваются как доминирующий механизм современного развития дальневосточных территорий? Прежде чем ответить на данные вопросы, попытаемся с позиций экологии и региональной специфики кратко проанализировать современное восприятие самой концепции ЗЭ и складывающуюся ситуацию с реализацией проектов в рамках ТОР.
Экологическая платформа ЗЭ для реализации «восточной политики»
Мировое сообщество не удовлетворено результатами реализации концепции устойчивого развития и активизировало поиски новой модели, которая способствовала бы и экономическому развитию, и решению не только неустраненных, но и новых, приобретенных в последние два десятилетия социальных и экологических проблем и противоречий. Исследователи заняты обновлением концепции экологически безопасного и социально справедливого экономического роста за счет широкого спектра структурных преобразований в рамках так называемой «зеленой» экономической модели. Страны-лидеры на международном форуме в Лос-Кабосе (Мексика) в 2012 г. выработали пути реализации доминирующих положений этой концепции. Их смысл - в поэтапном формировании экономики нового типа на базе структурных реформ.
Данная модель, по мнению разработчиков, призвана обеспечить уверенное движение вперед мировой экономики, одновременно способствуя разрешению наиболее острых из накопившихся за последние годы противоречий и проблем. Ее обсуждение выявило как ярых сторонников, так и не менее убежденных противников. При этом дискуссии велись преимущественно на экономической платформе, экологи были менее активны.
Анализ публикаций, посвященных содержанию, перспективам, опыту, проблемам ЗЭ, свидетельствует о следующем.
1. Солидарности во взглядах на содержательное наполнение термина «зеленая экономика» пока нет, а поскольку нет единства, то вполне очевидно, что необходимы исследования для его уточнения, особенно с точки зрения устранения экологических противоречий. Эксперты по охране окружающей среды из ЮНЕП ООН предлагают широкую трактовку этого понятия, рассматривая ЗЭ как хозяйственную деятельность, которая повышает благосостояние людей, обеспечивает социальную справедливость, существенно снижая при этом воздействие на окружающую среду.
2. Приоритет в концепции ЗЭ отдан экономике со всеми вытекающими отсюда последствиями. Экология призвана в лучшем случае корректировать экономический рост, в худшем - исправлять допущенные ошибки экономического развития, решая накопленные и возникающие экологические проблемы. Это и происходит в реальности. «Зеленая экономика» ради самой экономики. Экологическая составляющая просматривается лишь через
нечеткую призму экономических нововведений. Поэтому в рамках новой парадигмы развития общества успешно решать экологические задачи, особенно в регионах с ресурсной специализацией экономики, можно только путем кардинальных преобразований структуры хозяйства.
3. Какими бы привлекательными ни казались идеи ЗЭ, их реализация требует значительной финансовой поддержки. В развивающихся странах для создания «зеленой» инфраструктуры необходимы инвестиции в объеме 7 % ВВП ([17] цит. по [13]). Переход к ресурсоэффективной экономике с низкой долей использования углеводородного сырья предусматривает ежегодное (до 2050 г.) инвестирование около 1,3 трлн долл. США (около 2 % мирового ВВП в 2010 г.) в десять ключевых секторов, которые, по мнению разработчиков, являются приоритетными для инвестиций. Это сельское, лесное, водное хозяйство, рыболовство, ЖКХ, энергетика, промышленность, туризм, транспорт, утилизация и переработка отходов. В первые четыре сектора, развитие которых в большей мере зависит от природных условий и обеспеченности природными ресурсами, рекомендуется направлять до четверти «зеленых» инвестиций - 325 млн долл. США, или 0,5 % мирового ВВП [3].
Большинство перечисленных направлений хозяйственной деятельности в развивающихся странах, где преобладает сырьевая структура производства, не интересны потенциальным инвесторам. Здесь экономическую целесообразность представляют сектора, связанные с добычей ресурсов. При этом не ясно, почему «зеленые» инновации не должны затрагивать все отрасли экономики? Механизмы и инструменты экологичности можно задействовать в функционировании любой хозяйственной деятельности, даже в таких эко-логозатратных секторах экономики, как топливно-энергетический и горнодобывающий.
4. Радует то, что большинство разработчиков концепции «зеленой экономики» подчеркивают множество путей ее продвижения в практическую плоскость в зависимости от региональных предпосылок, национальных приоритетов и потенциала государств.
5. Не менее значим вывод о ранжировании целей и программных установок развития регионов в контексте принимаемой парадигмы: региональные, национальные, глобальные. При этом не вполне очевидно взаимопонимание в вопросах достижения интересов по вертикали, особенно в части изменения национальных счетов и введения платы за пользование экосистемными услугами, распределения получаемых дивидендов, в том числе на региональном и местном уровнях. Регионы - «доноры» экосистемных услуг о своих привилегиях даже не задумываются, поскольку не видят реальных механизмов их реализации.
6. Неразработанность идеи реальной оценки природного капитала и экосистемных услуг, в том числе механизмов возврата средств за сохранность средоформирующих экосистем на государственном и тем более региональном и местном уровнях, сводит к нулю заинтересованность людей в осознании значимости перехода к «зеленой экономике». Для стран и регионов, выживающих за счет эксплуатации своего ресурсного потенциала, идея об экосистемных услугах для всего человечества остается ничем не подкрепленным лозунгом. Необходима наглядная демонстрация их стоимости с использованием методов рыночной оценки [3].
7. Из предыдущего вывода напрашивается вопрос: кому должна принадлежать инициатива? Ждать, когда правительство даст отмашку, подписав очередной международный документ, или пытаться что-либо предпринимать снизу? Несмотря на то что главным субъектом развития политики ЗЭ, согласно М.В. Онищенко [10], является государство, второй вариант более реалистичен в исполнении. Мировой опыт свидетельствует об успехах разрабатываемой модели в стимулировании регионального развития. Но и в этом случае налицо большое количество препятствий, начиная от отсутствия поддержки инициатив государственными структурами в виде создания благоприятного режима для развития экологически чистых отраслей, развития инфраструктуры и т.д. и заканчивая недостатком финансовых возможностей для реализации конкретных проектов. При этом инновационная
активность «снизу», по мнению А.А. Игнатьевой [3], сложно предсказуема, трудно управляема и практически не реализуется в национальном и глобальном масштабах.
8. Страны и регионы с ресурсной ориентацией структуры хозяйства практически лишены возможности реализовать прогрессивные структурные сдвиги в региональной экономической системе, поскольку их перспективы преимущественно ориентированы на сырьевые отрасли. Задекларированные в приоритетах новой модели развития десять ключевых секторов, указанных выше, за редким исключением вписываются в стратегические планы развития ресурсных регионов.
9. Современные реалии развития мирового сообщества показали и полное отторжение принципов «зеленой экономики». Так, некоторые международные экологические активисты подвергли резкой критике как саму концепцию, так и возможность изменить к лучшему экологическую обстановку и уменьшить социальное неравенство в странах, ориентированных на сырьевые отрасли экономики [2].
10. Расширяющийся и углубляющийся кризис мировой экономики отодвинул перспективы «зеленого» роста, обнажив полную беззащитность ресурсных, в первую очередь топливно-энергетических, рынков перед потрясениями геополитического характера и колебаниями в макроэкономике. Между тем нарастающие ресурсно-экологические проблемы разного масштаба так или иначе будут заставлять искать выход из сложившейся ситуации. Сегодня на повестке дня концептуальные идеи ЗЭ, значит, нужно приложить все усилия, чтобы предлагаемые механизмы служили экологическим интересам, в том числе в рамках новой политики развития восточных регионов, отличающихся как природно-ресурсными, так освоенческими особенностями.
Эколого-экономические основы реализации новой «восточной политики»
Несмотря на то что в основных документах развития страны на средне- и долгосрочную перспективу главной задачей провозглашается уход от сырьевой модели, российская экономика по инерции продолжает ее развивать. Ресурсно-сырьевые регионы, а их в стране больше половины, с одной стороны - заложники этой модели, с другой - потенциальные исполнители оригинальных бизнес-моделей, особенно на трансграничных территориях, при соответствующем интересе стран-соседей.
Дальневосточные регионы России наиболее ярко отражают тенденции и последствия ресурсно-сырьевой модели развития, истоки которой заложены в прошлые периоды освоения территории. Это слабоосвоенные регионы, характеризующиеся исторически коротким периодом формирования структуры хозяйства преимущественно сырьевой направленности и имеющие комплекс особых (общих и региональных) параметров перспективного развития в современных условиях. Их экономика отличается экологозатратной и капиталоемкой структурой хозяйства, определяемой комплексом факторов, важнейшими из которых являются природно-ресурсные и освоенческие. Это накладывает отпечаток на региональную политику в целом, особенно на ее экологическую составляющую [7-9]. Развитие ТОР неизбежно будет опираться на сложившуюся в регионе ситуацию, которая имеет как положительные, так и отрицательные предпосылки.
Поляризованность территориальной структуры хозяйства с локализацией основных видов производств на незначительных площадях, между которыми существуют неосвоенные или выборочно освоенные зоны, предопределяет общую пространственную картину перспектив развития в рамках принятых стратегий. Эту особенность освоения территории следует рассматривать с двух важнейших позиций. С одной стороны, созданный производственно-экономический и инфраструктурный потенциал освоенных территорий выступает определенным катализатором процессов последующего их развития, усугубляя дисбаланс в равномерности освоенческих процессов. В настоящее время эта тенденция усиливается в процессе реализации программ по формированию и развитию
ТОР. П.А. Минакир справедливо замечает, что ТОР на Дальнем Востоке и в Забайкальском крае давно сформировались [4]. Они и сегодня отличаются высокой концентрацией экономической активности [6] и, следует добавить, повышенной экологической напряженностью вследствие более значительной (по сравнению с прилегающими участками) антропогенной нагрузки на локальных территориях. Риски и ограничения экономического роста, связанные с опасностью загрязнения окружающей среды, в зонах планируемой активизации хозяйственной деятельности при этом не учитываются. В перспективных планах развития не затрагиваются проблемы эффективной реализации мер по снижению текущего воздействия, в том числе реставрации нарушенных земель, экологического планирования землепользования и т.д. С другой стороны, неосвоенность территорий, прилегающих к экономически развитым районам, становится в современном мире одним из востребованных потенциалов: неосвоенную территорию можно обустроить (организовать) и дешевле, и органичнее с разных позиций.
При формировании и последующем функционировании ТОР в пределах Дальневосточного федерального округа следует помнить, что здесь сложились особые условия и предпосылки хозяйственного развития. Они предопределяют специфику форм, методов, институтов, процессов освоения, в результате которых складывается своеобразный комплекс отношений в сфере социальной и экономической деятельности, природопользования и охраны природы [7, 9].
«Озеленение» экономики в современных стратегиях развития региона
В публикациях, касающихся анализа вариантов воплощения в жизнь идей новой парадигмы, основной акцент делается на «зеленые» инновации, «которые определяются как процесс разработки и коммерциализации новых путей решения экологических проблем посредством технологических улучшений, охватывающих продуктовые, процессорные, организационные и маркетинговые усовершенствования» [13, с. 10]. В основу этих улучшений положены энерго- и ресурсосберегающие технологии, сокращение углеродных выбросов, использование потенциала возобновляемых источников энергии, бережное использование сельскохозяйственных земель, рациональность логистической структуры и т.д.
В настоящее время регионы Дальнего Востока развиваются по стратегическому плану до 2020 г., который корректируется в рамках стратегического планирования развития субъектов Российской Федерации до 2030 г. [11]. В этих документах локомотивами оздоровления экономики регионов называются ТОР с их широкими преимуществами для инвестиций. При этом на дискуссионных площадках не утихают споры об эффективности их создания и реализации проектов. Более того, ставится под сомнение сама идея создания ТОР, исходя из предшествующего опыта развития региона и провальной реализации ранее принятых программ, в том числе по созданию здесь свободных экономических зон [4, 14, 16 и др.]. Между тем широко освещаемые в СМИ успехи привлечения средств в развитие региона, по данным Министерства РФ по развитию Дальнего Востока, уже оцениваются в размере 1,03 трлн руб., из них 950 млрд руб. - частные и 80 млрд руб. - государственные вложения. Таким образом, на 1 руб. бюджетных средств регион привлек 12 руб. частных инвестиций. На создание инфраструктуры, необходимой для реализации запланированных инвестпроектов, а также на финансирование подключения к газораспределительным и электрическим сетям государство готово потратить до 23,4 млрд руб. Большая часть проектов связана со строительством горнодобывающих и перерабатывающих предприятий в Якутии, Магаданской, Амурской областях. Среди субсидируемых инициатив - создание транспортно-перегрузочного комплекса для перевалки угля в порту Ванино, развитие угледобычи в Хабаровском крае, проекты по развитию свиноводства и строительству пивоваренного завода на Камчатке и др. Несмотря на призывы воздержаться от создания
экологозатратных и капиталоемких производств, инвестиционный азарт в сырьевых секторах только усиливается. Больше всего средств в 2016 г. планировалось направить на строительство линий электропередачи для горнодобывающего и перерабатывающего предприятий на базе Наталкинского золоторудного месторождения в Магаданской области (3,3 млрд руб.), а также на развитие золотодобычи в Селемджинском районе Амурской области (http://www.kommersant.ru/doc/2945350 (дата обращения: 29.04.2016). Структура 200 предприятий, которые могут быть реально созданы, в том числе в пределах ТОР, согласно данным Министерства РФ по развитию Дальнего Востока, представлена следующим образом: 40 % - производственные предприятия, 20 % - транспорт и логистика, 20 % - сельское хозяйство, 10 % - туризм и сервис, 10 % - прочие производства.
За впечатляющими цифрами пока не просматриваются ориентиры «технологических улучшений, охватывающих продуктовые, процессорные, организационные и маркетинговые усовершенствования» [13, с. 10] в рамках «зеленых» инноваций. Создается впечатление, что запланированные проекты воплощаться в жизнь будут по традиционной схеме -без экологических излишеств и соотнесения с базовыми идеями «озеленения» экономики.
На повестке дня разработка стратегии развития страны до 2035 г. [11]. Необходимо позаботиться о том, чтобы «территориальные стратегии не страдали идейным и структурным подобием, широко практикуемой системой интеллектуальных заимствований» (цит. по [5, с. 10]), и учитывали допущенные региональные ошибки прошлого и современные экологические требования. К огромному сожалению, и среднесрочная (до 2020 г.), и долгосрочная (до 2030 г.) стратегии развития, например Хабаровского края, не предусматривают четко обозначенных ориентиров внедрения структурных экономических преобразований в контексте развиваемой сегодня экологической парадигмы. Они практически не затрагивают экологический аспект развития и базируются на традиционных индикаторах, прежде всего ВРП [15], хотя известно, что стремление к увеличению этого показателя не способствует ни экологизации производств, ни решению экологических проблем.
В инвестиционной стратегии развития Хабаровского края в качестве преобладающих отраслей для инвестиций обозначены промышленное производство, транспорт и логистика, рыбопереработка, горнодобывающая промышленность, торговля и сфера услуг, жилищное строительство, агропромышленный сектор, инфраструктура, туризм. Частично они соответствуют ключевым секторам, которые являются приоритетными для развития «зеленой экономики». На территории Хабаровского края в настоящее время в работе находятся 447 инвестиционных проектов общей стоимостью 1470 млрд руб., из них на стадии практической реализации - 167, планируемых к реализации - 280 проектов. К настоящему времени инвестиционные проекты профинансированы на сумму 265 млрд руб.1. Из 10 наиболее значимых для края проектов 6 ориентированы на добычу полезных ископаемых, по 2 - на заготовку и переработку древесины.
Что касается ТОР, то в Хабаровском крае они приурочены к наиболее экономически развитым зонам (см. таблицу). Их создание здесь приведет к территориальному расширению этих зон либо к определенной модернизации существующих объектов в их пределах. Вопрос о сырьевой направленности новых производств не может ставиться в принципе. При этом при выборе площадок для ТОР приняты исключительно экономические критерии, вопрос об экологической обстановке в пределах будущих ТОР остается открытым.
Первоочередной площадкой для развития производства в Хабаровском крае является ТОР в г. Комсомольск-на-Амуре. Ее специализация - механообработка, машиностроение, производство композитных материалов, инструмента, клееного бруса, мебельных щитов, фанеры, древесных плит, биотоплива, древесно-полимерного композита, деревянных окон, дверей, напольных покрытий, экотеплоизолятора.
Еще одна площадка для привлечения инвестиций - ТОР в агломерации г. Хабаровск. Сегодня здесь наблюдается наибольшая инвестиционная активность, что связано
1 Брусникин Н.Ю. Мы смогли поймать нужную волну для привлечения инвесторов в Хабаровский край. - Шрв:// news.mail.ru/politics/21442988 (дата обращения: 21.03.2015).
Название проекта Стадия Отраслевая Инвестор
реализации специализация
ТОР Хабаровск
Площадка «Ракитное»
Завод по выпуску Проектные Производство ООО «Завод
теплоизоляционных материалов работы стройматериалов ТехноНИКОЛЬ»
Логистический центр Намерения Пищевая ООО «Невада-Восток»
промышленность,
торговля
Металлургический завод Намерения Производство ООО «Торэкс»
металлопродукции
Оптово-розничный центр Намерения Сельское хозяйство, ООО «Агрохаб»
торговля
Площадка «Авангард»
Тепличный комплекс Функционирует Сельское хозяйство Компания «JGC
Corporation» (Япония)
Площадка «Аэропорт»
Пассажирский терминал с развитой В проекте Транспорт, логистика, ОАО «Хабаровский
инфраструктурой торговля аэропорт»
Центр протонно-лучевой терапии Намерения Медицина JGC Corporation
(Япония)
Гостиница на набережной р. Амур Намерения Сервис JGC Corporation
гостеприимства (Япония)
ТОР российской части о-ва Большой
Уссурийский
Логистический центр, В проекте Логистика, рекреация Нет данных
рекреационная зона
ТОР Комсомольск-на-Амуре
Площадка «Парус»
Производство деталей для В проекте Машиностроение ООО «Эпсилон 2»
авиационной техники
Площадка «Амурлитмаш»
Механообрабатывающее В проекте Машиностроение Нет данных
производство, машиностроение
Площадка «Амурск»
Центр глубокой переработки Намерения Рециклирование ООО «Амурская
древесины, производство шпона отходов лесопромышленная
и пиломатериалов, пеллет, компания»
домокомплектов
ТОР Ванино-Советская Гавань
Завод по производству сахара Намерения Пищевая Sutech Engineering
промышленность (Таиланд, Индонезия,
Японии)
Примечание. По данным www.kommersant.ru/doc/2945350;www.amurmedia.ru/story/tor.
с удачным географическим расположением города, развитой инфраструктурой и значительным потребительским спросом в агломерации. Основные направления специализации данной ТОР - металлургия, производство сельскохозяйственных и пищевых продуктов, промышленных товаров, транспортно-логистические услуги, дистрибуция, хранение.
Перспективной считается ТОР в пределах Советско-Гаванского муниципального района. Ее специализация (стивидорная деятельность, логистика, рыбопереработка, судоремонт, лесопереработка) определяется близостью к морским портам Ванино и Советская Гавань.
Особый интерес представляет ТОР в пределах российской части Большого Уссурийского острова, которая может быть ориентирована на рекреационную и выставочную деятельность.
Следы «зеленых» инноваций в перечисленных ТОР, за исключением агрохолдинга «Авангард», пока заметить трудно. Но обнадеживают спектр расширения производств по изготовлению готовой продукции, стремление к совершенствованию функционирования ресурсных циклов и созданию основы для последующей диверсификации территориально-отраслевой структуры хозяйства края. Понятно, что приведенные в таблице данные следует рассматривать как оперативные. В реальности потенциал расширения объектов еще выше за счет предложенных для резидентов привлекательных инвестиционных механизмов в пределах ТОР.
Выводы
Несмотря на существующие противоречия как в восприятии новой парадигмы, так и в поиске путей ее реализации следует признать, что модель «зеленой экономики» для регионов с высокой долей сырьевых отраслей в структуре хозяйства закладывает принципиально новые подходы к формированию стратегии их развития. Последовательный переход ресурсно-сырьевых регионов на принципы «зеленой экономики» требует экологически ориентированных структурных изменений в территориальном и отраслевом аспектах, необходимы инновационные преобразования и безотлагательное внесение этих изменений в программные экологические документы, в которых конечные ориентиры будут систематизированы и отражены соответствующими показателями [8].
В настоящее время ТОР являются основным инструментом реализации задач правительства по диверсификации экономики и снижению сырьевой зависимости Дальнего Востока. Отрасли промышленности несырьевого характера в пределах ТОР занимают доминирующее положение во многих регионах Дальнего Востока. Между тем их приуроченность к наиболее освоенным участкам с уже имеющимися экологическими проблемами может осложнить экологическую обстановку, если не уделять должного внимания технологическим инновациям, ориентированным на экологическую безопасность.
Первые результаты реализации проектов в ТОР Хабаровского края позволяют с определенной долей оптимизма говорить о реальных сдвигах в части расширения спектра перерабатывающих и экологосберегающих отраслей. Возможности дальнейшей модернизации очевидны, и пусть небольшие, но конкретные достижения должны фиксироваться не только в экономических, но и в экологических документах.
Эффективность «зеленых» преобразований в региональной экономике следует оценивать преимущественно по динамике количественных показателей экологического содержания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Захарова Т.В. Зеленая экономика и устойчивое развитие России: противоречия и перспективы // Вестн. Том. гос. ун-та. Экономика. 2015. № 2 (30). С. 116-126.
2. Зеленая экономика не устояла перед кризисом. - www.kommersant.ru/doc/2272188 (дата обращения: 14. 04.2015).
3. Игнатьева А.А. «Зеленая» экономика: практический вектор устойчивого развития или политический компромисс? // Россия в окружающем мире. 2011. С. 28-60. - http://www.rus-stat.ru/index.php?vid=1&year=2011&id (дата обращения: 14.04.2015).
4. Минакир П.А. Новая восточная политика и экономические реалии // Пространственная экономика. 2015. № 2. С. 7-11.
5. Минакир П.А. Региональные стратегии и имперские амбиции // Пространственная экономика. 2015. № 4. С. 7-11.
6. Минакир П.А. Современное состояние российской экономики и политика развития Дальнего Востока // Материалы V Дальневосточного российско-корейского форума, Хабаровск, 15-16 июня 2015 г. Хабаровск, 2015. С. 9-18.
7. Мирзеханова З.Г. Особенности организации территории в регионах нового освоения (на примере Хабаровского края) // Вестн. Тихоокеан. гос. ун-та. 2014. № 1 (32). С. 97-106.
8. Мирзеханова З.Г. Региональная экологическая политика: содержание и индикаторы реализации отдельных направлений // Вестн. ДВО РАН. 2014. № 3 (175). С. 77-85.
9. Мирзеханова З.Г Регионы нового освоения: стартовые позиции формирования экологической политики в условиях активизации хозяйственной деятельности // Региональная экономика: теория и практика. 2016. № 11. С. 54-65.
10. Онищенко М.В. Роль государства в развитии «зеленой экономики» // Науч. журн. КубГАУ. 2014. № 102 (08). С. 1-14.
11. О стратегическом планировании Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ. - www.garant.ru (дата обращения: 28.05.2016).
12. О территориях опережающего социально-экономического развития в РФ: Федеральный закон РФ от 29 декабря 2014 г. № 473-Ф3. - www.kremlin.ru/acts/bank/39279 (дата обращения: 20.04.2015).
13. Пахомова Н.В., Рихтер К.К., Малышков Г.Б. Структурные преобразования в условиях формирования «зеленой» экономики: вызовы для российского государства и бизнеса // Пробл. соврем. экономики. 2012. № 3 (43). С. 7-16.
14. Природный капитал региона и российско-китайские трансграничные отношения: перспективы и риски / под ред. И.П. Глазыриной, Л.М. Фалейчик. Чита: Забайкал. гос. ун-т, 2014. 527 с.
15. Проект Стратегии социально-экономического развития Хабаровского края до 2030 года. - www.khabkrai. ru/officially/Gosudarstvennye.../151144 (дата обращения: 10.10.2016).
16. Экологические риски российско-китайского сотрудничества: от «коричневых» планов к «зеленой» стратегии / под ред. Е. Симонова, Е. Шварца, Л. Прогуновой. М.; Харбин; Владивосток: WWF, 2010. 202 с.
17. Fay M., Toman M., Benetez D., Csordas S. Infrastructure and Sustainable Development // Postcrisic Growth and Development / eds: S. Fardoust, Y. Kim, C. Sepuldeva. Wash.: World Bank, 2010. P. 329-372.
