CC BY
30
3 Экономическая, социальная, политическая и рекреационная география
УДК 338
ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА НЕФОРМАЛЬНОЙ ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
РОССИИ
Б01: 10.24412/1728-323Х-2021-3-45-50
И. С. Сергеев, аспирант, Московский педагогический государственный университет, [email protected] Москва, Россия,
В. М. Манусов, кандидат экономических наук, профессор РАЕ, руководитель НИС ВШЭ, [email protected] Москва, Россия
Статья посвящена географическим особенностям цифровой экономики России, а также влиянию развития человеческого капитала на развитие неформальной цифровой экономики. Авторами предлагается подход к оценке уровня неформальной цифровой экономики в России. Актуальность обусловлена цифровой трансформацией хозяйственной системы и активным внедрением цифровых технологий во все сферы жизнедеятельности современного общества. Развитие цифровых технологий — одно из ключевых направлений развития Российской Федерации. Тем не менее, развитие цифровых технологий также связано с негативными явлениями, которые проявляются и используются в неформальной экономике. В результате работы была выявлена отличительная пространственная особенность развития неформального сектора цифровой экономики, проанализированы факторы, влияющие на уровень развития неформальной цифровой экономики, а также объяснена проблема выделения определенной территориальной специфики неформальной цифровой экономики России.
The article is devoted to the geographical features of the digital economy in Russia, as well as the impact of a human capital on the development of the informal digital economy. The authors propose an approach to assessing the level of the informal digital economy in Russia. The relevance is due to the digital transformation of the economic system and the active introduction of digital technologies in all spheres of life of modern society. The development of digital technologies is one of the key areas for the development of the Russian Federation. However, the development of digital technologies is also associated with negative phenomena that manifest themselves and are used in the informal economy. As a result of the work, this paper identified a distinctive spatial feature of the development of the informal sector of the digital economy, analyzed the factors affecting the level of development of the informal digital economy, and explained the problem of identifying a certain territorial specificity of the informal digital economy of Russia.
Ключевые слова: неформальная экономика, цифровая экономика, неформальная цифровая экономика, человеческий капитал, информационно-коммуникационные технологии.
Keywords: informal economy, digital economy, informal digital economy, human capital, information and communication technologies.
Введение. Инновационная трансформация предполагает качественное преобразование самой экономической системы и ее территориальной организации. Экономическая трансформация — это непрерывный процесс смены технологических укладов, которые определяют новые ключевые факторы развития экономических отношений и пространственной организации хозяйственной системы.
На современном этапе ключевым фактором развития экономики выступают информационно-коммуникационные технологии (ИКТ), предопределившие развитие цифровой экономики. Цель данной статьи — анализ территориальных особенностей развития неформальной цифровой экономики Российской Федерации, а также разработка подхода к оценке цифровой неформальной экономики.
Термин цифровая экономика впервые был предложен в 1995 г. в США ученым из массачусетского университета Николасом Негропонте [1]. Он выделял преимущества развития цифровых технологий и их преимущества перед классической экономикой. Цифровая экономика сформировалась на базе ИКТ и необходимости быстрого взаимодействия между сообществами людей из разных стран и регионов. Информационные технологии стали драйвером перехода с четвертого на пятый технологический уклад, исходя из классификации, предложенной С. Ю. Глазьевым [2]. Это развитие определяется не только научно-техническим прогрессом, но также изменением мышления в человеческом обществе и значительно изменяет территориальную организацию хозяйственных комплексов.
Цифровая экономика становится весьма существенной частью и в тоже время инструментом оптимизации мировой экономики и ее географии. Происходит процесс трансформации традиционных отраслей и их цифровизация, создаются цифровые платформы, новые бизнес-модели и 1Т-стартапы, создание нового программного и аппаратного обеспечения, 1Т-сошиШ^ и телекоммуникационные услуги. К наиболее развитым странам по уровню развития информационных технологий относятся США, Великобритания, государства Европейского союза, Восточной Азии, а также Канада, Австралия.
Материалы и методы. Развитие информационно-коммуникационных технологий в России становится одной из приоритетных задач развития экономики до 2024 г., реализующейся в рамках национальной программы «Цифровая экономика». При этом следует понимать, что бурное развитие ИКТ приводит к образованию теневого сектора в этой области. Так, например, создание новых платформ, задача которых является создание возможностей уклонения от уплаты налогов с помощью интернета, а также совершение нелегальных действий агентами цифровой экономики.
Активное развитие цифровых технологий способствует ускорению неформальных отношений в цифровом бизнесе. Это определяется тем, что из-за скрытного характера и быстрого развития технологий сама система контроля, направленного, в том числе, и на отслеживание и сбор информации функционирует неэффективно. Цифровая экономика способствует стиранию рамок территориальных границ, развивается на международном уровне, охватывая всю систему мирового хозяйства.
Гибкость, быстрые изменения, а также высокий входной барьер, определяемый уровнем развития человеческого капитала, не позволяет осуществлять надлежащий государственный фискальный контроль и учет неформальных отношений, что в свою очередь способствует развитию составных частей неформальной цифровой экономики. Применение цифровых технологий способствует глобализации неформальной экономики, а также развитию неформальной цифровой экономики по всему миру. Сложно определить конкретный регион, который находится в рамках определенной территориальной единицы, так как непосредственно деятельность может происходить в одной стране или регионе, а правовая юрисдикция может находиться совершенно в другом месте.
С развитием цифровой экономики территориальный барьер отходит на второй план, это становится основой для увеличения скорости обращения товаров и услуг, увеличивая при этом потенциальный спрос, в том числе и в неформальном секторе. При этом увеличивается скорость обращения товаров и услуг в неформальном секторе. Благодаря этим факторам стимулируется развитие неформальной цифровой экономики.
Масштабы неформальной экономики находятся косвенной зависимости от специфики сегментов официальной экономической деятельности, законодательного и нормативного ограничения рынков, уровня жизни и дифференциации населения.
Однако стоит отметить, что объем неформального цифрового сектора возможно неверно трактовать. Доля и абсолютные величины часто отражают разное положение вещей, например, доля неформального сектора 7 % от ВВП США и 60 % от ВВП Азербайджана. Несмотря на разные д оли, в США объем неформальных отношений в десятки раз превышает объем неформальным отношений в Азербайджане в абсолютной величине. Высокие долевые показатели свидетельствуют о более существенном ущербе для устойчивого развития страны, чем абсолютные величины.
Поэтому можно предложить рассматривать неформальную теневую экономику в рамках модели «центр — полупериферия — периферия». Уровень экономического развития, играя важную роль в цифровой трансформации регионов, необходимое, но недостаточное условие использования ИКТ в целях развития различных сфер деятельности. Центрами являются страны с высоким уровнем развития человеческого капитала.
Развитие цифровой экономики предопределяет новую ветвь развития рынка труда по мере дальнейшего развития цифровой экономики, что в свою очередь влияет на уменьшение предложения рабочих мест, благодаря оптимизации управления и производства, автоматизации рабочего процесса. Также значительно растет разрыв в оплате труда, разрыв между высокооплачиваемыми и низкооплачиваемыми работниками. Однако рост цифровой экономики приводит к увеличению спроса на высококвалифицированные кадры, у которых высок уровень развития ч еловечес-кого капитала.
Стоит отметить влияние отрицательного ч ело-веческого капитала на развитие неформального сектора экономики. Под отрицательным человеческим капиталом понимается накопленный разрушительный человеческий капитал, то есть те человеческие качества, знания и навыки, которые ведут к деградации отдельных людей и общества в целом. Особую роль имеет низкая социализация (отсутствие работы, малое число друзей, отсутствие семьи или неполная семья, слабое вовлечение в жизнь местных сообществ), которая становиться сильным катализатором к вовлечению в сектор неформальной экономики и участия в криминальной деятельности. Низкая социализация также влияет и на развитие цифровой неформальной экономики, так как слабого взаимодействия с другими людьми возрастает вероятность поиска цифровой социализации с помощью информационно-коммуникационных технологий.
Важнейшую роль в развитии неформальных отношений играют цивилизационное развитие и этнокультурные традиции отдельных регионов и
стран. Англосаксонские страны (США, Великобритания, Канада, Австралия), где доминирует протестантская этика, характеризуются самый высокий уровень индивидуализма, в странах Западной Европы с преобладанием католицизма индивидуализм развит слабее, еще его меньше в конфуцианских и мусульманских странах Азии и в православной Восточной и Южной Европе. Эти различия в уровнях индивидуализма существенно влияют на развитие и распространение цифровой экономики. Страны-лидеры в области цифровых технологий — страны с высоким уровнем индивидуализма. Здесь пользование интернетом предоставляет огромное количество возможностей и проявление своих индивидуальных особенностей, которые могут проявляться в нарушении законодательства. Уровень индивидуализма в Российской Федерации существенно ниже, чем в странах-лидерах. Сильное влияние оказала почти 70 летняя история социализма. Отмечается, что рост цифровой экономики, в том числе и ее теневого сегмента, обусловлен огромным интересом молодого поколения к новым высоким цифровым технологиям, в большей степени владеющих цифровыми навыками и способного применять их в «серых» схемах [3].
Таким образом, уровень развития неформальной цифровой экономики зависит от: 1) уровня развития экономики страны; 2) уровня развития цифровой экономики страны; 3) уровня неформальной экономики; 4) уровня развития человеческого капитала; 5) цивилизационного развития и этнокультурных традиций.
К особенностям неформальной цифровой экономики можно отнести деструктурированность, мозаичность «рыхлость» структуры, четко выраженные ядра с официальной регистрацией в офшорах. Прогресс в цифровой сфере привел к развитию теневого банкинга. По итогам оценки в 2016 г. теневого банковского сектора 29 стран первое место заняли США, на долю которых приходится 31,3 % всех активов теневого банковского сектора ($14 трлн), на долю Китая — около 15,5 %. Третьим стал Люксембург с долей 7,7 %. Теневой банковский сектор США в 185 раз превышает объем активов теневого банковского сектора в России. Россия находится на уровне Чили и Гонконга с абсолютными показателями между $60 и $80 млрд. Существенно ниже развит теневой банковский сектор в Аргентине ($32,5 млрд), Индонезии ($16 млрд) и Саудовской Аравии ($31,6 млрд) [4].
Развитие неформального сектора цифровой экономики можно проследить на текущей ситуации в мире, связанной с распространением коро-навируса. Данная ситуация существенно повлия-
ла на бизнес-процессы и изменила структуру торговли, заставив многие организации резко уходить в онлайн, где контроль за их деятельностью на данный момент не сильно эффективен. Это будет являться причиной роста доходов компании, которые осуществили успешную цифро-визацию своего бизнеса. При этом следует учитывать, что они с большой вероятностью будут скрыты от государства.
На сегодняшний день самая молодая отрасль криминальной экономики — киберпреступность. По данным рейтинга кибербезопасности [5], Россия находилась на 26-м месте в 2018 году, в то время как в 2017 г. Россия занимала 10-е место. Это говорит о том, что фискальные регуляторы стали уделять меньше внимания безопасности личных данных физических и юридических лиц.
География киберпреступности весьма обширна, имеется прямая зависимость между развитием информационных компьютерных технологий в стране и количеством киберпреступлений. Несмотря на сильную законодательную базу в Западной Европе, США и Канаде, в 2012 году более половины вредоносных хостингов была расположена в этих регионах [6], то есть более половины вредоносных программ в интернете распространяется с серверов этих стран. Это происходит по той причине, что именно в этих странах сильно развита цифровая экономика и находится большое количество д ата-центров, которые киберпре-ступники успешно взламывают, чтобы использовать их в своих целях.
Для совершения киберпреступлений злоумышленниками требуется не только дата-центры, но и фактические имена сайтов. Естественно, самыми популярными являются международные доменные имена сайты, такие как net, com, info и org. Однако существуют также национальные доменные зоны, используемые злоумышленниками. Первые три места занимают Индия, Россия и Кокосовые острова [6], которые находятся на внешней территории Австралии. Популярность Кокосовых островов объясняется тем, что в этой зоне можно бесплатно зарегистрировать свой домен. На четвертом месте расположилась Италия с доменом «it», так как многие компании используют «it», как составную часть к английскому глаголу (do.it get.it и т. п.). То же самое касается и Черногории, их национальный домен «me» выглядят как английское слово «я».
Согласно исследованию CenturyLink (США), в первом и втором кварталах 2019 года наибольшее количество кибератак было произведено из США, Китая, Индии, России и Вьетнама [7]. Наибольшее количество фишинговых атак произведено из США, Германии, Нидерландов, Франции
и России. Бесспорное первенство по распространению вредоносного ПО через web-ресурсы принадлежит США, Китаю, Нидерландам, Великобритании и Германии [6].
Пересечения легальной и неформальной цифровой экономик не всегда очевидны, вполне прозрачна и благопристойно и инновационная деятельность может вызывать теневые эффекты. Одним из таких факторов размыва границ между легальными и нелегальными секторами во всех сферах экономической деятельности стала глобализация, в условиях которой стало все труднее разделять легальную теневую экономику.
Для оценки неформальной цифровой экономики следует предложить такой подход, который учитывают обе составляющие этого понятия. Цифровая неформальная экономика состоит из двух частей, являясь сочетанием неформальной экономики и цифровой экономики, и находится на стыке двух этих сфер. Поэтому следует разработать такую систему индикаторов, одни из которых будут указывать на степень развития цифровой экономики и цифровизации общества, а другие — показывать стимулы участия в неформальной экономике.
Для оценки уровня развития цифровой экономики следует провести анализ распространения цифровых технологий, поскольку они являются платформой для создания цифровой неформальной экономики. Формирование индикаторов, оценивающих уровень неформальной экономики, определяется тем, что они должны оценивать возможность ухода бизнеса и потребителей в теневой и криминальный сектор.
Тенденции развития цифровой неформальной экономики в России можно проследить по показателям, отражающим степень внедрения ИКТ в повседневную жизнь, например, «Доля домашних хозяйств, имеющих доступ к интернету», которая с каждым годом увеличивается, и на 2019 г. составила 76,9 %. Также заинтересованность в новых цифровых технологиях ярко прослеживается в научной деятельности, что видно по росту объемов публикаций российских авторов в области ИКТ в базе Scopus, которые выросли с 3678 публикаций в 2013 году до 11 727 в 2017 году. Высокими темпами развивается розничная торговля через интернет, доля которой увеличилась с 0,7 до 2,0 % [8—10]. Все эти показатели говорят о поступательном внедрении ИКТ в жизнь общества и развитие цифровой экономики в России.
Однако Россия по-прежнему отстает от стран-лидеров в области развития ИКТ и доли ВВП от цифровой экономики. «Локомотивами» цифровой экономики на д анный м омент являются Япония, Республика Корея, США, Великобритания, Исландия и Швейцария. Россия же расположена
в середине рейтинга и находятся на одном уровне развития с Чехией и Португалией [10].
Динамика данных показателей может служить косвенным свидетельством увеличения стимулов населения принимать участие в цифровой неформальной экономике. Это определяется стремлением приобретать более дешевые товары, тем самым минимизируя свои издержки. Снижение доходов населения в период циклических кризисов является драйвером развития цифровой неформальной экономики, в особенности сферы пиратства и потребления пиратского контента.
Это наиболее заметно по среднедушевым доходам населения Российской Федерации в долларовом эквиваленте, которые снизились с 2013 года с 807 до 486 долл. США (посчитано авторами [11—13]). Следовательно, можно сделать вывод, что сама экономическая ситуация в стране стимулирует граждан искать возможности дополнительного заработка в теневом секторе и минимизировать издержки, приобретая контрафактные товары в пиратских интернет-магазинах.
В России широко распространенно цифровое пиратство, что обусловлено относительно мягким наказанием за этот вид деятельности. Региональные особенности в области цифрового пиратства в России можно проследить на распространении незаконно произведенной аудиопродукции. В настоящее время в Российской Федерации редко происходит оплата за прослушивание музыки, это определяется возможностью прослушивать музыку в бесплатном доступе зачастую с пиратских сайтов. Стимулами ухода в теневой сектор для бизнеса является общая благоприятная среда ведения бизнеса в интернете, это связано с ослабленным контролем со стороны фискальных регуляторов. Сюда можно отнести общую значительную налоговую нагрузку в легальном секторе экономики.
Основная цель бизнеса при уходе в теневой сектор — скрыть свою прибыль от налоговых органов. Переходя в теневой сектор, бизнес старается скрыть информацию о полученных доходах с целью сохранения прибыли и минимизации издержек. Для анализа стимулов бизнеса перехода в теневой сектор следует использовать ежегодную оценку Всемирного банка Doing Business [14], отражающую условия ведения бизнеса в 190 странах мира.
Исходя из этой оценки, в России не происходит серьезных сдвигов в области ведения бизнеса в сторону улучшения или ухудшения, так как показатели остаются практически на тех же местах в рейтинге. Это может быть связано с невозможностью вывести объективно статистические показатели. Существенный прогресс прослеживается
только в улучшении условий разрешения на строительство. По всем другим показателям можно сделать вывод, что не появляются новые стимулы для бизнеса полностью покидать теневой сектор.
По мнению Натальи Зубаревич [15], этот индекс не учитывает негативные действия силовых структур, необъективную работу судов, регулярные изменения налогового законодательства, которые не всегда возможно предвидеть. Ситуация по ведению бизнеса измеряется только в Москве и Санкт-Петербурге. Можно сделать вывод, что общую картину по стране данный рейтинг не отражает. Это, по всей видимости, ставит выше положение России в этом рейтинге, так как его существенным недостатком заключается в том, что в нем рассматриваются самые развитые города Российской Федерации.
Таким образом, можно косвенно определить, что в России превалирует высокий уровень цифровой неформальной экономики. Об этом свидетельствуют высокие темпы развития цифровой экономики, умеренный уровень развития человеческого капитала, а также в ухудшение условий ведения бизнеса и увеличение стимулов ухода в неформальный сектор.
Цифровизация — переход в новый технологический уклад, который характеризуется несфор-мированностью фискальных регуляторов, высокой скрытностью благодаря системе Интернет. Позитивные сдвиги в инновационном развитии России возникнут при условии развития информационных технологий при содействии государства в улучшении условий для качественных изменений в данной области. При этом не должно происходить активного вмешательства государства, как в развитии технологий, так и в управлении технологическими изменениями. Задача государства — устранять барьеры для создания условий развития экономики. Россия обладает высоким потенциалом в области развития цифровых технологий, однако неизвестно, сможет ли она его реализовать и выйти в мировые лидеры по этому показателю.
Выводы. Развитие неформального сектора в цифровой экономике имеет явную отличитель-
ную пространственную особенность: центры неформальной цифровой экономики — развитые страны (США, Швейцария, Великобритания, Исландия), что отличается от центров размещения классической неформальной экономики, где ядра — развивающиеся страны (Китай, Колумбия, Бразилия), а рыночные зоны сбыта — развитые государства (США, Великобритания, Канада).
Российская Федерация не входит в группу лидирующих стран по уровню развития цифровой экономики, поэтому нельзя ее отнести к центрам неформальной цифровой экономики, так как уровень неформальной ц ифровой экономики наиболее высок в странах с наивысшим уровнем развития цифровых технологий.
Территориальная специфика неформальной цифровой экономики связана со степенью развития индивидуализма. Всесторонний охват и персональный доступ к информационно-коммуникационным технологиям усложняют определение территориальной специфики неформальной цифровой экономики, так как появилась возможность удаленного участия и рассеянного неформального сектора цифровой экономики. В рамках одних и тех же неформальных отношений могут участвовать люди из разных концов страны и всего мира. Таким образом, сложно говорить о определенной территориальной специфики неформальной цифровой экономики России. Однако можно предположить, что наибольшая активность будет наблюдаться в регионах с наивысшим уровнем развития цифровых технологий. Полюсами роста будут: столичный макрорегион, Санкт-Петербург, Казань, Нижний Новгород, Екатеринбург и Новосибирск. Именно в данных регионах реализуется инновационный потенциал России, базирующийся на активном внедрении цифровых технологий во все сферы общественной жизни. В связи с высокой концентрацией финансового и человеческого капитала именно в этих регионах будут внедряться и развиваться инновационные инструменты в неформальном секторе цифровой экономики и, как следствие, будет увеличиваться доля в неформальных цифровых отношениях.
Библиографический список
1. Негропонте Н. (1995). Быть цифровым. Knopf. (Paperback edition, 1996, Vintage Books, ISBN 0-679-76290-6).
2. Глазьев С. Ю., Микерин Г. И. Длинные волны НТП и социально-экономическое развитие. — М.: Наука, 1989.
3. Корчагин С. А., Польшиков Б. П. Цифровая экономика и трансформация механизмов государственного управления. Риски и перспективы для России // Свободная мысль. 2018. № 1. С. 23—36.
4. Калюков Е., Макаров О., Михеева А. Объем теневого банковского сектора в России вырос на 22 % — Режим доступа: https://www.rbc.ru/finances/05/03/2018/5a9d58619a7947573be3d02a (дата обращения: 02.06.2020).
5. Глобальный индекс кибербезопасности Global Cybersecurity Index (GCI) Global Cybersecurity Index. — Режим доступа: https://www.tadviser.ru/a/371298 (дата обращения: 02.06.2020).
6. Наместников Ю. География киберпреступлений. Западная Европа и Северная Америка / Securelist. — Москва, 2012. — Режим доступа: https://securelist.ru/geografiya-kiberprestuplenij-zapadn/147/
7. Чебышев В. Развитие информационных угроз во втором квартале 2019 года. Статистика. / Securelist. — Москва, 2019. — Режим доступа: https://securelist.ru/it-threat-evolution-q2-2019-statistics/94476/ (дата обращения: 02.06.2020)
8. Индикаторы цифровой экономики: 2019: стат. сб. / Г. И. Абдрахманова, К. О. Вишневский, Л. М. Гохберг и др.; Нац. исслед. ун-т И60 «Высшая школа экономики». — М.: НИУ ВШЭ, 2019. — 248 с. — Режим доступа: https:// www.hse.ru/data/2019/06/25/1490054019/ice2019.pdf (дата обращения: 02.06.2020)
9. Целевые индикаторы реализации Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года / Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. — Москва, 2014. — Режим доступа: https:// ac.gov.ru/files/attachment/4843.pdf (дата обращения: 02.06.2020)
10. Цифровая экономика: 2020: краткий статистический сборник / Г. И. Абдрахманова, К. О. Вишневский, Л. М. Гохберг и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М.: НИУ ВШЭ, 2020. — 112 с.
11. Бюллетень о текущих тенденциях российской экономики Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. — Москва, 2020. — Режим доступа: https://ac.gov.ru/uploads/2-Publications/rus_feb_2020.pdf (дата обращения: 02.06.2020)
12. Федеральная служба государственной статистики: Среднедушевые денежные доходы населения, годовые данные по субъектам Российской Федерации (новая методология). — Режим доступа: https://www.gks.ru/folder/13397?print=1 (дата обращения: 02.06.2020)
13. Статистика: История курса доллара к рублю / Русский эксперт, 2013—2021. — Режим доступа: https://ruxpert.ru/Ста-тистика:История_курса_доллара_к_рублю (дата обращения: 02.06.2020)
14. Ведение бизнеса 2020 / Doing Business. — Режим доступа: https://russian.doingbusiness.org/ru/reports/global-reports/ doing-business-2020 (дата обращения: 02.06.2020)
15. Зубаревич Н. В. Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. — М.: Независимый институт социальной политики, 2010. — 160 с.
TERRITORIAL SPECIFICITY OF THE INFORMAL DIGITAL ECONOMY OF RUSSIA
I. S. Sergeev, postgraduate student, Moscow State Pedagogical University, [email protected] Moscow, Russia,
V. M. Manusov, Ph. D. in Economics, Professor of the RAE, Head of NIS HSE, [email protected] Moscow, Russia
References
1. Negroponte N. Being Digital. Knopf., 1996, Vintage Books, ISBN 0-679-76290-6).
2. Glaz'yev S. Y., Mikerin G. I. Dlinnyye volny NTP i sotsial'no-ekonomicheskoye razvitiye. [Long waves of scientific and technological progress and socio-economic development]. Moscow, Nauka. 1989 [In Russian].
3. Korchagin S. A., Pol'shikov B. P. Tsifrovaya ekonomika i transformatsiya mekhanizmov gosudarstvennogo upravleniya. Riski i perspektivy dlya Rossii [Digital economy and transformation of public administration mechanisms. Risks and prospects for Russia]. Svobodnaya mysl'. 2018. No. 1. P. 23—36 [In Russian].
4. Kalyukov Ye., Makarov O., Mikheyeva A. Ob'yem tenevogo bankovskogo sektora v Rossii vyros na 22 % [The volume of the shadow banking sector in Russia grew by 22 %]. URL: https://www.rbc.ru/finances/05/03/2018/5a9d58619a7947573be3d02a [In Russian].
5. Global Cybersecurity Index (GCI). URL: https://www.tadviser.ru/a/371298 [In Russian].
6. Namestnikov YU. Geografiya kiberprestupleniy. Zapadnaya Yevropa i Severnaya Amerika [The geography of cybercrime. Western Europe and North America]. Securelist. Moscow, 2012. URL: https://securelist.ru/geografiya-kiberprestuplenij-za-padn/147/ [In Russian].
7. Chebyshev V. Razvitiye informatsionnoy ugrozy vo vtorom kvartale 2019 goda. Statistika. [IT threat evolution Q2 2019. Statistics]. Securelist. Moscow, 2019. URL: https://securelist.ru/it-threat-evolution-q2-2019-statistics/94476/ [In Russian].
8. Indikatory tsifrovoy ekonomiki: 2019: statisticheskiy sbornik [Indicators of the digital economy: 2019: statistical compilation] / G. I. Abdrakhmanova, K. O. Vishnevskiy, L. M. Gokhberg et al; "Vysshaya shkola ekonomiki". Moscow, NIU VSHE, 2019. URL: https://www.hse.ru/data/2019/06/25/1490054019/ice2019.pdf [In Russian].
9. Tselevyye indikatory Rezhim realizatsii Strategii innovatsionnogo razvitiya na period do 2020 goda [Target indicators for the implementation of the Strategy for innovative development of the Russian Federation for the period up to 2020]. Analiticheskiy tsentrpri Pravitel'stve Rossiyskoy Federatsii. Moscow, 2014. URL: https://ac.gov.ru/files/attachment/4843.pdf [In Russian].
10. Tsifrovaya ekonomika: 2020: kratkiy statisticheskiy sbornik [Digital economy: 2020: a short statistical compilation] / G. I. Abdrakhmanova, K. O. Vishnevskiy, L. M. Gokhberg et al.; "Vysshaya shkola ekonomiki". Moscow, NIU VSHE, 2020 [In Russian].
11. Byulleten' o tekushchikh tendentsiyakh rossiyskoy ekonomiki [Bulletin on current trends in the Russian economy Analytical Center for the Government of the Russian Federation]. Analiticheskiy tsentr pri Pravitel'stve Rossiyskoy Federatsii. Moscow, 2020. URL: https://ac.gov.ru/uploads/2-Publications/rus_feb_2020.pdf [In Russian].
12. Federal'naya sluzhba gosudarstvennoy statistiki: Srednedushevyye denezhnyye dokhody naseleniya, godovyye dannyye po sub'yektam Rossiyskoy Federatsii (novaya metodologiya) [Federal State Statistics Service: Average per capita monetary income of the population, annual data for the constituent entities of the Russian Federation (new methodology)]. URL: https:// www.gks.ru/folder/13397?print=1 [In Russian].
13. Statistika: Istoriya kursa dollara k rublyu [Statistics: History of the dollar to ruble exchange rate]. Russkiy ekspert. 2013—2021. URL: https://ruxpert.ru/Statistika:Istoriya_kursa_dollara_k_rublyu [In Russian].
14. Doing Business 2020. URL: https://russian.doingbusiness.org/ru/reports/global-reports/doing-business-2020 [In Russian].
15. Zubarevich N. V. Regiony Rossii: neravenstvo, krizis, modernizatsiya [Regions of Russia: Inequality, Crisis, Modernization]. Moscow, Nezavisimyy institut sotsial'noy politiki. 2010. 160 p. ISBN 978-5-903599-10-3.
