CC BY
11Ожерельев В.Н.
д.с.-х.н., профессор, профессор Брянского государственного аграрного университета
vicoz@bk.ru
Ожерельева М.В.
д.э.н., профессор, профессор Брянского государственного технического университета
marinavo@inbox.ru
ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЛОКАЛИЗАЦИЯ СТОЛИЦЫ КАК ЭЛЕМЕНТ ОПТИМИЗАЦИИ
СТРУКТУРЫ ГОСУДАРСТВА
Ключевые слова: стратегия развития, геополитика, структура экономики, территориальная структура государства, территориальная локализация столицы.
Keywords: development strategy, geopolitics, economic structure, territorial structure of the state, territorial localization of the capital.
Потребность в структурировании является одним из базовых свойств Вселенной. Это обусловлено тем, что создание структур из одних и тех же исходных элементов позволяет получить качественно новый синергетический эффект. Так, разные сочетания одних и тех же элементарных частиц дают многообразие химических элементов, обладающих неповторимыми индивидуальными свойствами.
Велико значение структурирования и в различных проявлениях человеческой деятельности. В частности, это касается структуры вооруженных сил. Как отмечал еще в XIX веке Ф. Энгельс, сравнивая боеспособность французской кавалерии и египетских мамелюков: «Один мамлюк справится с двумя французскими кавалеристами, но сотня на сотню уже равны, а тысяча французских кавалеристов всегда разобьет две тысячи мамлюков». В полной мере значимость структуры проявилась и в начальный период Великой Отечественной войны. Прекрасно структурированная немецкая армия в течение первых двух лет войны одерживала победы над аморфной солдатской массой советских вооруженных сил, имевших, как правило, значительное численное и материальное преимущество.
В связи с этим оптимизация структуры государства является важнейшей научной и практической задачей. Это противоречивый процесс, поскольку, с одной стороны, региональные элиты должны иметь достаточно полномочий и ресурсов для развития регионов, что выражается в тенденции к увеличению доли валового регионального продукта и природной ренты, остающихся в их распоряжении. С другой стороны, есть общегосударственные задачи, для решения которых также нужны значительные материальные ресурсы. Положение усугубляется тем, что основу материального благополучия страны продолжает составлять реализация природных ресурсов, что ставит в невыгодное положение регионы, обделенные их значимыми объемами. При этом следует иметь в виду, что в свое время именно за счет изъятия значительной части добавленной стоимости из ныне депрессивных территорий, являющихся историческим ядром России, формировались финансовые ресурсы, направлявшиеся для инвестирования в проекты по освоению месторождений полезных ископаемых на востоке страны. Так что, нынешнее перераспределение значительной доли природной ренты с востока на запад следует считать вполне закономерным и справедливым процессом, являющимся одной из главных задач государственной власти.
Выбор направления совершенствования структуры Российского государства зависит от концепции его взаимодействия с внешним миром. Дело в том, что любая сколь угодно сложная структура является структурным элементом еще более объемного формирования. То есть, национальная экономика России является структурным подразделением мировой экономики, что предполагает обеспечение ее определенной совместимости с другими структурными компонентами национального и регионального уровня. Проблема, однако, заключается в том, что современное человечество вошло в полосу радикальной трансформации всех глобальных структур - экономических, геополитических, морально-этических - конечный результат которой трудно предсказуем. Так, США, Великобритания и Австралия 15 сентября 2021 года объявили о создании нового (антикитайского) военно-политического объединения с условным названием AUKUS, что существенным образом меняет геополитическую и экономическую ситуацию в Тихоокеанском регионе. Безусловно, изменение ситуации отразится и на России, также являющейся страной Тихоокеанского бассейна.
Следует иметь в виду, что 4 февраля 2016 года для сдерживания Китая США совместно с Австралией, Брунеем, Канадой, Чили, Японией, Малайзией, Мексикой, Новой Зеландией, Перу, Сингапуром и Вьетнамом уже пытались создать Транстихоокеанское торговое партнерство, в качестве целей которого декларировалось снижение тарифных барьеров, а также регулирование внутренних правил в странах-участницах в таких областях, как трудовое право, экология, интеллектуальная собственность и ряде других. Однако темпы усиления Китая оказались настолько стремительными, что потребовали со стороны США более радикальных действий.
Если рассматривать процесс в ретроспективе, то вести отсчет следует с начала 1990-х годов, когда оказалась разрушенной двухполюсная система мироустройства с последующей «утилизацией» победителями экономик и суве-
ренитета побежденных. На протяжении следующих двадцати пяти лет функционировал однополярный мир, из которого в последние годы попытались выделиться и заявить о своих претензиях на участие в глобальном управлении, а главное - в получении справедливой доли мировой добавленной стоимости - Китай и Россия. Первой попыткой выразить свое несогласие со сложившейся ситуацией была мюнхенская речь В. Путина (2007 год), а окончательно «Рубикон» был перейден в 2014 году, после форсирования Евросоюзом процесса активной «утилизации» Украины, послужившего поводом для присоединения к России Крыма. Прошедшие после этого восемь лет характерны чередой санкций и прочих антироссийских действий, следствием которых стало постепенное отдаление России от ЕС с одновременным наращиванием страной военной мощи. В результате США вынуждены были признать несостоятельность стратегии первого обезоруживающего удара и невозможность принуждения России к капитуляции угрозой применения военной силы. В частности, об этом в ноябре 2021 года заявил председатель Объединённого комитета начальников штабов США генерал М. Милли, признавший неизбежность на нынешнем этапе мирного сосуществования трех силовых полюсов - США, Китая и России.
Признание России в качестве одного из геополитических полюсов мира не решает проблем нашего развития, а только усугубляет неопределенность. Советский Союз был в 1990 году вполне устойчив в военном отношении, но оказался несостоятельным в экономике. При этом современная Россия унаследовала значительную часть структурных проблем, характерных для позднего СССР. Иллюстрацией этого может служить структура внешней торговли, базирующейся (как и прежде) на экспорте природных ресурсов и импорте высокотехнологичной продукции. Вызовом для нашей экономики становится инициированный Западом «зеленый переход», посредством которого страны Североатлантического сообщества планируют сохранить за собой приоритет в распределении (в свою пользу) мировой добавленной стоимости, обкладывая для этого продукты нашего (и китайского) экспорта «экологическими» налогами.
В связи с высокой степенью неопределенности, характерной для современного этапа развития ситуации, она может трансформироваться по нескольким альтернативным вариантам. Теоретически, если напряженность с Западом перейдет некий критический рубеж, то российская экономика может оказаться в режиме автаркии. Последствия такого перехода будут катастрофичными как для нас, так и для наших европейских партнеров. В частности, им будет трудно найти быструю замену традиционно поступающим из России ресурсам, особенно если конфронтация США с Китаем и Ираном продолжится. Более того, над Европой нависают последствия демографического взрыва в арабском мире и Африке в целом. Что касается факторов, препятствующих нашему успешному развитию в режиме автаркии, то многие экономисты считают его непременным условием контроль рынка объемом порядка 450 млн. человек. Кроме того, население страны не согласится на радикальное снижение материального благополучия (на возможность которого указывает опыт закрытой экономики Северной Кореи), да и демографическая ситуация не способствует успешности радикальной геополитической экспансии.
Таким образом, для того, чтобы компенсировать разрыв отношений с Европой придется ориентироваться на более тесные контакты с Китаем. Обладание Россией рядом критических технологий и неизбежное присоединение к Китаю высокотехнологичного Тайваня позволило бы двум странам сформировать полноценное инновационно-технологическое пространство, альтернативное и конкурентоспособное североатлантическому. При этом, однако, существует опасность превращения России в «младшего» партнера Китая (по аналогии с парой «США-Канада»). В результате материальное благополучие может быть и будет обеспечено, но полноценный суверенитет государства может оказаться под угрозой. Если же судить по опыту строительства газопровода «Сила Сибири», то (при определенных обстоятельствах) иллюзорным может оказаться и материальное благополучие «младшего» партнера Китая.
В этой ситуации сохраняется небольшая вероятность исключения радикальной деградации (вплоть до полного разрыва) отношений с Евросоюзом и их сохранения на каком-то предельно низком уровне. Откровенная дискриминация Газпрома и требование европейских союзников к США сохранить доктрину превентивного ядерного удара не оставляют сомнения в их реальных планах по сдерживанию России, отчасти даже более радикальных, чем у их североамериканского союзника. Это и не удивительно, поскольку именно Европе Россия мешает осуществить полноценную «утилизацию» Украины и Белоруссии. Тем не менее, есть шанс, что накрывший Евросоюз в 2021 году энергетический кризис неизбежно принудит европейских политиков скорректировать некоторые свои позиции и активнее искать компромиссные решения. При этом не должно быть иллюзий о возможности более тесного структурирования с ЕС. Достаточно вспомнить известное высказывание З. Бжезинского о построении будущего западного мира не в виде единого пространства равноправных партнеров, простирающегося от Лиссабона и до Владивостока, а «против России, за счет России и на обломках России». Если мы продолжаем опасаться огромного, но пока вполне доброжелательного к нам Китая, то Европа даже не скрывает свои откровенно хищнические, экспансионистские устремления.
Еще менее вероятными представляются союзнические отношения с США. И дело не только в их требовании разрыва Россией тесных партнерских отношений с Китаем. Непременным условием такого «союза» является переформатирование внутренней жизни в России под стандарты нынешнего мракобесия, охватившего большинство стран Североатлантического сообщества.
Таким образом, российской правящей элите и далее придется лавировать в рамках «четырехмерного пространства» альтернативных парадигм дальнейшего развития, не имея четкого представления хотя бы о каком-то промежуточном результате трансформации структуры экономики страны. Это обусловлено тем, что в идеале она должна была бы выстраиваться под определенную задачу, которую пока четко сформулировать не представляется возможным. В частности, трудно себе представить участником каких мировых или региональных технологических цепочек окажется Россия через пять или десять лет. Тем более трудно спрогнозировать в качестве кого страна будет принята в предполагаемую структуру? Останется ли она поставщиком ресурсов и продукции первого передела с соответствующим экологическим обременением и сопутствующими этому штрафными санкциями или удивит рынок эксклюзив-
ными наукоемкими товарами с высокой добавленной стоимостью, являющимися результатом творческих изысканий ее инженеров? Пока возникают ощущение того, что озвученные представителями власти и экспертного сообщества предложения о приоритетном развитии Дальнего Востока и Сибири укладываются скорее в парадигму продолжения экстенсивного пути дальнейшего движения нашей экономики. В частности, это относится к озвученной С. Шойгу идее о строительстве на востоке страны то ли пяти, то ли семи городов-миллионников.
По этой идее можно судить о том, насколько такие планы являются недоработанными и несбалансированными. Понятно, что в настоящее время начать такое строительство «с нуля» совершенно нереально, поэтому претендентами на стремительный рост могли бы стать только уже имеющиеся крупные сибирские города. Без всяких программ и целенаправленных усилий опережающими темпами растет Тюмень, население которой перевалило за 816 тысяч человек. Что касается других претендентов, то в первую очередь должны быть упомянуты Барнаул, Иркутск, Хабаровск и Владивосток, число жителей в каждом из которых превысило 600 тыс. человек. Более 500 тыс. человек проживают пока в Томске, Кемерово и Новокузнецке. При этом численность населения во всех этих семи городах в течение последнего года уменьшилась. Между тем, чтобы все они стали «миллионниками» в них необходимо переселить порядка 3 млн. человек. Донор, способный стать ресурсной базой для такого массового исхода населения, к сожалению, на территории России не просматривается. Поэтому, следовало бы ориентироваться не на фантастические и разорительные мегапроекты, а разработать концепцию дальнейшего выживания страны в условиях устойчивого сокращения численности населения и его стремительного старения.
Что касается структурных реформ, то административно-территориальная и транспортная структура страны сложилась естественным путем и в целом соответствует потребностям принятой экономической модели, базирующейся на преимущественной эксплуатации природной ренты. Под реализацию указанной парадигмы, в частности, прокладываются новые железные дороги, строятся мосты, газопроводы и другие инфраструктурные объекты. Это касается как Северного широтного хода, призванного улучшить логистику нефтегазовых регионов Сибири, так и новой железной дороги в Южной Якутии, предназначенной для экспорта угля. В связи с этим приоритетным объектом с точки зрения реформирования структуры страны представляется оптимизация территориальной локализации столицы. Ее нынешнее гипертрофированное развитие и асимметричное положение по отношению к территории страны стало тормозом в процессе рациональной трансформации экономики. В частности, это выражается в чрезмерной локализации новых промышленных объектов преимущественно в непосредственной близости от Москвы, что ускоряет деградацию всей остальной территории Европейской части России. В результате десятки тысяч россиян вынуждены ехать в столицу на заработки (вахтовым методом), что разрушает семьи и усугубляет демографическую ситуацию.
Мировой опыт успешного экономического развития и удачного государственного строительства свидетельствует о том, что совсем не обязательно сочетать административную функцию столицы с ее подавляющим доминированием в производственной, финансовой и транспортной сфере. Характерным примером служат США, где Вашингтон (в официальных границах округа Колумбия) с населением 601 тыс. человек занимает лишь 22 место среди крупнейших городов страны. Если же учитывать всю окружающую его городскую агломерацию, то численность населения возрастает до 5,4 млн. человек, что, тем не менее, существенно уступает агломерациям Нью-Йорка (19,1 млн.), Лос-Анджелеса (12,8 млн.), а также Чикаго, Далласа, Филадельфии, Хьюстона и Майами.
Противоположностью идеальному образу демократического государства является автократия, при которой (как правило) большинство взаимодействий между людьми, фирмами и административными структурами замыкается на столице, превращающейся вследствие этого в крупнейший город, важнейший транспортный и единственный финансовый центр. Такое положение характерно не только для России, но и для многих других стран Третьего мира. Так, в Египте таким городом является Каир, в Аргентине - Буэнос-Айрес, в Индонезии - Джакарта и т.д. Элиты многих развивающихся стран сумели осознать пагубность такого гипертрофированного развития столицы и предприняли попытки исправить ситуацию путем передачи столичной функции другому городу. Так поступили в течение последнего столетия Турция, Индия, Нигерия, Бразилия, Танзания и Казахстан.
Ряд стран изначально наделил столичной функцией не самые значимые города, чтобы исключить нездоровую конкуренцию между региональными элитами. Так произошло в США, Австралии, Канаде, Пакистане, Новой Зеландии и ЮАР. В Китае и Швейцарии столицы не доминируют в экономике и численности населения. Наиболее многолюдными китайскими агломерациями являются Гуанчжоу-Фошань (46,7 млн. человек) и Шанхай (более 33,6 млн. человек), что примерно вдвое превышает число жителей в столичном Пекине. В Швейцарии Цюрих почти в полтора раза превосходит по численности населения столичный Берн. В Индии также город Мумбаи значительно превосходит столицу как по численности населения, так и по экономическому весу.
Тем не менее, в большинстве стран столица является наиболее крупным городом. При этом такая страна вполне может обладать современной и эффективной экономикой. Это касается Германии, Франции, Италии, Японии, Великобритании и других государств. В отличие от них наша экономическая система была изначально (директивно) замкнута на столицу и переход от плановой социалистической экономики к рынку мало что изменил. Как было отмечено выше, дело в том, что главная функция российской столицы заключается в перераспределении финансовых ресурсов от добывающих регионов к депрессивным, которыми являются большинство субъектов федерации. Следовательно, реально изменить ситуацию с чрезмерной централизацией экономики и финансов в единственном центре может только передача столичной функции другому городу, желательно находящемуся ближе к географическому центру страны. Все альтернативные варианты децентрализации были уже апробированы как в течение 73 лет советской власти, так и за последние тридцать лет, и ожидаемого результата не дали.
Представляется, что начало процесса оптимизации структуры страны посредством переноса столицы вглубь ее территории не является фантастической задачей. Дело в том, что история знает много случаев передачи столичных
функций от одного города другому. Чем древнее страна, тем больше городов за период ее существования выполняли почетную роль столицы. У Египта, например, трудно даже сосчитать все его бывшие столицы. Неоднократно менялись столицы у Китая, Индии, Ирана и многих других стран. Как правило, смена исторической эпохи, династии, результаты удачной (или наоборот) войны или, наконец, изменившиеся технологии в экономике, управлении и торговле формируют новый комплекс требований к столичному городу.
Не раз за более чем тысячелетнюю историю происходила смена столицы и в России. Эту почетную миссию поочередно выполняли Киев, Владимир, Москва, Санкт-Петербург и вновь Москва. Прошло немногим более 100 лет после возвращения Москве столичного статуса и, оказалось, что в нынешних границах она не может больше полноценно выполнять столичные функции. В частности, из-за того, что архитектурно-планировочные решения, приемлемые для 80-х годов прошлого столетия, спустя всего тридцать лет спровоцировали транспортный коллапс. В связи с этим принято, на наш взгляд, ошибочное с точки зрения логистики, геополитики и других смежных научных дисциплин решение о расширении территории столицы на юго-запад. При этом обсуждалась даже идея образования столичного федерального округа.
Москва не уникальна в своих проблемах. Токио и Лондон, имеющие примерно такую же численность населения, как-то с ними справляются и, похоже, от столичных функций отказываться не собираются. Поэтому уместен вопрос: «Только ли транспортная проблема обычно служит побудительным мотивом для переноса столицы, да еще и образования при этом особого федерального округа?». Обратимся к опыту других стран.
Выделение особого федерального округа для строительства столицы присутствует в истории многих стран, имеющих федеративное государственное устройство (США, Австралия, Индия, Мексика, Бразилия). Но следует иметь в виду, что отчасти это было продиктовано стремлением погасить соперничество между субъектами федерации за столичную функцию. В Австралии, например, борьба в свое время разворачивалась между Мельбурном и Сиднеем. Кроме того, столицу иногда переносили за тысячу и более километров, как в Индии и Бразилии. У нас пока никакого соперничества между регионами нет и быть не может. По сути, Москва «расползается» за пределы своих нынешних границ, оставаясь при этом внутри одного и того же субъекта федерации. Трудно себе представить, что Московская область когда-нибудь выйдет из состава России, оставив внутри своей «суверенной» территории ее столицу. А вот в штатах Харьяна или Уттар-Прадеш (Индия), на границе которых выделена столичная территория, сепаратистов хватает. Видимо именно поэтому столичные территории или федеральные округа в большинстве стран с федеративным государственным устройством и реальной угрозой сепаратизма выделены на границах штатов. В моноэтническом Китае Пекин просто выделен в отдельную административную единицу со статусом муниципалитета.
Что касается дополнительной мотивации для переноса столицы, то в новейшей истории стран «третьего» мира побудительных мотива, как правило, два. Во-первых, это стремление дать импульс развитию внутренних районов страны. А во-вторых, за счет «экстерриториальности» столицы по отношению к различным этническим группам населения гасятся сепаратистские настроения. Кроме того, в старой столице обычно остаются такие вечные спутницы стран «третьего» мира, как нищета, сложная криминогенная обстановка, и, наконец, коррупция.
В разных странах были свои доминирующие мотивы для переноса столицы. В Бразилии - это развитие внутренних районов и оздоровление социального «ландшафта». В Нигерии не менее важен межнациональный и межконфессиональный мир (мусульманский север и языческо-христианский юг примерно равны по численности населения). В Индии присутствовал полный комплекс проблем. Но в любом случае, выбор места для новой столицы должен гарантировать наличие объективных предпосылок для решения стоящих перед страной проблем. То есть, при принятии решений о переносе столицы всегда доминируют интересы страны, а не ее главного города.
При этом столице совсем не обязательно быть многомиллионным городом. В Австралии, например, население Канберры не превышает 354 тыс. жителей. Примерно 956 тысяч жителей в столице Пакистана (десятое место среди крупнейших городов страны). Еще меньше пока население новой столицы Нигерии (779 тыс. жителей). Численность населения столицы Канады Оттавы (с пригородами) 898 тыс. человек (четвертое место в стране), Бразилии - 2,649 млн. человек (четвертое место). Если передать ныне излишние функции федерального центра регионам, то нынешняя армия федеральных чиновников должна заметно уменьшиться.
Кроме того, как уже отмечалось, столица страны совсем не обязательно должна быть и ее главным финансово-промышленным центром. В Канаде эту роль выполняет Торонто (население агломерации - 6,4 млн. человек), в Бразилии центром деловой активности традиционно является агломерация Сан-Паулу (20,9 млн. человек), в Китае доминируют уже упомянутые выше агломерации Гуанчжоу-Фошань и Шанхая.
В нашем случае, к сожалению, складывается впечатление, что решение транспортной и бытовой проблемы столичных чиновников является самоцелью разорительного проекта территориального расширения Москвы. При этом следует иметь в виду, что поскольку столица, по сути, остается на месте, то приток населения в Московский регион не только не уменьшится, но и, скорее всего, увеличится, за счет его дальнейшего оттока из других субъектов федерации. То есть, первая и главная задача, традиционно решаемая за счет переноса столицы - дать импульс развитию отсталых, депрессивных территорий - при разрастании территории Москвы не имеет предпосылок к решению. Она у нас пока даже не декларируется.
В качестве критерия для выбора места размещения столицы целесообразно принять ее транспортную равнодоступность для населения Европейской части страны (включая Урал). Здесь проживает более 80% населения, а в Сибири население более редкое и сосредоточено оно только в узкой полосе на крайнем юге региона. В связи с этим для Сибири и Дальнего Востока целесообразно и дальше совершенствовать принятую в XX веке систему региональных опорных центров, таких как Новосибирск, Красноярск, Иркутск и Владивосток, в значительной степени дублирующих на этой территории некоторые функции столицы.
С учетом указанных обстоятельств, оптимальное положение столицы было определено следующим образом. В прямоугольной системе координат были зафиксированы координаты центра 56 субъектов федерации. Территория была разбита на 285 квадратных участков, 16 из которых (границы расчетной зоны выделены пунктирной линией) рассматривались в качестве потенциальных претендентов на размещение столицы (рис. 1). В расчете учитывалось положение центров конкурирующих квадратов.
- Зона оптимума
Рисунок 1.
Асимметричность расположения Москвы в Европейской части Российской Федерации
В связи с тем, что плотность населения в различных регионах Европейской части страны отличается существенным образом (82,8 чел./км2 в Северной Осетии и 2,8 чел./км2 в республике Коми) расчет, учитывающий только территорию субъекта федерации не позволяет получить адекватный результат. Поэтому в качестве критерия оптимизации рассматривалась сумма произведений численности населения каждого региона на его расстояние до центра одного из шестнадцати квадратов, претендующих на размещение на своей территории новой столицы, отраженная в следующей формуле
i=1
где: xi, yi - координаты i-того субъекта федерации, условных единиц;
x0, Уо - координаты центра расчетного квадрата, претендующего на размещение на его территории столицы, условных единиц;
Ni - численность населения i-того субъекта федерации, тыс. человек.
Расчеты были выполнены в программе Microsoft Excel, а их графическая интерпретация получена в программе STATISTICA. При этом коэффициент увеличения расстояния, характерный для реальной транспортной сети страны, не учитывался по двум причинам. Во-первых, нас интересует не абсолютное расстояние, а соотношение между расстояниями. То есть, при учете указанного коэффициента поверхность отклика не изменила бы ни своего характера, ни координат зоны экстремума. Во-вторых, в связи с переносом столицы должна существенным образом измениться и адаптироваться к новым условиям и транспортная сеть, предназначенная для ее обслуживания.
Характер поверхности отклика (рис. 2) свидетельствует о том, что наибольшую транспортную доступность обеспечивают четыре квадрата, заштрихованные на рис. 1. Разница между ними в величине критерия доступности не превышает 1,2%, поэтому она не может быть признана существенной, учитывая предварительный и сугубо ориентировочный характер расчетов. Тем не менее, строительство города, наделенного столичной функцией, не может быть начато в любой точке территории, координаты которой получены путем формально-математических расчетов.
Необходима четкая привязка к местности, в первую очередь - к транспортной сети и источникам водоснабжения. Опыт переноса столиц в других странах свидетельствует о том, что их население растет (по сравнению с другими городами) опережающими темпами. Так, например, численность населения столицы Бразилии увеличилась за двадцать лет с 1493 тыс. человек до 2456 тыс. человек, то есть на 1 млн. или на 64,5%. В Пакистане за последние тридцать лет численность населения столицы увеличилось с 204 тыс. человек до 689 тыс. человек, то есть в 3,38 раза. Даже в экономически развитой Канаде население ее столицы Оттавы за двадцать лет увеличилось в 2,6 раза.
Рисунок 2.
Результат оптимизации положения столицы с точки зрения ее транспортной равнодоступности для населения Европейской части Российской Федерации
В связи с этим, целесообразно было бы разместить новую столицу России где-то в нижнем течении Оки: примерно в полосе от города Сасово (Рязанская область), до Мурома (Владимирская область), либо еще дальше на восток (по железнодорожной линии «Москва - Казань») до нижнего течения Суры (Нижегородская область). Муром предпочтителен с точки зрения наличия значительной части транспортной инфраструктуры. Да и по возрасту он вполне
«созрел» для выполнения столичных функций. Хотя лучше было бы не нарушать архитектурную целостность древнего города, а развернуть новое строительство на правом берегу Оки.
Строительство компактной столицы в 300-400 км от нынешней обойдется стране гораздо дешевле, чем дальнейшее неконтролируемое «расползание» Москвы. Избавившись от излишних функций и избыточных производств, она лишится главного стимула к продолжению роста. При этом регионы, относящиеся в настоящее время к наиболее отсталым в социальном плане, которым эти функции и производства отойдут, получат ощутимый импульс для ускорения своего развития и подтягивания уровня жизни, хотя бы к среднероссийскому. В связи с этим, уменьшится степень межрегиональной дифференциации и напряжения, что существенно укрепит основы Российского федеративного государства. В частности, это касается автономных образований Поволжья, население которых подвергается в последнее время массированной идеологической обработке со стороны исламских фундаменталистов.
