CC BY
47
уДК 94(47)
И. Г. Пономарева
кандидат исторических наук, доцент;
доцент кафедры исторических наук
института гуманитарных и прикладных наук
Московского государственного лингвистического университета;
е-таН: [email protected]
терминология древнерусских служебных отношений
Древнерусская терминология отношений сюзеренитета-вассалитета до настоящего времени остается малоизученной. В статье представлена лексика (слова и выражения), использовавшаяся в рамках функционирования этого института. Она характеризует служебные отношения на Руси как сложившуюся и относительно упорядоченную систему. Хронологически исследование, основанное на летописных и актовых источниках, не выходит за пределы XVI в., так как к XVII в. служебные отношения утрачивают черты, характерные для сюзеренитета-вассалитета.
Ключевые слова: сюзеренитет; вассалитет; дружина; княжеский двор; Государев двор; служебные отношения.
I. G. Ponomareva
PhD, Associate Professor, Department of Historical Sciences,
Institute of Humanities and Applied Sciences,
Moscow State Linguistic University; e-mail: [email protected]
The ancient Russian terminology of vassalage relations has remained little studied to date. The article presents vocabulary (words and expressions) used in the framework of this institution. It characterizes service relations in Russia as an established and relatively regulated system. The study is based on annalistic and actual sources. It does not go beyond the 16th century, since by the 17th century the service relationships have lost the features specific to vassalage.
Key words: suzerainty; vassalage; Druzhina; Prince's court; sovereign's court; service relationship.
В исторической науке давно выработан «универсальный» понятийный аппарат для описания и объяснения реалий института сеньоритета-вассалитета / сюзеренитета-вассалитета1. Вместе с тем
1 В статье предпочтение отдано термину «сюзеренитет-вассалитет», так как в представленных материалах сеньорами всегда выступают владетельные князья.
terminology of old RUSSIAN VASSAL RELATIoNS
Введение
принято использовать современные описываемому времени обозначения, бытовавшие в отдельных странах и регионах. Оригинальная терминология древнерусских служебных отношений до настоящего времени не получила должного внимания историков: попадаются ценные, но разрозненные замечания в рамках тематически близких исследований, специальные исследования крайне малочисленны [Рукавишников 2005; Мининкова 2007, с. 153-180; Стефанович 2011, с. 392-410]. Между тем, без заполнения этого историографического пробела невозможны: ни правильная трактовка источников, ни освещение отдельных сюжетов отечественной истории, ни осмысление ее самого длительного периода в целом.
Целью данного исследования было пополнение наработок предшественников и систематизация собранного материала. Автор осознает как невозможность исчерпать тему одним исследованием, так и определенную сложность ее разработки [Михайлова 2011, с. 63-94], также автор рассчитывает вдохновить коллег на дальнейшие изыскания.
Хронологически работа не выходит за пределы XVI в., на протяжении которого древнерусские служебные отношения утрачивают черты, характерные для сюзеренитета-вассалитета.
Сюзеренитет-вассалитет и его оформление
Формирование княжеских дружин - важнейшего элемента становления древнерусской государственности, сопровождалось выработкой особой системы поведенческих норм, «дружинного права»1 с надлежащей терминологией, эволюционировавшей по мере развития системы служебных отношений. Обозрению этой лексики необходимо предпослать две важные оговорки. Во-первых, часть слов и выражений параллельно активно использовалась и вне контекста сюзеренитета-вассалитета. Во-вторых, наряду с оригинальной лексикой историки оперируют введенной. К таковой относятся словосочетания: служебные отношения и отношения господства-подчинения. Первое, более распространенное, опирается на источники, в которых встречаются в соответствующем контексте однокорневые лексемы: слуга, служебник, служба, служебный, служить. Второе появилось как отражение иерархичности служебных отношений.
1 Совокупность правовых норм, использовавшихся тогда в служилой среде, В. Т. Пашуто выразительно назвал «рыцарской правдой» [Пашуто 1965, с. 69].
Ключевые слова для характеристики отношений между господином и слугой - служба и служить. По свидетельству летописца, князь Юрий Львович Белзский, обращаясь к своему дяде и господину Владимиру Васильевичу Волынскому 6796 (1288) г., сказал: «Бъ вёдаетъ и ты, како ти есмь слоужилъ со всею правдою своею (согласно присяге)» [Полное собрание русских летописей 1998, т. 2, стб. 911]. В договоре великого князя московского Дмитрия Ивановича с удельным князем Владимиром Андреевичем Серпуховским середины 60-х гг. XIV в. [Кучкин 1998, с. 44] применительно к последнему: «А тобё, брату мокму молодшему, мнё служити безъ ослушаньа по згадцё1, како буд(е)ть мнё слично [Словарь русского языка ... 2000, вып. 25, с. 89] и тобё, брату мокму молодшему» [Духовные договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. 1950, № 5, с. 21].
Сюзеренитет на Руси назывался старейшинством. Обозначение этим словом первенства как политического главенства, если учитывать датировку раннего летописания, появилось не позднее XII в. [Словарь русского языка ... 2006, вып. 27, с. 208], но вероятно возникло значительно раньше.
Изначально старейшинство трактовалось как родовое старшинство или первенство по соглашению, основанному на нравственном начале [Сергеевич 2007, с. 171; Соловьев 1847; Соловьев 1988, с. 333-339]. Постепенно это мнение стало пересматриваться. Посвятивший специальное исследование терминам родства Я. А. Голяшкин пришел к заключению, что под старейшинством князя «надо разуметь не зрелость возраста или вообще место, занимаемое им в княжеском роду. а известные политические преимущества» [Голяшкин 1898, с. 265]. А. Е. Пресняков полагал, что с середины XI в. старейшинство, как и междукняжеские отношения вообще, постепенно утрачивало свое родовое начало, приобретая политическое значение [Пресняков 1909, с. 110-111]. Позиция С. В. Юшкова была еще категоричнее: «Достаточно вчитаться в летописные свидетельства, чтобы убедиться, что старейшинство означает сюзеренитет, политическое верховенство» [Юшков 1949, с. 330]. Его мнение было поддержано В. Т. Пашуто и Л. В. Мининковой [Пашуто 1965, с. 53, 58; Мининкова 2007, с. 178-179]. Частичным возвращением к прежнему пониманию
1 Соглашению, уговору [Словарь русского языка ХХ-Х'УП вв. 1996, вып. 23, с. 229].
выглядят высказывания М. Л. Лавренченко. В слове на смерть Изяс-лава Ярославича (умер в 1078 г.) летописец вспоминает о великодушном прощении им побежденного брата Всеволода в благодарность за то, что тот ранее признал Изяслава себе «старёишиной» [Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 202-203]. В 1243 г. Батый назначил Ярослава Всеволодовича «стареи всем князем» (в МЛС: несколько иначе: «Дасть ему стареишиньство». Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 470; 2004, т. 25, с. 136]. В 1252 г. Александр Ярославич Невский был отпущен татарами на Русь, получив «старёишиньство во всеи братьи Его» [Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 473, стб. 372-373; Полное собрание ... 2004, т. 25, с. 96].
В XIV-XV вв. к термину «старейшинство» вернулся его изначальный смысл, им вновь стали обозначать родовое старшинство, что было следствием закрепления за владимирским князем статуса номинального правителя Руси. Все претенденты на великое княжение были представителями одной ветви Рюриковичей, и родовое «старейшинство» вновь стало использоваться для обоснования прав на статус сюзерена других князей [Полное собрание . 2004, т. 25, с. 153, 161].
Установление отношений (в западноевропейской историографии -оммаж) оформлялось договором через публичную процедуру (документирование фиксируется только для князей). Этот сюжет освящен в отдельной статье [Пономарева 2015], поэтому далее приводятся только отсутствующие в ней и необходимые здесь примеры.
Договор назывался ряд, производные лексемы: взять / дать ряд или крепость / правду (присягу), урядиться. Во время похода зимой 6887 (1379) г. в литовские пределы московское войско подошло к Трубчевску. Князь Дмитрий Ольгердович Брянский, Трубчев-ский и Стародубский «не сталъ на бой», а с семьей и двором приехал в Москву к Дмитрию Ивановичу и «урядися у него въ рядъ» [Полное собрание ... 2000, т. 11, с. 45; Приселков 1950, с. 419].
Поступление на службу инициировала коммендация, на Руси -челобитье, а соответствующее действие и акт коммендации в целом обозначались словосочетаниями: бить челом или ударить челом, глаголами: кланяться, поклониться, в XIV-XVI вв. - приказаться (см. также: [Павлов-Сильванский 1988, с. 438-439]). Из уставной грамоты московского великого князя Василия Дмитриевича 1392 или 1404 г.: «А ктш бУдет бигаръ или слУг не слУживал Алексёю митрополитУ,
а приказался ново митрополитУ, а тё поидУт под моим воеводшю великшг(о) кн(я)зя» [Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. 1964, № 6, с. 19].
По-видимому, присутствием манипуляций в обряде объясняется использование слов и оборотов: подручник, быть под рукой, ходить в руку, дасться в руки. Отсюда - установление сюзеренитета обозначалось формулами: принять под свою руку (с любовью), принять в сердце, приять в любовь / с любовью), принять / приять в приязнь / приязньство (о смысле некоторых формул см.: [Стефанович 2008, с. 170-175]). Соответственно, со стороны вассала озвучивалась готовность быть в сердце, в приязньстве. В 6488 (980) г. в ответ на предложение князя Владимира Святославича поступить к нему на службу воевода его брата Блуд ответил: «Буду тобё въ с(е)р(д)це и въ приязньство» [Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 76]. Мазовецкий князь Конрад II в 6795 (1287) г., узнав, что Владимир Василькович Волынский составил завещание в пользу своего двоюродного брата Мстислава Даниловича Луцкого, послал к нему своего человека с просьбой: «Гне, брать мои, ты же ми былъ во шца мёсто: како мя еси держалъ подъ своею роукоую своею млтаю, тобою есмь господине княжилъ и городы своё держалъ. Надёюся на Бъ и на тя, абы ть гаъ мои, послалъ свои посолъ с моимъ посломъ ко брату своемоу Мьстиславоу, абы мя, гне, со твоею млтаю приялъ братъ твои под свою роукоу». Просьба была выполнена, и Мстислав откликнулся на нее, передав: «Радъ... приимаю с любовью подъ своюроуку» [Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 906-907]. В договор (1389 г.) Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем Серпуховским включена древняя формула: «Се аз, княз(ь) великыи Дмитрии Иванович, приалъ есмъ в любовь брата своего молодшего и своего с(ы)на, князя Во-лодимера Андрёевич(а)» [Духовные и договорные грамоты . 1950, № 11, с. 30]1. Выражение приязни и любви, радости означали благосклонность и благожелательность к обращавшемуся, готовность покровительствовать, сулившие ожидаемое от господина благополучие. Разъяснение приведенных выражений дает Ж. Дюби, исходя из эволюции отношений в дружинной среде, где люди изначально были соратниками. «К опыту отношений родственных, связей между людьми
1 О последней датировке - 25 марта 1389 г. - см.: [Кучкин 2007, с. 280].
старыми и молодыми, добавляется схожий опыт отношений вассальных: единение сердец между двумя людьми - или, скорее, между отрядом воинов и их начальником, скрепляется взаимностью обмена (обязательств. - И. П.)». Это - «взаимность, но при иерархической организации» [Дюби 2000, с. 73].
Основополагающей частью оммажа была присяга, включавшая перечень обязательств вассала, важнейшим из которых была преданность сеньору (западноевроп. fidelitas от лат. верность, так называемая клятва верности). На Руси бытовали выражения давать / брать клятву, правду, крепость, (за)ходить в роту1. В летописании в статье за 6488 (890) г. рассказывается, что после убийства Ярополка Святославича его приближенный Варяжко «бёжа съ двора в Печенёгы и мьного воева с Печенёгы на Володимера, и шдва приваби (зазвал, привлек к себе), и (Варяжко) заходив к нему в ротё» [Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 78; 1998, т. 2, стб. 66; Словарь русского языка ... 1994, вып. 19, с. 103]2. Перешедший в 1379 г. на службу к московскому князю Дмитрий Ольгердович «урядися у него въ рядъ и крёпость взя. Князь великш же, давъ ему крёпость и рядъ» [Полное собрание ... 2000, т. 11, с. 45; Приселков 1950, с. 419]. После поражения Мамая в 1380 г. на Куликовом поле татарские князья «биша челом царю Токтамышу, и даша ему правду по своеи вёрё, и пиша к нему роту, и яшася за него, а Мамая оставиша» [Полное собрание . 2000, т. 15, стб. 141].
Поступавший на службу заявлял о готовности пожертвовать жизнью ради господина - сложить голову, по наблюдениям С. П. Стефановича, с XIII в. - служить животом [Стефанович 2008, с. 267], с XV в. - служить (до своего) живота.
Л. В. Черепнин находил, что прием на службу считался жалованием господина [Черепнин 1940, с. 60]. Слова жалование, пожалование и производные глаголы фиксируются в источниках с XIV в. (По)жалованием считалось и наделение вассала чем-либо вообще,
1 Последнее слово часто фигурирует в контексте внешнеполитических отношений с глаголами: вести, завести, привести; водить, взимать, привести; дати, внити, идти, ходить; потоптать, перетупить [Словарь русского языка ... 1977, вып. 22, с. 220, 221].
2 Это редкое и самое раннее прямое известие о клятве-присяге князю, совершенной не князем.
например княжением. Так, Василий II стал великим князем по «жалованью» хана. В послании 1447 г. удельному князю Дмитрию Юрьевичу Шемяке церковные иерархи напомнили ему: «Тебе князь великш (Василий II. - И. П.) пожаловалъ, по твоему челобитью вотчину твою тобё далъ и въ докончяше тя прiялъ» [Акты исторические, собранные и изданные археографической комиссией 1841, т. I, № 40, с. 77]. Пожалование-наделение землями и должностями выступает аналогом инвеституры [Пономарева 2018, с. 17-36]. В ранних источниках оно соотносится со словами: посажение, введение, посадить, дать, ввести, вводить. Ярополк Изяславич, перечисляя добродетели отца (ум. в 1078 г.), вспоминал: «Введе мя на столъ мои» [Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 202-203]. Лишение пожалования соответственно передавалось словами выводить и свести. В 6658 (1150) г. Юрий, по совету бояр, исходя из политической целесообразности «вывел» из Вышгорода сына Андрея, передав его своему брату Вячеславу [там же, стб. 326].
Объект пожалования издревле назывался кормлением. Красноречив текст из приведенной ранее статьи договора московского великого князя Дмитрия Ивановича с Владимиром Серпуховским: «А тобё, брату мокму молодшему, мнё служити безъ ослушаньа по згадцё, како буд(е)ть мнё слично и тобё, брату мокму молодшему, а мнё тобе кормити по твоки службё». В том же договоре записано, что в случае желания «боярина» отъехать с кормления, «службы не отъслу-живъ», ему следовало либо «дать» кормление «по исправё», либо отслужить [Духовные договорные грамоты ... 1950, № 5, с. 21]1. Сохранились кормленные грамоты XV-XVI вв. представителям княжеской администрации с указанием размера их натурального и денежного содержания (за счет населения).
Кормление (в значении «содержание, обеспечение» [Словарь русского языка ... 1980, вып. 7, с. 322]) и «пожалование» (милость, благодеяние, награда, дар, вознаграждение, доброта, любезность [Словарь русского языка ... 1990, вып. 16, с. 92-93]) семантически соотносимы с «бенефицием» (от лат. Ьепейсшт - благодеяние). Очевидно и смысловое сходство терминов, обозначающих
1 В данном случае «боярин» - представитель значимой части нетитулованных членов Двора. Аналогично в земельных актах используется понятие «боярская земля» для обозначения владений княжеских вассалов.
княжеские земельные владения, держание (среди значений: владение, обладание и правление, управление [Словарь русского языка ... 1977, вып. 4, с. 223]) и волость (производное от власть). «Держава» в ряде современных славянских языков означает «страна», но в польском (dzierZawa) сохранился исконный смысл - «аренда, владение». Название «волость» (ср.: «власть») непосредственно отражает сопряженность выделения сюзереном территории в качестве «кормления» с делегированием получателю управленческих функций. Истоки явления ведут нас в IX в. к временам Рюрика. По наблюдениям А. А. Горского, волостями в XI-XИ вв. в пределах Древнерусского государства уже именуются, главным образом, владения Рюриковичей, и они предстают устойчивыми элементами древнерусской государственной территории, сопоставимыми с герцогствами и графствами [Горский 2004, с. 80-87].
Сюзерены и вассалы
На Руси сеньор и сюзерен обозначались словом господин, с XV в. -господарь (вар.: осподарь), применительно к великому князю - государь2. Господин - производное от слова Господь, исходя из характера служебных отношений, подразумевающих покровительство сеньора / сюзерена по отношению к вассалу. Это демонстрирует формула из ритуального текста при оформлении сюзеренитета-вассалитета. В 6656 (1148) г. сын Юрия Долгорукого Ростислав, рассорившись с отцом, пришел к Изяславу Мстиславичу Киевскому и «поклонился». Летопись передает произнесенные Ростиславом слова, обращенные к Из-яславу: «нарекъ Ба и тебе» [Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 367], что означало наречение-признание Ростиславом наряду с Богом - Господином небесным, Изяслава - господином земным.
В отечественной историографии давно отмечено использование терминов родства в служебной иерархии (отец, старейший брат - сеньор / сюзерен; сын, младший брат - вассал). Владимир Святославич,
1 Все термины встречаются в ранних источниках и в значении «хозяин, владелец чего-либо или кого-либо» («Книги законные», с. 58. П. 2, 12, 15, 30, 46, 68-70, 72, 74; Русская правда, с. 48).
2 Трансформация господин - государь, отразила развитие «публичного» начала княжеской власти, сопровождавшееся, в числе прочего, эволюцией отношений служебных по типу сюзеренитета-вассалитета в подданнические.
склоняя на свою сторону воеводу Блуда, через посла передал: «Имёти та хочю во w^a мёсто» [Полное собрание ... 1997, т. 1, стб. 76]. В 6662 (1154) г. киевский князь Вячеслав Владимирович, призвал племянника Ростислава Мстиславича. Сообщив ему о том, что по причине старости он готов уступить ему фактическую власть, сохранив формально сюзеренитет, предложил: «Ты ма имёи Ьцмь и чта на мнё держи». «Ростиславъ же то слышавъ и поклонися Ьцю», сказал: «Имёю та Ьцмь, гномъ» и готов быть в твоей воле [Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 470-471]. С. В. Юшков, разъясняя использование для передачи вассальных иерархических связей терминов кровного родства, написал, что сюзеренитет-вассалитет в XI в. еще переплетался с элементами родовых отношений, на что и указывает употребление терминов «отец», «быти в отца место», «сын», «старейшина» и тому подобное, но, будучи семейными по форме, княжеские отношения по существу уже тогда были вассальными и территориальными [Юшков 1949, с. 327, 332]. Понятно, что терминология с использованием слов, обозначающих родство, базируется на древнейшей общественной иерархии, проистекавшей из естественного старшинства, и перенесенной на рождавшиеся новые социальные связи, в которых присутствовали отношения доминирования, покровительства со стороны одних членов общества и подчинения со стороны других. В этом не было уникальности, и в Западной Европе сеньор, старейшина - условный отец, вассал - условный сын [Дюби 2000, с. 73].
Родовая терминология для обозначения политической иерархии сохранялась очень долго. В княжеских договорах она встречается до конца правления Ивана Грозного. В завещании Ивана Калиты его младшие сыновья, «братья молодшая» будущего великого князя - старшего сына Семена, «приказываются» ему. В его договоре с братьями последние обязуются чтить его как «брата старейшего» и господина, «въ отцево мёсто» [Духовные и договорные грамоты ... 1950, № 1, с. 8, 10; № 2, с. 11]. Подобного распоряжения нет в завещаниях Семена Ивановича и Ивана Ивановича, но оно присутствует в душевных Дмитрия Ивановича и его преемников Василия I, Василия II и Ивана IV (завещание Василия III не дошло).
Большая часть вассалов была задействована на военной службе. Наряду с определениями их статусных категорий в источниках встречаются названия должностей, но далее речь пойдет о внутрисословном»
делении, подобии «феодальной лестницы». Для вассалов-князей специальное название не находится, видимо, вследствие родства сюзеренов и вассалов. Для членов дружины (ранней формы военной корпорации лиц на княжеской службе) использовались определения: мужи и детские, возможно и отроки [Горский 1989, с. 39-55]. Со временем эти определения были заменены и дополнены другими. По наблюдениям В. Д. Назарова, с XII в. во владимирском летописании фиксируется термин «дворянин», с первой половины XIII в. в ростовском - «слуга» для лиц из княжеского окружения [Назаров 1978, с. 113—114]1. Кстати, западноевропейское слово вассал происходит от фр. vassal из лат. vassallus — слуга. К концу XIV в. дружина пережила глубокую трансформацию, что отразилось на ее переименовании в двор. С первой трети XV в. встречается название для следующей после бояр страте двора — дети боярские (просматривается аналогия с детскими). При этом их, наряду с другими членами двора ниже бояр, нередко обобщенно называли слугами и дворянами. Последовательно использовалась формула бояре и слуги. А в XVI в. словосочетание слуга и боярин уже применялось даже в отношении самых видных бояр [Тихомиров 1930, с. 35]. Встречается и универсальное — человек (люди). Выразителен пример из XV в., в котором «человеком» великого князя назвался удельный князь. На просьбу Василия II, обращенную к Ивану Андреевичу Можайскому после поражения в битве 20 марта 1434 г. не «отступать» от него, тот ответил: «Господине, государь, гдё ни буду, а вездё твои чёловекъ» [Полное собрание ... 2004, т. 25, с. 251].
Прекращение отношений
Разрыв отношений оформлялся особой процедурой [Павлов-Сильванский 1988, с. 99, 102; Веселовский 1969, с. 476—477. Мнение предшественников оспаривает С. П. Стефанович 2008, с. 209—269]. Встречаются выражения: сложение целования и сложить целование. В 1492 г. брат Ивана III — Андрей, вступив в сговор с польским королем и ханом Большой Орды, «отъезжал» от него, и великий князь из-за
1 Специального исследования требует выяснение, с какого времени оба термина начали использоваться для обозначения свободных лиц, поступивших на княжескую службу. Возможно, будет выявлена хронологическая связь с монгольским завоеванием, в ходе которого существенная часть дружинников погибла, что потребовало восполнение дружин людьми из других социальных групп.
измены «сложил с себя крестное целование» к брату [Полное собрание ... 2004, т. 25, с. 333]. Логично предположить, что эта практика появилась вскоре (но вернее будет считать - сразу) после введения для закрепления договоров крестоцелования (в летописании фиксируется в статьях о событиях XI в.). В ранний период, конечно, были другие формы клятв во исполнение и расторжения отношений. Исходя из названия (разметная грамота) можно предположить, что князьями или их посыльными практиковалось демонстративное разметание, бросание грамот (летописцы используют глаголы взвергнуть, повергнуть), похоже, если не всегда, то иногда после их раздирания. Термин складная грамота, очевидно, напрямую связан со «сложением целования»: грамоту возвращали с соответствующим заявлением [Полное собрание ... 1998, т. 2, с. 315; 2004, т. 25, с. 97, 98, 286, 311].
Акт разрыва отношений в материалах XV в. назывался отказ или отъезд, были в обиходе производные глаголы отказаться и отъехать, а также отступить. Когда в 1118 г. Ярослав Святополчич бежал из Владимира в Венгрию, бояре «Ьтступиша Ь него» [Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 285]. Юрий Дмитриевич Галицкий в 1433 г. овладел московским столом, но вынужден был отказаться от власти. Летописец написал, что «многые люди начаша отказываться от князя Юрья за великого князя» [Полное собрание ... 2004, т. 25, с. 251]. Захвату заговорщиками Василия II в 1446 г. предшествовало предупреждение некоего Бунко: «И не ятъ ему вёры, понеже бо тотъ Бунко за мала того преже отъехал къ князю Дмитрею» [там же, с. 264-265].
В подавляющем большинстве случаев разрыв был следствием невыполнения принятых сторонами обязательств. Для вассала поводом была обида на господина. По наблюдениям П. С. Стефановича, это слово встречается применительно к служебным отношениям только в поздних источниках [Стефанович 2008, с. 256]. Вместе с тем оно активно использовалось с древности в значении «быть в обиде на кого-либо», «быть или стоять за чью-либо обиду» [Словарь русского языка ... 1987, вып. 12, с. 49], и вполне могло употребляться в контексте служебных отношений.
Главной причиной недовольства сеньором / сюзереном, несомненно, было не исполнение им главной обязанности - «блюсти» вассала. Глагол блюсти, соотнесенный с виной, встречаем в статье
Новгородской первой летописи за 1136 г., правда, вне связи со служебными отношениями. Новгородцы задумали изгнать князя Всеволода Мстиславича, так как он «не блюдет смердъ» [Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов 1950, с. 209]. Этот глагол в значении «заботиться» встречается также, например, в статье за 6420 (912) г. [Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 29]. В договорах XIV-XV вв. обязанность великого князя московского по отношению к удельным князьям блюсти, не обидеть, держать без обиды, боронить, печаловаться встречается регулярно, как и обоюдное обещание желать добра (разумеется, и творить). В 1392 г. нижегородский князь Борис Константинович, когда возникла угроза утраты владений из-за посягательств московского князя Василия I, созвал бояр и призывая хранить ему верность, напомнил о своей «доброте» к ним [Приселков 1950, с. 439].
Для сюзерена причиной недовольства была вина вассала, следствием которой был гнев, по меньшей мере с XIII в., появляется слово опала [Стефанович 2008, с. 211-212; Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 849]. Наказанию предшествовало обличение во время публичного разбирательства - исправы. В 6734 (1226) г. галичский князь Мстистлав Мстиславич изгнал боярина Жирослава, «обличив» его перед другими боярами в клевете. В договоре великого князя московского Семена Ивановича с братьями читаем: «[А кто и]мет нас сва-живати наш[и бояре, испра]ва ны оучинити, а нелюбьа не держати (выражение, означающее отсутствие или снятие гнева, опалы), [а виноватого казнити по [исправё]» [Полное собрание ... 1998, т. 2, стб. 747-748; Духовные и договорные грамоты ... 1950, № 2, с. 11]. Реконструкция текста: [Кучкин 2009, с. 144].
В числе главных вин вассала были лесть (упоминается в летописных статьях с конца X в.), позднее определение - хитрость1, и измена. В конечном протоколе договоров московских династов неизменно присутствовала заключительная фраза: «На семь на всемь целовали ксмы межи собе кр(е)стъ, по любви, в правду, безо всякок хитрости» [Духовные и договорные грамоты ... 1950, № 2, с. 13; № 5, с. 21; № 9, с. 28]. В договоре новгородцев с Михаилом Александровичем
1 Оба слова означали «обман», часто сопряженный с изменой [Словарь русского языка ... 1981, вып. 8, с. 215]. С. П. Стефанович прибавляет слову «лесть» прямое значение - «измена» [Стефанович 2008, с. 256, 261].
Тверским (1371 г.) оговаривалось, что если он не получит великого княженья, то его наместники будут выдворены из Новгорода (признававшего суверенитет великого князя владимирского), и это не будет считаться предательством: «А в томъ Новугороду измёны нёту» [Грамоты Великого Новгорода и Пскова 1949, № 15, с. 30]1.
Заключение
Историкам еще предстоит большая работа по дополнению комплекса служебной терминологии, ее анализу, систематизации и обобщению, но опираясь на собранный материал, можно уверенно сказать, что древнерусская служебная практика выработала достаточно развитый понятийный аппарат, отражавший самые разные аспекты ее функционирования на протяжении восьми веков, что характеризует ее как сложившуюся, упорядоченную и устойчивую систему. Семантически слова и выражения вполне коррелируются с западноевропейскими, причем без прямых заимствований, последнее историкам еще предстоит осмыслить.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Акты исторические, собранные и изданные археографической комиссией. СПб. : Тип. Экспедиции заготовления Государственных бумаг, 1841. Т. I. 551 с.
Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. : в 3 т. / Б. Д. Греков, Л. В. Черепнин и др. М. : Наука, 1964. Т. 3. 689 с.
Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М. : Наука, 1969. 584 с. Голяшкин Я. А. Очерк личных отношений между князьями Киевской Руси в половине XII в. (в связи с воззрениями родовой теории) // Издания Исторического общества при Московском университете. Рефераты, читанные в 1896 и 1897 гг. М., 1898. Т. 2. С. 211-285. Горский А. А. Древнерусская дружина (К истории генезиса классового общества и государства на Руси). М. : Прометей, 1989. 124 с. Горский А. А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М. : ЯСК, 2004. 368 с.
1 Из-за республиканской формы правления Новгород в одних случаях выступал сюзереном (отсюда: Господин Великий Новгород), в других (как в данном случае) - вассалом.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1949. 408 с.
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1950. 585 с.
Дюби Ж. Трехчастная модель, или Представления средневекового общества о себе самом. М. : ЯРК, 2000. 320 с.
«Книги законные», содержащие в себе в древнерусском переводе византийские законы земледельческие, уголовные, брачные и судебные // Сборник отделения русского языка и словесности императорской академии наук. Т. XXXVIII. № 3. СПб., 1885. 769 с.
Кучкин В. А. Первая договорная грамота Дмитрия Донского с Владимиром Серпуховским // Звенигород за шесть столетий. М. : URSS, 1998. С. 11-64.
Кучкин В. А. Последний договор Дмитрия Донского // Средневековая Русь. М. : Индрик, 2007. Вып. 7. С. 275-316.
Кучкин В. А. Договор 1348 г. великого князя Симеона Ивановича с братьями Иваном Звенигородским и Андреем Серпуховским // Средневековая Русь. М. : Индрик, 2009. Вып. 8. С. 101-175.
Лавренченко М. Л. «Быти всём за один брат». Прагматика терминов родства в диалогах Киевской летописи (1146-1154) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2014. № 1 (55). С. 43-57.
Мининкова Л. В. Сюзеренитет-вассалитет в домонгольской Руси. Ростов-н/Д : Изд-во СКНЦ ВШ, 2007. 520 с.
Михайлова Ю. А. О некоторых направлениях в современной медиевистике и их значимости для изучения Древней Руси // Средневековая Русь. М. : Индрик, 2011. Вып. 12. С. 63-94.
Назаров В. Д. «Двор» и «дворяне» по данным новгородского и северовосточного летописания (XII-XIV вв.) // Восточная Европа в древности и средневековье. М. : Наука, 1978. С. 104-123.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1950. 642 с.
Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в удельной Руси. М. : Наука, 1988. 690 с.
Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней Руси // Древнерусское государство и его международное значение. М. : Наука, 1965. С. 11-277.
Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л. : Изд-во Акад. Наук СССР, 1950. 514 с.
Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Очерки по истории X-XII столетий. СПб. : Типография М. А. Александрова, 1909. 315 с.
Полное собрание русских летописей : в 43 т. Т. 1. Лаврентьевская летопись. М. : ЯРК, 1997. 496 с. ; Т. 2 : Ипатьевская летопись. М. : ЯРК, 1998. 648 с. ; Т. 11 : Никоновская летопись. М. : ЯРК, 2000. 264 с. ; Т. 15 : Рогожский летописец. М. : ЯРК, 2000. 608 с. ; Т. 23 : Ермолинская летопись. М. :
ЯСК, 2004. 256 с. ; Т. 25 : Московский летописный свод конца XV в. М. : ЯСК, 2004. 488 с.
Пономарева И. Г. Инвеститура в Древней Руси // Историк и источник. СПб. :
Искусство России, 2018. С. 17-36. Пономарева И. Г. Обряд вассальной присяги в Древней Руси // « Studia Histórica Europae Orientalis / Исследования по истории Восточной Европы. Минск : Республиканский ин-т высшей школы, 2015. Вып. 8. С. 63-76. Рукавишников А. В. Древнерусская знать домонгольского периода (историко-терминологическое исследование) : дис. ... канд. ист. наук. М., 2005. 176 с. Русская правда (Краткая ред.) // Российское законодательство X-XX вв. М. :
Юридическая литература, 1984. Т. 1. С. 47-49. Сергеевич В. И. Древности русского права. М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 2007. Т. 2. 595 с.
Стефанович П. С. Бояре, отроки, дружины: военно-политическая элита Руси
в X-XI веках М. : Индрик, 2012. 656 с. Стефанович П. С. Древнерусские выражения верности дружинников и присяга в сравнительном контексте // Образы прошлого: сборник памяти А. Я. Гуревича. СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2011. С. 392-410. Стефанович П. С. Князь и бояре: клятва верности и право отъезда // А. А. Горский, В. А. Кучкин, П. В. Лукин, П. С. Стефанович. Древняя Русь. Очерки политического и социального строя. М. : Индрик, 2008. С. 148-269.
Соловьев С. М. История отношений между русскими князьями Рюрикова
дома. М. : Университетская тип., 1847. 699 с. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Сочинения: в 18 кн.
М.: Мысль, 1988. Кн. I. 797 с. Словарь русского языка XI-XVIII вв. / Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова РАН. М. : Наука - Азбуковник, 1975- . 1977. Вып. 4. 403 с. ; 1980. Вып. 7. 403 с. ; 1981. Вып. 8. 351 с. ; 1987. Вып. 12. 381 с. ; 1990. Вып. 16. 295 с. ; 1994. Вып. 19. 272 с. ; 1997. Вып. 22. 298 с. ; 1996. Вып. 23. 253 с. ; 2000. Вып. 25. 273 с. ; 2006. Вып. 27. 276 с. Тихомиров М. Н. Феодальный порядок на Руси. М. ; Л. : Молодая гвардия, 1930. 80 с.
Черепнин Л. В. Из истории древнерусских феодальных отношений XIV-XVI вв. //
Исторические записки. М. : Изд-во АН СССР, 1940. Т. 9. С. 31-80. Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М. : Гос. изд-во юридической литературы, 1949. 544 с.
REFERENCES
Akty istoricheskie, sobrannye i izdannye arheograficheskoj komissiej. SPb. : Tip. Jekspedicii zagotovlenija Gosudarstvennyh bumag, 1841. T. I. 551 s.
Akty social'no-jekonomicheskoj istorii Severo-Vostochnoj Rusi konca XIV -nachala XVI v. : v 3 t. / B. D. Grekov, L. V Cherepnin i dr. M. : Nauka, 1964. T. 3. 689 s.
Veselovskij S. B. Issledovanija po istorii klassa sluzhilyh zemlevladel'cev. M. : Nauka, 1969. 584 s.
Goljashkin Ja. A. Ocherk lichnyh otnoshenij mezhdu knjaz'jami Kievskoj Rusi v polovine XII v. (v svjazi s vozzrenijami rodovoj teorii) // Izdanija Is-toricheskogo obshhestva pri Moskovskom universitete. Referaty, chitannye v 1896 i 1897 gg. M., 1898. T. 2. S. 211-285.
Gorskij A. A. Drevnerusskaja druzhina (K istorii genezisa klassovogo obshhestva i gosudarstva na Rusi). M. : Prometej, 1989. 124 s.
Gorskij A. A. Rus': Ot slavjanskogo Rasselenija do Moskovskogo carstva. M. : JaSK, 2004. 368 s.
Gramoty Velikogo Novgoroda i Pskova. M. ; L. : Izd-vo AN SSSR, 1949. 408 s.
Duhovnye i dogovornye gramoty velikih i udel'nyh knjazej XIV-XVI vv. M. ; L. : Izd-vo AN SSSR, 1950. 585 s.
Djubi Zh. Trehchastnaja model', ili Predstavlenija srednevekovogo obshhestva o sebe samom. M. : JaRK, 2000. 320 s.
«Knigi zakonnye», soderzhashhie v sebe v drevnerusskom perevode vizantijskie zakony zemledel'cheskie, ugolovnye, brachnye i sudebnye // Sbornik otdele-nija russkogo jazyka i slovesnosti imperatorskoj akademii nauk. T. XXXVIII. № 3. SPb., 1885. 769 s.
Kuchkin V. A. Pervaja dogovornaja gramota Dmitrija Donskogo s Vladimirom Serpuhovskim // Zvenigorod za shest' stoletij. M. : URSS, 1998. S. 11-64.
Kuchkin V. A. Poslednij dogovor Dmitrija Donskogo // Srednevekovaja Rus'. M. : Indrik, 2007. Vyp. 7. S. 275-316.
Kuchkin V. A. Dogovor 1348 g. velikogo knjazja Simeona Ivanovicha s brat'jami Ivanom Zvenigorodskim i Andreem Serpuhovskim // Srednevekovaja Rus'. M. : Indrik, 2009. Vyp. 8. S. 101-175.
Lavrenchenko M. L. «Byti vsjom za odin brat». Pragmatika terminov rodstva v dialogah Kievskoj letopisi (1146-1154) // Drevnjaja Rus'. Voprosy medievis-tiki. 2014. № 1 (55). S. 43-57.
Mininkova L. V. Sjuzerenitet-vassalitet v domongol'skoj Rusi. Rostov-n/D : Izd-vo SKNc VSh, 2007. 520 s.
Mihajlova Ju. A. O nekotoryh napravlenijah v sovremennoj medievistike i ih znachimosti dlja izuchenija Drevnej Rusi // Srednevekovaja Rus'. M. : Indrik, 2011. Vyp. 12. S. 63-94.
Nazarov V. D. «Dvor» i «dvoijane» po dannym novgorodskogo i severo-vos-tochnogo letopisanija (XII-XIV vv.) // Vostochnaja Evropa v drevnosti i srednevekov'e. M. : Nauka, 1978. S. 104-123.
M. í noHOMapeea
Novgorodskaja pervaja letopis' starshego i mladshego izvodov. M. ; L. : Izd-vo AN SSSR, 1950. 642 s.
Pavlov-Sil'vanskij N. P. Feodalizm v udel'noj Rusi. M. : Nauka, 1988. 690 s.
Pashuto V. T. Cherty politicheskogo stroja Drevnej Rusi // Drevnerusskoe gosu-darstvo i ego mezhdunarodnoe znachenie. M. : Nauka, 1965. S. 11-277.
Priselkov M. D. Troickaja letopis'. Rekonstrukcija teksta. M.; L. : Izd-vo Akad. Nauk SSSR, 1950. 514 s.
Presnjakov A. E. Knjazhoe pravo v Drevnej Rusi. Ocherki po istorii X-XII sto-letij. SPb. : Tipografija M. A. Aleksandrova, 1909. 315 s.
Polnoe sobranie russkih letopisej : v 43 t. T. 1. Lavrent'evskaja letopis'. 4-e izd. M. : JaRK, 1997. 496 s. ; T. 2 : Ipat'evskaja letopis'. M. : JaRK, 1998. 648 s. ; T. 11 : Nikonovskaja letopis'. M. : JaRK, 2000. 264 s. ; T. 15 : Rogozhskij letopisec. M. : JaRK, 2000. 608 s. ; T. 23 : Ermolinskaja letopis'. M. : JaSK, 2004. 256 s. ; T. 25 : Moskovskij letopisnyj svod konca XV v. M. : JaSK, 2004. 488 s.
Ponomareva I. G. Investitura v Drevnej Rusi // Istorik i istochnik. SPb. : Iskusstvo Rossii, 2018. S. 17-36.
Ponomareva I. G. Obrjad vassal'noj prisjagi v Drevnej Rusi // «Studia Historica Europae Orientalis / Issledovanija po istorii Vostochnoj Evropy. Minsk : Res-publikanskij in-t vysshej shkoly, 2015. Vyp. 8. S. 63-76.
Rukavishnikov A. V. Drevnerusskaja znat' domongol'skogo perioda (istoriko-ter-minologicheskoe issledovanie) : dis. ... na soiskanie kand. ist. nauk. M., 2005. 176 s.
Russkaja pravda (Kratkaja red.) // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vv. M. : Juridicheskaja literatura, 1984. T. 1. S. 47-49.
Sergeevich V. I. Drevnosti russkogo prava. M.: Gos. publ. ist. b-ka Rossii, 2007. T. 2. 595 s.
Stefanovich P. S. Bojare, otroki, druzhiny: voenno-politicheskaja jelita Rusi v X-XI vekah M. : Indrik, 2012. 656 s.
Stefanovich P. S. Drevnerusskie vyrazhenija vernosti druzhinnikov i prisjaga v sravnitel'nom kontekste // Obrazy proshlogo: sbornik pamjati A. Ja. Gurevi-cha. SPb.: Centr gumanitarnyh iniciativ, 2011. S. 392-410.
Stefanovich P. S. Knjaz' i bojare: kljatva vernosti i pravo ot#ezda // A. A. Gorskij, V. A. Kuchkin, P. V Lukin, P. S. Stefanovich. Drevnjaja Rus'. Ocherki politicheskogo i social'nogo stroja. M. : Indrik, 2008. S. 148-269.
Solov'ev S. M. Istorija otnoshenij mezhdu russkimi knjaz'jami Rjurikova doma. M. : Universitetskaja tip., 1847. 699 s.
Solov'ev S. M. Istorija Rossii s drevnejshih vremen. Sochinenija: v 18 kn. M.: Mysl', 1988. Kn. I. 797 s.
Slovar' russkogo jazyka XI-XVIII vv. / In-t rus. jaz. im. V. V Vinogradova RAN. M. : Nauka - Azbukovnik, 1975- . 1977. Vyp. 4. 403 s. ; 1980. Vyp. 7. 403 s. ;
1981. \*ур. 8. 351 s. ; 1987. \*ур. 12. 381 s. ; 1990. \*ур. 16. 295 s. ; 1994.
19. 272 s. ; 1997. \*ур. 22. 298 s. ; 1996. \*ур. 23. 253 s. ; 2000. \*ур. 25. 273 s. ; 2006. \*ур. 27. 276 s. Tihomirov Ы. N. Feodal'nyj porjadok па Rusi. М. ; L. : Molodaja gvardija, 1930. 80 s.
Cherepnin L. V. Iz istorii drevnerusskih feodal'nyh otnoshenij XIV-XVI уу. //
Istoricheskie zapiski. М. : Ы-УО АП SSSR, 1940. Т. 9. S. 31-80. Jushkov S. V. Obshhestvenno-politicheskij stroj i ргауо Kievskogo gosudarstva. М. : Gos. izd-vo juridicheskoj literatury, 1949. 544 s.
