CC BY
285
15 Там же.
16 Там же.
17 Там же.
18 Вишняк М. В. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 293.
19 Новая жизнь. 1917. 12 сент.
20 Падение царского режима. Т. 1. С. XX.
21 Аврех А.Я. Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства: замысел и исполнение // Исторические записки. Т. 118. М., 1990. С. 95.
22 ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 10. Л. 82 об-83.
23 Падение царского режима. Т. 1. С. XX.
24 Сидоров А.Л. Материалы о свержении царизма в фонде Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного правительства // Исследования по отечественному источниковедению. М.; Л., 1964. С. 141.
25 Аврех А.Я. Указ. соч. С. 96.
26 ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 10. Л. 83.
Н.А. Максимова
СЛУЖЕБНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ КНЯЖЕСКОГО ДВОРА
Исторически княжеский двор явился преемником княжеской дружины, при том что эти два феномена древнерусской социально-политической реальности какое-то время продолжали существовать синхронно. По своему устройству княжеский двор перенимает дружинную стратификацию. Однако служебное понятие «дружина» существенно видоизменяется, а собственно дружиной при князе остается более узкая группа должностей, теснее и исключительно связанная с военно-охранительным делом. Сам термин «дружина» в удельную эпоху Руси, помимо непосредственно воинского окружения князя, конечно же, вербализируется с различными явлениями, в т.ч. и с княжеским двором, но дружина формата княжеского двора постепенно перестает употребляться в значении ближайшего окружения князя, утрачивая прежнюю мобильность, особенно в части верхнего ее слоя.
Деление дружины на старшую и младшую понемногу отходит на второй план и при характеристике структуры княжеского двора не фигурирует. Поэтому опорное значение в служебной стратификации княжеского двора получает его разделение сразу на три служебных разряда, или условных сословия, а затем — на группы должностей и сами должности, что, в принципе, отражает схематику княжеско-дружинного устройства с изменениями некоторых названий. К перворазрядным относились такие группы старших членов дружины, как бояре-думцы князя, служилые князья, бояре большие и путные, ко второму разряду — дети боярские, к третьему — собственно дворяне.
Относительно боярской страты перворазрядных должностей княжеской дружины следует отметить, что служебную часть боярского класса княжеского двора составляли не все лица с титулом «бояре». Генезис боярского класса напрямую связан с появлением у дружинников вотчинной собственности, и летописный материал поэтому демонстрирует вхождение бояр в дружину чаще лишь до XII в. включительно1. Такая собственность превращала дружинника в вассала-вотчинника, извлекающего основной доход от ее использования, что являлось решающим фактором выхода бояр из дружинной организации, а с другой стороны, еще и стимулировало существование служилой части бояр. Летописный эпизод XII в. о том, как Юрий Долгорукий лишил дружинников владений, изгнав их князя Изяслава Мстиславича из Киева2, демонстрирует более выгодное положение той части бояр, которая получала основной доход от службы князю. Поэтому становится очевидным, что в период появления и распространения боярского землевладения (2-я половина XI в. — XIV в.) остается влиятельным корпус бояр, получающих вотчинные пожалования не в частных, а даннических интересах и выступающих, таким образом, вассалами князя, извлекающими основную более менее гарантированную часть дохода из участия в системе государственного управления. В этой связи А.А.Горский прав, когда считает неверным проводить резкую грань между дружиной
© Максимова Наталья Анатольевна, 2012
Кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин (Астраханский государственный технический университет).
и вассалами, но, определяя саму раннефеодальную дружину в коммуникативной части мягче, — как совокупность лиц, принадлежавших к господствующему классу и тесно связанных с князем, а не только как совокупность лиц, постоянно находящихся при князе, — он затрагивает, на наш взгляд, как раз формации децентрализованного и (или) переходного типов, а не дружину в чистом ее виде3. Между тем если в экономическом отношении отграничение бояр-дружинников периода складывания княжеского двора от бояр — вотчинных собственников не так просто, то проблему идентификации служебной части бояр историко-правовой подход разрешает на статусном уровне.
Так, в ранге служилых князю бояр еще дореволюционные исследователи отмечали думных, больших и путных бояр4. Бояре-думцы — наиболее приближенная к князю часть служилых бояр. Думные бояре служили князю правительственным советом, составляли его думу, занимали высшие должности по управлению военному и гражданскому, центральному и местному, были ближайшими сотрудниками князя и занимали руководящие должности удельного управления и суда. Чтобы подчеркнуть особо близкое отношение думных бояр к князю летопись определяет их как вельмож5. Так называемые большие и путные бояре, указание на которых находим под 1388 г.6, — равнозначные, но различные в административном отношении группы служивших князю бояр, которые составляли лучшую, наиболее благородную часть княжеского окружения и именовались великокняжеским двором. Но если больший или введенный, как еще его называли позднее, боярин выступал правителем получаемого в кормление города с прилегающей к нему волостью и пользовался наряду с князем исключительным правом суда над вольными слугами, то служебное назначение путного боярина состояло в собирании на «путях» или дорогах пошлин для своего содержания. А для юрисдикционного ограничения такого содержания за путным боярином закреплялась конкретная придворная должность, например, конюшего с определенными доходами от «конюшенного пути». Здесь кроется различие в старшинстве между большими и путными боярами и по части вознаграждения за службу. Если большие бояре получали вознаграждение без ограничения, то объем кормления путного боярина зависел от определенного княжеского поселения («пути»). Звание боярина в чиновном отношении не было наследственным и все назначения в него производились князем посредством устного объявления (пожалования).
На особом положении в великокняжеском дворе находились т.н. служилые князья, первые прямые известия о которых встречаются со второй половины XIII в.7 Однако первоисточники намекают на существование подобного рода князей и в более раннее время. К примеру, Давыд Всеславич, обделенный наследством в своем Полоцком княжестве, упоминается на привилегированной службе у внуков Ярослава и участвует в их походе на своих полоцких родственников8. Также встречаемся со случаем назначения Изяславом Киевским своего племянника, Ростислава Юрьевича, в кормление нескольких городов на Волыни9, что, по наблюдению В.И. Сергеевича, также явилось вознаграждением за верную службу10. Служебные князья, таким образом, — ранее наследные или удельные князья, которые лишились этих прав или вынуждены были отказаться от них и, — если, конечно, не теряли свободы11, — сделались подручниками действующих владетельных князей либо поступили под их неограниченную власть, вошли под их служебный распорядок. Впрочем, не исключено и даже было распространено, что особенно наглядно в московский период, когда на «покровительственную» службу к великому князю принимались лица княжеских (царских) «фамилий», двигаемые собственной свободной волей, без каких-либо вынуждающих к этому причин и иногда даже со своими вотчинами12.
Наравне с другими служебные князья награждались боярским титулом и другими отличиями, но с притязаниями на более важное положение, чем бояре. Во всяком официальном случае служилые князья выше бояр и образовали собой отдельную статусную группу, оттесняя старых бояр. В отличие от последних титул служебного князя получался не по заслугам, а по знатности и силе. Правда, поступление на службу безудельных князей не являлось какой-либо особой формальностью и, вероятнее всего, соблюдался общий порядок, т.е. крестоцелование и ответное обещание владетельного князя любить их и жаловать. В отношении же князей, поступающих на великокняжескую службу со своими вотчинами, акт двусторонней клятвы с заключением договоров со второй половины XV в. заменяется односторонними процедурами.
Служебные князья владели своей недвижимостью, остававшейся за ними в наследственное пользование после утраты независимости либо вновь получаемой в потомственное кормление, поэтому для искоренения возможных притязаний на прежние родовые и владельческие права и в случае отъезда могли лишаться вотчины. Впрочем, служебная юрисдикция таких князей вряд ли выходила за пределы их владетельных прав, но в части пожалований от великого князя могла иметь не только номинальное (почетное), но и самое разное административное значение вплоть до прав, аналогичных статусу второстепенных князей. Административное, а не только социальное положение рассматриваемых князей на служебной лестнице как раз и определялось их конкретной должностью при княжеском дворе, когда князь, служивший, скажем, стольником был несоизмеримо ниже князя-боярина.
Второй разряд должностей княжеского двора составляли дети боярские — одна из многочисленных категорий служилых людей. Самое раннее летописное известие о детях боярских содержится под 1259 г.13, хотя если рассматривать их как терминологическое и социальное продолжение института детских, появление детей боярских падает, по всей видимости, на конец XII в. Но в отличие от детских, которые, как указывалось ранее, выделялись имущественным положением и сугубо военным предназначением, дети боярские, скорее, обязаны своим происхождением, а не только и не столько возрастом. Однако хронологически последующие сведения русской истории колеблют чистоту такого критерия, что породило в историографии неоднозначные взгляды на происхождение и, следовательно, идентификацию сословия детей боярских в служебной среде. Одни, начиная с М.М.Щербатова, поддержали идею знатного происхождения детей боярских14, другие, начиная с В.Н.Татищева, высказывали мнение о худородстве этой категории служилых людей15, а третьи, отталкиваясь от позиции Ф.И.Миллера, происхождение детей боярских видели в среде младших дружинников, дворян16. Наконец, компромиссными являются позиция В.О.Ключевского о том, что дети боярские — те же дворяне, только боярского происхождения17, а также последующие позиции, согласно которым они — вольные военные слуги, владевшие (наделявшиеся) поместьями, выделившиеся из мелких бояр или из незнатных родов18.
Представляется, что процесс выделения детей боярских как служилого сословия не был одномерным. Однако в служебном отношении гораздо важнее, что во многом дети боярские продолжили в своем статусе роль детских и потому представляли собой преимущественно военную конную силу князя и его наместников. Различное социальное положение и происхождение детей боярских говорит, скорее, что титул детей боярских в отличие от боярского мог передаваться и приобретаться в виду происхождения, поступления на службу или определенного обогащения.
Между тем интерес представляет более малочисленная часть детей боярских, которые все-таки ввиду особой знатности или заслуг причислялись ко двору князя — стольному городу. В историографии их принято считать дворовыми детьми боярскими, и потому источники включают таковых в число младших дружинников, дворян19, а все остальные находились по другим городам и назывались городовыми. Они были такими же воинами, но жившими в своих имениях на правах землевладельцев и лишь в необходимых случаях привлекались к выполнению воинских или иных служебных обязанностей. Дворовые дети боярские также содержали именья, как правило, в стольном городе или примыкающей к нему волости, но служебный их распорядокимел свои особенности. Вместе с тем непреодолимой грани между дворовыми и городовыми детьми боярскими не существовало, и вторые ввиду особых заслуг вполне могли подняться по служебной лестнице до княжеского двора. На детей боярских распространялись правила привилегированной подсудности — они судились не местными судьями, а самим князем или введенным боярином, были вольными слугами и к ним, как следует из поздних источников, были применимы все правила об отъезде и вытекающие отсюда права20.
К третьему разряду княжеских служащих относились дворяне, образующие основной контингент служилых лиц княжеского двора. Термин «дворяне» возник как производное от слова «двор» и впервые в летописях был употреблен в великом княжестве Владимирском к личным слугам князя, известными как отроки и детские21. Дальнейшие упоминания дворян в письменных памятниках северо-восточного происхождения22 становятся привычными и подтверждают их значение как людей, принадлежащих ко двору и притом в качестве низ-
шего класса придворных чинов, выполнявших служебные обязанности что при дворе князя, что при наместниках, тиунах и судьях. Для южно-русского летописания, где термин «дворяне» поначалу встречается реже, весьма характерно его значение как слуг, слуг дворных.
Дворяне как служилая часть княжеского двора — это в основном все лица с незначительными23 воинскими обязанностями, составлявшие младшую дружину, а также личные слуги (прислуга) князя, занявшие второстепенное положение на служебной лестнице. Однако в качестве чинов младшей дружины они и при княжеском дворе сохраняли за собой ряд административных, посыльных функций и действий при суде, получая за это соответствующие материальные выгоды24. Подобное сочетание военных, административно-судебных и служебных функций как раз и является следствием преемственности дворян от детских и отроков, а двора — по отношению к младшей дружине.
Таким образом, дворянин — это не только и не столько прислуга, сколько уже управитель княжеским двором, хозяйством, обладавший определенными управленческими полномочиями внутриорганизационного и даже публичного характера. Поэтому данный термин явился, по сути, отражением процесса как включения дворных слуг в административно-служебный аппарат, так и процесса распространения его на членов княжеской администрации. Однако если сам М.Б. Свердлов позднее замечал, что достоверных данных о занятости дворян в ХП-ХШ вв. в административном управлении господским хозяйством нет25, то специальный анализ И.Б. Михайловой письменных памятников новгородской и Северо-Восточной Руси снял такую неопределенность26. Полагаем, что дальнейшая характеристика состава княжеского двора с расписанием должностных обязанностей в соответствующей части его членов лишь укрепит представление об административно-управленческой компоненте статуса дворян.
В экономическом отношении общим, чем выделяются дворяне из числа других княжеских служащих, является и то, что дворяне находятся на преимущественно княжеском довольствии. Помимо того, что содержание дворян было постоянным, структура их доходов была разнообразной и зависела от конкретного рода поручаемой им работы. Если в части военного дела содержанием выступала военная добыча, которую могли получать и другие княжеские «военнослужащие», то дворяне могли довольствоваться систематическим денежным содержанием из княжеской казны, кормлением в виде т.н. «довода», держанием земли, полученной от князя, и, следовательно, использованием на ней труда феодально-зависимого населения, а также натурально-денежным содержанием, т.е. получаемым непосредственно от исполнения служебных обязанностей. Конкретная разновидность довольствия зависела, конечно, от рода и места службы, выбираемого дворянами свободно27. Но т.к. дворянская служилая прослойка в рассматриваемый период пребывала в стадии формирования, право выбора придворной службы и «отъезда» от нее, да и сами обязанности дворян пока не во всем отличали их от функций домашней и промысловой прислуги князя, статусное и функциональное отмежевание которой от публичной службы начинает проявляться не ранее Х1У-ХУ вв.
Вне местных органов княжеского управления и самого княжеского двора функционально-должностная самоорганизация княжеских служащих еще не являла какой-либо иной — сословной, классовой, а тем более ведомственной консолидации. Систематизация данных чинов в удельный период представляется также выделенной по трем сложившимся направлениям внутреннего управления — правительственному, административно-судебному и придворному с учетом первостепенного предназначения должности на княжеской службе, а не всех сторон ее деятельности. Собственно же структура дворов великих и удельных князей, несмотря на ряд должностных отличий, сохраняла в своей основе вышеописанное деление и отразила тенденцию на дальнейшие усложнение и рост служебного аппарата удельной Руси.
1 В конце XI в. и в XII в. термин «дружина» всё ещё обозначает в большинстве случаев совокупность людей, близких к князю, включая бояр непосредственно или в качестве советников князя (см., например: Древний текст Летописи Нестора (1015-1016, 1024-1036 гг.) и I-ая Лаврентьевская: Радзивиловская летопись (1151-1153, 1200 гг.) // ПСРЛ. Т. 1. СПб., 1846. С. 57-61, 64-65, 143-146, 175; Летопись Киевская или Юго-Западной Руси (1111, 1151-1152, 1172, 1197 гг.) // ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 1, 27-28, 65-66, 104, 151; Новгородская первая летопись (1115, 1160, 1176 гг.) // ПСРЛ. Т. 3. СПб., 1841. С. 4, 13, 16).
2 См.: Летопись Киевская или Юго-Западной Руси (1150 г.) // ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 54.
3 См.: Горский А.А. Древнерусская дружина. М., 1989. С. 79 - 81.
4 См., например: Ключевский В. Боярская дума древней Руси. М., 1902. С. 121 - 127; Порай-Кошиц И.А. Очерк истории русского дворянства от половины IX до конца XVIII века. СПб., 1874. С. 27; Сергеевич В.И. Вече и князь. Русское государственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей. М., 1867. С. 381; Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. 4. СПб., 1851. С. 199.
5 См.: !-ая Лаврентьевская: Радзивиловская Летопись (1177 г.) // ПСРЛ. Т. 1. С. 163.
6 См.: Договорная Грамота Великого Князя Дмитрия Ивановича и детей его, с братом его, с Князем Владимиром Андреевичем и детьми его (третья) (1388 г.) // Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной Коллегии Иностранных дел. Ч. 1. М., 1813. С. 57.
7 См.: Волынская и Галицкая Летопись (1258, 1281 гг.) // ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 195, 209-210.
8 См.: Древний текст Летописи Нестора (1103, 1104 гг.) // ПСРЛ. Т. 1. СПб., 1846. С. 118-119.
9 См.: Летопись Киевская или Юго-Западной Руси (1148 г.) // ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 39-40.
10 См.: Сергеевич В.И. Древности русского права. Т. 2. М., 2007. С. 301.
11 См., например: Древний текст Летописи Нестора // ПСРЛ. Т. 1. СПб., 1846. С. 65.
12 См., например: Продолжение Летописи по Воскресенскому списку (1406, 1408, 1482, 1490, 1500 гг.) // ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С. 78, 82, 213-214, 219, 239.
13 См.: Новгородская первая Летопись // ПСРЛ. Т. 3. СПб., 1841. С. 56-57. В летописях встречаются и более ранние упоминания о детях боярских (см., в частности: Летопись Киевская или Юго-Западной Руси (1149, 1281 гг.) // ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 46, 210)), но в самом обычном этимологическом, а не сословном смысле (см., например: Сергеевич В.И. Вече и князь. М., 1867. С. 355).
14 См.: Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879. С. 301; Вернадский Г.В. История России. Монголы и Русь. Тверь; М., 1997. С. 378; Иловайский Д. История России. Т. 2. М., 1896. С. 363; Пресняков А.Е. Московское царство. Общий очерк. Пг., 1918. С. 35; Самоквасов Д.Я. Лекции по истории русского права (студенческий конспект). Вып. 3. М., 1896. С. 137; Щербатов М.М. Примечания на ответ господина генерал-майора Болтина на письмо князя Щербатова, сочинителя Российской истории, содержащие в себе любопытные и полезные сведения для любителей Российской истории, также истинные оправдания и прямые доказательства против его возражений, критики и охулений. М., 1792. С. 383-385; Яблочков М. История дворянского сословия в России. СПб., 1876. С. 73, 143.
15 См.: Багалей Д.И. Русская история. Т. I. М., 1914. С. 407; Болтин И.Н. Ответ генерал-майора Болтина на письмо князя Щербатова, сочинителя Российской истории. СПб., 1789. С. 111; Голицын Н.С. Русская военная история. Ч. I. СПб., 1877. С. 133; Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М., 1988. С. 106, 441-443; Татищев В.Н. История Российская. Т. VI. М.; Л., 1966. С. 91.
16 См.: Базилевич К.В. История СССР от древнейших времён до середины XV века: курс лекций. М., 1944. С. 196; Мавродин В.В. Образование единого Русского государства. Л., 1951. С. 187; Миллер Ф.И. Известие о дворянах российских. СПб., 1790. С. 4, 30 - 32; Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. 5. СПб., 1851. С. 81; Хлебников Н. О влиянии общества на организацию государства в царский период русской истории. СПб., 1889. С. 27 - 28, 32.
17 См.: КлючевскийВ.О. Сочинения: в 9 т. Т. 6. М., 1989. С. 119.
18 См., например: Греков Б.Д. Крестьяне на Руси с древнейших времён и до XVII века. Кн. I. М., 1952. С. 524-525; Смирнов П. Образование русского централизованного государства в XIV-XV века // Вопросы истории. 1946. № 2. С. 81, 83-84; Михайлова И.Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV - первой половине XVI века: дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 2004. С. 96, 176, 179; Юшков С.В. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX века // Вопросы истории. 1950. № 1. С. 84.
19 Нередки случаи, когда под дворянами летописцы подразумевали детей боярских или наоборот, что выявлялось из сопоставления хронологически совпадающих статей разных летописей (ср., например: Софийская первая Летопись (1462 г.) // ПСРЛ. Т. 5. СПб., 1851. С. 273; Продолжение Летописи по Воскресенскому списку (1462 г.) // ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С. 150).
20 См., например: Продолжение Летописи по Воскресенскому списку (1480 г.) // ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С. 204.
21 В знаменитой повести суздальского летописца об убийстве Андрея Боголюбского, датируемым 29 июня 1174 г., под дворянами подразумеваются именно отроки и детские — основные фигуранты данного злодеяния и последующего разграбления княжеских имений (см.: !-ая Лаврентьевская: Радзивиловская Летопись // ПСРЛ. Т. 1. С. 157).
22 См.: Новгородская первая Летопись (1210, 1214, 1215, 1218 гг.) // ПСРЛ. Т. 3. С. 31-33, 36.
23 Воинская обязанность как основная функция вполне замещалась детьми боярскими и городовыми полками (подробнее об этом см.: Алексеев Ю.Г. Государь всея Руси. Новосибирск, 1991. С. 67 - 70; Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII - XIV вв. СПб., 1999. С. 339 - 347).
24 Подробнее об этом см.: Новгородская первая Летопись (1214 г.) // ПСРЛ. Т. 3. СПб., 1841. С. 32; Уставная Двинская грамота Великого Князя Василия Дмитриевича [1398] // Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи Археографической Экспедицией Императорской Академии Наук. Т. 1. 1294 - 1598. СПб., 1836. С. 8.
25 См.: Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI - первой трети XIII века. СПб., 2003. С. 593.
26 Административное наполнение функций дворцовых служащих автор связывал с реформами уже Андрея Боголюбского, гибель которого лишь замедлила процесс такого возвышения «новой знати» (подробнее об этом см.: Михайлова И.Б. Указ. соч. С. 302-303, 316-320, 339).
27 Статус дворян как вольных княжеских слуг подтверждается и более поздними источниками, в частности, договором сыновей Калиты середины XIV в. (см.: Докончание великого князя Семёна Ивановича с князьями Иваном Ивановичем и Андреем Ивановичем (около 1350-1351 гг.) // Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI веков. М.; Л., 1950. С. 12).
