CC BY
38
ИСТОРИЯ ы
государственно-правовой мысли
Егоров Александр Александрович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права, Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА), Российская Федерация, 125993, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9
ORCID 0000-0002-9867-0437
E-mail: [email protected]
Научная специальность: 5.1.1. Теоретико-исторические правовые науки
УДК 342.5
DOI 10.24412/2072-9391-2023-165-32-37
Дата поступления: 26 декабря 2022 г.
Дата принятия статьи в печать: 10 марта 2023 г.
Alexandr Alexandrovich Egorov,
Candidate of Law,
Associate Professor of the Department
of Theory of State and Law,
Kutafin Moscow State Law University (MSAL),
Russian Federation, 125993, Moscow,
Sadovaya-Kudrinskaya St., 9
ORCID 0000-0002-9867-0437
E-mail: [email protected] Scientific specialty:
5.1.1. Theoretical and Historical Legal Sciences
Теория правонарушения и юридической ответственности в трудах Г. Ф. Шершеневича (1863-1912)
The Theory of Delinquency and Legal Responsibility in the Works of G. F. Shershenevich (1863-1912)
Аннотация
Актуальность темы исследования: в отечественной юридической литературе давно назрела потребность в комплексном политико-правовом исследовании теории правонарушения и юридической ответственности в рамках учений о происхождении государства и права. В последние годы наметились тенденции по изучению государственно-правовых воззрений классиков отечественной теоретико-правовой мысли с учетом современного уровня развития знаний и принципа историзма. Благодаря этому обстоятельству некоторые концепции получают «второе дыхание», конструктивно доказывая состоятельность своих положений. Можно с уверенностью констатировать, что несмотря на наличие исследований, посвященных воззрениям на государство и право классиков до-
Abstract
Relevance of the research topic: in the domestic legal literature, there has long been a need for a comprehensive political and legal study of the theory of offense and legal responsibility within the framework of the teachings on the origin of the state and law. In recent years, there have been trends in the study of state-legal views of the classics of Russian theoretical and legal thought, taking into account the current level of knowledge development and the principle of historicism. Due to this circumstance, some concepts get a "second wind", constructively proving the validity of their provisions. It can be stated with confidence that despite the existence of studies devoted to the views on the state and law of the classics of pre-revolutionary domestic jurisprudence, the theory of illegality
революционном отечественной юриспруденции, до сих пор должную оценку не получила теория противоправности, которая имеет несомненное значение как для развития общего учения о государстве и праве, так и для концептуальной обоснованности отраслей российского права.
Постановка проблемы: в рамках дореволюционной и советской юриспруденции особое место занимает юридический позитивизм, представители которого использовали формально-догматический подход к исследованию государственно-правовых вопросов. В контексте этого типа понимания права особое место занимает научное творчество выдающегося русского юриста, цивилиста, профессора Казанского и Московского университетов, депутата I Государственной Думы Габриэля Феликсовича Шершеневича (1863-1912). В соответствии с принципом историзма его теория противоправности будет исследоваться в сравнении с позициями других представителей дореволюционной школы юридического позитивизма - Д. Д. Гримма, М. Н. Капустина, Н. К. Ренненкампфа и А. А. Рождественского.
Цель исследования заключается в том, чтобы на основе использования современных научных методов научного познания при учете принципа историзма охарактеризовать теорию правонарушения и юридической ответственности в трудах Г. Ф. Шершеневича.
Методы исследования: диалектический, исто-рико-правовой, сравнительно-правовой, структурно-правовой, формально-юридический.
Результаты и ключевые выводы: правонарушением может быть признано только действие человека, влекущее за собой определенные изменения во внешнем мире; действие выражается в формах совершения (физическое воздействие на предметы окружающего мира) и упущения (неисполнение обязанностей); правонарушение всегда посягает на объективное право, а в ряде случаев еще и на субъективное право, но при этом нарушает не саму норму права, а охраняемый ей частный или общественный интерес; действие в пределах своих прав не образует правонарушения, даже если им затрагиваются законные интересы других лиц; необходимая оборона подразумевает нападение, действие по его отражению и их соразмерность; крайняя необходимость выражается в правомерном причинении вреда третьим лицам в целях защиты своих законных интересов; вина не тождественна ответственности, так как последняя является последствием вины; вред, причиняемый правонарушителем, может быть имущественным, то есть иметь денежную оценку, и нравственным, то есть не иметь денежной оценки; преступления и гражданские правонарушения отграничиваются друг от друга на основании вида наступивших последствий - наказания или вознаграждения за вред.
has not yet received a proper assessment, which is of undoubted importance both for the development of the general doctrine of the state and law, and for the conceptual validity of branches of Russian law.
Problem statement: within the framework of pre-revolutionary and Soviet jurisprudence, a special place is occupied by legal positivism, whose representatives used a formal dogmatic approach to the study of state-legal issues. In the context of this type of understanding of law, a special place is occupied by the scientific work of the outstanding Russian lawyer, civil lawyer, professor of Kazan and Moscow universities, deputy of the First State Duma Gabriel Felixovich Shershenevich (1863-1912). In accordance with the principle of historicism, his theory of illegality will be studied in comparison with the positions of other representatives of the pre-revolutionary school of legal positivism -D. D. Grimm, M. N. Kapustin, N. K. Rennenkampf and A. A. Rozhdestvensky.
The purpose of the study is to characterize the theory of offense and legal responsibility in the works of G. F. Shershenevich on the basis of the use of modern scientific methods of scientific cognition, taking into account the principle of his-toricism.
Research methods: dialectical, historical-legal, comparative-legal, structural-legal, formallegal.
Results and key conclusions: only a human action entailing certain changes in the external world can be recognized as an offense; the action is expressed in the forms of commission (physical impact on objects of the surrounding world) and omissions (non-fulfillment of duties); the offense always encroaches on objective law, and in some cases also on subjective law, but at the same time, it violates not the rule of law itself, but the private or public interest protected by it; an action within its rights does not constitute an offense, even if it affects the legitimate interests of other persons.; necessary defense implies an attack, an action to repel it and their proportionality; extreme necessity is expressed in lawful harm to third parties in order to protect their legitimate interests; guilt is not identical to responsibility, since the latter is a consequence of guilt; the harm caused by the offender may be property, that is, have a monetary value, and moral, that is there is no monetary assessment; crimes and civil offenses are distinguished from each other based on the type of consequences that have occurred - punishment or compensation for harm.
Ключевые слова: совершения; упущения; необходимая оборона; крайняя необходимость; вина; вред; наказание; вознаграждение за вред.
Keywords: committing; omissions; necessary defense; extreme necessity; guilt; harm; punishment; reward for harm.
34
Введение. Отечественная политико-правовая мысль представляет собой важное, самобытное социально-культурное явление, что проявляется в ее особенностях в контексте возникновения и эволюции, идеологических акцентов, иностранного влияния и т. п. Важно понимать, что интерес к политико-правовым доктринам прошедших лет продиктован не только историческим, теоретическим и познавательным значением последних. Любые государственно-правовые преобразования детерминируются не только предшествующим законодательным и правоприменительным опытом, но и в значительной мере зависят от доктрины права в рамках истории учений о государстве и праве. Следует согласиться с В. Д. Зорькиным, что понимание истории политических учений как науки не должно сводиться исключительно к знанию о прошлых доктринах. Данная наука представляет собой одновременно способ осмысления политико-правовой действительности и способ существования современного политико-правового знания [3, с. 4—5]. Таким образом, исторический, научный и практический опыт прошлых лет находит свое выражение в современной социальной жизни, будучи с ней в диалектической взаимосвязи.
Одним из наиболее значимых направлений в развитии отечественной политико-правовой мысли следует признать юридический позитивизм. Не вдаваясь в вопросы истории возникновения, развития и эволюции этого типа понимания права, следует указать его сущностные особенности, которые разделяли все его представители. К числу этих особенностей И. Н. Грязин относит следующие: признание государства монопольным субъектом создания права и отрицание любого «надпозитивного» (божественного, естественного и т. п.) права; отождествление права исключительно с позитивным правом, которое создается или санкционируется государством; формальное понимание легитимности права, то есть все легальное одновременно и легитимно; восприятие государственной власти как объективного факта, предшествующего праву [1, с. 42]. Таким образом, право — это властное, формально определенное веление государства, деятельность которого признается его единственно возможным источником.
Наиболее известным представителем дореволюционной школы юридического позитивиз-
ма является Габриэль Феликсович Шершене-вич (1863—1912), в трудах которого нашли свое выражение и авторское осмысление различные аспекты правовой проблематики, в том числе теория противоправности, которая базировалась на его общем учении о праве.
Основная часть. Г. Ф. Шершеневич трактовал право в контексте нормы, которая определяет «отношение человека к человеку, угрозой на случай нарушения известным страданием, которое будет причинено установленными для этой цели органами государственной власти» [10, с. 73; 11, с. 124]. Таким образом, право представляет собой принудительный порядок, установленный государством. Этот тезис вполне вписывается в концепцию юридического позитивизма. В данной авторской дефиниции прослеживается четкое отождествление права с нормой права. С. А. Пяткина справедливо считает это обстоятельство характерной особенностью юридического позитивизма [5, с. 119]. Нельзя обойти стороной и скептическое отношение Г. Ф. Шершеневича к теории естественного права.
По его справедливому наблюдению, право, как и другие социальные нормы, подвержено изменчивости. Деяние, которое для одного народа признается преступным, у другого народа может охраняться как право. Таким образом, по мнению Г. Ф. Шершеневича, содержание любой нормы права всегда детерминируется условиями времени и места, что исключает существование неизменного и не зависящего от конкретно-исторической обстановки естественного права [8, с. 71]. Представляется, что он все же не отрицал естественное право, а выводил его за рамки правовой оценки, будучи убежденным в том, что действующее позитивное законодательство уже содержит в себе ценностную морально-нравственную основу. Проанализировав общее понимание права, следует перейти к его теории противоправности, которая представляет интерес именно в ранее упомянутом контексте понимания права как принудительного порядка, несоблюдение которого влечет неблагоприятные последствия.
Г. Ф. Шершеневич считал, что правонарушение находит свое выражение исключительно в действии человека, что подразумевает проявление воли, направленной на некоторое изменение в окружающем мире [9, с. 630]. Следовательно, правонарушения не образуют мысли че-
ловека, причинение им вреда под воздействием гипноза, а также действие сил природы. Не ограничиваясь констатацией того факта, что противоправное деяние подразумевает проявления физической активности, направленной на изменение окружающей действительности, Г. Ф. Шершеневич попытался разграничить противоправное действие на виды «совершения» и «упущения».
Совершение подразумевает, что человек совершает изменения, которые он не имел права «учинять» (например, лишает другого жизни или уничтожает документ). Упущение предполагает, что человек допускает наступление тех изменений, которые он был обязан предотвратить (например, уклоняется от выплаты долга) [9, с. 630]. Г. Ф. Шершеневич принципиально не ставил знак равенства между упущением и бездействием, полагая, что бездействие в принципе исключает наличие мотива к изменению окружающего мира, а упущение во всех случаях предполагает волю, направленную на изменения в окружающем мире [9, с. 630]. Этот критерий разграничения представляется весьма спорным, так как при такой трактовке бездействие должно быть вообще ненаказуемым деянием. Учение о формах деяния является важным пунктом в его доктрине. Следовательно, необходимо сравнить его подход с позициями других дореволюционных отечественных нормативистов.
А. А. Рождественский понимал правонарушения в контексте действий, «противных предписаниям юридических норм» [7, с. 143]. Видов действия он не раскрыл. М. Н. Капустин признавал только за человеком способность совершать действия или бездействия, «несогласные с правом» [4, с. 192]. Однако он тоже ограничился лишь упоминанием этих форм. Н. К. Реннен-кампф полагал, что нарушением права в юридическом смысле может быть только действие, неисполнение, упущение, определяемые более или менее сознательной волей человека [6, с. 196]. Аналогичным образом он ограничился лишь перечислением форм деяния. Таким образом, подход Г. Ф. Шершеневича представляется достаточно прогрессивным. Рассматривая внешнее проявление противоправности в виде действия человека, направленного на изменения во внешнем мире, Г. Ф. Шершеневич стремился определить, что является непосредственным объектом противоправного действия — объективное право или субъективное право.
По его убеждению, противоправное поведение всегда противоречит объективному праву, а иногда затрагивает еще и субъективное право. Так, человек, который совершает кражу, посягает не только на субъективное право потерпевшего, но и на объективное право государства.
Человек, который публично говорит о преимуществах республики по сравнению с монархией, нарушает объективное право государства, но не затрагивает субъективное право монарха [9, с. 632]. Одновременно Г. Ф. Шершеневич справедливо уточняет, что правонарушитель не может уничтожить саму норму права, так как его деяние посягает на законодательно охраняемый частный или общественный интерес [9, с. 632]. Последний тезис в более обобщенном виде был известен и Н. К. Ренненкамп-фу, который полагал, что правонарушитель может вторгаться в сферу частных прав или нарушать общественный порядок в целом, посягая тем самым на права и обязанности, принадлежащие субъектам права [6, с. 195—196]. Таким образом, подход Г. Ф. Шершеневича представляется более подробным и аргументированным, так как он стремился обосновать разграничение объективного и субъективного права в контексте объекта противоправного посягательства. Более того, он не стал ограничиваться формальным критерием квалификации деяния в виде простого наличия действия, направленного на изменения во внешнем мире.
Признавая правонарушение противоправным деянием, Г. Ф. Шершеневич считал, что лицо, действующее в пределах своих прав, не совершает правонарушения, даже если действия данного лица противоречат законным интересам другого человека [9, с. 633]. Речь идет об исполнении служебной обязанности (действия судебного пристава по изъятию вещи), осуществлении своего частного права (насильственные меры в отношении лица, ворвавшегося в чужой дом), нарушении субъективного права с согласия его обладателя (собственник земельного участка допускает завладение частью его земли), необходимой обороне и крайней необходимости. Последние два обстоятельства нуждаются в некотором пояснении.
Г. Ф. Шершеневич трактовал необходимую оборону в контексте нарушения обороняющимся лицом законных интересов лица, совершившего незаконное нападение [9, с. 634—635]. Аналогично определяли самозащиту Н. К. Ренненкампф [6, с. 202] и самооборону Д. Д. Гримм [2, с. 200]. Г. Ф. Шершеневич не ограничился определением правовой природы необходимой обороны и сформулировал представление о ее правомерности.
Обосновывая допустимость нарушения законных интересов лица, совершившего незаконное нападение, невозможностью установленной власти защитить потерпевшего, Г. Ф. Шершеневич отметил два обязательных условия для признания необходимой обороны правомерной: наличие незаконного и опасного нападения, а также защита, направлен-
36
ная на устранение опасности. В то же время средства обороны должны быть соразмерны угрозе [9, с. 635]. Следовательно, условия правомерности необходимой обороны раскрыты Г. Ф. Шершеневичем достаточно подробно.
Под состоянием крайней необходимости Г. Ф. Шершеневич понимал защиту своих интересов от опасности за счет интересов других лиц [9, с. 635]. Г. Ф. Шершеневич усматривал два сущностных отличия крайней необходимости от необходимой обороны: посягательству подвергаются законные интересы третьих лиц, а не самого агрессора; происходит столкновение защищаемых правом интересов и отсутствует правомерная защита, противопоставляемая неправомерному нападению [9, с. 635—636]. Как мы видим, правовая природа крайней необходимости выражена достаточно четко и реалистично. Помимо внешнего проявления противоправности деяния Г. Ф. Шершеневич ставил вопрос и о внутренней стороне неправомерного акта, то есть признаке вины.
Признавая правонарушение продуктом сознательной воли человека, Г. Ф. Шершеневич утверждает, что нарушение правовых велений и запретов со стороны сумасшедшего или ребенка исключает ответственность [9, с. 636]. Сходную позицию занимали Н. К. Реннен-кампф [6, с. 196] и М. Н. Капустин [4, с. 192]. При этом Г. Ф. Шершеневич уточняет, что вину недопустимо отождествлять с ответственностью. Ответственность является последствием вины, то есть сознательной воли человека, преступившего закон, а обязанность возместить вред возможна и при отсутствии вины (собственник считает добросовестного владельца нарушителем своего права, и закон способствует ему в восстановлении своего права) [9, с. 638]. Не оставил без внимания Г. Ф. Шершеневич и такой признак правонарушения, как вред.
Рассматривая данный признак применительно к сфере цивилистики, он полагал, что имущественный вред является необходимым признаком гражданского правонарушения. Потерпевшее лицо «испытывает» убытки в виде уменьшения своего имущества в результате «недозволенного действия» [12, с. 392]. Вредоносные последствия могут выражаться не только в действительном ущербе, но и в потерянной выгоде [9, с. 680]. Г. Ф. Шершеневич не ограничивал сферу вреда лишь имущественными последствиями, имеющими денежную оценку.
Список литературы:
1. Грязин И. Н. Текст права (опыт методологического анализа конкурирующих теорий). Таллин, 1983.
По его мнению, правонарушитель может причинить потерпевшему лицу еще и не подлежащий денежной оценке нравственный вред [9, с. 682]. Анализируя теоретические конструкции видов вреда, Г. Ф. Шершеневич усматривал неразрывную взаимосвязь между совершенным деянием и нарушением частного или общественного интереса, то есть умаление законных интересов потерпевшего лица должно быть результатом совершенного противоправного действия.
Г. Ф. Шершеневич считал наказание и вознаграждение за вред основными формами проявления последствий правонарушения [9, с. 640]. Карательная природа наказания, по его мнению, находит свое выражение в лишении виновного лица какого-либо блага: жизни, свободы, телесной неприкосновенности, имущественной неприкосновенности. Вознаграждение потерпевшего лица за противоправный вред, причиненный его законным интересам, заключается в восстановлении нарушенного баланса интересов.
Г. Ф. Шершеневич отмечал еще одно последствие за совершенное правонарушение в виде принудительного восстановления того фактического состояния, с которым связан интерес потерпевшего [9, с. 641]. В случае кражи именно собственник вещи больше всех заинтересован в ее возвращении посредством полицейской силы. Г. Ф. Шершеневич усматривал неразрывную связь между последствием и квалификацией совершенного деяния. Так, о преступлении речь идет в тех случаях, когда за нарушением права следует наказание. Деяние квалифицируется как гражданское правонарушение в ситуациях, если последствием правонарушения становится вознаграждение за вред [9, с. 641]. Таким образом, формальный критерий сформулирован достаточно четко.
Таким образом, комплексное исследование вопросов правонарушения и юридической ответственности в трудах Г. Ф. Шершеневича позволяет выявить преемственность, проследить рецепцию воззрений ученого, связей дореволюционной юридической науки с современным политико-правовым знанием. Положения, сформулированные правоведом более века назад, дают нам ориентиры не только в осмыслении политико-правового знания, но и позволяют вырабатывать рекомендации по совершенствованию различных видов практической юридической деятельности.
References:
1. Gryazin I. N. Tekst prava (opyt metodologich-eskogo analiza konkuriruyushchih teorij). Tallin, 1983.
2. Гримм Д. Д. Энциклопедия права: лекции. Санкт-Петербург, 1895.
3. Зорькин В. Д. Позитивистская теория права в России: историко-критическое исследование: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Москва, 1976.
4. Капустин М. Н. Юридическая энциклопедия (догматика): лекции. Санкт-Петербург, 1893.
5. Пяткина С. А. О правовой теории русского юридического позитивизма // Правоведение. 1964. № 4.
6. Ренненкампф Н. К. Юридическая энциклопедия. 4-е изд. Киев — Санкт-Петербург, 1913.
7. Рождественский А. А. Основы общей теории права: курс лекций, читанных на высших женских юридических курсах в Москве. Москва, 1912.
8. Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве: лекции. Москва, 1911.
9. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Москва, 1910-1912.
10. Шершеневич Г. Ф. Определение понятия о праве. Казань, 1896.
11. Шершеневич Г. Ф. Социология: лекции. Москва, 1910.
12. Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). Москва, 1995.
2. Grimm D. D. Enciklopediya prava: lekcii. Sankt-Peterburg, 1895.
3. Zor'kin V. D. Pozitivistskaya teoriya prava v Rossii: istoriko-kriticheskoe issledovanie: av-toref. dis. ... d-ra yurid. nauk. Moskva, 1976.
4. Kapustin M. N. Yuridicheskaya enciklopediya (dogmatika): lekcii. Sankt-Peterburg, 1893.
5. Pyatkina S. A. O pravovoj teorii russkogo yuri-dicheskogo pozitivizma // Pravovedenie. 1964. № 4.
6. Rennenkampf N. K. Yuridicheskaya enciklopediya. 4-e izd. Kiev — Sankt-Peterburg, 1913.
7. Rozhdestvenskij A. A. Osnovy obshchej teorii prava: kurs lekcij, chitannyh na vysshih zhen-skih yuridicheskih kursah v Moskve. Moskva, 1912.
8. Shershenevich G. F. Obshchee uchenie o prave i gosudarstve: lekcii. Moskva, 1911.
9. Shershenevich G. F. Obshchaya teoriya prava. Moskva, 1910-1912.
10. Shershenevich G. F. Opredelenie ponyatiya o prave. Kazan', 1896.
11. Shershenevich G. F. Sociologiya: lekcii. Moskva, 1910.
12. Shershenevich G. F. Uchebnik russkogo grazh-danskogo prava (po izdaniyu 1907 g.). Moskva, 1995.
Для цитирования:
For citation:
Егоров Александр Александрович. Теория правонарушения и юридической ответственности в трудах Г. Ф. Шершеневича (1863-1912) // Труды Академии управления МВД России. 2023. № 1 (65). С. 32-37.
Egorov Alexandr Alexandrovich. The Theory of Delinquency and Legal Responsibility in the Works of G. F. Shershenevich (1863—1912) // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2023. № 1 (65). P. 32-37.
37
