CC BY
37
ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ
ретроспектива
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ЕГОРОВ,
старший преподаватель кафедры теории государства и права, кандидат юридических наук Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) Российская Федерация, 125993, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9 E-mail: [email protected]
Научная специальность: 12.00.01 — теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве.
ORCID 0000-0002-9867-0437 УДК 342.5
DOI 10.24412/2072-9391-2022-161-149-158
Дата поступления: 9 ноября 2021 г.
Дата принятия статьи в печать: 17 марта 2022 г.
ALEXANDR ALEXANDROVICH EGOROV,
Senior Lecturer of the Department of Theory of State and Law, Candidate of Law
Kutafin Moscow State Law University (MGUA) Russian Federation, 125993, Moscow, Sadovaya-Kudrinskaya St., 9
E-mail: [email protected]
Scientific Specialty:
12.00.01 — Theory and History of Law and State; History of the Teachings on Law and the State.
Теория правонарушения и юридическая ответственность в трудах классиков дореволюционной российской юриспруденции А. Н. Радищева (1749-1802) и А. П. Куницына (1783-1840)
The Theory of Offense and Legal Responsibility in the Works of the Classics of Pre-Revolutionary Russian Jurisprudence A. N. Radishchev (1749-1802) and A. P. Kunitsyn (1783-1840)
Аннотация
Актуальность: в отечественной юридической литературе давно назрела потребность в комплексном политико-правовом исследовании теории правонарушения и юридической ответственности в рамках учений о происхождении государства и права. В последние годы наметились тенденции по изучению государственно-правовых воззрений классиков отечественной теоретико-правовой мысли с учетом современного уровня развития знаний и принципа историзма. Благодаря этому обстоятельству некоторые концепции получают «второе дыхание», конструктивно доказывая состоятельность своих положений.
Abstract
The relevance of the study: in the domestic legal literature, there has long been a need for a comprehensive political and legal study of the theory of offense and legal responsibility within the framework of the teachings on the origin of the state and law. In recent years, there have been trends in the study of the state-legal views of the classics of Russian theoretical and legal thought, taking into account the current level of knowledge development and the principle of historicism. Due to this circumstance, some concepts get a «second wind», constructively proving the validity of their provisions. It can be stated with confidence that despite the ex-
150
Можно с уверенностью констатировать, что несмотря на наличие исследований, посвященных воззрениям на государство и право классиков дореволюционной отечественной юриспруденции, до сих пор должную оценку не получила теория противоправности. Осмысление и познание феноменов правонарушения и юридической ответственности неизменно вызывали интерес в научной среде, так как всегда совершались деяния, противоречащие приоритетам и ценностям человеческого общества, что настоятельно требовало и требует определенных мер реагирования. Эта деятельность может быть эффективной лишь в опоре на надежный научный базис, раскрывающий природу правонарушающего поведения. Современная юридическая наука появилась не в одночасье, а стала результатом накопления, социального осмысления и систематизации док-тринального наследия отечественной теоретико-правовой мысли в сфере противоправности.
Постановка проблемы: в истории отечественного правоведения несомненное значение имеет исторический этап второй половины XVIII - XIX в. Именно в рамках этого исторического периода происходит зарождение, развитие и эволюция теоретико-правового осмысления правонарушающего поведения и закладывается основа для дальнейшего развития теории противоправного поведения в науке как советского права, так и современной общей и отраслевой юридической науке. В данном контексте важно исследовать воззрения на правонарушение и юридическую ответственность одного из родоначальников юридической науки в России А. Н. Радищева и А. П. Куницына как представителя отечественной юриспруденции XIX в., в рамках которой наблюдалось бурное развитие правовой науки. Эти мыслители, отстаивая поистине прогрессивные для своего времени положения, внесли важный вклад в зарождение теории противоправности. Важно отметить, что, несмотря на неугасаемый интерес к государственно-правовым воззрениям каждого в отдельности, представляется необходимым сопоставить их между собой и сравнить степень разработанности их идей с достижениями современной им науки уголовного права.
Цель исследования заключается в том, чтобы на основе использования современных научных методов научного познания при учете принципа историзма сопоставить доктриналь-ные наработки А. Н. Радищева и А. П. Куницына с последующим развитием юридической науки и оценить их вклад в зарождение теории правонарушения и юридической ответственности.
Методы исследования: диалектический, исто-рико-правовой, сравнительно-правовой, структурно-правовой, формально-юридический.
Результаты и ключевые выводы: оценен вклад А. Н. Радищева и А. П. Куницына в разрешение таких проблем, как: деление всего правового по-
istence of studies devoted to the views on the state and law of the classics of pre-revolutionary domestic jurisprudence, the theory of illegality has not yet received a proper assessment. Understanding and cognition of the phenomena of offense and legal responsibility has always aroused interest in the scientific community, since acts that contradict the priorities and values of human society have always been committed, which urgently required and requires certain response measures. This activity can be effective only if it is based on a reliable scientific basis that reveals the nature of the offending behavior. Modern legal science did not appear overnight, but became the result of accumulation, social comprehension and systematization of the doctrinal heritage of Russian theoretical and legal thought in the field of illegality.
The problem statement: in the history of Russian jurisprudence, the historical stage of the second half of the XVIII - XIX century is of undoubted importance. It is within the framework of this historical period that the origin, development and evolution of the theoretical and legal understanding of delinquent behavior takes place and the foundation is laid for the further development of the theory of illegal behavior in science, both Soviet law and modern general and branch legal science. In this context, it is important to investigate the views on the offense and legal responsibility of one of the founders of legal science in Russia, A. N. Radishchev and A. P. Kunitsyn, as a representative of the domestic jurisprudence of the XIX century, within which there was a rapid development of legal science. These thinkers, defending truly progressive positions for their time, made an important contribution to the origin of the theory of illegality. It is important to note that, despite the unquenchable interest in the state-legal views of each of them separately, it seems necessary to compare their developments with each other and compare the degree of development of their ideas with the achievements of the modern science of criminal law.
The purpose of the study is to compare the doctrinal developments of A. N. Radishchev and A. P. Kunitsyn with the subsequent development of legal science on the basis of the use of modern scientific methods of scientific cognition, taking into account the principle of historicism, and evaluate their contribution to the origin of the theory of offense and legal responsibility.
The research methods: dialectical, historical-legal, comparative-legal, structural-legal, formallegal.
The results and key conclusions: the contribution of A. N. Radishchev and A. P. Kunitsyn to the resolution of such problems as: the division of all legal behavior into lawful and illegal; the concept and types of offenses; signs of an act, guilt and
ведения на правомерное и противоправное; понятие и виды правонарушений; признаки деяния, вины и вреда; доктринальные представления об объекте, объективной и субъективной сторонах неправомерного поведения; авторские трактовки таких универсальных юридических ценностей, как презумпция невиновности и право необходимой обороны.
harm; doctrinal ideas about the object, objective and subjective sides of misconduct; author's interpretations of such universal legal values as the presumption of innocence and the right of necessary defense.
Ключевые слова: право; неправо; юридическая ответственность; вина; вред; обида; необходимая оборона.
Keywords: law; wrong; legal responsibility; guilt; harm; offense; necessary defense.
Введение. Теория правонарушения и юридической ответственности традиционно занимает одно из важнейших мест в корпусе общей теории права и государства. При этом необходимо понимать, что современный теоретико-правовой инструментарий концепции противоправности формировался постепенно посредством накопления, систематизации и методической обработки наследия российской политико-правовой мысли в данной сфере. Сказанное свидетельствует в пользу все более возрастающего исследовательского интереса к выявлению и пониманию исторических особенностей становления, развития и эволюции доктринальной составляющей заявленной тематики. В данном случае целесообразным представляется обращение к наследию Александра Николаевича Радищева (1749—1802), участника комиссии по составлению законов при императоре Александре I, писателя и философа, и Александра Петровича Куницына (1783— 1840), профессора, действительного статского советника. Этот выбор представляет собой не просто дань уважения выдающимся отечественным ученым-юристам.
Бесспорно, оба этих мыслителя относились к числу наиболее образованных людей своего времени и отстаивали поистине прогрессивные идеи: решающая роль общества в историческом развитии; свобода и равенство людей от рождения; право народа на восстание; наделение крестьян землей; обеспечение правовой защиты всего населения и т. п. Вместе с тем идейная связь творчества А. Н. Радищева с трудами А. П. Куницына не ставит между ними знака равенства. По справедливому замечанию Ф. Н. Смирнова, А. П. Куницын не был революционером и, выступая за демократические преобразования, большие надежды возлагал на реформы, хотя из его основного труда «Право естественное» можно было сделать революционные выводы [17, с. 7—8]. Соблюдая хронологическую и логическую последовательность, следует начать с общей характеристики общественно-политической и научной
обстановки в России второй половины XVIII в., в контексте которой формировалось юридическое мировоззрение выдающегося деятеля отечественного Просвещения Александра Николаевича Радищева, внесшего важный вклад в зарождение теории противоправного поведения.
Основная часть. Вторая половина XVIII в. в отечественной истории была ознаменована усилением крепостнического гнета и фактическим закрепощением крестьянского населения. Такое положение дел нередко приводило к восстаниям зависимого населения против своих господ и даже убийствам последних. Государственная власть, выражая интересы помещиков, отстаивала феодально-абсолютистский строй посредством законодательного закрепления и применения на практике жестоких, террористических наказаний. Следовательно, теория противоправности А. Н. Радищева как сторонника передовых на тот момент гуманистических ценностей была обречена стать рупором критики уголовного законодательства российского абсолютизма, принципов и уголовных теорий, обосновывающих и оправдывающих карательную политику самодержавия. Препятствием на пути формирования юридического мировоззрения А. Н. Радищева выступало и современное ему состояние правоведения в России.
В рамках исследуемого исторического периода отечественное законодательство еще не было систематизировано, что обусловило и сугубо описательный характер сочинений по отечественному праву. Основой взглядов А. Н. Радищева стали труды Шарля Луи Монтескье, Вольтера (Франсуа-Мари Аруэ), Клода Адриана Гельвеция, Жан-Жака Руссо и других просветителей, открыто выступивших против произвола абсолютизма. Вместе с тем нельзя не отметить наследие предшественника А. Н. Радищева, одного из первых выпускников созданного в 1755 году юридического факультета Императорского Московского университета, ставшего несколько позднее
152
первым русским профессором права, Семена Ефимовича Десницкого (1740—1789). Кратко охарактеризуем его вклад в зарождение теории противоправности.
С. Е. Десницкий заложил следующие основы: классификация правонарушений на посягательства против установленного порядка управления (государственная измена, воинские преступления) или личности и имущества членов общества (смерть и разрушение живого человека, тайное и явное хищение чужого имущества, а также неисполнение обязательств); применение наказания лишь при наличии приговора суда. Эти воззрения были им изложены в сочинениях «Слово о причинах смертных казней по делам криминальным» и «Представление о учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи». Эти труды стали отправной точкой в зарождении теории правонарушения и юридической ответственности. В свою очередь, работы А. Н. Радищева способствовали развитию идей С. Е. Десницкого и появлению в России доктринального юридического мышления, которое предопределило «взрывной» интерес к праву в XIX столетии. В данном контексте следует хотя бы тезисно охарактеризовать его труды в контексте их значения для развития теории правонарушения и юридической ответственности, основы которой заложил С. Е. Десницкий:
1. «О человеке, его смертности и бессмертии». В этом труде автор рассматривает процесс появления человека на свет, его сходства и отличия от животного мира, а также подсознательное понимание человеком правомерного и противоправного поведения.
2. «Путешествие из Петербурга в Москву»: абсурдность существовавшего неравенства крестьянского состояния; прообраз права необходимой обороны.
3. «Опыт о законодавстве»: определение круга предметов закона; равенство людей от рождения; право и неправо; вольность личная.
4. «О добродетелях и награждениях»: стремление человека к приятному и неприятие им наказаний; самолюбивая природа человека, требующая от общества направлять его поведение в правомерное русло.
5. «О законоположении»: воздействие на гражданина посредством применения к нему запретов (наказаний), побуждений (наград) или предупреждений (охранительных мер).
6. «Проект для разделения Уложения Российского»: виды законов; права и обязанности государства и граждан; градация противоправного поведения на преступление, проступок и погрешность; виды преступлений.
7. «Проект Гражданского уложения»: волевой характер правонарушения; понятие вреда.
8. «О ценах за людей убиенных»: понимание невосполнимого вреда, выражающегося в причинении смерти потерпевшему. Вместе с тем теория противоправности А. Н. Радищева долгое время не привлекала к себе должного интереса в исследовательской среде.
Б. С. Ошерович усматривал две причины в объяснении этого явления. Во-первых, А. Н. Радищев не был специалистом-криминалистом, профессором какого-либо юридического факультета, сенатором или представителем какой-либо юридической комиссии и не оставил после себя специальных исследований по уголовному праву. Во-вторых, в его философских, политических, экономических и публицистических произведениях русские криминалисты и историки не искали решения проблем уголовного права [5, с. 159]. Таким образом, комплексному изучению не подвергались ни его творчество, ни источники его юридического мировоззрения. Данное обстоятельство предопределяет для настоящего исследования необходимость избегать однозначных, но искажающих реальную картину формулировок в части новаторства А. Н. Радищева по различным аспектам теории правонарушения и юридической ответственности. Следует объективно оценить содержательный аспект его взглядов по указанной тематике и сопоставить их с юридическим наследием его последователя А. П. Куницына, а также с воззрениями современных им классиков науки уголовного права в России. Исходным пунктом учения А. Н. Радищева следует признать категории «право» и «неправо».
Понятием права он характеризовал все то, что законы «предписывают исполнять» или «дозволяют совершать». Неправом или обидой он считал поступки, совершение которых «законами запрещается» [9, с. 11]. Будучи апологетом идей гуманизма, А. Н. Радищев был уверен, что каждому человеку присуще внутреннее ощущение «правого» и «неправого», заключающееся в том, чтобы «не делать другому того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе» [8, с. 28—29]. Следовательно, правомерность и противоправность осознается индивидом интуитивно в пользу соблюдения законов.
Вместе с тем, будучи убежденным в самолюбивой природе человека, А. Н. Радищев был уверен, что поведение индивида необходимо «сообразовывать» с интересами общества [10, с. 28]. В этом контексте государство, по мнению А. Н. Радищева, может воздействовать на гражданина посредством применения к нему запретов (наказаний), побуждений (наград) или предупреждений (охранительных
мер) [11, с. 150]. Провозглашая индивида самолюбивым существом, поведение которого должно контролироваться верховной властью, он особо выделил естественные права человека.
«Гражданин, в каком бы состоянии небо родиться ему не судило, есть и прибудет всегда человек <...> и тот, кто дерзнет его уязвить в его природной и нерушимой собственности, тот есть преступник», — категорично заявляет А. Н. Радищев [7, с. 279]. В этом контексте мыслитель утверждает, что законы, нарушающие неотъемлемые права граждан, являются недействительными даже в том случае, когда общество добровольно наложило на себя обязанность повиноваться данным юридическим нормам [13, с. 178]. Признавая за людьми данное им от рождения равенство, А. Н. Радищев сформулировал авторское представление о правовом статусе личности, включив в него «вольность личную» и гарантию прав потенциального правонарушителя.
«Вольность личная» состоит в наличии у каждого человека права свободно распоряжаться своей жизнью, здоровьем, частями тела и добрым именем [9, с. 13]. Для соблюдения этого постулата А. Н. Радищев декларирует следующие обязанности верховной власти: прибегать к смертной казни лишь в интересах общества; исключить применение «болезненных» и «членовредительских» наказаний; не умалять честь и достоинство гражданина [9, с. 13]. Кроме того, он считал, что обвиняемое лицо до вынесения судом приговора не может быть лишено своего «доброго имени» и положительного общественного мнения [16, с. 186]. Рассмотрев общую характеристику правового статуса человека, следует перейти к понятию противоправного деяния.
В трудах А. Н. Радищева отсутствуют не только дефиниция, но и общее родовое понятие правонарушения. Однако он использовал такие видовые понятия неправомерного поведения, как «преступление», «проступок» и «погрешность», значение которых, по его мнению, раскрывают уголовные законы [11, с. 168]. Вероятно, речь здесь идет о неком прообразе степени общественной опасности. Этот вывод следует из предложенной им системы преступлений. А. Н. Радищев классифицировал их на следующие виды: против жизни и здоровья; против чести и доброго имени; против свободы; против имения; против спокойствия; против мысли или мнения [16, с. 168]. Конкретный видовой состав этих групп общественно опасных деяний ученый не раскрыл. Более того, терминология «проступка» и «погрешности» вовсе не содержит никаких пояснений. Вместе с тем он попытался разграничить преступления и гражданские правонарушения.
По мнению А. Н. Радищева, суть «обиды гражданской» состоит в нарушении «права единственного». В свою очередь суть преступления заключается в посягательстве на «право общее» [9, с. 11]. Однако это разделение также не стало достаточно устойчивым в его доктрине. По справедливому замечанию С. А. Покровского, в ряде случаев А. Н. Радищев «обиды гражданские» именует уже «частными преступлениями», хотя в его более поздних работах «частные преступления» отождествляются с личными оскорблениями [6, с. 208]. Это очевидное противоречие, так как ранее уже было отмечено, что он выделял честь и доброе имя в качестве объектов исключительно преступлений. Тем не менее попытка разграничить правонарушения на виды в зависимости от объекта посягательства и степени исходящей от них опасности налицо. Более того, просветитель сформулировал представление и о некоторых признаках противоправного деяния, к числу которых он относил волевой характер, вину и вред.
По его мнению, противозаконное деяние возникает лишь там, где есть «свобода деяний», «намерение» [12, с. 172]. Следует согласиться с тем, что воля сопутствует любому поведенческому акту индивида. Совершение правонарушения как свободного волевого акта непосредственно ставит вопрос и о вине соответствующего лица. А. Н. Радищев справедливо считал, что наиболее опасны умышленные противоправные акты, а случайное причинение вреда вовсе не должно вменяться в вину [12, с. 176]. Вместе с тем он выделил и некоторое представление о форме неосторожности.
По его мнению, если в обычных условиях для воздержания от совершения поступка требуется «максимальное напряжение внимания», то это «грубый проступок» или «проступок первой степени» [13, с. 176]. Если для воздержания от совершения поступка требуется «обыкновенное внимание», то речь идет о «вине посредственной» или «вине второй степени» [13, с. 176]. Наконец, если для того, чтобы не совершить тот или иной поступок лицо должно обладать «необыкновенным вниманием» или «особыми знаниями», то это образует «малую вину» или «вину третьей степени» [13, с. 176]. Раскрытие этих форм вины напрямую адресует к смягчающим обстоятельствам, в контексте которых А. Н. Радищев упоминает состояние опьянения.
По его мнению, хоть «убийство в пьянстве» не столь виновно как умышленное лишение жизни, однако же «убивающий в пьянстве» подлежит наказанию в зависимости от вреда, который «проистекает обществу» [13, с. 248]. Таким образом, лицо, совершившее умышленное убийство, изолируется от общества, а лицо, причинившее смерть в состоянии опьянения,
154
может исправиться без изоляции от общества. Далее мыслитель раскрывает такой признак правонарушения, как вред.
Наступление вреда, ущерба или убытка А. Н. Радищев считал результатом преступного деяния, когда «сохранность человека» приходит в худшее положение по сравнению с изначальным состоянием [13, с. 188]. Как уже ранее отмечалось, в качестве объектов правонарушения мыслитель признавал как материальные, так и нематериальные субстанции. Следовательно, можно сделать вывод, что вред в его концепции может быть физическим, материальным и организационным. Однако в ряде случаев, по мнению А. Н. Радищева, невозможно вернуться в изначальное состояние, то есть восполнить причиненный вред. В данном случае он приводит в пример лишение другого человека жизни вне зависимости от формы вины.
Мыслитель писал: «Цены убиенному человеку, умышленно или неумышленно, определить не можно, ибо, сверх общих чувствований человечества, потеря таковая есть всегда неоценимая. Каждый, лишающийся жизни, принадлежит к какому-либо семейству, следственно кончина его всегда бывает чувствительна, и, от какой бы причины она не происходила, она все равно для чувствующих бедственна» [14, с. 248]. Оценивая эти постулаты, можно с уверенностью говорить о том, что А. Н. Радищев совершенно правильно определил правовую природу вреда и подразумевал, что он может быть как восполнимым, так и невосполнимым. Вместе с тем ученый полагал, что в некоторых случаях возможно и ненаказуемое причинение вреда.
Оценивая вполне привычные для общественно-политической жизни нашей страны второй половины XVIII века случаи убийств помещиков своими крепостными, А. Н. Радищев признавал последних «вынужденными смертоубийцами»: «Если идущий мне нападет на меня злодей и, вознеся над головою моею кинжал, захочет меня им пронзить, убийцею ли я по-чтуся, если я предупрежу его в его злодеянии и бездыханного его к ногам моим повергну?..» [7, с. 275]. Анализируя этот подход, можно предположить, что речь идет о праве необходимой обороны, для которого мыслитель не предусмотрел ни пределов осуществления, ни требования соразмерности между совершенным и предотвращенным деяниями. Данная идея обусловлена принципом гуманизма, находящегося в прямом противоречии с конкретно-историческими реалиями жизни и научного творчества А. Н. Радищева. Рассмотрев теорию правонарушения и юридической ответственности А. Н. Радищева, целесообразным представляется подвести промежуточные итоги:
— исследованная авторская концепция противоправности сформировалась в условиях усиления крепостнического гнета населения, а также неупорядоченности отраслевого законодательства и доктринальной юридической мысли;
— правовое поведение определялось законами в каждом конкретном случае как правомерное или противоправное;
— человек по природе своей склонен соблюдать законы, однако верховная власть должна следить за тем, чтобы его поведение не противоречило интересам общества;
— правовой статус человека включает в себя правомочия по свободному распоряжению и защите со стороны государства жизни, здоровья, собственности и доброго имени;
— четкая терминология и дефиниция правонарушения своего выражения не получили, однако была предпринята попытка разграничить противоправные акты в зависимости от объекта посягательства и степени общественной опасности;
— достаточно четкое объяснение получила правовая природа вреда, а также его классификация на виды;
— была предложена авторская классификация форм вины, состояния опьянения как смягчающего обстоятельства, презумпции невиновности и права необходимой обороны. Все эти воззрения в совокупности получили свое развитие в отечественной юриспруденции XIX века, специфика которой также была продиктована конкретно-историческими условиями.
Исторический период конца XVIII — начала XIX в. в нашей стране был ознаменован процессами разложения феодального строя и развития капиталистического уклада. Помещичий класс, руководствуясь вековыми устоями феодализма, всеми силами и средствами стремился сохранить и упрочить свое привилегированное положение, результатом чего стало поступательное ухудшение положения крестьян, являвшихся основной сословной категорией. Эта ситуация приводила к тому, что в стране вспыхивали народные восстания, жестоко подавляемые царскими войсками. Неудачи, сопутствующие крестьянским волнениям, были вполне объяснимы. Необходимо понимать, что основная масса населения была угнетаема, безграмотна и не могла выдвинуть из своей среды революционных идеологов. Таким образом, стихийное революционное движение остро нуждалось в теоретико-мировоззренческом осмыслении и направлении.
Первые идеологи революционной борьбы были в основном представителями дворянского класса и отчасти «разночинцами». Как уже было отмечено, особое место сре-
ди них занимает А. Н. Радищев, творческое наследие которого стало предтечей не только декабристского движения, но и выхода на авансцену еще одного выдающегося отечественного мыслителя, представителя школы естественного права Александра Петровича Куницына. Следует кратко охарактеризовать его труды, имеющие непосредственное отношение к теории правонарушения и юридической ответственности:
1. «Право естественное»: свобода как условие существования права; ограничители проявления свободы человека; понятие и виды обид; виды вины правонарушителя; право необходимой обороны.
2. «Энциклопедия прав: изображение системы политических наук»: право человека производить деяния и оставлять их по собственному произволу и усмотрению.
Прежде чем перейти к исследованию воззрений А. П. Куницына как последователя А. Н. Радищева, необходимо сделать определенную оговорку.
Соотнесение наработок А. Н. Радищева и А. П. Куницына с последующим развитием политико-правовой мысли в России, а также их отражение в законодательстве представляет несомненный интерес для юридической науки. Однако провести такую работу в рамках одной статьи представляется делом совершенно немыслимым. Проецирование же док-тринального наследия указанных ученых на современные вызовы развития нашего общества и появление новых форм противоправных деяний противоречило бы принципу историзма. Следовательно, в данном контексте представляется разумным сопоставление их идей с достижениями современной им науки уголовного права, представители которой традиционно задавали тон в вопросах противоправности и наказуемости. В этом контексте следует обратиться к идеям автора первого учебника по уголовному праву Осипа Иоакимовича Горегляда и ординарного профессора, декана отделения нравственно-политических наук, ректора Императорского Казанского университета, а позднее и казанского губернского прокурора Гавриила Ильича Солнцева.
По справедливому утверждению Л. С. Ги-мишян, правопонимание А. П. Куницына напрямую связано с понятием свободы, которую он рассматривал как необходимое условие существования права [1, с. 128]. А. П. Куницын полагал, что человек может считаться свободным только тогда, когда он способен «располагать своим поведением» вне зависимости от «внешних впечатлений» [2, с. 6]. В этом контексте он выделяет первоначальные и производные права.
Ключевым первоначальным правом он считал право человека на «самого себя», то есть нравственную возможность распоряжаться самим собой. В данном контексте А. П. Куни-цын особо выделял право «производить деяния» по собственному «произволу» и «усмотрению» [3, с. 5]. Признавая вслед за А. Н. Радищевым «чувственную природу человека», стремящегося на подсознательном уровне действовать правомерно, он предусмотрел необходимость ограничивать свободу человека.
А. П. Куницын полагал, что проявления свободы человека имеют следующие ограничения: «свобода других лиц»; «количество принадлежащих ему прав»; «физические и нравственные силы, потребные для употребления права» [2, с. 31]. Именно эти обстоятельства, по мысли ученого, позволяют оценить конкретное деяние как «правое» или «неправое». Как мы видим, А. П. Куницын предложил не просто известную еще А. Н. Радищеву концепцию «права» и «неправа», а сформулировал определенные критерии квалификации деяния на правомерное или противоправное.
А. П. Куницын полагал, что деяние, нарушающее права других лиц, «почитается несообразным с законом». Произвольное нарушение права другого человека он именовал «обида» [2, с. 24]. Он не предложил видовой терминологии правонарушающего поведения. Для сравнения следует обратиться к дефинициям уголовно-правовой науки.
О. И. Горегляд писал: «Преступление есть деяние противозаконное, умышленное и при том вредное государству, или частным людям» [4, с. 1]. Как мы видим, О. И. Горегляд в своей дефиниции отразил признаки противоправности, вины, вреда и к числу потерпевших отнес не только частных лиц, но и государство. В первой половине XIX в. существовало и более широкое определение преступления.
Г. И. Солнцев писал: «.преступление есть внешнее, свободное, положительными законами воспрещаемое деяние, безопасность и благосостояние государства или частных его граждан, посредственно или непосредственно, нарушающее и правомерное наказание за собою для преступника влекущее» [15, с. 54]. В данном случае исследователь дополняет перечень признаков преступления наказуемостью. На первый взгляд кажется, что приведенные дефиниции понятия преступления являются более совершенными, чем точка зрения А. П. Куницына. Однако А. П. Куницын сформулировал ряд классификаций обид, которые охватывают признаки правонарушения, не отраженные им в понятии обиды.
Первая классификация базируется на непосредственном объекте противоправного деяния. Посягательство на первоначальные права
156
образует обиду «существенную». Нарушение же производных прав следует понимать как обиду «случайную» [2, с. 25]. Представляется, что речь здесь идет о степени общественной опасности. В отличие от А. Н. Радищева, раскрывавшего этот критерий через перечисление объектов правонарушения, А. П. Куницын акцентирует внимание исключительно на правах человека.
Вторая градация обид зиждется на количественном критерии лиц, права которых нарушены. А. П. Куницын выделил следующие виды: «общая обида» (нарушение прав всех членов общества); «частная обида» (нарушение прав многих лиц или сословия); «особенная обида» (нарушение права одного лица) [2, с. 25]. Анализируя эту классификацию, сложно сказать, выделял ли он посягательства против интересов государственной власти. Вместе с тем налицо стремление защитить интересы не только всего общества или отдельного человека, но и права сословий.
Наконец, А. П. Куницын предложил классифицировать обиды в зависимости от «качества деяния» правонарушителя: «положительная обида» («исполнение деяния», нарушающего права другого человека); «отрицательная обида» (нарушение права другого человека посредством «оставления известного деяния») [2, с. 25]. Здесь просматриваются еще отчетливо не выделяемые А. Н. Радищевым действие и бездействие. Следует сравнить эту градацию с видами преступлений, выделяемых наукой уголовного права в первой половине XIX в.
О. И. Горегляд выделял преступления уголовные, полицейские, общественные и частные. Уголовные преступления подлежали уголовному суду и строгому наказанию или денежному взысканию. Полицейские представляли собой малые проступки или нарушения установленного благочиния, которые подвергались полицейскому суду и легкому исправительному наказанию, или же без суда, одной денежной пени. Общественные нарушали права государя и государства, а также общественную тишину и спокойствие. Наконец, частные посягали на личные или вещественные права гражданина [4, с. 5]. Г. И. Солнцев выделял только уголовные и полицейские преступления, вкладывая в них такое же содержание, что и О. И. Го-регляд [15, с. 60]. Эта классификация выглядит не очень убедительно по двум причинам.
Во-первых, представители науки уголовного права не сформулировали единого критерия деления деяний на виды. Здесь можно отметить сложное переплетение общественной опасности и процесса судопроизводства. Во-вторых, в этой позиции наличествует излишнее дробление. Так, непонятно, в чем со-
стоит принципиальное отличие между уголовными и общественными преступлениями. Таким образом, классификация А. П. Куни-цына выражена более лаконично, четко и информативно. Следует обратиться к признакам правонарушения в авторской интерпретации А. П. Куницына.
Признак противоправности без труда выводится на основе анализа ограничителей свободы человека. Вместе с тем он достаточно прогрессивно переосмыслил признак вины. По его мнению, обида может совершаться как по желанию правонарушителя, так и по «сцеплению действия с противозаконным последствием» [2, с. 25]. Помимо градации деяний на умышленные и неосторожные, он сформулировал и другие конструкции.
По мнению А. П. Куницына, в случае умышленного причинения обиды необходимо определить, в полном ли «употреблении разума» пребывал правонарушитель, на решимость которого могут влиять «сильные чувствования» и «воспламенения», порождаемые внешними факторами или силой его воображения [2, с. 25—26]. Представляется, что речь идет о психическом принуждении, формы которого также получили свое раскрытие.
Признавая психическое принуждение в качестве обстоятельства, исключающего наказуемость деяния, А. П. Куницын полагал, что важно определить причину возникновения у человека «воспламенений» и «сильных чувствований». Если они были порождены волей самого правонарушителя, то деяние следует вменять ему в вину. В случаях возникновения их против воли лица вина последнего исключается [2, с. 26]. Далее исследователь обращается к раскрытию неосторожных форм вины.
По его мнению, если человек, находясь в «полном употреблении разума», ненамеренно совершает действие, повлекшее нарушение права, то это называется «неосмотрительностью», а само нарушение права — «виною» [2, с. 26]. Форма неосмотрительности представляет собой общее родовое понятие, которое в каждом конкретном случае находит свое проявление в «невежестве» (недостаток сведений) или «заблуждении» (ложные сведения), которые могут быть преодолимыми и непреодолимыми.
Незнание и заблуждение преодолимы, когда виновное лицо проявило «надлежащее старание» для получения сведения, недостаток или несовершенство которого обусловило нарушение права. В свою очередь незнание и заблуждение непреодолимы в случаях, когда виновное лицо не проявило «надлежащего старания» для приобретения права [2, с. 27]. Непреодолимые невежество или заблуждение не вменяются в вину. Преодолимые же могут
быть вменены в зависимости от степени возможности преодоления и проявленного старания. Таким образом, речь идет о прообразе небрежности. Эти наработки были весьма прогрессивны.
О. И. Горегляд считал, что неумышленные деяния вообще не вменяются в вину [4, с. 1]. Г. И. Солнцев также не сформулировал четкого понимания неумышленной формы вины, сводя ее лишь к случайным деяниям, освобождающим от наказания [15, с. 59]. А. П. Куницын сформулировал представление об обстоятельстве, исключающем преступность деяния.
По его мнению, право человека совершать определенные деяния возлагает на окружающих обязанность не препятствовать их совершению. Вред, ставший результатом законных деяний, исключает для пострадавшего возможность «противиться их совершению» [2, с. 35]. Данную доктринальную конструкцию сложно однозначно интерпретировать. Вероятно, речь идет об обоснованном применении силы к правонарушителю. Упоминание также получила известная А. Н. Радищеву конструкция необходимой обороны.
А. П. Куницын полагал, что в случаях когда сохранение жизни человека возможно лишь посредством «умерщвления несправедливого нападателя», закон разума признает справедливым сохранение жизни невиновного человека через «пожертвование жизни виновного» [2, с. 32—33].
Как мы видим, право необходимой обороны напрямую не связано с крепостническим строем. Вместе с тем пределы его осуществления по-прежнему не получили своего выра-
жения. Рассмотрев теорию правонарушения и юридической ответственности А. П. Куницы-на, следует отметить, что нового она привнесла в отечественную доктринальную юридическую мысль по сравнению с рассмотренными ранее постулатами А. Н. Радищева:
— классификация правового поведения была дополнена условиями, ограничивающими свободу совершения того или иного поступка, и не сводилась лишь к соблюдению или несоблюдению закона;
— была предложена более совершенная классификация противоправных деяний в зависимости от степени общественной опасности, количества нарушенных прав и неизвестной А. Н. Радищеву градации форм деяния на действия и бездействия;
— формулируются конструкции психического принуждения и видов небрежности, именуемой автором «неосмотрительностью»;
— получила свое развитие неосторожность как форма вины посредством выделения видов невежества и заблуждения, которые могут быть как преодолимыми, так и непреодолимыми;
— конструкция необходимой обороны не сводилась лишь к посягательствам помещиков на своих крепостных. Однако более подробного развития в контексте пределов своего осуществления она не получила;
— учение А. П. Куницына о субъективной стороне правонарушения выглядит более четким и структурированным по сравнению с воззрениями современных ему классиков науки уголовного права, которые достаточно поверхностно подходили к пониманию неосторожных форм вины.
Список литературы:
References:
1. Гимишян Л. С. Государственно-правовые воззрения А. П. Куницына: дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 2004.
2. Куницын А. П. Право естественное. Москва, 2011.
3. Куницын А. П. Энциклопедия прав: Изображение системы политических наук. Москва, 2010.
4. Опыт начертания российского уголовного права. Ч. 1. О преступлениях и наказаниях вообще. Сочинение Коллежского Асессора Осипа Горегляда. Санкт-Петербург, 1815.
5. Ошерович Б. С. Очерки по истории русской уголовно-правовой мысли (вторая половина XVIII века — первая четверть XIX века). Москва, 1946.
6. Покровский С. А. Государственно-правовые воззрения Радищева. Москва, 1956.
1. Gimishyan L. S. Gosudarstvenno-pravovye vozzreniya A. P. Kunicyna: dis. ... kand. yurid. nauk. Saratov, 2004.
2. Kunicyn A. P. Pravo estestvennoe. Moskva, 2011.
3. Kunicyn A. P. Enciklopediya prav: Izobraz-henie sistemy politicheskih nauk. Moskva, 2010.
4. Opyt nachertaniya rossijskogo ugolovno-go prava. Ch. 1. O prestupleniyah i nakaza-niyah voobshche. Sochinenie Kollezhskogo Asessora Osipa Goreglyada. Sankt-Peterburg, 1815.
5. Osherovich B. S. Ocherki po istorii russkoj ugolovno-pravovoj mysli (vtoraya polovi-na XVIII veka — pervaya chetvert' XIX veka). Moskva, 1946.
6. Pokrovskij S. A. Gosudarstvenno-pravovye vozzreniya Radishcheva. Moskva, 1956.
7. Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву // Полное собрание сочинений в 3 т. Москва; Ленинград, 1938. Т. 1.
8. Радищев А. Н. О человеке, его смертности и бессмертии // Полное собрание сочинений: в 2 т. Санкт-Петербург, 1909. Т. 2.
9. Радищев А. Н. Опыт о законодавстве // Полное собрание сочинений: в 3 т. Москва; Ленинград, 1952. Т. 3.
10. Радищев А. Н. О добродетелях и награждениях // Полное собрание сочинений: в 3 т. Москва; Ленинград, 1952. Т. 3.
11. Радищев А. Н. О законоположении // Полное собрание сочинений: в 3 т. Москва; Ленинград, 1952. Т. 3.
12. Радищев А. Н. Проект для разделения Уложения Российского // Полное собрание сочинений: в 3 т. Москва; Ленинград, 1952. Т. 3.
13. Радищев А. Н. Проект Гражданского уложения // Полное собрание сочинений: в 3 т. Москва; Ленинград, 1952. Т. 3.
14. Радищев А. Н. О ценах за людей убиенных // Полное собрание сочинений: в 3 т. Москва; Ленинград, 1952. Т. 3.
15. Российское уголовное право, изложенное Гавриилом Солнцевым. Казань, 1820 / под ред. и с вступ. ст. о Г. И. Солнцеве Г. С. Фельдштейна, проф. Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1907.
16. Семенников В. П. Радищев. Москва; Петроград, 1923.
17. Смирнов Ф. Н. Общественно-политические и правовые взгляды А. П. Куницына: дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 1965.
7. Radishchev A. N. Puteshestvie iz Peterburga v Moskvu // Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1938. T. 1.
8. Radishchev A. N. O cheloveke, ego smertnosti i bessmertii // Polnoe sobranie sochinenij: v 2 t. Sankt-Peterburg, 1909. T. 2.
9. Radishchev A. N. Opyt o zakonodavstve // Pol-noe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1952. T. 3.
10. Radishchev A. N. O dobrodetelyah i nagrazh-deniyah // Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1952. T. 3.
11. Radishchev A. N. O zakonopolozhenii // Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1952. T. 3.
12. Radishchev A. N. Proekt dlya razdeleniya Ulozheniya Rossijskogo // Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1952. T. 3.
13. Radishchev A. N. Proekt Grazhdanskogo ulozheniya // Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1952. T. 3.
14. Radishchev A. N. O cenah za lyudej ubiennyh // Polnoe sobranie sochinenij: v 3 t. Moskva; Leningrad, 1952. T. 3.
15. Rossijskoe ugolovnoe pravo, izlozhennoe Gavriilom Solncevym. Kazan', 1820 / pod redakciej i s vstupitel'noj stat'ej o G. I. Solnce-ve G. S. Fel'dshtejna, professora Demidovskogo yuridicheskogo liceya. Yaroslavl', 1907.
16. Semennikov V. P. Radishchev. Moskva; Petrograd, 1923.
17. Smirnov F. N. Obshchestvenno-politicheskie i pravovye vzglyady A. P. Kunicyna: dis. ... kand. yurid. nauk. Moskva, 1965.
Для цитирования:
Егоров Александр Александрович. Теория правонарушения и юридическая ответственность в трудах классиков дореволюционной российской юриспруденции А. Н. Радищева (1749-1802) и А. П. Куницына (1783-1840) // Труды Академии управления МВД России. 2022. № 1 (61). С. 149-158.
For citation:
Egorov Alexandr Alexandrovich. The Theory of Offense and Legal Responsibility in the Works of the Classics of Pre-Revolutionary Russian Jurisprudence A. N. Radishchev (1749-1802) and A. P. Kunitsyn (1783-1840) // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2022. № 1 (61). P. 149-158.
158
