CC BY
328
Раздел 1. Методология правоохранительной деятельности
КОМИССАРОВА Е.Г., доктор юридических наук, профессор, eg-komissarova@yandex.ru Кафедра правовой подготовки сотрудников органов внутренних дел; Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации, 625049, г. Тюмень, Амурская, 75
KOMISSAROVA E.G.,
Doctor of Legal Sciences, professor,
eg-komissarova@yandex.ru
Chair of legal training
of law enforcement officers;
Tyumen Advanced Training Institute
of the Ministry of the Interior
of the Russian Federation,
Amurskaya St. 75, Tyumen,
625049, Russian Federation
ТЕОРИЯ ДИФФАМАЦИИ В УЧЕНИИ О ЗАЩИТЕ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА
Реферат. Значительный рост интереса к теме защиты чести и достоинства как личных нематериальных благ в последнее время обусловлен двумя ключевыми актами: Федеральным законом от 2 июля 2013 г. N 142-ФЗ «О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» и постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1, 5 и 6 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Е.В. Крылова». Очевидна дальнейшая гуманизация гражданского законодательства, его корреспондирование правам человека, а также стремление законодателя ликвидировать отставание в регулировании отношений по защите личных нематериальных благ. Происходящие законодательные изменения стали связываться с теорией диффамации. В оборот российской юриспруденции вошел целый набор диффамационных терминов, относящихся к личным нематериальным благам и характеризующих соответствующие поведение, деликт, учение, правонарушение. Все чаще употребляется словосочетание «диффамационное право», логико-смысловые границы, методологические ориентиры и отраслевая принадлежность которого еще не ясны. Большинство положений диффамационной теории воспринимается как данность, тогда как сама она возникла еще в дореволюционном (буржуазном — для советской юриспруденции) праве и в современных условиях претерпевает существенные преобразования. Обосновывается необходимость теоретической разработки диффамационного учения применительно к новым условиям его практического приложения, в связи с чем в статье рассматриваются необходимые методологические ориентиры.
Ключевые слова. диффамация, честь, достоинство, личные нематериальные блага, клевета, защита, оскорбление, порочащие сведения.
THEORY OF DEFAMATION IN THE DOCTRINE OF HONOR AND DIGNITY PROTECTION
Abstract. A significant growth of interest in the issue of protection of honor and dignity as personal intangible benefits is recently caused by two key acts: Federal Law of July 2, 2013 N 142 "On amendments to subsection 3 of section I of the first part of the RF Civil Code" and decision of the RF Constitutional Court of July 9, 2013 N 18 "On the case about verification of the constitutionality of the provisions of paragraphs 1, 5, 6 of Article 152 of the RF Civil Code in connection with the complaint of a citizen E.V. Krylov". Further humanization of the civil law, its corresponding with human rights, as well as legislator's wish to eliminate the backlog in regulations of relations on the protection of personal intangible benefits are obvious. The ongoing legislative changes became associated with the theory of defamation. A lot of defamation terms, relating to personal intangible benefits and characterizing the corresponding behavior, tort, doctrine, offence, appeared in the Russian jurisprudence. The phrase "defamation law" is more frequently used, but its logical-semantic boundaries, methodological guidelines and branch are not yet clear. Most of the provisions of the defamation theory are taken for granted, while the theory itself dates back to pre-revolutionary (bourgeois — for the Soviet jurisprudence) law and is undergoing a significant transformation currently. The need for theoretical elaboration of the defamation doctrine as applied to the new conditions of its practical application is substantiated. Therefore the necessary methodological guidelines are considered in the article.
Keywords: defamation, honor, dignity, personal intangible benefits, slander, protection, insulting, defamatory information.
Известно, что моральное пространство, в котором живет человек, гораздо шире, нежели пространство правовое, чье «тело» наполнено абстрактными формулами многоразового применения. Стремясь к оценке этих формул и их совершенствованию, соединяя эти два пространства, доктрина привлекает для исследовательских целей терминологические единицы «надюридического» свойства. Те, которые в действующем праве отсутствуют, но используются в международном правовом пространстве, а также в национальном до-ктринальном обороте. Уверенность исследователям придает тот факт, что в российском праве прежних исторических периодов они тоже были, несмотря на то, что не прижились и ушли из нормативного оборота по ряду социально-юридических причин. Подобное случилось с термином «диффамация»*, впервые вошедшим в нормативный оборот российской юриспруденции в середине XIX в.
Без краткого исторического экскурса в прежнее право отыскать истоки диффа-мационного учения невозможно. Попытки любого исследователя их отыскать неизбежно приведут к нормам Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В ст. 1039 Уложения раскрывалось понятие диффамации в виде оглашения в печати такого обстоятельства о частном или должностном лице, обществе или установлении, которое может повредить их чести, достоинству или доброму имени**. Иными словами, деяние это было порочное и осуществлялось посредством печати. Именно печатная форма свершившейся порочности, в целях отличия от иных форм порочных проявлений, вызвала к жизни в тот исторический период новое нормативное явление с названием «диффамация».
Не будем стремиться к очередному воспроизведению доступного и уже во многом известного исторического опыта, ограничимся лишь обобщающими выводами относительно тех наличных сужде-
* От лат. «diffamatio». От него происходят английское «defamation», немецкое «diffamation», французское «difamación», означающие в переводе «порочить».
** Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб. Изд. 1885 г. с включением статей по продолжению 1886, 1887 и 1889 гг. С. 503.
ний, которыми сегодня оперируют ученые, исследующие проблему диффамации [1].
Активное исследование диффамаци-онных явлений в уголовно-правовой науке пришлось на конец XIX в. На рубеже Х1Х-ХХ вв. к исследованию диффамации обратилась и гражданско-правовая наука. К этому времени правила о диффамации появились в других правовых системах, и в пользу цивилистических исследований послужили отсылки к западноевропейскому опыту того времени, где нормы о диффамации получили свое развитие в качестве попытки законодателя обеспечить сбалансированный подход к праву на свободное выражение мнения - в пользу другого важного интереса - защиты репутации. В российской доктрине также было высказано утверждение о том, что защита от диффамации должна носить, в том числе, и гражданско-правовой характер. Как утверждал в то время Г.Ф. Шершеневич, «с точки зрения формальной теории, в гражданское право должны бы войти нормы, определяющие последствия диффамации, клеветы, контрафакции, кражи между супругами, между родителями и детьми, личные обиды и оскорбления, неосторожное банкротство, потому что во всех этих случаях инициатива защиты нарушенного интереса предоставлена частному лицу» [2, с. 63]. Постепенно термин «диффамация», при сохранении своего содержательного ядра в виде порочащих сведений, не соответствующих действительности, стал обретать межотраслевое значение с весьма подвижными смысловыми границами. Эту самую подвижность замечали и сами дореволюционные ученые, указывая, что «юристу непростительно играть метафорами, юриспруденция требует точности в выражениях и не допускает иносказаний» [3, с. 16].
Так или иначе, но выход диффама-ционного учения за пределы уголовно-правовой науки обеспечил весьма ощутимую неоднозначность понятия «диффамация», что, конечно, неспособно было послужить точности и последовательности возможных законодательных построений с использованием диффамационной терминологии. Можно предположить, что в этом одна из причин того, что законодатель отказался от термина «диффамация» в нормативном обороте - из уголовного
законодательства он впоследствии был исключен, а в нормы гражданского так и не вошел - ни один из кодифицированных актов гражданского законодательства его не воспринял. Но в доктрине остался заметный след в виде диффамационного учения, которое сегодня имеет уже весьма многочисленный ряд последователей [4; 5; 6; 7; 8; 9].
Современная научная картина диф-фамационного учения дает основания полагать, что оно развивается больше не вглубь, а вширь. Находясь на уровне абстрагирования, где ведущим приемом познания является логика, позволяющая сформировать некие обобщенные свойства диффамационных явлений, эта теория сегодня колеблется за счет комбинации известных идей и инвентаризации накопившихся в доктрине многочисленных определений самого понятия «диффамация»*. Одни ученые используют диффамацион-ную терминологию как законодательную данность без проникновения в истинную сущность диффамации [10, с. 33]. Другие используют диффамацию как весьма ординарное, общеизвестное и доступное понятие [11, с. 132]. Третьи высказываются за создание единого диффамационного закона, что «позволит конкретизировать объем прав, подлежащих защите при возникновении диффамационного деликта... и избежать коллизий, возникающих при защите некоторых неимущественных прав личности, гарантированных Конституцией Российской Федерации» [12, с. 224]. При таком положении анализ современного диффамационного пространства дает весьма противоречивый итог развития дореволюционной теории диффамации: с одной стороны, наличествует мировоззренческая ценность, обеспечивая поддержание проблемы защиты личных нематериальных благ в актуальном теоретическом состоянии, с другой, как оказалось, доступность исторического ракурса диффамационной теории обретает синоним ее сегодняшней законодательной значимости.
* Наиболее полно весь плюрализм современных научных взглядов по вопросу о том, что в итоге включает в себя диффамация, приведен в работе М. Свинцовой (см.: Свинцова М. Противодействие диффамации по российскому гражданскому праву. М.: Юстицинформ, 2013). Доступ из справ. правовой системы «Гарант».
Нет никаких оснований полагать, что диффамационная терминология должна быть исключена из доктринального оборота - она весьма удобно «покрывает» все вопросы, связанные с защитой личных нематериальных благ, перечисленных в ст. 150 ГК РФ «Нематериальные блага» в ее обновленной редакции**, чьи нормы выполняют роль кросс-понятий для других отраслей права. Однако есть необходимость в формальном разграничении законодательного, общеупотребительного и научного понятия «диффамация». Такое разграничение может стать отправной точкой для достижения предварительного доктринального согласия о границах диффамации и последующем отграничении диффамационных явлений от смежных с ними и, возможно, приблизит ученых к ответу на вопрос о том, является ли диффамация причиной соответствующих правовых последствий, или это все же следствие. Эффективным итогом такого подхода станет устранение проблемы «многоликости» диффамации, когда для одних это правонарушение, для других - способ защиты нематериального блага, для третьих - ответственность за нарушение личного неимущественного права. Как следствие, более обоснованными станут взгляды на виды диффамации - благодаря научным усилиям они тоже многообразны. Анализ весьма многочисленных литературных источников, посвященных современному диффамаци-онному учению, позволяет увидеть диффамацию устную и письменную, полную и усеченную, преднамеренную диффамацию (клевета), неприличную (оскорбление), достоверную и недостоверную, умышленную и неумышленную диффамацию. Нельзя исключить появления новых разновидностей, так как точки отсчета, которая может считаться истиной, нет, как нет и мерила обоснованности той или иной классификации.
Во избежание многосмысловых суждений о диффамации, необходимости учета действующего современного раз-ноотраслевого законодательного баланса
** О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: федер. закон от 2 июля 2013 г. N 142-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. N 27. Ст. 3434.
норм, относящихся к «диффамационным» правонарушениям, выявления истинного уровня бытия этого явления, все чаще именуемого правовым институтом, надлежит обратиться к методологическим истокам вопроса, то есть обозначить те необходимые подходы, на которые диф-фамационная теория должна опираться. Опора на строго определенные методологические подходы - это не только способ недопущения различных гносеологических «ловушек», но и обеспечение сохранности логически непротиворечивой правовой концепции понятийного аппарата, ибо толкование понятий и категорий, в том числе выяснение их соотношения, было и остается актуальной задачей любой отрасли права.
Первое. Одним из ориентиров для российской правовой доктрины в диффа-мационной теории стала практика Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ), в которой весьма часто употребляется термин «диффамация». Факт этот общеизвестен. Между тем малоизвестен тот факт, что термин «диффамация» здесь употребляется в виде так называемого «автономного понятия», приспособленного под цели ратифицированной Российской Федерацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод* (Федеральный закон от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней»). Объем и содержание таких «автономных понятий» ЕСПЧ определяет, основываясь на целях и задачах указанной Конвенции. Главная особенность таких понятий - их семантическая независимость от национального законодательства участников спора. Соотнесение понятия «диффамация», употребляемого в практике ЕСПч, с актами внутреннего российского законодательства произошло на уровне постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»**. В нем Верховный Суд РФ указал, что «используемое Европейским судом
* Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Рим, 4 нояб. 1950 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. N 2.
** Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.
по правам человека в его постановлениях понятие диффамации тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации». Наличие указанного толкования дало ученым повод констатировать факт прихода в российское законодательство «официальной юридической категории» [13, с. 121]. Само же постановление Пленума N 3 получило статус «постановления о диффамации».
Нет необходимости обсуждать вопрос о том, как соотносятся акты обобщения судебной практики и практика законотворчества, в силу его очевидности. Дословный анализ приведенного судебной практикой уточнения позволяет увидеть необходимую связанность судебных инстанций не только нормами российского права, но и права международного, поскольку национальная правовая система Российской Федерации открыта для восприятия международно-правовых ценностей и аналоги этих ценностей есть и в российском законодательстве. Разумеется, ни о каком дополнении действующего законодательного аппарата в части защиты нематериальных благ в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 речи не идет. Согласившись с обратным и учитывая последующую динамику норм о нематериальных благах, следовало бы признать, что после принятия Федерального закона от 2 июля 2013 г. N 142-ФЗ «О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», дополнившего ст. 152 ГК РФ такими сведениями, как «сведения, не соответствующие действительности» (а они к порочным не относятся), законодателю надлежало бы откорректировать понятие диффамации. Как известно, этого не случилось, так как оно не относится к числу правовых единиц, используемых российским законодателем.
Для убедительности назовем еще одно постановление судебной инстанции - постановление Конституционного Суда РФ от 9 июля 2013 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1, 5 и 6 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации в свя-
зи с жалобой гражданина Е.В. Крылова»*. Предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ были положения пунктов 1, 5 и 6 статьи 152 ГК РФ, устанавливающие специальные способы защиты личных неимущественных прав лица. Давая обстоятельную мотивировку выносимого постановления, данный судебный орган избежал употребления термина «диффамация». Все его формулировки ориентированы на действующую законодательную терминологию. Случись обратное, можно предположить, что термин «диффамация» со ссылкой на данное постановление Конституционного Суда РФ ученые бы поспешили объявить нормативным.
Второе. Весьма значимым для исследования диффамационных явлений должен служить тот факт, что в зарубежной научной литературе диффамационные течения связываются именно с гражданско-правовыми способами защиты чести и достоинства**. Это естественное следствие того, что диффамационное учение за рубежом получает свое развитие за счет прекращения применения уголовного наказания за диффамацию и перехода диффамационной терминологии исключительно в гражданско-правовое поле. Нормы упоминавшейся выше Конвенции о защите прав человека и основных свобод призывают все государства отыскать тот разумный взвешенный баланс, который необходим всякому правовому государству при решении вопроса о том, под юрисдикцию каких норм - уголовно-правовых, административных или гражданско-правовых и в каких случаях должны попадать правонарушения, связанные с
* Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2013. N 6.
** Как замечено в зарубежной литературе, «Законы, предполагающие уголовную ответственность за диффамацию, критикуются еще и потому, что диффамация считается частным делом двух причастных лиц, и государству тут якобы делать нечего. Кроме того, во многих странах вынесение приговора по уголовному делу не дает никакого возмещения лицу, чьи честь и достоинство пострадали, так как штраф сразу поступает в государственную казну» (см.: Дэниэл Саймонс. Коротко о диффамации: основные концепции законодательства о защите репутации: пособие для активистов. ARTICLE 19, 6-8 AmwellStreet, London EC1R 1UQ, United Kingdom, 2006. С. 23).
ущемлением чести и достоинства. Постановка вопроса именно в таком ракурсе соответствует современной международной практике, выраженной в позициях ЕСПЧ, придерживающегося в этом вопросе использования сугубо гражданско-правовых мер и способов защиты и призывающего к декриминализации проблемы, связанной с нарушением и защитой личных нематериальных благ. Все это говорит в пользу того, что теория диффамации должна обрести в итоге гражданско-правовую принадлежность, а не комплексный характер с уклоном в сферу публично-правового регулирования. Без внутриотраслевого законодательного «приюта» это учение обречено на бессмысленную многовариантность с точки зрения его истинных границ.
О теории комплексности применительно к теории диффамации следует сказать отдельно. Сегодня так называемые комплексные теории весьма востребованы разными доктринами, так как именно в них немалое число исследователей ищут спасение, если признаки изучаемого явления или процесса отыскиваются в разных областях права. Обращение же к диффамационной теории через призму международных правовых ценностей не предполагает использования концепции «комплексности». Она может и должна быть жизнеспособной применительно к сфере частноправового регулирования. Нельзя не учитывать и специфику «диф-фамационных» деликтов - они имеют значительное число (гражданско-правовых) особенностей. Эти особенности связаны не только с необходимостью каждый раз решать коллизию между правом на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и правом на свободу слова - с другой («столкновение прав»). Свое начало эти особенности берут от субъекта, инициирующего защиту личных нематериальных благ, впоследствии включаются характеристики вины, как правило, не требующие учета ее форм в сфере гражданско-правового регулирования. Значимыми для гражданско-правовой сферы становятся различия между сведениями ложными (недействительными) и сведениями порочными. Есть и специфика, связанная со смещением бремени доказывания по делам, связанным с ущемлением чести, достоинства, деловой репутации.
Третье. Расширение географии отраслевого внимания к проблемам диффамации все больше актуализирует вопрос о том, насколько это понятие оказывается теоретически и практически значимым в теории частного права, где на случай нарушения личных неимущественных прав есть устоявшиеся и общепризнанные законодательством и судебной практикой понятия. Исходя из экскурса в прежнее диффамационное пространство, нетрудно начертать лексическую цепочку устоявшейся «диффамационной» терминологии - научную и законодательную. От таких понятий, как «возмещение репутационно-го вреда», «вознаграждение за бесчестье», «очернение репутации», «оглашение сплетен»; «личные права», законодатель пришел к личным неимущественным правам; нематериальным благам; компенсации морального вреда; защите чести, достоинства и деловой репутации. Современная дифференциация законодательных понятий, относящихся к сфере защиты личных нематериальных благ, имеет достаточно высокий уровень и вряд ли нуждается в расширении сущностей. Конечно, при желании этот нормативный контент можно «покрыть» термином «диффамация»*, но без преувеличения его законодательной значимости и желания пустить все найденное в истории в нормативный оборот, приписывая современное законодательное ложе терминам, покоящимся в истории. Все же надлежит помнить, что в дореволюционной истории эта теория, кроме ее мировоззренческой роли, отчасти служила еще и восполнению неразвитости имеющихся нормативных установлений. Сегодня уместнее вспомнить слова У. Ок-
* В этой части надлежит согласиться с мнением А.М. Эрделевского, предложившего использовать диффамацию в качестве родового понятия (см.: Эрделевский А.М. Диффамация // Законность. 1988. N 12. С. 45).
кама «entia non sunt multiplikanda praeter neccessitatem», что в переводе означает: «сущности не следует приумножать сверх необходимости». Это высказывание английского философа-номиналиста XIII в., именуемое исследователями как принцип «бритва Оккама», - один из известных методологических приемов, не позволяющих множить понятия, которые ученый именовал сущностями.
Следует признать, что бытийная основа термина «диффамация» - логическая. Как известно, пребывание понятия на логическом уровне позволяет выбирать, пользоваться им или не пользоваться, в зависимости от того, способно ли оно служить средством юридического познания и анализа. Очевидно, что такое положение недопустимо по отношению к понятиям, заложенным в законодательстве. Таково соотношение правовой теории и законодательной реальности. Именно поэтому надлежит всякий раз соотносить познавательное понятие «диффамация» с теми нормативными единицами и конструкциями, которые уже «живут» в наличном законодательстве, тем самым отделяя его от общеупотребительного понятия «диффа-мационный», используемого во внепра-вовых областях как синоним обыденного и очень широкого понятия «патология». В противном случае в диффамационной теории ведущим окажется внеотраслевой феноменологический подход, при котором усилия исследователя направляются не на смысл и реальное юридическое наполнение диффамации, ее границы, а на сам термин. Надо ли говорить, насколько бесполезно такое учение для разных видов юридической практики.
Список литературы
1. Изместьева-Кунц А.А. Диффамация и способы защиты от нее в дореволюционном гражданском праве // Российский судья. 2010. N 1. С. 31-34.
2. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Издание бр. Башмаковых, 1911.
3. Данилов К.Г. Лохвицкий и диффамация // Санкт-Петербургские ведомости. 1864. 22 дек.
4. Аюпов О.Ш. Защита деловой репутации юридического лица от диффамации в гражданском праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2013. 23 с.
5. Михалевич Е.В. Опровержение и ответ как внесудебные способы защиты чести, достоинства и деловой репутации общественных и политических деятелей // Юридический мир. 2013. N 4. С. 54-57.
6. Гаврилов Е.В. Опровержение не соответствующих действительности порочащих сведений как способ защиты чести, достоинства и деловой репутации // Законодательство и экономика. 2012. N 9. С. 46-51.
7. Эрделевский А. Диффамация // Законность. 1998. N 12.
8. Потапенко С.В. Диффамационное право: гражданско-правовой аспект. Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2007. 204 с.
9. Чутов С.А. Распространение порочащих сведений: диффамация // Законы России: опыт, анализ, практика. 2008. N 8. С. 75-77.
10. Жирова М.Ю. Ложность сведений как элемент предмета доказывания по делам о клевете (уголовно-наказуемой диффамации) в контексте опыта Европейского Суда по правам человека // Юридический аналитический журнал. 2009. N 1 (25).
11. Сидоров В.А. Право на защиту чести и достоинства: соотношение права и морали: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. 210 с.
12. Шабанов Д.С. Понятие диффамации // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Сер.: Юридические науки. 2010. N 3 (3). С. 224-226.
13. Гаврилов Е.В. Гражданско-правовая диффамация как гражданско-правовое нарушение // Подготовка доклада о состоянии прав человека в Российской Федерации и зарубежных странах. М.: Юрист, 2010. С. 121-128.
References
1 Izmest'eva-Kunts A.A. Diffamatsiya isposobyzashchity otnee vdorevolyutsionnom grazhdanskom prave [Defamation and how to protect against it in the pre-revolutionary Russian civil law]. Rossiyskiy sud'ya - Russian judge, 2010, no. 1, pp. 31-34.
2. Shershenevich G.F. Uchebnikrusskogograzhdanskogoprava [Textbook Russian civil law]. Moscow, Publishing brothers Bashmakov, 1911.
3. Danilov K.G. Lokhvitskiy i diffamatsiya [Lokhvitskii and defamation]. Sankt-Peterburgskie vedomosti - St. Petersburg Gazette, 1864, December 22.
4. Ayupov O.Sh. Zashchita delovoy reputatsiiyuridicheskogo litsa ot diffamatsii vgrazhdanskom prave Rossii. Av-toref. Kand. Diss. [Protection of the business reputation of the legal entity of the civil law of defamation in Russia. Autoabstract Cand. Diss.]. Tomsk, 2013. 23 p.
5. Mikhalevich E.V. Oproverzhenie i otvet kak vnesudebnye sposoby zashchity chesti, dostoinstva i delovoy reputatsii ob-shchestvennykh i politicheskikh deyateley [Refutation of an answer and extrajudicial methods of protection of honor, dignity and business reputation of public figures and politicians]. Yuridicheskiy mir - Legal world, 2013, no. 4, pp. 54-57.
6. Gavrilov E.V. Oproverzhenie ne sootvetstvuyushchikh deystvitel'nosti porochashchikh svedeniy kaksposob zashchity chesti, dostoinstva i delovoy reputatsii [Refutation of false defamatory statements as a way to protect the honor, dignity and business reputation]. Zakonodatel'stvo i ekonomika - Law and Economics, 2012, no. 9, pp. 46-51.
7. Erdelevskiy A. Diffamatsiya [Defamation]. Zakonnost'- Legality, 1998, no. 12.
8. Potapenko S.V. Diffamatsionnoe pravo: grazhdansko-pravovoy aspekt [Defamatory law: civil aspect]. Abakan, Publisher Khakassky State University of a name of N.F. Ketanov, 2007. 204 p.
9. Chutov S.A. Rasprostranenieporochashchikh svedeniy: diffamatsiya [Defamation: defamation]. Zakony Rossii: opyt, analiz, praktika - Laws of Russia: experience, analysis, and practice, 2008, no. 8, pp. 75-77.
10. Zhirova M.Yu. The falsity of information as part of the subject of proof in libel cases (criminal defamation) in the context of the experience of the European Court of Human Rights [The falsity of the information as part of the subject of proof in libel cases (criminal defamation) in the context of the experience of the European Court of Human Rights]. Yuridicheskiy analiticheskiy zhurnal - Legal analytical magazine, 2009, no. 1 (25).
11. Sidorov V.A. Pravo na zashchitu chesti i dostoinstva: sootnoshenie prava i morali. Kand. Diss. [The right to protection of honor and dignity: the ratio of law and morality. Cand. Diss.]. Moscow, 2003. 210 р.
12. Shabanov D.S. Ponyatiediffamatsii [The concept of defamation]. Vektornauki Tol'yattinskogogosudarstven-nogo universiteta. Seriya: Yuridicheskie nauki - Vector science Togliatti State University. Series: Jurisprudence, 2010, no. 3 (3), pp. 224-226.
13. Gavrilov E.V. Grazhdansko-pravovaya diffamatsiya kakgrazhdansko-pravovoe narushenie [Civil law of defamation as a civil law violation]. Podgotovka doklada o sostoyanii prav cheloveka v Rossiyskoy Federatsii izarubezhnyh stranah [Preparation of a report on the state of human rights in the Russian Federation and foreign countries]. Moscow, Yurist Publ., 2010. Pp. 121-128.
