CC BY
7
УДК 316
DOI 10.23672/SAE.2022.70.30.001
Максимович Александр Владимирович
аспирант,
Южно-Российский
институт управления - филиал
Российской академии народного хозяйства
и государственной службы
при Президенте Российской Федерации
amaksimovich-22@ranepa.ru
Alexander V. Maksimovich
Graduate Student, South Russian
Institute of Management - branch
Russian Academy of National Economy
and Public Administration
under the President of the Russian Federation
amaksimovich-22@ranepa.ru
Теории социального развития
как форма социального
прогнозирования в условиях
неопределенности
Theories of social development
as a form of social forecasting under in the context of uncertainty
Аннотация. Социальное прогнозирование является важной сферой научной и управленческой деятельности. Для современных обществ, характеризующихся структурной сложностью и высоким динамизмом, проявления неопределенности и нестабильности являются практически нормальным состоянием. Поэтому не только осуществление, но и исследование феномена социального прогнозирования является актуальной задачей. Целью данной статьи является рассмотрение социального прогнозирования в условиях неопределенности на основе анализа имеющихся теоретических подходов к этой проблеме.
Ключевые слова: социальное прогнозирование, управленческая деятельность, неопределенность, социальное развитие, государственное управление, информационное общество.
Annotation. Social forecasting is an important area of scientific and management activity. For modern societies, characterized by structural complexity and high dynamism, manifestations of uncertainty and instability are almost a normal state. Therefore, not only the implementation, but also the study of the phenomenon of social forecasting is an urgent task. The purpose of this article is to consider social forecasting in the context of uncertainty based on an analysis of the available theoretical approaches to this problem.
Keywords: social forecasting, management activity, uncertainty, social development, public administration, modernization, information society.
Социальное прогнозирование может осуществляться на разных уровнях социальной реальности: начиная от уровня отдельных организаций до государственного уровня или даже уровня глобальных процессов. Социальное прогнозирование выступает важнейшей практикой, позволяющей выработать общие ориентиры деятельности, предугадать и минимизировать возможные риски, осуществить планирование и распределение ресурсов. Иными словами, социальное прогнозирование - это возможность в какой-то степени контролировать будущее.
Существуют различные определения социального прогнозирования. В одном из словарей по социологии управления оно определяется следующим образом: «Специфическая научная деятельность, которая исходит из многозначности и многовариативности изменений социальных систем и возможности вероятностных утверждений об их будущем с относительно высокой степенью достоверности» [1]. К этому определению следует добавить, что социальное прогнозирование - это не только научная, но и практическая деятельность, осуществляемая сегодня в самых разных
областях социальной жизни. Однако практика не может осуществляться без опоры на теоретический фундамент.
Неопределенность - неустранимый фактор человеческой жизни. Однако отношение к этому фактору меняется в различных условиях, меняется и само понимание неопределенности. Можно было бы выделить два типа - глобальную и ситуативную неопределенность. Если посмотреть в перспективе на историю человеческих обществ, можно обнаружить, что на протяжении большей части человеческой истории люди имели дело с ситуативной неопределенностью, глобальная же неопределенность не осознавалась как проблема. Под глобальной неопределенностью мы пониманием здесь неопределенность жизненной ситуации в целом, принципиальную открытость будущего - не только будущей судьбы отдельного человека, но будущего общества. Ситуативная неопределенность вызвана возможным воздействием неких факторов, меняющих конкретные обстоятельства, но не оказывающих принципиального воздействия на формы социального существования, в целом.
Ситуативная неопределенность в традиционных обществах была связана с возможными угрозами, такими как, например, угроза недостатка ресурсов (возможный неурожай, голод), угроза жизни -болезни, военная агрессия. Проблемы, с которыми регулярно сталкивались люди в традиционных обществах, были достаточно однотипными, предсказать общий ход событий и выработать необходимую стратегию действий не представляло особого труда. Экзистенциальная же неопределенность снималась в рамках религиозных ритуальных практик.
Неопределенность, с которой имеют дело общества модерна и постмодерна, принципиально иная. Переход от традиционных обществ к обществу модерна в Европе занял несколько веков и сопровождался глубокими изменениями социальной структуры, острыми социальными конфликтами, формированием новых социальных групп и разрушением прежних. Предсказуемость и стабильность социального уклада стала достоянием прошлого, открытым и непредсказуемым оказалось не только будущее отдельных людей, но и будущее общества в целом. Развитие научного знания разрушило религиозную картину мира, наряду с социально-экономической и политической нестабильностью возникла и нестабильность мировоззренческая. Выход модернизации на пределы западного мира вызывал столь же глубокие потрясения социальных и культурных устоев в других обществах.
Ответом на вызов социальных потрясений стали попытки научного их осмысления, выявления закономерностей социального развития и социальной организации, что подразумевало возможность преодоления неопределенности и контроля социальных процессов, возникли представления о возможности социальной инженерии различного масштаба.
Формирование государств современного типа, управляемых при помощи рациональной бюрократии, а также, современного промышленного производства, которое также нуждалось в рациональном управлении, организации, планировании и прогнозируемости, способствовало тому, что общества в самых разных своих аспектах становились всё более подверженными целенаправленному регулирующему воздействию со стороны специализированных структур.
Однако распространение различных практик регулирования не устраняло воздействие неопределенности, а скорее способствовало тому, что работа в условиях неопределенности превращалась в своеобразную норму. Прогнозирование, планирование, проектирование в современных обществах становятся устойчивыми управленческими практиками в самых разных областях деятельности - от политики до культуры.
Даниел Белл, автор одного из самых известных исследований, посвященных социальному прогнозированию, писал: «Социолог всегда испытывает соблазн выступить в роли если не пророка, то провидца» [2]. Речь идет о претензиях, заложенных во всех социологических концепциях
социального развития. Любая схема социального развития, претендующая на универсальность, логически превращается в инструмент социального прогнозирования, пытающегося уловить и определить развитие тех или иных тенденций. Ярчайшим примером такой попытки была концепция исторического развития, предложенная Карлом Марксом. Но прогностический элемент содержали и концепции Огюста Конта и его учителя -Анри де Сен-Симона. Макс Вебер не предлагал стадиальных теорий, но и его интерпретация современного капиталистического общества содержала в себе элементы прогнозирования, включая, например, прогнозирование дальнейшего нарастания бюрократизации и рационализации.
Практически все авторы социологических теорий, выделявшие стадии исторического развития, претендовали на то, что располагают определенным видением будущего - и наиболее очевидным оно должно было выглядеть для тех обществ, которые несколько запаздывали в своем развитии и располагали «образцом» в виде обществ наиболее продвинутых, на который могли ориентироваться. Даже с учетом позднейшей критики, многие тенденции социального развития эти авторы определяли правильно. Проблема заключалась в недостаточном учете ряда важных факторов, в частности, значения культурной специфики для осуществления тех или иных социальных и политических изменений.
Остановимся на некоторых общих теориях социального развития.
Теории индустриального общества. Временем расцвета теорий индустриального общества были 50-60-е гг. ХХ века. Наиболее яркими представителями этого подхода к анализу общества считаются Дж. Гэлбрейт и Р. Арон. Согласно Гэлбрейту, ключевая роль в индустриальном обществе принадлежит инженерным и управленческим знаниям и навыкам, его концепция может быть рассмотрена в ряду многочисленных технократических концепций, подчеркивающих роль управленцев-специалистов-технократов в современных развитых обществах.
Согласно Арону, индустриальное общество обладает следующими основными чертами: отделение производства от семьи, глубокое разделение труда, индустриальное производство, нацеленное на накопление капитала, усиление роли рационального расчета не только в производстве, но во всех сферах деятельности, высокая степень концентрации рабочей силы и необходимость организации производственной деятельности.
Арон отмечал, что эти черты присутствуют как в капиталистических, так и в социалистических обществах, потому идеологические различия между этими обществами не имеют большого значения. И социалистические, и капиталистические общества принадлежат к одному типу - индустриальному. Промышленное производство как доминирующая сфера экономики подразумевало широкое применение различных практик научного управления, включающих элементы планирования и прогнозирования.
Теории индустриального общества противостояли также и марксизму, основанному на убеждении в неизбежности краха капиталистического общества. Теории индустриального общества подчеркивали способность капиталистических обществ к изменению и не были склонны абсолютизировать различия между двумя версиями «единого индустриального общества». Теории индустриального общества сохраняли прогрессист-ское видение истории, и некоторую общность с марксизмом - в том плане, что и для них экономические, производственные факторы выступали важнейшим двигателем социального развития.
Теория постиндустриального общества. Тесно связанными с теориями индустриального общества, были концепции общества постиндустриального, переход к которому констатировался многими авторами на основе анализа новейших трендов социально-экономического развития зрелых индустриальных обществ.
Наиболее ярким представителем теории постиндустриального общества был Даниел Белл, чья основная работа так и называлась - «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования». Название работы указывало на то, что постиндустриальное общество еще не является свершившимся фактом, однако анализ тенденций развития индустриальных обществ, указывал, по мнению Белла, на скорый переход к обществу нового типа.
Основными прогнозируемыми чертами этого общества будут: усиление роли теоретического знания, возрастание роли социального класса носителей этого знания, перемещение основной массы работников из сферы производства в сферу услуг и расширение этого сектора экономики, модификация труда, который станет, в основном, взаимодействием человека с человеком, а не взаимодействием с техникой, как это было преимущественно в индустриальном обществе.
Белл выделяет также изменение структуры неравенства, дальнейшую технизацию производства и жизни, в целом. В связи с важностью последнего фактора, постиндустриальное общество обозначали также как «информационное». И, наряду с теориями постиндустриального общества, возникло множество теорий общества информационного, в рамках которых, их создатели пытались прогнозировать социальные, культурные и экономические последствия развития информационных технологий.
Теории информационного общества. Подобных теорий было предложено довольно много. Наиболее разработанной и масштабной была концепция, изложенная Мануэлем Кастельсом в трехтомном исследовании «Информационная эпоха».
Литература:
1. Социология управления. Теоретико-прикладной толковый словарь / Под ред. А.В. Тихонова. М., 2015.
Кастельс прослеживает, как информационные технологии меняют все сферы социальной жизни от политики до формирования идентичностей. Он говорит о формировании культуры реальной виртуальности, о том, что в информационную эпоху вся реальность кодируется средствами коммуникации и то, что не существует в пространстве сети, не существует для современного человека вообще. Кастельс говорит и об изменении характера капитализма, который превращается в глобальный «информационный капитализм».
Пытаясь прогнозировать характер новой реальности, формируемой информационными технологиями, Кастельс пишет, в частности: «Это система, в которой сама реальность (то есть, материальное/символическое существование людей) полностью схвачена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, мир, в котором внешние отображения находятся не просто на экране, через который передается опыт, но сами становятся опытом. Все сообщения всех видов заключены в средстве, ибо средство стало настолько всеобъемлющим, настолько разнообразным, настолько послушным, что абсорбирует в одном и том же мультимедиатексте целостность человеческого опыта» [3].
Кастельс уделяет много внимания и анализу глобализации, в осуществлении которой, информационные технологии играют огромную роль. Концепции глобализации, также содержащие значительный прогностический компонент, стали особенно популярными в 80-90-е гг. ХХ века. Так или иначе, различные концепции глобализации исходили из признания необходимости и неизбежности распространения в глобальном масштабе западных институтов и ценностей.
Концепции постиндустриального и информационного общества оказались, практически, последними попытками масштабного теоретического социального прогнозирования. В начале ХХ1 века, в связи с общим мировоззренческим и идеологическим кризисом, связываемым с эпохой постмодерна, очертания будущего оказались размытыми, что усиливает неопределенность.
Прогнозирование будущего связывается сегодня не столько с «большими теориями», сколько с ожиданиями, связанными с развитием науки и технологий, способными внести какие-то радикальные изменения в судьбу цивилизации, а также с прогнозированием возможных проблем и рисков, возникающих на различных уровнях социальной реальности. В условиях осознания растущей неопределенности и уязвимости человечества перед многочисленными рисками, роль социального прогнозирования возрастает.
Literature:
1. Sociology of management. Theoretical and applied explanatory dictionary / Ed. A.V. Tikhonova. M., 2015.
2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Д. Белл; Пер. с английского; Изд. 2-ое, испр. и доп. М. : Academia, 2004. С. 63.
3. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. URL : http://www.vus net.ru/biblio/download.aspx?id=3064 (дата обращения 25.09.2022).
4. Агаджанян А. «Множественные современности», российские «проклятые вопросы» и незыблемость секулярного Модерна (теоретическое эссе) / А. Агаджанян // Государство религия церковь. 2012. № 1. С. 83-110.
5. Максимович А.В. Средства массовой информации: толерантность, ксенофобия и экстремизм в молодежной среде / А.В. Максимович // Проблемы воспитания толерантности и профилактики экстремизма в молодежной среде: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ростов-н/д. : РГУПС, 2005. С. 92-95.
6. Gafiatulina N.Kh. Social security and social health of Russian society / N.Kh. Gafiatulina, S.I. Imgrunt, S.I. Samygin. Saarbrucken : LAP LAMBERT, 2017. 124 p.
7. Самыгин С.И. Социальная безопасность в системе социально-гуманитарного знания о безопасности / С.И. Самыгин, О.В. Степанов // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 11. С. 5459.
8. Российское общество в условиях самоизоляции. Социальные эффекты и последствия пандемии COVID-19 / Н.Х. Гафиатулина, В. В. Касьянов, П.С. Самыгин, С.И. Самыгин. М. : Общество с ограниченной ответственностью «Русайнс», 2020. 178 с.
9. Зинченко Г.П. Социология управления : Учебно-методический комплекс / Г.П. Зинченко, Я.Г. Зинченко. Ростов-н/Д. : Южно-Российский институт управления - филиал федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (ЮРИУФ РАНХиГС), 2013. 150 с.
10. Зинченко Г.П. Инженеризация публичного администрирования / Г.П. Зинченко, Я.Г. Зинченко // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2018. № 3. С. 180-184.
11. Зинченко Я.Г. Бюрократия: динамика и трансформация / Я.Г. Зинченко // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2012. № 3. С. 188-200.
2. Bell D. The coming post-industrial society. Experience of social forecasting / D. Bell; Translation from English; Ed. 2nd, rev. and additional. M. : Academia, 2004. P. 63.
3. Castells M. Information era: economy, society, culture. URL : http://www.vusnet.ru/biblio/download. aspx?id=3064 (date of application 09/25/2022).
4. Agadzhanyan A. «Multiple modernities», Russian «damned questions» and the inviolability of secular Modernity (theoretical essay) // State religion church. 2012. № 1. P. 83-110.
5. Maksimovich A.V. Mass media: tolerance, xenophobia and extremism in the youth environment / A.V. Maksimovich // Problems of education of tolerance and prevention of extremism in the youth environment: materials of the All-Russian scientific-practical conference. Rostov-on/D. : RGUPS, 2005. P. 92-95.
6. Gafiatulina N.Kh. Social security and social health of Russian society / N.Kh. Gafiatulina, S.I. Imgrunt, S.I. Samygin. Saarbrucken : LAP LAMBERT, 2017. 124 p.
7. Samygin S.I. Social security in the system of social and humanitarian knowledge about security / S.I. Samygin, O.V. Stepanov // Social and humanitarian knowledge. 2014. № 11. Р. 54-59.
8. Russian society in conditions of self-isolation. Social effects and consequences of the COVID-19 pandemic / N.Kh. Gafiatulina, V.V. Kasyanov, P.S. Samygin, S.I. Samygin. M. : Limited Liability Company «Rusigns», 2020. 178 p.
9. Zinchenko G.P. Sociology of management: Educational and methodical complex / G.P. Zinchenko, Ya.G. Zinchenko. Rostov-on/D. : South Russian Institute of Management - a branch of the federal state budgetary educational institution of higher professional education Russian Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation (YURIUF RANEPA), 2013. 150 p.
10. Zinchenko G.P. Engineering of public administration / G.P. Zinchenko, Ya.G. Zinchenko // State and municipal management. Scientific notes. 2018. № 3. P. 180-184.
11. Zinchenko Ya.G. Bureaucracy: dynamics and transformation / Ya.G. Zinchenko // State and municipal management. Scientific notes of SKAGS. 2012. № 3. P. 188-200.
