CC BY
69
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
P.P. Замалетдинов
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИЗУЧЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА
Языковая картина мира является одним из способов структурирования знаний об объективной действительности. Все знания человека о мире, полученные им в течение жизни, существуют в его сознании в виде картины мира, которая определяет отношение человека к реальности, оказывает влияние на нормы поведения, на становление системы ценностей, социально детерминированных императивов и запретов, на стратегию жизнедеятельности, на способы осознания человеческой субъективности.
Язык как особая система сигналов о реальной действительности, являясь средством познания, сохранения и передачи социально значимого опыта и средством управления поведением человека, позволяет оперировать понятиями в их отвлечении от конкретных предметов и ситуаций. При изучении картины мира используются данные различных дисциплин. Комплексное использование теоретико-методологических установок разных наук позволяет осветить и саму проблему, и пути ее решения. Понятие “картина мира” должно иметь категориальный смысл, соотноситься с совокупностью знаний человечества в определенный исторический период и рассматриваться как этап познания человеком мира на бесконечном пути развития человеческих возможностей, прогресса науки и техники.
Картина мира в общефилософском смысле - это совокупность мировоззренческих знаний о мире, “совокупность предметного содержания, которым обладает человек” [1]. Картина мира - это целостный образ мира, имеющий исторически обусловленный характер. Он формируется в рамках исходных мировоззренческих установок. Являясь неотъемлемой частью жизнедеятельности индивида, картина мира определяет специфический способ восприятия мира. В современной науке осмысление картины мира происходит через рефлексию над результатами достижений науки и в русле семиотического, культурологического, лингвистического и лингвокультурологического анализа, на материале изучения фольклора, мифологии и языка.
Общеизвестно, что наука изучает не мир как таковой, а различные заменяющие его модели. Говоря о картине мира, часто имеют в виду научную картину мира, под которой обычно понимается система общих принципов, понятий, законов и наглядных представлений, формируемая на основе синтеза научных знаний. Научная картина мира выступает в качестве связующего звена между мировоззрением и фундаментальными специальными формами теоретического освоения действительности и носит исторически изменчивый характер. В силу предельной рационализации научная картина мира имеет 134
наднациональный характер и для одного и того же сегмента объективной действительности является единой, общей для всех людей вне зависимости от языка, на котором они общаются. Для оформления картины мира в классической науке было принципиально важным преодоление антропоморфности наивной картины мира, отражающейся в языке. В современной научной картине мира отражается нелинейность мира, сложное взаимопереплетение энергетических и информационных воздействий.
Концептуально картина мира оформляется через процессы опредмет-чивания, объективирования и осмысления образов мира, формирующихся на основе жизнедеятельности человека, его практической деятельности и в результате разработки новых образов мира в актах рефлексии над объективной действительностью.
Языковую или наивную картину мира принято интерпретировать как отражение обиходных, бытовых, житейских представлений о мире. Поскольку языковая модель мира закреплена и выражена в языке, в его лексике и значимых грамматических категориях, то методом описания данного объекта становится семантический анализ лексических и грамматических значений того или иного конкретного языка. Очевидно, что “только обобщая результаты тщательного семантического анализа лексем и граммем, относящихся к выбранному семантическому полю, исследователь может делать правдоподобные выводы о том, как членится языком выбранный ’’кусочек действительности, какие атрибуты вещей и ситуаций трактуются языком как существенные, какие им игнорируются” [2].
В монографии Е.В. Урысон “Проблемы исследования языковой картины мира” показано, что семантическая система языка является особым объектом, который, вопреки распространенной точке зрения, может быть противопоставлен не только научной картине мира, но и житейским, обиходным представлениям. Автор демонстрирует это на двух значимых фрагментах семантической системы русского языка: первый - “модель человека” (дух, душа, ум, совесть, память и т.д.), второй - отглагольные имена действия. Основной тезис автора состоит в том, что развитие языковой системы напрямую не связано житейскими представлениями, поскольку семантика развивается по своим внутренним законам. В монографии сделана попытка выявить и описать эти закономерности.
Среди работ, вышедших в последнее время и посвященных анализу проблемы картины мира, следует назвать также монографию О.А Корнилова “Языковые картины мира как производные национачьных менталитетов” [3]. В работе предлагаются способы сопоставления национальных “точек зрения” на мир с инвариантом научного знания, подробно описывается характер зависимости результатов вербализованных интерпретаций внешнего мира от среды обитания конкретного этноса и от структуры человеческого сознания. Исследователем в качестве базовой методологической установки выбран комплексный междисциплинарный подход, использованы данные многих отраслей знания: от лингвистики и этнографии до нейрофизиологии.
Универсальный семантический компонент, обнаруживаемый в разных языках, обусловлен единством видения мира представителями разных культур, что детерминировано универсальными формами восприятия, принципиальным единством человеческой физиологии и психики, одинаковыми когнитивными процессами, которые не зависят от индивидуальных, расовых особенностей или исторически конкретных условий. Так, в разных культурах говорящие нуждаются в разграничении субъекта действия и его объекта, предмета и его признака, в установлении тех или иных временных и пространственных отношений. Межкультурную общность человеческого видения мира, например, можно увидеть, в той антропоморфности, которая обнаруживается в естественных языках.
Картина мира - это модель мира, созданная и воспринятая человеком, бессознательно проецирующим свои особенности на окружающую действительность, и поэтому модель мира неминуемо антропоморфна. Субъектом познания всегда выступает исторически конечный человек, и его картина мира полна языковыми универсалиями, при исследовании которых преследуются две основные цели: во-первых, описывается система и структура конкретного языка, во-вторых, выявляются характеристики языка вообще как важнейшего атрибута человеческой жизнедеятельности, язык исследуется в своей всеобщности через признаки, присущие любому отдельному языку.
Выделение языковых универсалий процесс не стихийный, а упорядоченный, в основе которого лежат причинно-следственные отношения. Оно, как утверждает В.Г. Гак, определяется общими закономерностями функционирования языка как средства общения, глубинными отношениями между языком и мышлением, языком и психологией человека, языком и окружающей действительностью, описываемой средствами языка [4]. Языковые универсалии можно определить как обнаруживаемые во всех языках свойства или как универсальные отношения между неуниверсальными свойствами языков; универсалии могут быть выявлены на самых разных уровнях (в фонетике, лексике, грамматике). Наличие языковых универсалий - необходимое условие для общения и взаимопонимания народов.
Универсалии отражают глубинные структуры мыслительной и познавательной деятельности человека в процессе освоения им объективного мира. Глубинные свойства языковой формы всегда универсальны, поэтому глубинные структуры языковой системы получают свое выражение в семантических универсалиях языка: “Существуют семантические и лексические универсалии, указывающие на общий понятийный базис, на котором основываются человеческий язык, мышление, культура” [5].
В своих работах, нацеленных на поиск языковых универсалий, А. Веж-бицкая анализирует разнообразные способы концептуализации действительности. По ее мнению, любой сложный и причудливый концепт, закодированный в той или иной языковой единице естественного языка, может быть представлен в виде определенной конфигурации элементарных смыслов, которые являются семантически неразложимыми и универсальными в том
смысле, что они лексически закодированы во всех языках. При этом импликация действует в обе стороны: не только любая неразложимая единица должна быть универсальной, но и любая универсальная (присутствующая в лексиконе всех языков) единица является семантически неразложимой [6]. Любой лингвоспецифический концепт может быть переведен на “естественный семантический метаязык”, то есть посредством ограниченного набора семантических элементов, вербализуемых во всех естественных языках, можно выразить и описать все разнообразие рожденных человечеством идей.
Использование элементарных в смысловом отношении концептов позволяет исследовать любую понятийную область с универсальной точки зрения, не впадая в зависимость от языка описания: “Основывая наш анализ на лексических универсалиях, мы можем освободиться от наших собственных предрассудков и достичь универсального, не зависящего от конкретной культуры, взгляда на познание...” [6, 20].
Вопрос о существовании универсальных “базовых человеческих эмоций”, таких как гнев, страх, радость рассматривается А. Вежбицкой на материал русских лексем “грусть” и “гнев” и английской “angst”. Она показывает, что концептуализация мира эмоций производится каждой культурноязыковой общностью по-своему. Ею утверждается, что русские лексемы “грусть”, “печаль”, “тоска” не имеют английских эквивалентов. Для английского слова anger самым близким соответствием, но не эквивалентом оказывается не существительное гнев, а глагол сердиться, который отличается от anger в первую очередь тем, что подчеркивает внешнее проявление чувства. Примечательно, что в татарском языке также отсутствуют эквиваленты вышеназванных лексем. В татарском языке для передачи данных смыслов употребляются такие лексемы как кнЛелсезлек, моГгсулык, располагающиеся в иной смысловой близости/отдаленности друг от друга. Они не составляют прямых эквивалентов русским печаль, тоска, грусть, скорее могли бы соответствовать русским словосочетаниям “легкая печаль”, “приятная, светлая печаль”, если бы таковые были узуальными.
Используя для описания универсального мира человеческих чувств слова, обозначающие эмоции в отдельно взятом языке, мы неосознанно принимаем концептуализацию мира, задаваемую именно этим языком, вследствие чего наше описание становится достаточно неадекватным. Вероятно, мы приписываем представителям иной лингвокультуры чувства, которые они не испытывают и, скорее всего, не могли бы их вербализовать, игнорируя при этом наиболее значимые для них эмоции.
Однако специфика языковых картин мира как особых моделей реальности определяется как понятийной категоризацией действительности, так и непонятийным содержанием, различиями в выделении и акцентировании жизненно важных для этноса срезов реальности, в аксиологическом маркировании действительности. Общепризнанно, что ядро национальной картины мира составляют культурные ценности, предопределяющие базовые категории при конструировании картины мира. Выбор наиболее значимых ценно-
сгей и антиценностеи характеризует тип культуры того или иного социума. Важно и то, что сознание человека, моделирующее идеальный образ мира в языке, имеет эмоциональную окраску, что также находит свое отражение в языковом образе мира.
При одинаковости набора универсальных понятий у каждого народа присутствуют особые, только ему присущие соотношения между этими понятиями, что создает основу национального мировидения и оценки реалий окружающей действительности; так, категории времени и пространства присутствуют в разных культурах, но они глубоко национальны по способу выражения в системе языка конкретного народа как отражение его менталитета.
Об “изоморфизме функциональной структуры языка и социальной структуры'’, который отчетливее всего проявляется на материале народов с архаическими формами культуры, не испытавших на себе заметных инокуль-турных воздействий, говорит З.К.Тарланов [7]. Именно этим можно объяснить стремление лингвистов рассматривать изоморфизм структуры языка и общества по данным экзотических языков и народов.
В картине мира этноса можно выделить стабильное ядро и вариативные участки, детерминированные историческими, социальными и другими факторами. Б.А.Серебрянников утверждает, что картина мира складывается “из каких-то наиболее жестко заданных элементов мировосприятия (миропонимания) и правил взаимных переходов от одних элементов к другим (отношения между элементами)” [8]. Картина мира также зависит от социальных групп, которым принадлежат индивиды. Так, профессиональные знания о каких-либо сторонах действительности гораздо шире и глубже обыденных, ассоциативные связи между реалиями мира могут быть значительно богаче в “элитных” группах (выделяемых по самым разным критериям) по сравнению с людьми со средним уровнем образования и воспитания.
Несмотря на то, что объективная действительность воспринимается и моделируется в сознании через призму общественного опыта, у каждого индивида имеется собственная картина мира. Как член общества он получает готовые матрицы, по которым будет происходить разворачивание его мировидения, но человек индивидуально перерабатывает и дорабатывает свое мировоззрение, вносит в него приемы и способы анализа и синтеза, обусловленные его образованием, сферой деятельности, образом жизни, семейными традициями, особенностями его личности. Индивидуальная картина мира складывается под влиянием самых разных факторов, среди которых важное место занимают возрастные особенности, профессиональная подготовка, личный эмоциональный опыт.
Таким образом, картина мира - сложное интегративное образование, в котором элементы разных уровней (от общечеловеческого до индивидуального) находятся в сложных иерархических отношениях. Проблема изучения языковой картины мира имеет давнюю историю и опирается на богатые традиции; в настоящее время можно говорить о целых направлениях в рамках этой теории. Постижение специфики национальных моделей мира, выявление зако-
номерностей такого моделирования позволило бы не только проникнуть в понимание общности и национального своеобразия отражаемой в языке картины мира, но и углубить наши представления о формах человеческого сознания, об основных закономерностях и функционировании мышления вообще.
Итак, описание структуры языковой картины мира предполагает два уровня: первый заключается в выявлении общечеловеческого, универсального содержания языковых знаков или же концептов как компонентов языковой картины мира, второй - в характеристике специфики национального языка как способа закрепления опыта познания мира определенной этнокультурной общности.
Языковая картина мира формируется, с одной стороны, языковыми средствами, отражающими языковые универсалии, а с другой — языковыми средствами, закрепляющими особенности мировидения того или иного народа. Следовательно, трудно говорить о единой универсальной картине мира, есть множество национальных картин мира, своеобразие, уникальность которых можно увидеть лишь в ходе сопоставления мировидения разных народов, говорящих на разных языках, тем не менее есть концепты, универсальные для разных национальных языков.
Понятие “языковая картина мира” восходит к идеям В. фон Гумбольдта о существовании языка как “промежуточного мира” между мышлением и действительностью. Он считает, что язык - это исторически закрепленная система значений, посредством которой происходит преобразование внеязы-ковой действительности в объекты сознания. Язык есть не ряд готовых этикеток к заранее данным вещам, а “промежуточная реальность”, сообщающая не о том, как называются предметы, а, скорее, о том, как они нам даны. В языке отображаются не чисто субстанциональные свойства внеязыкового мира, а отношение человека к этому миру. Конечной целью своего исследования Гумбольдт считал выяснение “отношения” языков к миру “представлений” “как к общему содержанию языков” [9]. Для нас является основополагающей мысль Гумбольдта о том, что разные языки - это не разные обозначения одного и того же предмета, а разное видение его.
В. фон Гумбольдт приписывает языку творческую силу, которая благодаря своей классифицирующей и структурирующей роли конструирует своеобразный мир языковых содержаний (значений); звучание соединяется с предметом не непосредственно, а через семантически переработанные единицы. Процессы умственного членения мира и формирования мировидения сводятся к действию “внутренней формы языка”, которая является энергийной, энтелехийной и системно-структурной сущностью. “Внутренняя форма языка” - свойственный конкретному языку способ организации мыслительной материи, “способ представления”, “осмысления”, “модификации” ее элементов.
Органическое участие национального языка в процессе развертывания мысли подчеркивал также А.А.Потебня. В работе “Мысль и язык” он писал: “Человек, говорящий на двух языках, переходя от одного к другому, изменяет вместе с тем характер и направление течения своей мысли, притом так, что
усилие его воли лишь изменяет колею его мысли, а на дальнейшее течение ее влияет лишь опосредованно...” [10]. Согласно концепции А.А.Потебни, отношение слова к мысли заключается в следующем: слово есть средство образования понятия, причем не внешнее, не такое, каковы изобретенные человеком средства писать, рубить дрова и пр., а внушенная самой природой человека и независимая, характеризующая понятие ясность (раздельность признаков), отношение субстанции к атрибуту, необходимость их соединения, стремление понятия занять место в системе - все это первоначально достигается в слове и преобразуется им так. как рука преобразует всевозможные машины. В отношениях языка, кулыуры и мышления А.А.Потебня именно язык называет определяющим.
Важной вехой в изучении языковой картины мира, взаимосвязи языка и культуры стала американская дескриптивная лингвистика, которая развивалась в тесном переплетении с антропологией, ориентировалась на языки, лишенные письменной традиции. Так, Э. Сепир видит сущность языка не столько в его внешних особенностях и формальных критериях, сколько в связях с культурой, обществом, историей, которые и определяют внутреннюю природу языка и его специфику у каждого этноса.
Опираясь на точку зрению Э. Сепира, можно констатировать, что языковая материя отражает главным образом концептуальное содержание - мир образов и значений, причем границы языка и мышления не совпадают: “...язык можно считать лишь внешней гранью мышления на наивысшем, наиболее обобщенном уровне символического мышления” [11, 36], причем функция языка дорассудочная. Это символическое выражение интуиции, поскольку речевые формы обычно не осознаются. Каждый язык, будучи формой выражения опыта, обладает законченной формальной организацией, которая глубоко залегает в подсознание носителей языка и реально ими не осознается. Для Э. Сепира имеет принципиальное значение мысль о том, что язык не есть ярлык, налагаемый на уже готовую мысль, он говорит о сложном процессе взаимодействия языка и мышления, когда орудие делает возможным продукт, продукт же способствует усовершенствованию орудия.
Э. Сепир для выяснения реального содержания мыслительных процессов считает необходимым выявить и устранить то, что вносится языковым облачением. Он делает заключение о несоизмеримости членения опыта в разных языках, об относительности понятий и в целом форм мышления. Первоначально Э. Сепир исходит из единства окружающего мира и внутреннего содержания описывающих этот мир языков. Согласно образному определению американского ученого, переход от одного языка к другому подобен переходу от одной геометрической системы задания точек к другой.
В последующих работах позиция Сепира становится более радикальной. В статье “Статус лингвистики как науки” мы читаем, что “реальный мир” в значительной степени неосознанно строится на основе языковых при-
вычек той или иной социальной группы. Два разных языка никогда не бывают столь схожи, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности. Более того, ‘‘миры, в которых живут различные общества - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками” [11, 261].
Итак, позиция Э. Сепира такова, что видение мира предопределено языковыми привычками. Формы, представленные в языке, предполагают определенные способы наблюдения и истолкования действительности. Вся совокупность человеческого опыта, реального или даже потенциального, настолько пропитана вербализмом. что привычным миром реальности является словесный мир. Язык не просто аккумулирует различные формы опыта, не только передает опыт поколений, но и приобщает индивида к общепринятому, конвенциональному пониманию окружающей действительности. Большую роль в языковом поведении он отводит интуиции, бессознательному: Вообще, в американской дескриптивной лингвистике можно увидеть определенную мифологизацию языка.
Важным следствием структурного анализа в лингвистике стал пристальный интерес к бессознательному. Язык предстал как феномен, далеко выходящий за рамки сознания, всего того, что осознается прямо и непосредственно. Выяснилось, что язык запечатлевает бессознательные структуры, скрытые за внешним слоем того, что осознается. Неосознанное в языке связано с тем. что язык разворачивается как знаковая система, неосознаваемое в языке лежит глубже непосредственных значений языка, в сфере его организации, в глубинных пластах. Язык всегда определенным образом организован, задан, а это предполагает заданность языковой картины мира. Следовательно, человеческое сознание оказывается запрограммированным языком той культуры, к которой принадлежит индивид.
Мысли Э. Сепира, рассредоточенные в отдельных, небольших по объему работах, доводятся до философского обобщения его преемником Б.Л.Уорфом. Принцип лингвистической относительности Б.Л.Уорф объявляет антитезой рационалистическим теориям языка. Ученик обосновывает теоретико-методологический базис, который присущ рационалистическим теориям языка. Вкратце они могут быть сведены к следующим основным положениям: законы мышления одинаковы для всех людей; мысль зависит от законов логики; формирование мысли - рациональный процесс, независимый от языка; понятийное содержание мысли не зависит от языка; различные языки - параллельные способы выражения одного и того же понятийного содержания; функция языка - сообщение мысли, но не ее формирование.
Ведущая роль в концепции Б.Л. Уорфа отводится языку. Окружающий мир - “непрерывный поток явлений”, по причине нераздельности этого потока и человеческой психики “определить явление, вещь, предмет, отношение и т.д., исходя из природы, невозможно” [12]. Членение, упорядочивание потока
явлений и калейдоскопического потока впечатлений возможно благодаря языку, прежде всего системе грамматики, которая является именно системой, а не комплексом норм. Человек расчленяет природу в направлении, подсказанном его родным языком, выделяет типы и категории не потому, что эти типы и категории самоочевидны. Мы организуем калейдоскопический поток впечатлений в понятия определенным образом, так как именно он - участник соглашения - речевого коллектива. Грамматика языка предписывает, согласно Б.Л. Уорфу, способы анализа и обозначения восприятий, синтеза впечатлений. Он выдвигает идею об относительности понятийных систем и их зависимости от языка. С его точки зрения, язык содержит бессознательные гипотезы. относящиеся к бытию, и это влияет на восприятие бытия человеком.
Расхождения в языковых картинах мира разных лингвокультурных сообществ являются одним из основных препятствий как при коммуникации, так и при изучении и преподавании языка как неродного, поскольку интерференция родного языка неизбежно сказывается на всех уровнях. Привычные для индивида способы категоризации действительности требуют своего выражения в лексической и грамматической системе изучаемого неродного языка. Соучастие языка и культуры - важный и необходимый фактор повышения мотивации в процессе преподавания любого языка. Ознакомление с культурой народа облегчает овладение языком, расширяет кругозор обучаемых, стимулирует интерес. Овладение неродным языком формируется на базе речевого опыта и характеризуется усвоением национальных ценностей, ознакомлением с особенностями психологии, менталитета народа - носителя изучаемого языка.
Литература
[1] Философский энциклопедический словарь. М. 2003. С.201.
[2] Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике. М. 2003. С. 12.
[3] Корнилов O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М. 2003.
[4J Гак В.Г. К типологии и методике историко-семантических исследований. Л. 1979. С.93.
[5] Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М. 1996. С.321-322.
[6] Вежбицкая А. Понимание культур посредством ключевых слов. М. 2001.
[7] Тарланов З.К. Язык и культура: Учебное пособие по спецкурсу. Петрозаводск, 1984. С.78.
[8] Серебрянников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М. 1988. С.85.
[9] Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М. 1984. С.316.
[10] Потебня A.A. Мысль и язык. Киев 1993. С.205.
[11] Сепир.Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М. 1993.
[12] Уорф Б. Лингвистика и логика// Новое в лингвистике. Вып. 1. М. 1960. С.177.
