CC BY
291
УДК 316.334.4 А. А. Шаов*
Теоретические основы формирования правовой системы в эпоху Средневековья: социально-философское измерение
Исторически в силу своей специфики право выступает как эффективное средство управления обществом. Правовое регулирование нередко понимается как установление правовых предписаний и их обеспечение государством. В статье рассматриваются основные этапы формирования и эволюции западноевропейского права в период Средневековья.
Ключевые слова: христианские ценности, каноническое право, модерн, секулярное правопонимание, европейская правовая культура.
A.A. Shaov*. The theoretical basis of the Law system formation in the Middle Ages: social and philosophical dimension. Historically, due to their specific law acts as an effective means of social control. Legal regulation is often understood as the establishment of legal regulations and their provision of the state. The article considers the basic stages of formation and evolution of Western European law in the period of the Middle Ages.
Keywords: Christian values, canon law, modern, secular law, European legal culture.
Исторически в силу своей специфики право выступает как эффективное средство управления обществом. Идея обновления (модернизации) общества связана с радикализацией просветительских идей в западноевропейской культуре, преодолением интеллектуальной зависимости от трансцендентных образцов через развернутую правовую критику, где Бог, уже не на правах бесспорно верховной силы, недоступной зрительной перцепции и недоказуемой разумом, вмешивается в человеческую историю.
Секулярный мир «человека экономического» требовал правового обоснования происходящих изменений, где онтологический, аксиологический, гносеологический и сущностный аспект права, этапы его становления и развития есть генезис права как прогрессирующей эволюции содержания, объема, масштаба и меры свободы, равенства и справедливости. Соответственно правовое регулирование нередко рассматривают как установление правовых предписаний и их обеспечение государством. Существенное значение для правопонимания имеет такой фундаментальный вопрос, как отождествление или различение права и закона (позитивного права). Собственно, этот момент различения или отождествления права и закона определило два противоположных правопонимания — юридическое (от jus — право) и легистское (от lex — закон). Так, стремление понимать под правом исторически сложившуюся данность с присущими ей специфичными, отличительными сущностными свойствами и характеристиками, стремление теоретически обосновать объективную природу права привели впоследствии к разделению естественного и позитивного права как необходимой мыслительной предпосылки и исходной познавательной схемы в сфере теоретического понимания и изучения права.
Естественное право утверждается в качестве исходно данного природой (божественной, космической, физической, человеческой и т.д.) «источника права», которое, по такой логике, также естественно и действует. Отсюда конкурентность в притязаниях двух одновременно и параллельно действующих и противоборствующих систем права — подлинного, истинного, естественного права и неподлинного, неистинного, официального (позитивного) права. У нас нет возможности рассмотреть даже в общем виде все бесчисленные реформы системы права, равно как и реформы центральных правовых институтов, которые проходили под воздействием естественного и позитивного права.
Нас прежде всего интересуют этапы развития и становления права в историческом измерении, начиная с эпохи средневековой христианской Европы, затем изменения, связанные с эпохой Возрождения, с эпохой Просвещения и вплоть до устоявшихся представлений в современном европейском правопонимании.
Бытие права в человеческом мире подразумевает и включает в себя правовую определенность и упорядоченность мира человеческого бытия. В качестве концепций, стремящихся «правовым» способом упорядочить социальный мир человека, выступают либертарный подход, который носит строго формальный (формально-правовой) характер, адекватный праву как форме общественных отношений, в основе легистского подхода к праву лежит принцип признания в качестве права лишь того, что является приказанием, принудительно-обязательным установлением официальной власти, и
* Шаов, Асфар Аскерович, кандидат философских наук, доцент кафедры философии и социологии Адыгейского государственного университете (г. Майкоп). E-mail: asfarshaov@ mail.ru.
* Shaov, Asphar Askerovich., candidate of philosophy, assistant professor of philosophy and sociology department of the Adyghe state university. Е-mail: asfarshaov@ mail.ru.
© Шаов А.А., 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
моральные (нравственные, религиозные и т.д.) учения о праве (юснатурализм), где право понимается как нравственное (религиозное, моральное) уже по своей природе явление и исходно наделяется соответствующей абсолютной ценностью.
Отождествление права и законодательства означает, что так называемое «право» не обладает никакими объективными свойствами или специфическими принципами, с помощью которых можно выявить правовой или антиправовой (правонарушающий, правоотрицающий) характер официальновластных актов, законодательства. Либертарно-юридическая концепция обосновывает понимание права как всеобщей формы и равной нормы (меры) свободы индивидов.
Исторически концепция с уже устоявшимся, но весьма неоднозначным названием «естественное право», обретает со времен античного мира и до настоящего времени важное идейное наполнение. Под общим наименованием и единым термином «естественное право» подразумеваются различные (по своему содержанию, сущности и понятию) варианты естественного права, различные смыслы, вкладываемые его прошлыми и современными сторонниками и противниками в это устоявшееся и широко используемое собирательное (техническое) понятие. Доктрина естественного права представляет собой одновременно теорию права и философско-антропологическую концепцию, которая объясняет и определяет место и роль человека в универсуме и в социуме, а затем уже из положений такой философии выводятся принципы и методы создания права.
Античная философия естественного права, частично разработанная в учениях об обществе в греческих полисах и развитая в дальнейшем в эллинистической философии, получила свое продолжение в трудах Цицерона в Древнем Риме, взгляды которого сводились, в конечном счете, к вопросу о двух различных системах идей. С одной стороны, признавалась безусловность того, что универсум, общество и люди есть наглядное выражение духовного представления о том, что они были созданы божественным провидением, управляются посредством установленного законом порядка, с другой стороны, отсюда вытекает, что человек мог посредством разума придти к общеобязательному обоснованию и познанию норм права человеческого общежития, действенных для всех людей. Безусловным полагалось, что совместная жизнь людей, поскольку она регулировалась правопорядком, чтобы соответствовать естественному порядку вещей, должна быть справедливой. Таким образом в философских терминах той эпохи выражались и оправдывались представления о справедливости, которые заключались в притязаниях человека на сверхсубъективную значимость общечеловеческих принципов равенства. Естественное право, jus natumle humanorum (естественное право людей), основанное на извечно установленном законом порядке и на требовании справедливости, являлось самостоятельным источником права наравне с jus positivum (позитивным правом), т. е. фактически действующим правом. Римский дух оказал наибольшее влияние на постготическую эпоху в Европе через римское право. Наряду с Реформацией и Ренессансом рецепция римского права была третьим большим культурным процессом, в котором заметен поворот в мироощущении Запада [1, с. 54].
Христианское естественное право развило эти идеи дальше, трансформировав античное учение о естественном праве в теолого-метафизическое учение о праве, наиболее полно отразившееся в представлениях Августина Блаженного. В схоластике того времени полагали, что имеются три источника права: jus positivum, jus naturale humanorum и jus divinum, представление о которых соответствовало различным направлениям античной мысли. Jus positivum было римским правом, jus naturale humanorum
— эллинистической естественно-правовой идеей, a jus divinum vohintarium (право божественной воли)
— правом, полученным от бога через откровение. Последний источник права стоял выше всех остальных, т.к. его непосредственно выводили из божественного познания. От человека требовалось необходимое соответствие и подчинение непостижимой божественной воле. Авторитетным представителем этого учения был Фома Аквинский.
Эпоха реформации меняет правопонимание с рецепций средневеково-схоластических построений естественного права на рационалистическое естественное, которое послужило сильнейшим источником вдохновения для развития европейского права. Естественное рационалистическое право
— так же, как и средневековое христианское и естественное схоластическое право — основывалось на идеологическом наследии античности. В то же время в Средневековой Европе на протяжении столетий право развивалось в границах христианско-теологического варианта юридического правопонимания, и было гармонично сбалансировано с христианской моралью. Заметный вклад в разработку, формирование и развитие юридико-догматического метода трактовки действующего законодательства (именно как источника позитивного права) внесла школа глоссаторов (или экзегетов), возникшая в XI в. с центром тогдашней юридической мысли в университете города Болоньи. Впоследствии этот метод был развит и в других университетах Европы (в Орлеане, Париже, Пизе, Падуе). Известными представителями школы глоссаторов были Рогериус, Альберикус, Ирнерий, Булгар, Пиллиус, Вакариус и др. Их юридическая деятельность в общетеоретическом плане вращалась вокруг положений римского права и идей римских юристов, нормы, принципы и положения которых по своему значению выходят за рамки той сферы, где они непосредственно играют роль действующего источника права, и начинают приобретать более общий и универсальный (рациональный) смысл. Отсюда и дальнейшее воззрение, что изменение отдельной правовой нормы происходит с позиции оценки разума и что если эта норма не отвечает духу истории (несправедливая), то при применении может быть отвергнута и заменена
правилом (методом), диктуемым рациональной целесообразностью устроения жизни. Так, в действующем законодательстве правовой метод постепенно подменяет божественные установления. Юриспруденция этого времени по своему общему и основному направлению является предшественницей естественно-правовой школы позднейшей эпохи. Поворот к идеям естественного права, которое выступает в качестве критерия для признания тех или иных норм позитивного права (норм законодательства и обычного права) поддерживается в XIII-XV вв. доминирующей позицией представителей школы постглоссаторов (Луллий, Балдус, Бартолус, Раванис). Юриспруденция в их трактовке вновь пронизана идеями и представлениями схоластической философии и теологии. Однако все более усиливается разрыв между неосхоластическими правовыми спекуляциями, в частности, труднодоступными с точки зрения современного мышления, и способностью естественного рационалистического права обосновать свое положение по отношению к общему правопониманию. Одним из ученых, значительно повлиявших на развитие науки о правоведении, был средневековый философ Марсилий Падуанский (умер около 1342 г.). В в трактате «Defensor pacis» («Защитник мира») он резко выступил против идей, причем в любых их формах, согласно которым всеобъемлющая и объединяющая людей сила создаваемых ими законов исходит из одного высшего, вечного и божественного правового начала. «Марсилий резко возражал против этого утверждения, полагая, что все законы, для того чтобы они могли стать реально действующими правовыми нормами, должны исходить не из божественного начала, а как раз наоборот, т.е. от народа, являющегося, по его мнению, коллективным творцом (universitas civium)» [2]. Таким образом, Марсилий Падуанский рассматривал божественное естественное право не в качестве определяющей правовой порядок силы, а лишь как одно из философских учений. Его революционные для того времени взгляды, например, о лишении папства всей полноты власти, о выборности как главы церкви, так и главы государства, нашли свое полное и дальнейшее воплощение в учениях просветителей. «Марсилий считался основателем развитого впоследствии английским философом-материалистом Джоном Локком и французским просветителем, правоведом и философом Шарлем Луи Монтескье учения о разделении властей... В научном мире Марсилия часто считают предшественником многих других весьма важных политических теорий. Так, например, принято считать, что именно он явился вдохновителем широко известного писателя и философа Жан Жака Руссо (1772-1778), создавшего философские сочинения в области государственного права, а косвенно и вдохновителем Французской революции» [2].
В юриспруденции с начала XVI в. влияние школы постглоссаторов заметно ослабевает, уступая свое место гуманистической школе, для представителей которой право — прежде всего право позитивное, законодательство. Юристы XVI в. (Донелл, Дуарен, Альциатус, Цазий, Будаус и др.) по преимуществу являются легистами, выступающими против феодальной раздробленности, за централизацию государственной власти с защитой абсолютной власти королей, и для этих политических целей ратуют за единство светского законодательства и кодификацию действующего позитивного права. П. Бурдье в своей книге «Дух государства: генезис и структура бюрократического поля» на примере анализа процесса концентрации юридического капитала как объективированной и кодифицированной формы символического капитала показывает своеобразие социально-правовой и политической жизни позднего средневековья, обусловленное противостоянием между двумя универсальными силами — церковной и королевской властями, результатом которого стало окончательное поражение церкви.
Эрнст Канторович, выдающийся немецкий медиевист, в книге «Два, тела короля. Очерк политической теологии Средневековья» фокусирует внимание на параллелизме сформулированной юристами концепции «двух тел» и постулатами канонического права, утверждающими, что церковь и община верующих в целом суть «мистическое тело» («corpus mysticum»), во главе которого находится Христос. Канторович полагает, что эти церковные регламентации были перенесены из теологической сферы и адаптированы в сфере общественного устройства, в частности, государства, главой которого был признан король. Правовой термин «два тела» буквально дублирует теологический термин «две природы» — и это ясно показывает, что английские юристы XVI в. заимствовали свои представления из теологии.
Когда представление о короле-священнике начинает терять свою очевидность, формирующаяся политическая мысль для подтверждения сакральной природы королевской власти обращается уже к иной аргументации. В четвертой главе книги («Королевская власть, основывающаяся на законе») историк прослеживает, как концепция королевской власти постепенно удаляется от теологической сферы и выкристаллизовывается новая политическая теория — не на основе представлений о короле как образе Христа, а на основе ученой юриспруденции. Но это не означает, что прежняя концепция была отброшена и бесследно исчезла; скорее, существовавшая ранее система ценностей была приспособлена к новому образу мышления — светскому и преимущественно юридическому. Через светские символы теперь идентифицировала себя новая нация и рождающееся государство: административный аппарат и публичные институты стали приобретать тот характер, который ранее признавался за церковью.
В Средневековой Европе параллельно сосуществовали множество правовых систем: церковное каноническое право с христианскими судами и иерархическая светская юрисдикция: королевский суд, суды сеньоров, суды общин (городов), корпораций, торговые суды. Юрисдикция сеньора распространялась только на его вассалов и тех, кто проживал на его землях (вассалы дворянского происхождения, свободные люди неблагородного звания и крепостные судились по разным законам).
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вначале в юрисдикции короля был только королевский домен, и рассматривались только процессы между его прямыми вассалами и жителями его собственных сеньорий, но королевский суд понемногу «монополизировал» все социально-правовое пространство. Юридическая власть, благодаря процедуре апелляции, по которой королю подчиняются все юрисдикции королевства, понемногу перетягивает на себя все большую часть уголовных процессов, которые прежде решались судами сеньоров или церкви, теперь они концентрируются в руках королевских судей, и юридический аппарат представляют созданные различные чиновничьи корпуса, состоящие исключительно из легистов — Государственный совет, Счетная палата, Судебная палата (собственно говоря, — Curia regis), которые приняли на себя название Парламент. Суверенность феодальных судов и автономность церковных судов стало возможным «обойти стороной», прибегая к процедуре называемой «мольбой», со временем преобразованной в апелляцию. В случае если одна из сторон не удовлетворена решением суда первой судебной инстанции (церковным судом), она имеет возможность его удовлетворить в высшей на то время инстанции — королевском суде.
«Судящие постепенно исчезают из феодальных судов, уступая место профессиональным юристам, судебным чиновникам. Именно таким образом королевская власть при опоре на специфические интересы юристов. ограничивает компетенцию феодальной юрисдикции (то же самое королевская власть делает и с церковной юрисдикцией, например, ограничивая право церкви предоставлять убежище)» [3].
Процесс концентрации юридического капитала сопровождается процессом дифференциации, который завершается становлением автономного юридического поля. Юридический корпус как чиновничье сословие организуется и иерархизируется, и уже в XIV в. появляется государственное министерство, действующее от имени короля, укомплектованное штатными прокурорами, которые постепенно становятся государственными чиновниками. Начало секуляризации эпохи Просвещения завершает процесс концентрации, который поступательно лишал церковь и сеньоров их юрисдикции в пользу королевской юрисдикции.
Именно с формированием юридическо-административных структур усиливается верховенство королевских судей над сеньорами; дела переходят под королевскую юрисдикцию; лишаются привилегий церковники и общины, подтверждая, что в апелляционном суде всегда заседают королевские судьи.
Когда божественное откровение перестали принимать во внимание в качестве источника права, то вернулись снова к делению на jus positivum и jus naturale humanorum, что преждевременно еще воспринимать как «секуляризацию». Гроций, Пуфендорф, Лейбниц и великие испанские юристы-рационалисты естественного права, как, например, Суарес и Виттория, исходили из христианского вероучения, верили в факт его откровения. Для них не существовало вопроса об освобождении человеческого разума от божественной воли создателя вне того, чтобы освобождение от христианской морали было бы обосновано стремлением создать имевшую самостоятельную ценность идею об обществе. Часто ссылаются на известные слова Гроция о том, что естественное право существует, даже если бога нет. Гроций рассматривал само такое суждение в качестве «deduction in absurdum» (сведение к нелепости). Он вслед за Аристотелем разделяет естественное право и волеустановленное право. Естественное право у него отвечает объективной природе и сущности права, и именно поэтому система права выступает как научная основа системы законодательства. Волеустановленное право (человеческое либо божественное) напротив, часто меняется во времени и различно в разных местах, а поэтому и лишено какой-либо научной системы.
Критерием доказательства бытия естественного права выступает наличие общих начал, присущих разумной природе человека, и наличие общего мнения (и однотипных, схожих суждений) по данному специфическому предмету, что свидетельствует о существовании общего смысла, присущего разумной природе человека и проявившегося в признании естественного права.
Согласно Горацию, естественное право в более широком смысле коренится в способности человека оценивать с точки зрения разума свои взаимоотношения с другими, опираясь на естественноправовые принципы. Все же Гуго Гроций последовательно придерживался средневековой методологии, состоявшей в том, что божественное право (jus divinum) и естественное право (jus naturale) составляли нераздельное целое — в отличие от его современника, немецкого философа права Христиана Томазия (1652—1728), ратовавшего за самое решительное отделение моральной теологии от естественного права и ставившего целью создание «секуляризированного» естественного права.
Далее английские просветители Ф. Бэкон и Т. Гоббс еще более усиливают позиции разума с той лишь разницей во взглядах, что Ф. Бэкон делает свой выбор в пользу позитивного права, а Т. Гоббс стремится отождествить право и закон (государство), выводя из этого союза все последующие нормы права. Подобная концепция правопонимания сделала возможным в будущем возникновение буржуазного юридического позитивизма, проще говоря, легизма. Как таковая она уже существенно отличается как от сверхсубъективных, так и сверхобъективных закономерностей, управляемых высшей инстанцией, представляя собой залог богоподобия человека, наделяя его способностью создавать новый умопостигаемый социально-правовой мир. С тех пор и по сегодняшний день самовластный человеческий ум, достигший осознания своей спонтанности, надеется удержать эту спонтанность в
противовес признанию надежной опоры в виде очевидности, конечности разумности бытия. Немецкий историк Вальтер Шубарт приводит высказывание Франца фон Баадера в его «Философии эроса», где говорится: «Поскольку в любом социуме правитель может объединить своих подчиненных в органично свободный союз только при посредстве чего-то, то таким посредником может быть лишь более высокая, стоящая над обеими сторонами, а значит духовная или моральная сила, каковой собственно и является религия. Поэтому пустыми и никчемными надо объявить те общественно-политические теории, которые пытаются объяснить первоначальное и современное состояние государства, как и его восстановление — натуралистически, без религии» [1, с. 180].
Право находилось в постепенном соотношении полномочий общества, природы (разума), а также законов бога. В дальнейшем это привело к фактической замене законов бога либо установлениями природы — общества, либо законами природы — разума, при этом разум все более соотносили с чисто человеческими пропорциями интеллекта. Это закрепилось в философско-правовых исследованиях Д. Локка, Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо и др. Они полагали, что каждый человек рождается с некоторым набором естественных и неотчуждаемых прав (все равны), затем в результате каких-то конфликтов возникла необходимость в механизме реализации этих прав (т.к. не все согласны с тем, что «мои права кончаются там, где начинается свобода другого»). «Джон Локк отвергает теорию врожденных идей, в частности, факты истории и географии, учение врожденности фундаментальных принципов морали и религии (включая идею бога)» [4].
Освобождение от христианской моральной теологии задало рамки теоретического научноправового анализа, и означало, что поле исследований было открыто для совершенно новых направлений развития мысли. С секуляризацией определенно исчезло значение как теологии христианской морали при формировании права, так и окрашенных в цвета христианства воззрений [2].
Рационалистическое естественно-правовое мышление противопоставляло jus naturale humanorum фактически действующему праву и могло таким образом теоретически способствовать новаторству реформаторов. Рационалистическое естественное право выдвинуло не только теоретические исходные принципы, но и конкретные предложения по реформированию в разных областях — от международного и государственного права до уголовного и уголовно-процессуального. Аксиома, заключавшаяся в том, что человек по своей природе есть свободное создание, предназначенное для социального общежития, составляет важнейшую идею естественного права и идеологии Просвещения. Она расширяет аксиому Аристотеля о том, что человек представляет собой общественную сущность (zoon politikon). Тем самым было установлено, что человек должен жить в обществе, т.к. по природе своей он является существом, созданным обществом.
Правовые основания антропологии Просвещения, таким образом, подготавливали путь для революционного пересмотра институтов общества. Все вышесказанное содержало в себе колоссальный политический заряд, проложивший дорогу американской и французской революциям, опиравшимся на la volonte generate, которая по своей сути в силу общего разума, опосредующего ее, заключала в себе понятие личности и меньшинства. Развитая в метафизической абстракции Руссо, эта философия превратилась в философское обоснование диктатуры Робеспьера, политика которого опиралась как на выражение общей воли, так и на оправдание якобинского террора, направленного против тех, кто стоял на пути осуществления la volonte generate. Эти революционные изменения дали толчок тенденциям к далеко идущему преобразованию важнейших сторон структуры общественного строя. Прежде всего они привели к крушению предпосылок традиционности, к подрыву традиционной легитимности центров общества, к ослаблению традиционных нормативных ограничений в характере символов социального и культурного порядков и к растущим требованиям широких групп об участии в разработке центральных символов и институтов общества [5, с. 29].
Среди всех социальных норм религиозные (моральные, нравственные) и правовые нормы являются главными внутрисоциальными регуляторами, обладающими наибольшим значением и социальным эффектом. Утверждение и распространение принципа господства права на области духовной жизни ставило своей целью избавление от очевидных недостатков разного рода теологических, моральных, нравственных и т.д. трактовок права, максимально очистить от излишней теологизации и этизации учение о праве с его искусственной поддержкой и активизацией в качестве доминирующего внутрисоциального регулятора. Секуляризм Просвещения способствовал обеспечению таких социорегулятивных потребностей, приводящих к определенной системной взаимосогласованности и единству различных социальных регуляторов (религии, морали, нравственности и др.) по правовому критерию с притязанием на произвольное подавление или вытеснение других общественных регуляторов. В дальнейшем игнорирование их объективных границ или подмена и перекладывание регулятивных функций одних норм на другие приводило к казуистике и атрофии большинства регулятивных возможностей религии, девальвации выражаемых ими ценностей, угасанию различных видов религиозных норм, нарушению и бездействию социальной системности единого религиозного механизма. Эта историческая смена ведущей роли разных форм общественного сознания подается как нормальный процесс развития и усвоения идей и смыслов в новых культурноисторических контекстах. В этой связи показательно, как прочно вошла в общественное сознание идея прогресса, где в качестве основного фундамента более совершенной организации общества и
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
его функционального единства выступает право, которое очерчивает границы социального, и в условиях развитости, самостоятельности и отдифференцированности друг от друга различных видов социальных норм именно правовой принцип способен гарантировать социальное примирение (согласие). Однако в такой интеллектуальной среде представление о религиозных аспектах человеческого бытия было сознательно деформировано, тенденциозно идеализировано, тесно привязано к отрицательной реакции на религию в целом и подчинено коньюктурным политическим целям.
В историческом плане такое определяющее значение права и всей соционормативной системы соответствует такой эпохе (а именно — буржуазной) социального и духовного развития, когда правовое сознание (юридическое мировоззрение) начинает играть ведущую роль в системе форм общественного сознания. Ранее такую роль играли мифология (в эпоху становления соционормативной регуляции), потом религия (в древности и средние века), а затем, в Новое время, — моральные (нравственные) воззрения [6, с. 83].
Теряя правонесущие опоры — сначала в трансцендентальной, абсолютной, неизменной Высшей Инстанции, затем в ограниченном, относительном и изменчивом человеческом разуме, так называемое «современное естественное право» нашло себе последнее убежище, казалось бы, в постоянной природной данности каждому человеку его тела, но тем не менее, с позиции конечного к бесконечному, все же тленного и бренного.
Следует отметить, что средневековая правовая система Западной Европы формировалась как юридически-административная структура духовной власти в тесном союзе с лояльными институтами королевской власти. Постепенно экономическая сфера общества Позднего Средневековья предъявляла свои политические притязания к церковному каноническому праву, формируя тем самым секулярно-нормативное идеологическое пространство зарождающейся социоантропологической модели «человека экономического».
Список литературы
1. Шубарм, В. Европа и душа Востока / пер. с нем. М.В. Назарова, З.Г. Антипенко. — М.: Эксмо, 2003. - 479 с.
2. Лннерс, Э. История европейского права. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.twirpx.com/file/222269.
3. Бурдъе, П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля. [Электронный ресурс].
— Режим доступа: http://sociologos.net/bourdieu-duh-gosudarstva.
4. Современная универсальная Российская энциклопедия. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://cyberik.ru/books/2830-bolshoj-rossijskij-yenciklopedicheskij-slovar.html.
5. Эйзеншмадм, Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций.
— М.: Аспект Пресс, 1999. — 415 с.
6. Нерсесянц, В. С. Философия права. — М.: Норма, 2004. — 656 с.
