CC BY
119
© 2006 г. А.А. Хворостяный
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДОКТРИНЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ АДМИНИСТРАЦИИ Р. РЕЙГАНА
В истории США конец 70 - начало 80-х гг. ХХ в. ознаменовались значительными изменениями концептуальных основ идеологии, внутренней и внешней политики, а также вопросов национальной безопасности. «Консервативная революция» 80-х гг. надолго предопределила основные дискурсы развития Соединенных Штатов, в том числе и на международной арене.
Своеобразной «революцией» в теории международных отношений стало появление нового течения, вскоре окрашенного «неореализмом». Оно развивало идеи классического реализма через структурный подход к системе международных отношений, что позволило его адептам по-новому рассмотреть такие базовые категории, как «баланс сил», «мощь», «национальный суверенитет» и т.д.
Отечественная историческая литература советского периода освещала лишь реалистическое направление теории международных отношений. При этом все концепции западных политологов представлялись практически в одной плоскости - как агрессивные империалистические течения. Разница между «радикальными» и «умеренными» подходами в их интерпретации заключалась лишь в степени неприятия СССР и социалистической системы [1-4].
В 1990 - 2000 гг. появился целый ряд работ, рассматривавших те или иные теоретические положения неореализма, его идеологическую основу, отличия от классического реализма, эволюцию его политической теории и т.д. [5-9].
Вместе с тем вне поля зрения исследователей практически осталось то, в какой степени повлияли теоретические разработки неореалистов на внешнюю политику США в 80-е гг., подходы Вашингтона к вопросам национальной безопасности, отношения с союзниками, странами третьего мира и т.д. Этот вопрос представляется еще более значимым с учетом того, что развитие неореализма далеко не ограничивается 80-ми гг. По сей день основоположники течения и их последователи продолжают плодотворно работать. Их идеи вызывают широкий резонанс, сохраняют своё влияние в академических, дипломатических кругах, политической элите Соединенных Штатов [10-12].
В настоящей статье предпринята попытка определить, насколько существенно повлиял неореализм на неконсервативную доктрину национальной безопасности США, в каких направлениях это выразилось, как теоретические разработки были адаптированы к политической практике, как они изменили видение международных отношений администрацией Р. Рейгана.
Неореализм генетически был тесно связан с классическим реализмом, идейно оформившимся практически сразу после окончания второй мировой войны. Наиболее развернуто и ярко это течение представлено в работах Э. Карра и Г. Моргентау [13, 14].
Карр критиковал либералов 20 - 30-х гг. ХХ в., называя несостоятельной концепцию коллективной безопасности. Надежды либералов избежать войн с помощью более открытой дипломатии и международных организаций по урегулированию и разрешению конфликтов оказались утопичными [13, с. 11-12]. Мор-гентау придал реализму системную завершенность, сформулировав его основные принципы.
1. Международная политика управляется объективно познаваемыми законами, поэтому она должна строиться на рациональных, а не на субъективных суждениях. Теория должна «привносить порядок в знание и массу явлений, которые без этого останутся бессвязными и непонятными» [14, с. 3].
2. Ключевыми понятиями при изучении международной политики являются категории силы и власти, сквозь призму которых можно понять мотивы, движущие политиками. Моргентау использовал термин «национальный интерес», который в классическом реализме понимается как «объективная данность по отношению ко всем, кто применяет рациональные способности для управления внешней политикой» [15, с. 81]. В основе национального интереса лежит стремление к увеличению власти и силы, необходимых для выживания.
3. Международная политика в классическом реализме понимается как исторический процесс. Изменения в международной системе происходят под влиянием объективных долгосрочных тенденций, а также в результате искусной внешней политики [14, с. 9, 12].
4. Моральность в международной политике не имеет самостоятельного значения. Моральные соображения «должны быть отфильтрованы по обстоятельствам с учетом места и времени» [14, с. 10].
5. Универсальные моральные и этические принципы одного государства не могут иметь одинакового значения для всех остальных. Внешняя политика государства должна быть умеренной, т.е. в какой-то мере учитывать интересы других государств [14, с. 10].
6. Система международных отношений имеет анархичный характер. Это обстоятельство неизбежно предопределяет ее конфликтность, так как каждое государство решает основную задачу-выживание в расчете на собственные возможности. Таким образом, борьба государств за национальные интересы, в крайнем выражении принимающая форму войны, становится закономерной и неизбежной. Для того чтобы предотвратить «войну всех против всех», государства вступают в различные союзы, чтобы по возможности стабилизировать международную обстановку. Таким образом, «стремление к власти нескольких государств, каждое из которых хочет установить или сохранить статус кво, ведет к конфигурации, называемой балансом сил» [14, с. 173].
Классический реализм, несмотря на логическую стройность и структурированность, вызывал ряд критических замечаний. Прежде всего за то, что, по Мор-гентау, все многообразие форм международной политики сводилось к борьбе за власть и балансу сил. Стремление видеть международную политику в качестве автономной сферы повлекло утрату ее связи с внутренней политикой. Утверждение об унитарности государств игнорировало роль политических элит, экономических факторов национального и международного уровня. В классическом реализме, по мнению его критиков, недостаточно учитывались такие факторы, как духовные ценности, традиции, активность негосударственных субъектов политики.
Критика перечисленных недостатков классического реализма стала идейной основой для формирования в конце 70-х гг. нового течения в теории международных отношений - неореализма. Подлинным «отцом» этого направления считается К. Уолтс, опубликовавший в 1979 г. свою книгу «Теория международной политики».
На формирование теории Уолтса, его видение системы международных отношений огромное влияние оказал структурализм. Это популярное интеллектуальное течение возникло в первой трети ХХ в. и претендовало на то, чтобы найти общие условия, влияющие на поведение человека через формирование обычно неосознаваемых мотиваций.
Если ранее структура использовалась для разложения изучаемого предмета на составные элементы, то структуралисты стали рассматривать ее как целое, которое может быть объяснено только через изучение комплекса взаимоотношений между ее составными частями. Ключевыми понятиями структурализма являются: целостность, внеисторичность (адептов этого направления интересует прежде всего преобразование структуры из одного состояния в другое, в промежутках между трансформациями внутренние изменения несущественны, так как структура прибывает в состоянии относительной стабильности), трансформация и саморегулирование структуры.
На идеях структурализма и зиждился «неореализм» Уолтса. Не случайно сам автор называл свою теорию «структурным реализмом» и лишь впоследствии принял «неореализм» - термин, введенный в научный оборот Р. Эшли в 1981 г. [16].
Ключевыми понятиями теории Уолтса являются «структура» и «система» международной политики. «Система - это набор взаимодействующих единиц. На одном уровне система состоит из структуры, которая является компонентой системного уровня и дает возможность изучать, за счет чего единицы образуют некий набор, отличный от простой совокупности. На другом уровне система состоит из взаимодействующих единиц» [17, с. 39-40].
Политика государств на международной арене, по Уолтсу, зависит от изменений на уровне структуры международной системы. «Международная структура, - писал он позднее, - возникает из взаимодействий госу-
дарств, которая одновременно сдерживает их от одних действий и стимулирует к другим» [18, с. 29].
Рассматривая теорию Уолтса, можно выделил три признака, характеризующих структуру международной политики. Во-первых, ее анархичность. Здесь неореализм, казалось бы, следует в русле классического реализма, но если, по Моргентау, анархичность проистекает из борьбы каждого государства за свои национальные интересы, то, согласно Уолтсу, она предопределена отсутствием всеобщего закона существования внутри системы. В этих условиях элементы системы - суверенные государства, не имеющие внутренней идеи своего развития, - проводят разнонаправленную политику, что и обусловливает анархичность системы международных отношений. Отсутствие всеобщего закона существования в системе приводит к тому, что реальным инструментом международной политики становится прежде всего сила [17, с. 111-114].
Во-вторых, главной функцией государства как элемента международной системы является защита своего суверенитета, т.е., по Уолтсу, «государство определяет само, как оно будет решать свои внутренние и внешние проблемы, включая и то, будет ли оно искать помощи других и через принятие обязательств ограничивать свою свободу. Государства сами формируют свою стратегию, свой курс и все остальное, на что направлена их деятельность» [17, с. 96]. Все иные функции государства вторичны, поскольку без сохранения суверенитета невозможны.
Третий признак международной структуры - неравное распределение силы между государствами. При этом важно подчеркнуть, что речь идет не о силе отдельных государств, а о распределении силы, являющемся свойством структуры. Оно возникает и меняется в ходе взаимодействия элементарных частиц (суверенных государств) друг с другом [17, с. 82].
Исходя из этих принципов, можно сделать вывод, что любая международная система зависит от двух переменных: числа великих держав и распределения силы. При этом важнейшим элементом структурного реализма Уолтса остается концепция баланса сил. Сама анархичная структура международной политики, возникающая в результате деятельности многих суверенных государств с несовпадающими интересами, создает условия для спонтанного формирования баланса сил.
Он может быть достигнут не только при установлении равных показателей мощи ситемообразующих элементов. В зависимости от состояния международной системы государство может стремиться еще и к достижению лидерства. При этом баланс сил заключается в том, что ни одно государство не в состоянии бросить вызов лидеру, в то же время доминирующая держава берет на себя добровольные обязательства по неприменению силы в отношении третьих стран. В противном случае неизбежно произойдет объединение более слабых элементов системы против лидера, и баланс сил будет восстановлен на этой основе [17, с. 116-127].
Таковы главные положения «конструктивного реализма» Уолтса, ставшего отправной точкой развития нео-
реализма, сохраняющего свою актуальность до сих пор. Хронологически возникновение его теории совпало с подъемом неконсервативного движения в общественно-политической жизни США, приведшего к победе Р. Рейгана на президентских выборах 1980 г., что, по-видимому, было далеко не случайным. В то время как в академической среде набирала силу критическая тенденция по отношению к основным положениям классического реализма, в общественно-политической жизни усиливалась критика внутренней и внешней политики администраций Никсона - Форда, а затем и Картера. В области внешней политики критицизм вылился в неприятие разрядки, классического сдерживания и трили-тареализма Картера. Все это привело по сути к идейному вакууму, отсутствию какой-либо стратегии поведения США на международной арене. В этой связи появление неореализма пришлось как нельзя кстати.
Очевидно, что ни одна теория не может быть в чистом виде экстраполирована из тиши академических кабинетов в область реальной политики. Вместе с тем не вызывает сомнений тот факт, что на выработку концептуальных основ политики той или иной администрации помимо внутриполитических факторов и ситуации на международной арене, оказывают влияние политические, идеологические, философские течения.
По мнению В.Н. Конышева, «учение Уолтса хорошо вписалось в существующую политическую конъюнктуру» [6, с. 63], так как популярные в 1970-е гг. идеи транснационализма и взаимозависимости не могли дать объяснение резкому ухудшению взаимоотношений между сверхдержавами. Неореализм же давал ему теоретическое обоснование.
Анархичная структура системы международных отношений, отсутствие общепризнанных законов существования и «власть сильного» влекут за собой постоянное перераспределение силы внутри структуры, возникающее в результате взаимодействия составляющих ее элементов. Это в свою очередь приводит к тому, что в определенный момент времени государство, получившее в результате перераспределения наибольшую мощь, стремится к доминированию в системе, поглощению ее более слабых элементов, что неизбежно влечет за собой дестабилизацию всей структуры, повышает уровень конфликтности.
Фактически именно в этом русле в ходе предвыборной кампании, а затем уже и будучи президентом, объяснял изменения характера советско-американских отношений, имевшие место во второй половине 70-х гг., Р. Рейган.
Во главу угла внешнеполитической концепции неоконсерваторов был положен тезис о том, что «разрядка», соглашения по ОСВ и ПРО явились односторонними уступками Советскому Союзу, дали ему возможность до невиданных размеров увеличить свою военную мощь, что в свою очередь имело два важных последствия. Во-первых, усилило экспансионистские, агрессивные устремления СССР, стимулировало попытки экспорта революций в страны третьего мира, привело к вторжению в Афганистан. Эти советские акции зна-
чительно снизили уровень стабильности в мире, в целом значительно повысив степень риска, в том числе и для США. Во-вторых, сами Соединенные Штаты в результате ошибочной политики «разрядки», сменившей в конце 60-х гг. сдерживание, оказались значительно ослабленными в силовом отношении. Многие программы разработки вооружений были свернуты, что привело к появлению так называемых «окон уязвимости», слабых мест в национальной обороне США.
По мнению известного неоконсерватора тех лет, главного редактора журнала «Комментри» Н. Подго-реца, «его (Р. Рейгана. - А.Х.) избрание демонстрирует взаимосвязь двух тенденций, набиравших силу в США в прошедшее десятилетие... Первая касается роста советской военной мощи, вторая связана со снижением американской силы» [19, с. 29].
На языке неореализма эта концепция могла бы быть представлена следующим образом: в результате структурных изменений в системе международных отношений, имевших место в десятилетие с конца 60-х - в 70-е гг., произошло перераспределение силы в пользу Советского Союза, приведшее к его преобладанию и как следствие к нарушению баланса сил в системе, её дестабилизации.
Тезис о военном преобладании СССР, его стремлении к глобальному доминированию стал фундаментальным положением неоконсервативной доктрины национальной безопасности, на основе которого строилась вся дальнейшая внешнеполитическая стратегия Соединённых Штатов. Исходя из него Рейган выдвинул программу достижения «мира через силу». Ответом на агрессивную внешнюю политику Советского Союза должно было стать такое массированное военное строительство, которое привело бы не только к достижению равного уровня мощи, установлению силового паритета и восстановлению статус кво, как тому учила теория баланса сил в классическом реализме, но и к силовому превосходству.
Неореализм в отличие от классического реализма допускал, что достижение силового паритета может быть не единственной стратегией суверенного государства на международной арене. Основная цель государства - выживание внутри структуры при отсутствии всеобщего закона поведения, как следствие -стремление к наращиванию мощи и стабилизации системы. Эти цели могут быть достигнуты и путем доминирования через силовое превосходство, когда ни одно другое государство не в состоянии бросить вызов лидеру. На этой основе структура будет сохранена и стабилизирована.
Практически идентичные цели имела и провозглашенная Рейганом политика «мира через силу» -достижение такого уровня мощи, при котором ни одно другое государство или их группа не могли бы решиться на конфликт с США и их союзниками, и на этой основе стабилизировать систему международных отношений. Сам Рейган, характеризуя своё видение «неосдерживания», говорил: «Попросту это означает: убеждение любого противника в том, что их потери, в случае атаки Соединенных Штатов и/или наших со-
юзников, превысят все возможные достижения. Как только они поймут это - они откажутся от нападения. Мы поддерживаем мир через нашу силу, слабость только провоцирует агрессию» [20, с. 264-265]. При этом президент призывал «смотреть в лицо фактам»: «Если мы продолжим нашу прошлую оборонную политику .. .мы никогда не сможем убедить Советы в том, что в их интересах начать переговоры по сокращению вооружений» [21, с. 1319].
Таким образом по сути Рейган говорил о необходимости обратного перераспределения силы внутри структуры и достижения такого «баланса сил», под которым понималось не просто достижение статус кво, но доминирование в системе и уже на этой основе ведение переговоров с Советским Союзом. При этом остальные члены мирового сообщества должны были довольствоваться заверениями президента США о том, что «мы не начнем битвы. Мы никогда не будем агрессорами. Мы укрепляем нашу силу для того, чтобы. защититься против агрессии, для того, чтобы защитить свободу и мир» [22, с. 443].
Таким образом, обоснование необходимости колоссального военного строительства зиждилось на тезисе о защите национального суверенитета, обеспечении безопасности, предотвращении внешней агрессии. «Суверенитет» в неореализме, «свобода» у неоконсерваторов - чрезвычайно важные составные элементы доктрины.
«Сокровищем, которое мы, американцы, ценим больше всего, является свобода» [22, с. 1319], - заявлял Рейган. Действительно «свобода» стала одной из ключевых категорий неконсервативной идеологии как во внутренней, так и во внешней политике.
«Свобода» во внешнеполитической концепции республиканцев вовсе не означала отказа от ранее принятых на себя международных обязательств, участия в союзах, транснациональных организациях и т.д. Она подразумевала прежде всего возможность самостоятельного определения своей внешнеполитической стратегии, без каких бы то ни было дополнительных консультаций, согласований и переговоров, как это зачастую случалось в 70-е гг. В этом значении «свобода» неореалистов весьма близка по своему значению к «суверенитету» Уолтса.
В 70-е гг. США ограничили свою «свободу» на международной арене в связи с внутренними проблемами, последствиями «вьетнамского синдрома» и нефтяного кризиса. 80-е гг. должны были стать временем возвращения утраченных позиций. «Вы создали эту нацию, - говорил в радиообращении к соотечественникам Рейган, - теперь помогите нам восстановить ее и вместе мы сделаем Америку великой» [23, с. 371]. При этом в процессе «возрождения» Америки обеспечение безопасности и защита национального суверенитета относились Рейганом к «первым и приоритетным функциям федерального правительства» [24, с. 563].
Таким образом, очевидно, что неореализм и концепция национальной безопасности администрации Р. Рейгана имели ряд общих теоретических принци-
пов. Во-первых, перераспределение силы в системе международных отношений является динамичным процессом, при котором ослабление одного существенного элемента структуры ведет к усилению другого, что в свою очередь влечет дестабилизацию всей системы. Неоконсерваторы подразумевали под таким дестабилизирующим элементом СССР. По их мнению, «уступки», сделанные Советскому Союзу в 70-е гг., привели к росту его экспансионистских устремлений и агрессивности, увеличению степени риска для национальной безопасности США.
Во-вторых, в «структурном реализме» Уолтса ключевой категорий в системе международных отношений остается, как и в «классическом реализме», «баланс сил». Он может достигаться не только в результате установления баланса между основными элементами системы, но и в случае доминирования одного из ее акторов. В неоконсервативной доктрине национальной безопасности эта идея отразилась в концепции «мира через силу», т.е. достижении такого уровня военной мощи Соединенными Штатами, при котором никто не был бы в состоянии бросить им вызов, и уже на этой основе ведение каких бы то ни было переговоров.
В-третьих, согласно неореализму, первостепенная задача всех государств заключается в обеспечении своего суверенитета, т.е. такого положения дел, при котором оно само решает, когда, в каком объеме и какие обязательства принимать на себя. Такая интерпретация понятия национального суверенитета схожа с пониманием «свободы» в неоконсервативной идеологии. Под ней подразумевается неприятие договоров и обязательств, дающих односторонние преимущества другим государствам, сковывающих самостоятельность США на международной арене, подрывающих национальную безопасность. По мнению Р. Рейгана, «правительства 1970-х гг. пренебрегали одной из своих первейших обязанностей - национальной безопасностью, в то время как они все больше и больше были заняты общественными экспериментами» [24, с. 563].
Несомненно, любая теория оставляет большое пространство для допущений, гипотез и т.д., что затрудняет ее применение в реальной политике, на которую огромное влияние оказывают колоссальное количество различных социальных, экономических, идеологических, культурных, религиозных, ментальных, личностных факторов. Вместе с тем очевидно, что на концептуальном уровне «структурный реализм» и «неоконсервативная» доктрина национальной безопасности имеют много общего.
Сам Уолтс подчеркивал, что теория не занимается случайностями, сосредоточиваясь лишь на повторяющихся явлениях и процессах [18, с. 71], ни одна теория не в состоянии объяснить абсолютно всех эмпирических фактов. Вместе с тем именно неореализм подводил теоретическую базу под в значительной степени идеологизированные концепции неоконсерваторов, оказав им тем самым неоценимую услугу.
Литература
1. Петровский В. Ф. Американская внешнеполитическая мысль. М., 1976.
2. Мурадян А.Л. Буржуазные теории международной политики. М., 1988.
3. Тимохин П.П. Военно-силовая политика США. М., 1987.
4. Баталов Э.Я., Малашенко И.Е., Мельвиль А.Ю. Идеологическая стратегия США на мировой арене. М., 1985.
5. Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории. СПб., 2004.
6. Конышев В.Н. Неореализм в современной политической мысли США. СПб., 2001.
7. Цыганков П.А. Политическая социология международных отношений. М., 2002.
8. Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2002.
9. ЛебедеваМ.М. Мировая политика. М., 2003.
10. Waltz K. Globalization and American Power // The National interest. 2000. Spring.
Ростовский государственный университет
11. Waltz K. Structural Realism after Cold War // International Security. 2000. Vol. 25.
12. Powell R. In the Shadow of Powers: studies and strategies in international politics. Prinston, 1999.
13. CarrE. The Twenty Years Crisis, 1919 - 1939: an introduction to the study of international relations. London, 1946.
14. Morgenthau H. Politics among Nations: the struggle for power and peace. N.-Y., 1948.
15. Burchil S., DevetakR., Linklater A. Theory of International Relations, N.-Y., 1996.
16. Ashly R. Political Realism and Human Interests // International studies quarterly. 1981. Vol. 25. № 2.
17. Waltz K. Theory of International Politics. Addison-Wesely, 1979.
18. Waltz K. Realists Thought and Neorealists Theory; Rothsein R. The Evolution of Theory of International relations. Columbia, 1991.
19. Podhoretz N. The Future Danger // Commentary. 1981. April.
20. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1983. Vol. 19. № 8.
21. Ibid. № 12.
22. Ibid. № 38.
23. Ibid. Vol. 17. № 8.
24. Ibid. № 22.
22 ноября 2005 г.
