CC BY
3в. с. Шилов
Тематические циклы стенной росписи 1670-х гг. Церкви Николы Мокрого в Ярославле
Прослежена история живописного ансамбля. Рассмотрены богословский контекст и важнейшие иконографические составляющие росписи. Изучен сюжетный состав важнейших тематических циклов. Ключевые слова: иконографический репертуар; софийная тематика; цикл Цветной триоди; никольский цикл; изображения вселенских соборов; страстной цикл; цикл воскрешений; распятие; церковные таинства.
V. S. Shilov Subject cycles from the wall-painting of the church of St. Nicholas "Mokry" in Yaroslavl 1670s
There was observed the history of pictorial ensemble. Theological context and the most important iconographic components of paintings are analyzed. The plotline of the most significant thematic cycles is investigated. Key words: iconographic repertoire; sophism themes; cycle of the Festal Triodion; Nikolsky сycle; images of Ecumenical Councils; The Holy сycle; сycle of Resurrections; Crucifixion; church sacraments.
Архитектурный ансамбль Николо-Мокринского церковного прихода располагается на левом берегу реки Которосли, в центре современного Ярославля. Ансамбль состоит из двух храмов - холодного,
освященного в честь Николая Чудотворца епископа Мир Ликий-ских, и теплого, посвященного иконе Богоматери Тихвинской. Помимо церковных зданий, в формировании оригинального облика ансамбля участвуют объемы приделов, крылец и шатровой колокольни. В основных своих чертах данный памятник древнерусского искусства сложился на рубеже ХУИ-ХУШ вв.
Церковь Николы Мокрого строилась как «царское богомолье» в период с 1665 по 1672 гг. на средства купцов гостиной сотни Астафия Лузина и Андрея Лемина, а также посадских людей Федора Выморова и Стефана Тарабаева. До ее возведения в данном районе города находились два прихода и 4 деревянных храма: холодная церковь Варвары Великомученицы и теплая церковь Василия Великого, принадлежавшие прихожанам Крохиной слободы; а также холодная церковь Николая Чудотворца и теплая церковь Тихвинской Божьей матери, возведенные жителями Спасской слободы1.
После объединения приходов алтарь в честь св. Варвары был устроен в северном приделе вновь построенного кирпичного Никольского храма, алтарь в честь Василия Великого - в северном приделе новой кирпичной церкви Тихвинской Богоматери. (Новое здание Тихвинской церкви было завершено в 1686 г. Освящение придела Василия Великого относится к 1694 г.)2
Пятый престол прихода, устроенный в южном приделе Никольской церкви, строители посвятили небесному покровителю царя Алексея Михайловича - московскому митрополиту Алексию. (Его освящение, как и освящение главного алтаря храма, датируется 1672 г. Освящение Варваринского придела произошло десятью годами позже - только в 1682 г.)3
Новый холодный храм представлял собой сооружение кубической формы с четырьмя столбами-пилонами, пятью световыми главами и тремя апсидами. К четверику с трех сторон примыкали одноэтажные галереи-паперти, два увенчанных шатрами придела и не дошедшие до нас крыльца.
Летом 1673 г. основной объем Никольской церкви (до алтарной части) был украшен фресковой росписью. В настенной
летописи храма начало росписи отмечено датой «Лета от сотворения мира 7181, Индикта 12, месяца июня 23, на память великомученицы Агриппины»4. Живописные работы были исполнены одиннадцатью ярославскими иконописцами под руководством Логина Сидорова и Ермолая Федорова. В состав бригады входили: Тимофей Федотов, Иван Ануфриев, Федор Савин, Андреян Иванов, Семен Козлов, Карп Михайлов, Федор Карпов, Дмитрий Григорьев и Василий Ананьин5.
О времени завершения фресковой росписи в главном храме прихода сведений не имеется. В 1674 г. художественные работы в Николо-Мокринской церкви, по всей видимости, были прерваны в связи с украшением фресками ярославского Успенского собора. Из челобитной царю заказчика росписи - купца гостиной сотни Семена Лузина от 3 апреля 1675 г. известно, что к указанному времени алтарь храма был еще не расписан, а готовившиеся это сделать иконописцы митрополичьей грамотой вызывались в Ростов6. Можно предположить, что алтарные помещения с боковыми приделами, галереями и крыльцами были расписаны ярославскими мастерами в 1676-1677 гг. - в период между работами в Ростове - 1675 г. и Романове-Борисоглебске - конец 1670-х гг.
Как показывают наблюдения, в конце XVII столетия на территории прихода производились масштабные строительные и художественные мероприятия. К Никольскому и Тихвинскому храмам с западной стороны были пристроены парадные, украшенные изразцами притворы (у церкви Николы Мокрого притвор сформировался в результате соединения перемычкой западного крыльца со святыми вратами); окна четверика и апсид холодной церкви растесаны; фасады оформлены изразцовыми вставками и полихромными керамическими полуколонками; пощипцовое покрытие заменено четырехскатной крышей.
Скорее всего, в это же время производились и какие-то живописные работы. Во всяком случае, не вызывает сомнений тот факт, что откосы растесанных окон храма были расписаны в период указанных преобразований (на них художники повторили сюжеты первоначальной росписи). Тогда же, скорее всего,
фресковая живопись появилась и в закомарах церкви. Десять закомар четверика были заполнены изображениями двунадесятых праздников и композицией «Новозаветная Троица». В настоящее время наружные фрески читаются очень плохо.
Праздничный цикл начинался в полукружиях восточных закомар и развивался, что примечательно, не «посолонь», а против движения солнца. На восточной стене были представлены: «Рождество Богоматери», «Новозаветная Троица», «Введение во храм»; на северной - «Благовещение» и «Рождество Христово»; на западной - «Сретение», «Крещение», «Преображение»; на южной - «Вознесение», «Сошествие Святого Духа на апостолов». Фресковые изображения украсили и фронтоны вновь возведенных притворов. В тимпане Никольского храма появилась композиция «Успение Богоматери»; в тимпане Тихвинской церкви - «Распятие с предстоящими».
Первое поновление николо-мокринской стенописи относится к 1853 г. Данное событие произошло после того, как храмы прихода из епархиального ведомства были переданы в ведомство военное и приписаны к учебному карабинерному полку. По приказу военного начальства боковые крыльца Никольского храма были разобраны, свод западной паперти переложен заново, колокольня и западный притвор укреплены контрфорсами. Поновление производилось клеевыми красками с прописью фонов синькой7.
Второе, более масштабное поновление живописного ансамбля осуществлялось в 1895-1896 гг. под наблюдением члена Императорского Московского археологического общества В. И. Сизова, разработавшего концепцию и методики воссоздания испорченной предшественниками стенописи8.
Художественными работами в храме руководил присланный из Москвы иконописец-реставратор Я. Е. Епанешников. Воссоздание фресковых композиций производилось после очистки стены от клеевых записей «по старым контурам и в сходных тонах красок», с пропиской не только одежд и фонов, но и ликов святых. Для конца XIX в. «николо-мокринская реставрация» была образцовой. «В общем, работы по реставрации произвели впечат-
ление вполне благоприятное, о чем и считаю долгом довести до сведения Комиссии», - писал в своем отчете в 1896 г. В. И. Сизов9. В настоящее время живопись бригады Епанешникова сохраняется на всех поверхностях четверика и алтарей церкви, за исключением «заиконостасных» восточных сводов, освобожденных из-под записей в 1980-е гг.
Фрески Алексеевского и Варваринского приделов Епанеш-никовым поновлены не были. Промытые и укрепленные в 19791983 гг. ярославскими реставраторами, композиции этих частей храма дают в настоящее время наиболее полное представление о характере и стиле росписи XVII столетия.
Церковь Николы Мокрого была вторым после церкви Николы Надеина (расписана в 1640 г.) посадским храмом Ярославля, украшенным фресковой живописью. Сходство с надеинской стенописью прослеживается в николо-мокринской декорации как в принципах распределения изобразительного материала в помещениях храма, так и в выборе тематических циклов. Одновременно с этим, нельзя не заметить, что иконографический репертуар авторов николо-мокринской росписи выглядит значительно богаче и разнообразнее.
В центральном куполе храма представлен образ благословляющего имянословно «Пантократора». Это первое известное нам изображение Христа Вседержителя с раскрытым Евангелием. Позднее данный извод получит широкое распространение и станет традиционным для стенописей ярославского круга.
На страницах божественной книги иконописцы воспроизвели фрагмент притчи Христа о Страшном суде (Мф. 25:31-46): «Придите благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». Присутствие данного текста указывало зрителю, что перед ним Царь Славы, вернувшийся на землю судить живых и мертвых, так как указанная притча начинается словами: «Когда же придет Сын Человеческий во славе Своей... и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов» (Мф. 25:31-32).
В смысловом плане образ Христа-Судьи соотнесен в системе росписи как с картиной Страшного суда, занимающей всю западную стену, так и с фресками куполов малых глав, напоминающих зрителю догмат о воплощении Сына Божия - образами: «Саваофа» (юго-восточная глава), «Эммануила» (северо-западная глава) и «Богоматери Знамение» (юго-западная глава). С точки зрения ортодоксального богословия Христос есть альфа и омега христианской истории - ее начало и ее конец. Пространственное сопряжение в верхней зоне ансамбля изображений Христа до воплощения (Эммануила) и Христа-Судьи являлось наглядным отражением этого положения.
Что касается фрески северо-восточной главы четверика «Иоанн Предтеча с жертвенным младенцем в дискосе», то она представляла верующим догмат о великой искупительной жертве, принесенной Богом во имя спасения человечества. В XVI столетии и в более ранний период данное изображение располагалось в конхах жертвенников и напоминало о таинстве проскомидии. В XVII в. этот образ занял устойчивую позицию в куполах глав над жертвенником (в храмах Ярославля, где восточная пара глав часто не расписывалась, изображение «предуготовившего пути Господу» пророка помещали в куполах северо-западных глав).
В основе данного иконографического мотива лежал фрагмент стиха 1 главы Евангелия от Иоанна: «... вот Агнец Божий, который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29). В церковном богослужении искупительная тематика имела основополагающее значение. («Жертва живая, Агнец Божий, вземляй грехи мира»,- поется в каноне Пасхи.) В литургическом действе она тесно переплеталась с догматом о боговоплощении.
О Слове, ставшем плотью, о человеческой сущности и искупительном подвиге Христа напоминал в системе росписи верхней зоны храма и обрамляющий фреску центральной главы фрагмент текста тропаря Нерукотворному Образу: «Пречистому Твоему образу поклоняемся Благий, просящее прощения прегрешений наших Христе Боже волею бо благоволил плотию взыти на крест да избавиши юже создал еси от работы вражия
благодарственно вопием Ти радости исполнил еси вся Спасе наш пришедый спасти мир». (По ряду палеографических признаков надпись датируется концом XIX в. В стенописях XVII в. данный текст воспроизводится с 1640-х гг.)
В простенках окон центральных барабанов художники поместили изображения ветхозаветных праотцев - ростовые фигуры: Адама, Сифа, Еноха, Лота, Ноя, Исаака, Авраама и Авеля; и по-грудные образы (в медальонах): Иакова, Симеона, Иуды, Исахра, Дана, Завулона, Левия и Рувима10.
Праотцы были представлены также в малых барабанах под изображениями «Саваофа» и «Эммануила». Композиции с изображением Предтечи и «Богоматери Знамение» изографы соотнесли с образами ветхозаветных пророков.
Паруса центральной главы занимают традиционные для этой части церковной декорации изображения евангелистов. На стыках парусов помещены их символы: Иоанна - орел (восток), Матфея - ангел (юг), Марка - лев (запад), Луки - бык (север).
Расположенные под парусами и характерные для большинства памятников ярославского зодчества наклонные своды (центральный неф) отмечены образами «Спаса Нерукотворного на убрусе» и «Ветхозаветной Троицы» в редакции «Гостеприимство Авраама».
На главных «осевых» сводах храма получила иконографическое раскрытие софийная тематика. На самом большом по площади западном своде четверика была развернута многофигурная символико-догматическая композиция «Премудрость создала себе дом, утвердив столпов семь», больше известная как «София Ярославская».
Данный извод, включающий изображения голгофского креста с распятым на нем Спасителем внутри шестистолпного храма и прославляющих Христа-Премудрость христианских праведников присутствовал и в росписи Николо-Надеинского храма. Однако при сравнении видно, что следование образцу при создании нового живописного ансамбля не было буквальным. Взяв за основу роспись предшественников, авторы иконографической
программы не только нашли возможным несколько изменить редакцию указанной композиции, но и проиллюстрировали земное служение Премудрости другими евангельскими эпизодами11.
На восточном склоне северного свода была исполнена фреска, представляющая проповедь Христа в Назаретской синагоге (Лк. 4:17-24). С назаретской проповеди, как известно, началась проповедническая деятельность Иисуса. Во время проповеди Христос возвестил миру о том, что Он тот, о ком написано у пророка Исайи: «Дух Господень на Мне; ибо помазал Меня благовествовать нищим и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу.» (Исайя 61:1-2). Литературной формулой, напоминающей об этом событии - непризнании Иисуса Мессией жителями родного города, служит евангельская сентенция «.никакой пророк не принимается в своем отечестве».
Западный склон северного свода авторы росписи отвели под композицию «Лепта бедной вдовы», напоминавшей зрителю христианскую истину о том, что жертва человека Богу пропорциональна вере человека в Бога: «... ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела.» (Мк. 12:44). В богословской традиции история бедной вдовы обыкновенно соотносится со словами апостола Павла: «Ибо, если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет» (2 Кор. 8:12).
Стремление связать фресковое повествование с евангельскими текстами, напомнить зрителю хрестоматийные поучения и высказывания Христа-Премудрости прослеживается и в композициях южного свода, где художники воспроизвели сцены «Изгнание торгующих из храма» и «Благословение детей». Первая из названных фресок воскрешала в памяти евангельскую сентенцию: «дом Мой, домом молитвы наречется» (Мф. 21:13); вторая - напоминала слова Спасителя: «кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него»; «ибо таковых есть Царствие Божие» (Лк. 18:16-17).
Как и в церкви Николы Надеина, наряду с отмеченным назидательностью софийным циклом на сводах Николо-Мокринского храма присутствуют фрески, иллюстрирующие эпизоды Цветной триоди. Эти изображения расположены на поверхностях сводов западных глав. Здесь в настоящее время удается различить композиции «Уверение Фомы», «Жены-мироносицы у гроба Господня», «Преполовение» (своды юго-западной главы); «Исцеление расслабленного», «Христос и самаритянка», «Исцеление слепого» (северо-западная глава). Поясные изображения святителей в стыках парусов указанных глав являлись напоминанием о седьмой неделе Цветной триоди, посвященной памяти святых отцов Первого Вселенского собора.
Фрески восточных сводов четверика находятся в заико-ностасной части церковного пространства и формируют самостоятельную тематическую линию. Главный восточный свод занимает символико-догматическая композиция «Новозаветная Троица с символами евангелистов». На сводах боковых глав воспроизведены композиции, входящие в состав страстного цикла, развернутого художниками на восточной стене здания. Софиты подпружных арок данной части храма украшены фигурами облаченных в дьяконские одежды ангелов с рипидами.
В софитах подпружных арок наоса авторами росписи были размещены ростовые и погрудные (в медальонах) изображения апостолов из числа 12-ти и 70-ти.
Грани восточной пары столбов заполнены фигурами святых воинов-мучеников (Мина, Артемий, Федор Тирон, Георгий Победоносец - юго-западный пилон; Никита, Дмитрий Солунский, Андрей, Христофор - северо-западный пилон) и почитаемых на Руси князей (Дмитрий Донской, царевич Дмитрий Углический, Федор, Давид и Константин Ярославские, князь Михаил и боярин Федор Черниговские - юго-западный пилон; Довмонт Псковский, Константин, Михаил и Федор Муромские, Василий и Константин Ярославские, Михаил Тверской - северо-западный пилон). Верхние регистры настолпных изображений включают в себя образы царя Константина, царицы Елены, княгини Ольги, князя
Владимира - юго-западный пилон; а также: князей Бориса и Глеба, князя Ярослава Киевского и князя Всеволода Владимирского12.
Примечательно, что ни князь Ярослав, ни князь Всеволод, ни князь Дмитрий Донской на церковных соборах канонизированы не были. Появление этих персонажей в числе византийских и русских святых можно объяснить лишь желанием заказчиков росписи отметить их роль в начальной истории ярославской земли. Ярослав Мудрый был основателем города Ярославля; образ Всеволода III напоминал о временах, когда ярославское Поволжье входило в состав могучего Владимиро-Суздальского княжества, под знаменами Дмитрия Донского ярославские дружины сражались на Куликовом поле.
Вместе с запечатленными в нижних регистрах столбов образами святых ярославских князей первой и второй династии -Василием и Константином, Федором, Давидом и Константином данные изображения напоминали посетителям храма важнейшие вехи в истории ярославского края. В церкви, создававшейся для «царского богомолья», появление в росписи изображений известных по летописям государственных деятелей выглядело вполне логичным.
Следует заметить, что не причисленных к лику святых русских князей ярославские иконописцы уже рисовали в 1660-е гг. на столбах московского Архангельского собора. В николо-мок-ринской росписи мы впервые встречаем лишь изображение князя Ярослава. Надо сказать, что в монументальном искусстве Ярославля данный иконографический опыт стал уникальным. Практика изображения не причисленных к лику святых князей в стенных росписях последующего времени развития не получила.
Западная пара столбов Николо-Мокринского храма была отрезана от наоса конструкцией 5-ярусного иконостаса. В системе росписи восточные грани восточных столбов занимают величественные образы отцов церкви: Дионисия Ареопагита, Иоанна Милостивого, епископа Кирилла - северо-восточный столб; святителя Тимофея, архиепископа Кирилла Александрийского, священномученика Автонома - юго-восточный столб.
Как и в Николо-Надеинской церкви, христологический и богородичный циклы в системе рассматриваемого нами живописного ансамбля отсутствуют. Южную и северную стены Николо-Мокринского храма заполняют композиции никольского цикла и цикла Вселенских соборов. В отличие от надеинской росписи, где житийное повествование развивается по часовой стрелке и плавно перетекает с южной стены на западную, а с западной на северную, никольский цикл Николо-Мокринского храма разбит на две части композицией «Страшный суд».
Поскольку предметом специального анализа сюжетный состав данного цикла никогда не был, рассмотрим его подробнее13.
Начинается цикл фресками, иллюстрирующими житие и прижизненные чудеса великого византийского святителя, расположенными в люнетах южной стены. В восточном люнете представлены сцены: «Рождество св. Николая», «Крещение св. Николая», «Чудо о сухорукой» и «Приведение во учение». В западном - «Поставление в дьяконы», «Поставление в иереи», «Поставление в епископы» и «Чудо о трех девицах, спасенных от отдания на блуд». Перечисленные сюжеты, как правило, составляют основу житийных икон, посвященных Николаю Чудотворцу. Продолжается житийное повествование композициями люнетов северной стены.
В западном люнете проиллюстрированы сцены: «Воскрешение св. Николаем упавшего с мачты во время путешествия в Палестину», «Молитва св. Николая перед гробом Господним», «Возвращение в Ликию», «Разрушение храма Артемиды». В восточном - «Явление св. Николая в темницу к невинно осужденным», «Спасение от казни трех невинно осужденных», а также пять эпизодов «Чуда о трех воеводах»: «Явление св. Николая воеводам во время бури», «Заключение оклеветанных епархом Евлавием воевод под стражу», «Явление св. Николая спящему императору Константину», «Явление св. Николая спящему епар-ху Евлавию», «Раскаяние епарха Евлавия и оправдание воевод императором Константином». Завершается цикл прижизненных деяний святителя сценой «Успение св. Николая».
Цикл посмертных чудес епископа Мир Ликийских начинается во втором регистре южной стены с фресок, иллюстрирующих «Чудо о бесовском сосуде с зельем». Рассказ об этом чуде отражен тремя эпизодами: «Некая женщина передает паломникам на корабль сосуд с бесовским зельем»; «Св. Николай является паломникам во время бури и повелевает выбросить сосуд с тонущего корабля»; «Поклонение паломников образу св. Николая в усыпальнице святителя».
Далее художники представляют зрителю состоящее из четырех сцен «Чудо о Василии Агрикове сыне» (простенок между восточным и центральным окнами): «Перенесение мощей св. Николая во храм»; «Захват молящегося перед мощами св. Николая мальчика Василия в плен сарацинами»; «Василий служит виночерпием у сарацинского военачальника»; «Св. Николай возвращает Василия в отеческий дом».
В простенке между западным окном и западной стеной тремя эпизодами было проиллюстрировано «Чудо о попе Христофоре». В данном случае можно видеть: «Поклонение попа Христофора мощам св. Николая»; «Пленение и казнь Христофора аравитянами. Св. Николай вынимает меч из рук палача»; «Возвращение Христофора в родной город».
На северной стене цикл посмертных чудес развивается с запада на восток. Во втором регистре, под люнетами нашли отражение три рассказа о чудесах ликийского святителя: «Чудо об избавлении от тюрьмы сарацина» - его св. Николай из темницы «исхити», «Сказание о патриархе Афанасии и трех иконах» и «Чудо о Петре Афонском».
«Чудо о сарацине» представлено пятью сценами (простенок между западной стеной и западным окном): «Пленение сарацина греками в морском сражении»; «Явление сарацину в темнице св. Николая»; «Чудесное возвращение сарацина в свой дом»; «Добровольное возвращение сарацина в эллинский город в лодке»; «Крещение сарацина и его семьи».
«Сказание о патриархе Афанасии» пересказано семью фресковыми новеллами (простенок между западным и центральным
окном): «Св. Николай является Феофану и просит написать образы Христа, Богоматери и свой»; «Отказ патриарха Афанасия освятить образ св. Николая»; «Феофан просит причетника Калиста прославить образ св. Николая молебными похвалами»; «Феофан перед образом св. Николая молится о благословении дома изобилием вина»; «Чудо умножения вина в доме Феофана во время трапезы клира»; «Спасение патриарха Афанасия св. Николаем от потопления во время бури»; «Служба патриарха Афанасия перед образом св. Николая в Софийском соборе после спасения».
«Чудо о Петре Афонском», известное еще и как сказание «О некоем военачальнике его святитель Николай из темницы избави», получило раскрытие через следующие фресковые изображения: «Пленение Петра в битве с сарацинами»; «Явление св. Николая и Симеона Богоприимца Петру в темнице»; «Св. Николай отправляет Петра в Рим исполнить обет»; «Св. Николай представляет Петра римскому папе»; «Пострижение Петра в монахи».
Третий регистр южной стены начинается с «Чуда о человеке именем Дмитрий, спасшемся от потопления». При его иллюстрировании художники обходятся двумя сценами. Они воспроизводят момент «Спасения тонущего Дмитрия св. Николаем» и ситуацию, когда «Соседи и домашние находят Дмитрия в его доме».
Пространство стены между центральным и восточным окном отведено под «Чудо о спасении утопшего младенца в Киеве». В верхней части композиции изображено «Падение ребенка из рук уснувшей матери в воды Днепра»; в нижней - «Обретение родителями спасенного св. Николаем младенца на полатях Софийского собора».
За центральным оконным проемом размещена сложная многочастная фреска, освещающая основные события «Чуда об ослепленном сербском царевиче Стефане». Содержание живописной версии «Чуда...» определяют семь ключевых эпизодов: «Мачеха оговаривает царевича Стефана перед царем Милутином»; «Царевич Стефан пытается оправдаться перед отцом»; «Ослепление царевича»; «Св. Николай дарует слепому царевичу "очи на длани"
в "овчем" поле»; «Всенощное бдение в обители, где пять лет пребывал незрячий царевич»; «Св. Николай возвращает Стефану зрение - "дарует свет"»; «Стефан наследует отцов трон и становится сербским царем».
Заключительный отрезок третьего регистра южной стены отведен под четыре сцены, иллюстрирующие «Чудо избавления св. Николаем от потопления благочестивого константинопольца Николая». Здесь можно видеть: «Путешествие константинопольца Николая по морю»; «Спасение св. Николаем заснувшего и упавшего в море константинопольца»; «Близкие находят спасенного Николая в его доме»; «Моление константинопольца перед образом св. Николая в храме».
Как и на южной, на северной стене в третьем регистре представлены четыре сюжета. Слева от западного окна воспроизведены пять сцен чуда «Об отроке боярина Епифания», называемом также чудом «О невинном отроке в татьбе». Повествование начинается с эпизода, где «Боярин Епифаний обвиняет слугу (отрока) в воровстве денег». Далее, в соответствии с текстом литературного источника, художники представляют зрителю: «Наказание отрока», «Явление отроку в темнице св. Николая», «Явление св. Николая во сне боярину Епифанию» и «Раскаяние боярина» (в последней сцене боярин изображен передающим часть найденных денег оправданному св. Николаем отроку).
В простенке западного и центрального окна проиллюстрировано «Чудо св. Николая о половчанине во граде Киеве». (В связи с тем, что о половцах в XVII в. на Руси уже забыли, в надписи, сопровождающей «Чудо...», имеется пояснение -«половец сиречь татарин»). В данное живописное повествование входят композиции: «Плененный половчанин в заточении»; «Половчанин умоляет хозяина об освобождении»; «Половчанин перед иконой св. Николая клянется привезти выкуп»; «Отъезд половчанина на родину»; «Св. Николай является половчанину во сне и напоминает ему о клятве»; «Св. Николай наказывает половчанина, сбрасывая его с коня»; «Половчанин отправляет в Киев верблюдов и лошадей».
В узком отрезке регистра между центральным и восточным окном помещено «Чудо св. Николая о черноризце Николае». В литературных источниках рассказ об этом чуде не изобилует подробностями, поэтому во фресковой редакции оно представлено только двумя эпизодами: «Явлением св. Николая монаху Николаю во время бури» и «Благодарственной молитвой монаха Николая перед образом св. Николая».
С персонажем по имени Николай мы встречаемся и в последнем чуде регистра. Справа от восточного окна, перед иконостасом четырьмя сценами отражено «Чудо св. Николая о расслабленном Николае». Опираясь на литературный источник, указанные фресковые изображения можно объяснить следующими словами: «Лекарь и близкие у постели расслабленного и "демонским огнем одержимого" юноши Николая»; «Св. Николай является ползущему по земле юноше и направляет его в храм поставить свечу перед своим образом»; «Расслабленный Николай "лобызает" образ св. Николая и исцеляется от недуга»; «Горожане обсуждают увиденное чудо».
Следующий блок композиций, представляющих чудеса никольского цикла, располагается также на северной стене. Связано это с тем, что четвертый регистр росписи южной стены был отведен художниками под изображения семи вселенских соборов.
В западной части четвертого регистра северной стены, под оконными проемами находим семь фресковых мотивов, иллюстрирующих «Чудо св. Николая о ковре». Воспроизведенные эпизоды можно определить как: «Молитва жены обедневшего ремесленника»; «Жена ремесленника вручает мужу ковер для продажи»; «Св. Николай покупает ковер у ремесленника»; «Жители города обсуждают продажу старого ковра»; «Св. Николай возвращает жене ремесленника купленный им ковер»; «Жена ремесленника рассказывает мужу о возвращении ковра»; «Служба в храме у иконы св. Николая в связи с рассказом ремесленника патриарху о случившихся событиях».
В центральной части регистра проиллюстрировано «Чудо св. Николая об обнищавшем монастыре» («его же обогати
златом»). Здесь для пересказа события художники использовали пять сцен. Перечень их выглядит так: «Купец со спутниками находит на дороге мертвого человека, убитого и раздетого разбойниками; «Купец уговаривает монахов похоронить найденное им тело в монастыре»; «Молитва купца в монастырском храме перед образом св. Николая»; «Купец встречает юношу, желающего похоронить останки отца в родной земле»; «Монахи вскрывают гроб с останками отца юноши и находят в нем золото».
Как и фресковый цикл церкви Николы Надеина, николо-мок-ринский никольский цикл завершается композициями, рассказывающими о «Чуде от икон св. Николая и Богоматери в Ругодиве (Нарве)», произошедшем в 1558 г. во время Ливонской войны (восточная часть регистра). Данное событие нашло отражение в пяти сценах: «Немцы находят образ св. Николая в осажденном русскими войсками Ругодиве»; «Немцы бросают икону св. Николая в огонь под котлы с пивом»; «Пожар в крепости и смятение ее защитников»; «Моление русских после взятия Ругодива перед чудом уцелевшими в огне пожара иконами Богоматери и св. Николая»; «Царь Иван Васильевич и митрополит Макарий встречают чудотворные иконы у врат Москвы».
Важно отметить, что в сборниках рассказов о чудесах св. Николая «ливонская легенда» не встречается. Литературным источником при разработке актуальной для эпохи антипротестантской и антииконоборческой темы иконописцам служило «Сказание об иконе Богоматери Нарвской», празднование которой приходится на 14/27 августа14.
Формирующие четвертый регистр южной стены изображения семи вселенских соборов в иконографическом отношении трактованы достаточно традиционно. Композиция Первого Вселенского собора, помимо отмеченных нимбами образов императора Константина, верховных иереев и св. Николая, обличающего ариеву ересь, включает в себя сцену «Видение св. Петру Александрийскому отрока Христа в разодранных одеждах» и изображение заключенного в темницу Ария (на фреске зафиксирован момент, когда из еретика выпадают внутренности).
В композиции, представляющей Второй Вселенский собор, акцент сделан на фигуре императора Феодосия Великого. Изображение осужденного собором духоборца - константинопольского архиепископа Македония в данной иконографической редакции отсутствует.
Главными персонажами Третьего Вселенского собора в рассматриваемом цикле являются император Феодосий Младший и еретик Несторий. (Воспроизведена традиционная иконографическая формула - с осужденного Нестория снимают патриаршие ризы).
При трактовке Четвертого Вселенского собора на центральной оси композиции художники воспроизвели икону с ликом Христа и восседающих под ней императора Маркиана и императрицу Пульхерью. Первый план фрески сформирован силуэтами свидетелей чуда у мощей святой великомученицы Евфимии - по легенде, во время испытания свиток с православным вероисповеданием оказался у великомученицы в руках, а свиток с еретическим текстом - в ногах. В правой части композиции в монашеском облачении изображены еретики-монофизиты Евтихий и Диоскор.
Композиции Пятого и Шестого Вселенских соборов в иконографическом плане почти идентичны. Центральное положение в них занимают фигуры императоров Юстиниана и Константина Погоната. По правую руку от императоров изображены защитники христианского вероучения, по левую - сомневающиеся в решениях соборов еретики.
Иконографическая схема Седьмого Вселенского собора, определившего победу иконопочитания, включает в себя изображения юного императора Константина VI и его матери императрицы Ирины. Особенностью николо-мокринской фрески является изображение у трона императора святителей с иконными образами Спаса Нерукотворного и Богоматери.
Западная стена храма была отведена разработчиками иконографической программы росписи под изображение Страшного суда. При создании этой композиции ярославские изографы, скорее всего, ориентировались на созданную незадолго до этого -
в начале 1670-х гг. масштабную фреску ростовского Успенского собора.
Отсутствие в западной части Никольского храма хоров позволило иконописцам развернуть многоуровневую, состоящую из множества канонических сцен, картину второго пришествия на одной плоскости. К сожалению, композиционная цельность данного изображения была серьезно нарушена при растеске окон храма. Новые, с широкими откосами оконные проемы расчленили первоначальную гармоничную и ритмически выверенную живописную структуру фрески на три части. Поскольку общий строй и иконографические составляющие данного изображения полностью соответствуют живописным схемам других подобных композиций XVII в. (Церковь Спаса на Сенях в Ростове, церковь Дмитрия Солунского в Ярославле, Софийский собор в Вологде), мы в настоящей статье останавливаться на них не будем и перейдем к рассмотрению композиций восточной стены церкви.
Отделенная от основного объема высоким иконостасом, восточная часть четверика входила в состав алтарного пространства. Фресковые изображения, находившиеся в заиконостасной зоне, формировали отдельный смысловой блок храмовой декорации. На восточных участках северной и южной стен, а также на северном и южном отрезках восточной стены художники разместили композиции страстного цикла. Центральная часть восточной стены была отведена под фреску «Распятие с семью церковными таинствами». На гранях западной пары столбов, ориентированных в данную часть храма, располагались, как уже отмечалось, ростовые изображения святителей, а на поверхностях восточного свода находилась композиция «Новозаветная Троица».
Страстной цикл николо-мокринской росписи состоит из 27 сцен. Иконографическим источником для авторов фресковых изображений служили гравюры Библии Борхта.
Начальные композиции цикла воспроизведены на сводах и щеках подпружных арок северо-восточной главы. Здесь представлены фрески «Тайная вечеря», «Умовение ног» и «Моление о чаше». Затем действие переносится на поверхности сводов
и щек подпружных арок юго-восточной главы, занятых композициями: «Поцелуй Иуды», «Христос перед первосвященником Анной» и «Христос перед Каиафой». Сцена «Приведения Христа к Пилату» размещена в верхнем регистре северной стены. За ней следуют фрески: «Приведение Христа к Ироду», «Второе приведение Христа к Пилату» (северный участок восточной стены), «Заушение» и «Иуда возвращает серебренники» (южная часть восточной стены). В последней композиции, как и в гравюре Борхта, присутствует эпизод, напоминающий о смерти апостола (Иуда изображен повесившимся на суку дерева).
В верхнем регистре южной стены изображено «Бичевание Христа». Развивающая тему физических страданий Спасителя композиция «Коронование тернием» воспроизведена на северной стене храма - с нее начинается нижний регистр рассматриваемого цикла. Рядом с «Коронованием» на восточной стене исполнены многофигурные композиции «Христос перед народом» (со сценой освобождения Варравы) и «Пилат умывает руки» (со сценой уведения Христа на казнь).
Правая часть нижнего регистра состоит из перетекающих одна в другую сцен: «Несение креста» (с Симоном Кариеняни-ном и Вероникой, держащей в руках белый плат), «Распятие» (помимо Христа сцена включает в себя изображения распятых разбойников, палачей, перебивающих палицами разбойникам ноги, и воина, подносящего копье с губкой к телу Спасителя), а также «Снятие с креста» и «Положение во гроб».
Логическим завершением страстного цикла являются композиции, рассказывающие о воскресении Христа. Главная фреска воскресенского цикла - «Воскресение - Сошествие во ад» написана в конхе дьяконника. Сопутствующие ей сцены расположены в нижней части южной стены. Здесь можно видеть объединенные общим фоном следующие эпизоды евангельской истории: «Фарисеи просят Пилата опечатать гроб с телом Христа»; «Иудейские первосвященники выдают деньги и отправляют солдат охранять гроб с телом Христа»; «Наложение печати»; «Явление Христа Марии Магдалине»; «Апостол Петр у покинутого Христом
гроба»; «Жены-мироносицы у гроба Господня»; «Явление Христа апостолам по дороге в Эммаус»; «Христос являет себя ученикам в преломлении хлеба».
Центральное место в системе росписи восточной стены церкви занимает фреска, представляющая «Распятие Христа с семью церковными таинствами». (В ростовской церкви Воскресения данная композиция располагается на южном своде алтаря - в зоне дьяконника). По сторонам от сцены «Распятие» (с Богоматерью и апостолом Иоанном) в круглых медальонах изображены: «Таинство крещения», «Таинство миропомазания», «Таинство причащения», «Таинство покаяния», «Таинство священства» и «Таинство елеосвящения». Седьмое таинство - «Таинство венчания» воспроизведено под «Распятием» и выделено размером.
Появление этой композиции в алтарной части храмового интерьера было неслучайным. Данная фреска являлась отражением эпизодов богослужебной практики, служила напоминанием о месте Церкви в жизни человека, об ответственной роли священников, выполняющих возложенную на них Христом и апостолами миссию, о великой тайне сошествия на людей божественной благодати (над каждым «Таинством» изображено сияние с образом Святого Духа в виде голубя)15.
Как уже отмечалось, тематические циклы заиконостасной части четверика являлись богословской и художественной прелюдией к восприятию символических изображений жертвенника, центрального алтаря и дьяконника. В конхе жертвенника располагалась композиция «Се Агнец Божий», в конхе центральной апсиды - фреска «Великий вход», в конхе дьяконника - «Воскресение - Сошествие во ад».
Наряду с изображениями символико-литургического («Евхаристия) и персонального характера (образы святителей, преподобных и юродивых), в алтаре были развернуты и два никогда ранее не воспроизводившиеся многосюжетные цикла: «Слово Григория Богослова о святой службе» - семь сцен в жертвеннике (позднее этот цикл в несколько иной редакции появится в алтарной росписи церкви Иоанна Предтечи в Толчкове) и «Цикл воскрешений»
(дьяконник), известный также по росписи алтаря Воскресенского собора в Романове-Борисоглебске16.
Николо-мокринский «Цикл воскрешений» включает восемь сцен: «Илья Пророк воскрешает сына сарептской вдовы» (две сцены); «Воскрешение дочери Иаира»; «Воскрешение Лазаря»; «Воскрешение сына вдовы Наинской»; «Воскрешение пророком Елисеем сына сонамитянки» (две сцены); «Воскрешение мертвых от прикосновения к костям пророка Елисея». При его разработке иконописцы апеллировали к гравюрам Библии Пискатора. По Пискатору были назнаменованы фрески и в галереях храма, но данный материал, как и житийные циклы великомученицы Варвары и митрополита Алексия на стенах приделов церкви, требует специального анализа.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Барщевский И. Исторический очерк города Ярославля. Ростов, 1900. С. 107-108; Ярославские писцовые, дозорные межевые и переписные книги XVII века. Ярославль, 1913. Стб. 234.
2 Миславский С. Церкви Ярославля в 1781 г. Ярославль, 1874. С. 53.
3 Рыбин К. Г. Краткие сведения о монастырях и церквях Ярославской епархии. Ярославль, 1908. С. 539.
4 См.: Титов А. А. Ярославль. Путеводитель по городу Ярославлю. М., 1883. С. 57.
5 Турцова Н. М. Творчество Семена Спиридонова Холмогорца : Автореф. дис. ... канд. искусствоведения. М., 1992. С. 12.
6 Шилов В. С. Об одной «утерянной» рукописи и атрибуции стенописи ростовской церкви Спаса на Сенях // Санкт-Петербургский Фонд культуры. Программа «Храм» : Сб. материалов. Вып. 4. Ч. 1. СПб., 1994. С. 149.
7 [Приказ по Никольскому храму] // Государственный архив Ярославской области. Ф. 1118, оп. 1, 1879 г., д. 2135, л. 1.
8 Протоколы Комиссии Московского Археологического Общества // Древности. Т. XVII. 1900. С. 310, 319, 324, 343, 348-350; Т. XVIII, 1901. С. 203, 213, 259.
9 Протоколы Комиссии Московского Археологического Общества // Древности. Т. XVII, 1900. С. 350.
10 Надписи не сохранились. Идентификация персонажей по цвету одежд осуществлена ярославским искусствоведом Т. Е. Казакевич.
11 В стенописи церкви Николы Надеина фреска «Премудрость создала себе дом» соотнесена с композициями, иллюстрирующими Нагорную проповедь (Федорычева Е. А. Церковь Николы Надеина в Ярославле. М., 2003. С. 97. Табл. I).
12 Казакевич Т. Е. Церковь Николы Мокрого в Ярославле : Историческая справка // Архив Ярославской реставрационной мастерской. Д. 3568.
13 При атрибуции фресковых композиций мы опирались на пояснительные надписи, сопровождающие изображения, а также на описания чудес, входивших в древнерусские сборники ХУН-ХУП вв. (Житие и чудеса святителя и чудотворца Николая по рукописи макарьевских Четьих Миней. М., 1901; Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса Святого Николая Чудотворца. СПб., 1899; Крутова М. С. Святитель Николай Чудотворец в древнерусской письменности. М., 1997).
14 Шилов В. С. Тема иконопочитания в стенных росписях русских храмов ХУ-ХУП вв. // Русское искусство от Средневековья к современности (Диалог культур) : Сб. науч. ст. Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. СПб., 2001. С. 3-8.
15 Никитина Т. Л. Композиция «Распятие с церковными таинствами» в ростовских стенописях // 6-е научные чтения памяти И. П. Болотцевой. Ярославль, 2002. С. 102-108.
16 Семенова С. Б. Иконографические особенности росписи алтарной части Воскресенского собора города Романова-Борисоглебска // Ростовский Архиерейский дом и русская художественная культура второй половины XVII века. Ростов, 2006. С. 135-150.
