CC BY
237
УДК 821.111(73) Т. Ю. Боровкова
ТЕМА ПРИРОДЫ В ЛИРИКЕ ЭМИЛИ ДИКИНСОН И ИДЕИ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛИЗМА
(К ВОПРОСУ О ЛИТЕРАТУРНО-ФИЛОСОФСКОМ ВЛИЯНИИ)
Статья посвящена проблеме влияния идей трансцендентализма на творчество известной американской поэтессы XIX в. Эмили Дикинсон. Несмотря на то что, как известно, поэтесса провела значительную часть своей жизни в затворничестве, она испытала значительное воздействие философских произведений, отражающих постулаты трансценденталистов, в частности Г. Торо и Р. Эмерсона. Данная статья проводит параллели между такими произведениями и лирикой Э. Дикинсон, обнаруживая ряд сходств и выделяя некоторые различия.
Ключевые слова: литературно-философское влияние, поэтическое влияние, Эмили Дикинсон, Ральф Эмерсон, трансцендентализм, сверхдуша, трансцендентальный оптимизм, образ травы, слияние человека с природой.
The theme of nature in the lyrical poems of Emily Dickinson and the ideas of transcendentalism (to the question of literary and philosophical influence). TATIANA Yu. BOROVKOVA (Voronezh State University, Voronezh).
The present article deals with the problem of the influence of transcendentalists’ ideas on the lyrics of one of the most famous American poets, Emily Dickinson, on the basis of her poems dealing with the topic of nature. Despite the fact that Emily Dickinson spent a large part of her life leading a solitary life, the impact of the philosophical works reflecting the postulates of transcendentalism, e.g. by H. D. Thoreau and R. W. Emerson, cannot be underestimated. This article draws parallels between such works and Emily Dickinson’s lyrics, uncovering a number of similarities and differences.
Key words: literary and philosophical influence, poetic influence, Emily Dickinson, Ralph Emerson, transcendentalism, the Over-Soul, transcendental optimism, the image of grass.
Одной из самых сложных проблем в литературоведческой науке является вопрос о литературном влиянии. Перед читателями и критиками неизбежно встает ряд вопросов: что в творчестве писателя или поэта возникло в результате его имманентного развития, а что было заимствовано? Что стало результатом воздействия, а что - типологического совпадения?
Во все времена трудно было придумать похвалу, которой авторы, и особенно поэты, дорожили бы больше, нежели похвала их оригинальности. Как писал
В.-К. Брайент в своих «Лекциях о поэзии», «...необыкновенная прелесть оригинальности составляет душу искусства» [8, с. 60].
Однако поэзия есть искусство, и, как и всякое искусство, она опирается на ряд опытов. Нельзя не осознавать, что даже самый оригинальный из поэтов многим обязан своим предшественникам и современникам. Искусство поэзии складывалось не один день. Поэтические образы, ритмы, язык -невозможно, чтобы все это создал один поэт. Несомненно, гениальность также играет свою роль, однако она «стоит на плечах» других талантов.
Вопрос влияния, тем не менее, толкуется неоднозначно. В. Блейк, к примеру, утверждал, что «порабощение системой предшественника удерживает от творчества, навязывая сопоставления и сравнения, в первую очередь, своих собственных творений и творений предшественника» [Цит. по: 2, с. 31].
Интересен взгляд на эту проблему американского литературоведа Х. Блума. В своей книге «Страх влияния» («Anxiety of Influence») [2] он говорит о том, что под термином «поэтическое влияние» следует подразумевать передачу идей и образов ранних поэтов поздним. Такая передача просто «бывает», т.е. ее следует принимать как аксиому. Однако «позиция поэта, его Слово, целостность его воображения - все его бытие должно отличать его и оставаться его отличительной чертой, иначе он погибнет как поэт» [2, с. 47]. Именно с последней точки зрения мы будем рассматривать влияние эпохи на творчество Эмили Дикинсон,
п БОРОВКОВА Татьяна Юрьевна, преподаватель кафедры теории перевода и межкультурной коммуникации (Воронежский государственный университет, Воронеж). E-mail: [email protected] © Боровкова Т.Ю., 2009
известной американской поэтессы, ныне причисленной к созвездию выдающихся американских поэтов XIX столетия. Оригинальность ее творчества бесспорна, но идеи и образы в ее поэзии испытали на себе воздействие «со стороны».
Заметим, что биография Э. Дикинсон таит в себе загадку. В юности ничуть не сторонившаяся городской жизни и шумных компаний, то есть ничем не отличавшаяся от девушек ее круга, она, став зрелым поэтом, в конце концов буквально «выключила» себя из общественной жизни города, перестав общаться со всеми, кроме самых близких людей, и даже выходить на улицу. Лишь после смерти Эмили ее сестра обнаружила свыше 1700 стихотворений, которые не издавались при жизни поэтессы и стали своего рода ключом к пониманию ее внутреннего мира.
Казалось бы, вопрос о литературном и философском влиянии не должен рассматриваться применительно к затворнице, много лет не покидавшей своего дома. Тем не менее это не так. Во-первых, поэтесса много читала. Однако, как отмечает В.-К. Брайент, «даже если [поэт] не читает сочинений своих собратьев, ему все равно не избежать их воздействия. Он непременно усвоит что-то от их гения, который накладывает свой отпечаток не только на современную литературу, но и на образ мыслей его собеседников и близких» [8, с. 63].
Неудивительно, что мисс Дикинсон испытала значительное влияние идеологии трансцендентализма -философско-литературного течения, владевшего умами большинства образованных людей в эпоху зрелого романтизма. Основоположником трансцендентализма считается Ральф Уолдо Эмерсон, чье эссе «Природа» стало манифестом этого направления. Трансценденталисты верили, что в каждом человеке есть «сверхдуша», некое божественное Я, которое выше Бога и всего мироздания, и главной целью каждого человека является стремление открыть Бога в себе. Чтобы человек мог приобщиться к «сверхдуше», трансценденталисты звали его к природе, слияние с которой считалось ими главным шагом на пути к самосовершенствованию.
Отечественное литературоведение часто рассматривает Эмили Дикинсон как последнего американского романтика, испытавшего сильное влияние эмерсоновских идей. Многие представители зарубежной критики также разделяют эту мысль, замечая, однако, что некоторые идеи трансцендентализма приняты ею не были (подробнее об этом см. [1, с. 126, 127]).
Несомненно, Дикинсон была хорошо знакома с произведениями Эмерсона. Она читала его книги, сборники стихов, Эмерсон даже посещал дом ее брата во время лекционных поездок по Новой Англии. Идеи этого философа длительное время оставались в центре духовных устремлений эпохи как самое полное воплощение национального духа и характера.
Не вызывает сомнения и то, что философские произведения трансценденталистов наложили отпечаток на творчество мисс Дикинсон. Не случайно первое ее стихотворение, опубликованное анонимно, современники приняли за произведение Эмерсона. Однако далеко не все идеи, высказываемые ею в стихотворениях и п и с ь м а х , о т р а ж а ю т п о с т у л а т ы т р а н с ц е н д е н т а л и з м а .
В рамках настоящей статьи мы обратимся к толкованиям темы природы у Р. Эмерсона и Э. Дикинсон.
Прежде всего, Эмерсон говорит о «созвучии» человека и природы: «Природа настолько пронизана проявлениями человеческой жизни, что во всем в ней и в каждой ее частности есть нечто человеческое» (Цит. по: [5, с. 128]). Эта идея находит отклик и в произведениях Эмили Дикинсон. Используя прием олицетворения, поэтесса в одном из стихотворений даже сравнивает природу с человеческим организмом: Имя твое - Осень -Цвет твой - Кровь.
Артерии на склонах гор -
1
Вены - вдоль дорог (656 ). (Здесь и далее, если
не указано иначе, переводы В. Марковой и И. Лихачева. - Т.Б.)
Природа у Дикинсон необыкновенна в своем разнообразии: то рачительная хозяйка, подметающая пруд цветной метлой (219), то чудовище, смешавшее «верх и низ» во время бури (198), то прозорливый наблюдатель, не упускающий из вида ни одного шага человека (891).
«Природу не всегда можно застать в праздничном наряде, - пишет Эмерсон, - тот же самый пейзаж, который еще вчера расточал аромат и сверкал, точно на нем резвились нимфы, сегодня дышит грустью» [8, с. 182]. «Природу - как нас - можно застать / Без праздничной Диадемы», - словно эхом, вторит ему Эмили Дикинсон (1075).
Еще один неизменный принцип, красной нитью проходящий через все творчество Дикинсон, был как нельзя лучше сформулирован Эмерсоном: «Вещи малые и обыденные служат нам великими символами» [Цит. по: 1, с. 130]. Человек - царь Вселенной, разумное, мыслящее существо, но что есть его мудрость по сравнению со «всесильной простотой» природы? В ней все, вплоть до крошечного «камешка в пыли,
Напомним, что своим произведениям поэтесса не предпосылала заглавий, поэтому сегодня принято руководствоваться нумерацией согласно классическому изданию [10].
бредущего в пыли по лицу земли» (1510), упорядочено, взаимосвязано и взаимозависимо, подчинено «всеобщему мировому закону». По мнению Э. Дикинсон, природа организована по законам абсолютной гармонии, в ней все совершенно:
Под кленом прелая листва -По склонам желтая трава -Биенье мухи о стекло...
(140, перевод А. Гаврилова) -перечисляет поэтесса, А Ральф Эмерсон в эссе «Природа» пишет: «Что такое ферма, если не Евангелие, лишенное дара изъясняться? Солома и зерно, растения и травы, пожухлые стебли, дождь, насекомые, солнце - все это священный символ» [8, с. 201].
Единство мира проявляется во всем - «от чашечки цветка до звездных миров» [6, с. 165]. Любая частица - это микрокосм, свидетельствующий о единообразии мира. Дикинсон видит самое главное и значительное в, казалось бы, самом малом и простом. В этом она также следует за Эмерсоном, который говорил: «Непреходящий признак мудрости в том, чтобы видеть чудесное в самом обычном» [8, с. 180]. Все то, что кажется повседневным: пчела, цветок клевера, летучая мышь, паук, летний полдень - приобретают в ее стихотворениях особый смысл, особую значимость. Она восхитительно точна во всех деталях: маргаритки водят хоровод (124), вдали поет топор, а земля пахнет торфом (140), снег сеется из свинцовых сит (311), трава нанизывает росу, словно жемчуг (333). Для Дикинсон одна ветка сирени - уже воплощение Вселенной: венчик - это запад, чашечка - Земля, блестящие оболочки семян - звезды (подстрочный перевод мой. - Т.Б.):
Of one Corolla is the West -The Calyx is the Earth -
The Capsules burnished Seeds the Stars (1241).
Для Дикинсон малейший элемент природы столь же сложен и неисчерпаем для познания, как и весь мир. Она концентрирует свое внимание на отдельных ее частицах, изображая их крупным планом. Незначительные на первый взгляд детали очень важны в той философской картине мира, которую создает поэтесса. Такая точка зрения наиболее отвечает той формуле романтизма, которую выдвинул Уильям Блейк: Увидеть мир в одной песчинке И Космос весь - в лесной травинке!
Вместить в ладони бесконечность И в миге мимолетном вечность!
Уолт Уитмен в «Песни о себе» также высказывает похожую мысль: «И каждая пылинка ничтожная может стать центром Вселенной» [7, с. 190].
Поэтесса наслаждается игрой фантазии, богатством красок. Порой возникает впечатление, что сама Эмили - волшебница, которая на особом языке беседует с животными и растениями.
Пчела - приятельница мне.
Я с Бабочкой дружна.
Лесной народец говорит,
Что я ему нужна (111, перевод А. Гаврилова).
Те же самые идеи звучат и в письмах поэтессы. В апреле 1862 г. Эмили Дикинсон писала Т.У. Хиггинсону: «Вы спрашиваете меня о моих товарищах. Холмы, сэр, и закаты, и пес - с меня ростом, -которого купил мне отец. Они лучше, чем человеческие существа, - потому что все знают, но не говорят, -а плеск озера в полдень прекрасней звуков моего фортепиано» [4, с. 209].
Однако Эмили Дикинсон никоим образом не рассматривает природу как открытую книгу, доступную для понимания всем желающим: «Жужжание нчелы I Колдовство - открылось мне - I Если кто-то спросит почему - I Проще умереть - I Чем ответить» (подстрочный перевод мой. - Т.Б.):
The Murmur of a Bee A Witchcraft - yieldeth me -If any ask me why -‘Twere easier to die -Than tell (155).
У Дикинсон есть стихотворение, которое наглядно демонстрирует нам, что природа непознаваема, непостижима для человеческого ума:
To pity those that know her not
Is helped by the regret
That those who know her, know her less
The nearer her they get (1400).
Но кто - по правде говоря -С ней коротко знаком?
Ведь мы тем дальше от нее -
Чем ближе подойдем (перевод В. Маркова).
И действительно, не слишком далеко смог до сих пор зайти человек в попытках узнать тайны Вселенной, просчитать ее дальнейший ход. Природа для Дикинсон - бесконечная загадка и достойная цель художественного познания: не случайно она возвращается к этой теме вновь и вновь на протяжении всего творчества. «Отношения между человеком и природой, какими они представляются поэтессе, не укладываются в рамки одной формулы» [6, с. 163].
Эмерсон, в свою очередь, говорит, что «лишь немногие взрослые люди способны видеть природу» и «мудрейший из людей не проникает в ее тайну» [8, с. 180].
Одно из своих стихотворений Дикинсон завершает такими строками:
Nature is what we know -Yet have no art to say -So impotent Our Wisdom is To her Simplicity (668)
Природа - то, что знаем мы -Но это звук пустой -Бессильна Мудрость пред ее Всесильной Простотой
(перевод А. Гаврилова).
Это стихотворение кажется осмыслением одного из аспектов трансцендентализма: в эссе «Природа» Р. Эмерсон пишет: «Из природы мы узнаем больше, чем можем заставить себя выразить» [8, с. 194].
Ближе всего к пониманию Природы подходит Поэт. «Поэт радуется уже солнечному свету: для вдохновения ему довольно воздуха, а от глотка воды он делается пьян», - пишет Эмерсон [Цит. по: 1, с. 132].
«Я воздухом опьянена - / Оглушена росой» (214), - откликается Дикинсон в своем шутливом стихотворении, в котором пчела (метафорический образ самой поэтессы), опьяненная великолепием природы и мира, опирается о солнце, чтобы не упасть.
Эмерсон вряд ли мог бы позволить себе такое снижение темы, однако Дикинсон не страшится условностей и ярких образов.
Стихотворения Дикинсон свидетельствуют о необыкновенно внимательном наблюдении за жизнью природы. Поэтесса размышляет о возможных формах слияния с ней, о загробной жизни в форме растения, цветка, травы: «Мое богатство - Зверинец - / Но их Бесконечное Шоу / Станет развлечением Столетий / Когда я стану / Бесславным островком Травы - / Известной лишь Жукам» (подстрочный перевод мой. -Т.Б.):
My Splendors, are Menagerie -But their Completeless Show Will entertain the Centuries When I, am long ago,
An Island in dishonored Grass -Whom none but Beetles - know (290).
Образ травы является «символом трансцендентального оптимизма», слияния человека с землей [9, р.105]. С.Д. Павлычко, отмечая идентичность самого образа травы и его символики у Э. Дикинсон и У. Уитмена, цитирует Уитмена:
Я завещаю себя грязной земле, пусть я вырасту
моей любимой травой,
Если снова захочешь увидеть меня, ищи меня
у себя под подошвами [6, с. 163].
Еще одна важная точка соприкосновения поэтессы с философией трансцендентализма - одиночество как необходимое условие истинного слияния с природой. Эмерсон проповедовал принцип «экономии» (отказа от ложных, искусственных понятий, навязываемых обществом) как средство приближения к подлинной жизни. Именно поэтому одиночество для трансценденталистов почти неизменно благостно: «В одиночестве каждый человек искренен. Лицемерие начинается, стоит лишь появиться другому», - писал Р.У. Эмерсон (Цит. по: [3, с. 33]). «Не то чтобы мы любили одиночество, - рассуждает Г.Д. Торо, - но мы любим парить, а когда воспаряешь, число спутников все более редеет, пока они не исчезают вовсе» [Там же]. Эта мысль очень близка и Дикинсон. «The Soul with strict economy / Subsist till Paradise», - пишет она в одном из своих стихотворений (1081). Да и вся жизнь поэтессы - тридцатилетнее добровольное затворничество, сосредоточенность на внутреннем переживании, поэзии, эмоциях - не попытка ли это приблизиться к идеалу духовности? Свою жизнь и свою поэзию Дикинсон ограничивает тесным кругом, видя в том единственный способ сохранить в неприкосновенности «святилище души»: «Душа впускает избранных друзей - / И на замок» (303, перевод А.Гаврилова). С этой
точки зрения реальная жизненная судьба Эмили Дикинсон представляется образцом романтического «жизнетворчества» [3, с. 32].
Что же касается одиночества как необходимого условия для истинного познания бытия, Эмерсон говорил, что человек может сам, доверившись лишь собственному сердцу, почувствовать в себе высшее начало, и для этого необходимо уединение, покой на лоне прекрасной природы. Именно она помогает отринуть ложные ценности и увидеть настоящую красоту мира.
Стихотворения, демонстрирующие единение человека с природой (111, 214), у Дикинсон всегда написаны от первого лица. Как видно, поэтесса не приемлет общества, предпочитая в одиночестве наслаждаться тем, что ей открывает мир: «Я пью неведомый нектар / Из жемчугов - до дна», и далее: «Я воздухом опьянена - / Оглушена росой» (214). Это стихотворение, как нам представляется, перекликается с цитатой из «природы» Р. Эмерсона: «Вот я стою на голой земле - голову мне овевает бодрящий воздух, она поднята высоко в бесконечное пространство - и все низкое себялюбие исчезает. Я становлюсь прозрачным глазным яблоком; я делаюсь ничем; я вижу все; токи Вселенского Бытия проходят сквозь меня; я часть Бога или его частица» [8, с. 181, 182].
Подобную же тесную связь и даже отождествление Бога и природы мы находим также и в некоторых стихотворениях Эмили Дикинсон:
Тихо желтая звезда На небо взошла,
Шляпу белую сняла Светлая Луна,
Вспыхнула у Ночи вмиг Окон череда -Отче, и сегодня Ты
Точен, как всегда (1672, перевод А. Гаврилова).
Пантеистические мотивы, остро полемичные по отношению к пуританской догме - неотъемлемая часть художественной практики Эмили Дикинсон. Одна из основных метафор ее пейзажной лирики - это изображение природы как живого храма: «Некоторые соблюдают субботу, посещая церковь - / Я же -оставаясь дома - / Малиновка - хор / А сад - купол храма» (подстрочный перевод мой. - Т.Б.):
Some keep the Sabbath going to Church -I keep it, staying at Home -With a Bobolink for a Chorister -And an Orchard, for a Dome... (324)
Однако следует обратить внимание на то, что, как уже отмечалось выше, Эмили Дикинсон практически никогда не говорит о слиянии природы и человека.
Итак, насколько же идеи трансцендентализма повлияли на творчество поэтессы? Представляется, что поэтическая натурфилософия Эмерсона стала своеобразным фундаментом, на котором Дикинсон возвела собственное понимание мира. Действительно, многие стихотворения поэтессы отражают доктрину трансцендентализма. Однако не следует также забывать о том, что, по словам Дэвида Портера, Эмили Дикинсон «была участницей одного из самых драматических поворотов в американской культуре» [Цит. по: 1, с. 138]. Лирический герой Дикинсон часто испытывает чувство отчаяния, потерянности, воспринимая мир как хаос, что предвосхищает экзистенциальную картину мира. Именно поэтому Дэвид Поттер, американский исследователь творчества поэтессы, говорил о том, что метод Эмерсона конструктивен, поэзия же Дикинсон - деструктивна: «Вниз по течению времени / Без руля / Мы вынуждены плыть / Куда -неизвестно» (пословный перевод, приводится по: [1, с. 138]).
Тем не менее безнадежность вовсе не доминирует в поэзии Эмили Дикинсон. Ее стихи о природе в частности, как правило, проникнуты светлым чувством. В доказательство стоит привести отрывок одного из стихотворений поэтессы «Heaven has different Signs - to me» в переводе А. Г аврилова:
И Солнцем освещенный Сад -И Птичий Благовест -И Караваны Облаков -Из самых дальних мест -
И Дня торжественный Уход В неведомый нам Край -Все это Символы того -Чему названье «Рай» -Я знаю, он прекрасен - но Какими ж мы должны Быть сами - чтобы оправдать Такую Благодать! (575)
Дело в том, что Дикинсон, в отличие от Эмерсона, не стремится идеализировать мир, находить оправдания, подобные тому, о которых Эмерсон говорит в своем эссе «Поэт»: «Уродства мира кажутся таковыми лишь человеку злому» [8, с. 324] Дикинсон же ясно осознает всю неоднозначность устройства мира и хода вещей, поэтому в ее поэзии есть место для самых разнообразных чувств, она многогранна.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Американский характер. Традиция в культуре: очерки культуры США / отв. ред. О.Э. Туганова. М.: Наука, 1998. 411 с.
2. Блум Х. Страх влияния. Карта перечитывания / пер. с англ., сост., примеч., послесловие С.А. Никитина. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1998. 352 с.
3. Венедиктова Т.Д. Поэзия Эмили Дикинсон: потаенные страницы американского романтизма // Вестн. Моск. ун-та. Серия 9, филология. 1980. № 5. С. 27-35.
4. Гаврилов А. Эмили Дикинсон. «Что за риск - письмо!» (Письма к Т.У. Хиггинсону) / вступит. ст., сост. и пер.
А. Гаврилова // Вопр. литературы. 1990. Июль. С. 202-233.
5. Осипова Э.Ф. Ральф Эмерсон и американский романтизм. СПб.: СпбГУ, 2001. 256 с.
6. Павлычко С.Д. Философская поэзия американского романтизма. Эмерсон, Уитмен, Дикинсон. Киев: Наук. думка, 1988. 228 с.
7. Чуковский К. Мой Уитмен. Его жизнь и творчество. Избранные переводы из «Листьев травы» - Проза. М.: Прогресс, 1969. 304 с.
8. Эстетика американского романтизма: пер. с англ. / Ф. Френо, Ч.Б. Браун, В.К. Брайент и др.; ред. кол.: М.Ф. Овсянников и др.; сост., коммент. и вступит. ст. А.Н. Николюкина. М.: Искусство, 1977. 464 с. (История эстетики в памятниках и документах).
9. Asselineau R. The Transcendentalist instant in American Literature. N.Y.: NYU Press, 1990. 189 p.
10. The complete poems of Emily Dickinson / T.H. Johnson. Little Brown Company, 1960.
