CC BY
39
УДК 783.6(47+57)
Т. А. Чернышева
«Тайная свобода» духовно-певческой традиции советского периода
Изучение трагической судьбы православной духовно-певческой традиции советской России -«закрытой» когда-то страницы отечественной истории - позволяет сегодня восполнить утраченное, увидеть черты преемственности дореволюционного и советского периодов, восстановить целостность русской хоровой культуры в единстве ее светского и церковного начал. В статье показывается жизнеспособность духовно-певческого опыта во всех сферах богослужебной и внебогослужебной (религиозной и светской) деятельности - творчестве, исполнительстве, образовании и науке. Обращается внимание на проявление духовно-певческой памяти в сложных условиях строгого контроля со стороны властей - в жертвенно-подвижнической или скрытой и превращенной форме.
Ключевые слова: советский период, церковное пение, духовно-певческая традиция, преемственность, русская хоровая культура, композиторское творчество, исполнительство, образование, наука.
Tatiana A. Chernysheva «Secret Freedom» of spiritual singing tradition during the soviet period
The study of the dramatic history of orthodox spiritual singing in the Soviet Russia - that has been a «closed page» of national history for many years - gives us an opportunity nowadays to turn back what was once lost, to reveal the features of continuity between pre-revolutionary and soviet period, to restore the integrity of Russian culture of choral singing which was historically used to combine secular and church origin. The article shows the viability of traditions of spiritual singing both in liturgical and secular fields - art, performance, education and science. Special attention is paid to the feats of those people who despite of the strict government control used and enriched the tradition of spiritual singing either scarifying themselves or finding any secret or transformed ways.
Key words: the Soviet period, church singing, tradition of spiritual singing, continuity, Russian culture of choral singing, compositional work, performance, education and science.
Обращение к данной теме обусловлено необходимостью восполнения когда-то «закрытых» страниц в советской истории (советской - официально с 1922 по 1991 г.), без осмысления которых невозможно иметь целостное представление о преемственности традиций русской хоровой культуры.
Понятие «духовно-певческая традиция» емкое и многоаспектное. Исходя из ключевого слова «традиция» и применительно к теме настоящей статьи, оно трактуется достаточно широко - как исторически сложившаяся система православных духовно-певческих ценностей (норм, правил, обычаев, представлений, преданий), передающаяся последующим поко-
лениям для усвоения, сохранения, переосмысления и развития. Как одна из важнейших основ русской хоровой культуры, в частности, православной певческой культуры, она рассматривается нами как относительно богослужебной, так и внебогослужебной (церковной и светской) деятельности.
Цель настоящей статьи - показать жизнеспособность духовно-певческой традиции советского периода, существовавшей в жертвенно-подвижнической или скрытой и превращенной форме, увидеть в проявлении ее «тайной свободы» верность духовно-певческой памяти в разных сферах хоровой культуры - творчестве, исполнительстве, образовании и науке.
Как известно, духовно-певческий опыт предшественников в различные времена воспринимался в России по-разному - от естественного следования традиции до серьезного ее переосмысления или даже отрицания. Ретроспективный взгляд на историю, начиная от Древней Руси до начала XX в., показывает немало тому примеров - от жертвенного неприятия древлеправославными христианами эпохально значимой церковной реформы патриарха Никона середины XVII в., до целенаправленных преобразований церковного пения в России, направленных на поиск искомого русского церковного хорового стиля, достигшего своего расцвета на рубеже Х1Х-ХХ вв. При этом, несмотря на смену эпох, периодов, жанров и стилей, в многовековом развитии русской духовно-певческой культуры наблюдалась в той или иной степени преемственность традиции, важную роль в которой играло объединяющее начало - православное христианское вероучение, сохранение канонических норм и правил, «неприкосновенность» уставного мелодического фонда.
Революционные потрясения «Великого Октября» посягнули на ход исторической преемственности - православная система ценностей оказалась на краю пропасти и была поставлена в такие условия, что могла прекратить свое существование. Среди знаковых событий в ее судьбе были: проведение Поместного Собора РПЦ (15.08.1917 - 20.09.1918) и декреты советского правительства «О свободе совести церковных и религиозных обществах» (20.01.1918) и «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (23.01.1918). Они ознаменовали конец старой и наступление новой эпохи. Первое - возвестило о завершении синодального и вступлении в новый патриархальный период, другие - провозгласили строительство на руинах «старой империи» нового мира социалистических ценностей, в котором не было места «религиозному опиуму».
В наступившей новой реальности для Церкви, в которой власть видела идеологического врага и сосредоточение контрреволюционных реакционных сил, наступило время тяжелых испытаний и утрат. Масштаб пострадавших за веру в период трагедийных событий - «красного тер-
рора» и «белого террора» 1917-1936 гг., «большого террора» сталинских репрессий конца 30-х гг. - поражают сегодня каждого1. Количество святых номучеников и исповедников, прославленных Церковью в XX в., было не сопоставимо с их количеством времен преследований христиан в первые века наше эры и гонениям на христианство в России2. Создаваемые с 90-х гг. XX в. труды о пострадавших за веру - Книги памяти, Мартирологи, Синодики, Сборники житий новомучеников - по мнению ученых, не могут сегодня, считаться завершенными3. На вопрос, какую часть новомученики и исповедники составляли среди всего количества репрессированных, Н. Е. Емельянов отвечал: «сотни расстрелянных и замученных епископов и сотни тысяч пострадавших за Христа! Вот правильные оценки»4/
Немало скорбных страниц в эту трагедию вписала церковно-певче-ская составляющая. Здесь можно обнаружить имена как священнослужителей, так и мирян - церковных композиторов, регентов, историков церковного пения. Среди них большое количество новомучеников, расстрелянных или пострадавших за веру, но не прославленных церковью. Но есть и несколько канонизированных имен: священномученик Серафим (Чичагов) (1856-1937), Митрополит Ленинградский и Гдовский, композитор, расстрелянный на Бутовском полигоне в возрасте 81 года; священномученик протоиерей, регент-композитор Георгий Извеков (1874-1937), расстрелянный в 1937 г. также на Бутовском полигоне; мученик Иосиф Бонь, регент (ум. 1938 г.), входящий в число 104-х Черкасских новомучеников, прославленных Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г. В 1997 г., определением Священного Синода Украинской Православной Церковью его имя было причислено к лику местночтимых святых5' В среде священнослужителей, эмигрировавших из России, также упоминается имя «Михаила, архидиакона Владимирского, н-препмуч. (ум. 1930 г.)» - архидьякона патриарха Тихона М. П. Лебедева (1895-1930 гг.), расстрелянного во Владимире и перед расстрелом принявшего священство. На иконе священномучеников, написанной в РПЗЦ, он изображен среди ликов святых. М. П. Лебедев обладал уникальным певческим голосом, украшавшим храмы Петербурга и Москвы, его талант признавали Ф. И. Шаляпин, П. Г. Чесноков, М. Д. Михайлов6.
Наряду с человеческими жертвами, революционная стихия нанесла удар по всем сферам церковно-певческой деятельности - духовному композиторскому творчеству (официально запрещенному в конце 20-х гг.), исполнительству (сокращены, распущены или расформированы церковные хоры), регентскому образованию (закрыты все духовные учебные заведения), науке (прекращены исследования духовно-религиозного направления). Уничтожению были подвергнуты богатейшие ценности цер-ковно-певческой культуры - в наследство остались разрушенные храмы,
разоренные книгохранилища, рассеянные архивы частных собраний книг и нот и др. Резко изменилась жизнь и судьба многих выдающихся деятелей российской музыкальной культуры. Бывшие профессора, композиторы, педагоги, руководители хоров в одночасье оказались «не у дел» - некоторые уехали в эмиграцию (временную или пожизненную), другие, претерпевая испытания на идеологическую «прочность», пытались найти компромиссное решение, применяя свой профессиональный опыт и знания в новых условиях. Сотрудничество с новой властью нередко осуждалось в церковных кругах и за «изменниками» закреплялось звание «красных профессоров». Напротив, тех, кто верил в непоколебимость церковно-певческих ценностей, оказывался «выброшенным за борт» как «пережиток монархического прошлого». Но были и те, кто добился признания, высоких званий и наград. Имена многих из них знали исключительно благодаря новым заслугам - их «церковное прошлое» умалчивалось, оставалось в тени, и было известно лишь немногим. Достаточно вспомнить автора музыки гимна СССР (официально утвержденного с 1944 г. и гимна России с 2000 г.). А. В. Александрова (1883-1946) - регента архиерейского хора в Твери и Храма Христа Спасителя в Москве (1918-1922); или имя главного дирижера Большого театра и главного дирижера Большого симфонического оркестра и Оперного радиотеатра Всесоюзного радиокомитета Н. С. Голованова (1891-1953) -выпускника, дирижера, педагога Синодального училища, автора духовных песнопений.
Однако удивительно, несмотря на репрессии и гонения, произведенная в 1937 г. перепись населения, показала, что одна треть городского и две трети сельского населения страны по-прежнему называли себя верующими. Церковная жизнь, лишенная юридической и финансовой поддержки, каким-то чудесным образом продолжала существовать, проявляя в разные периоды жертвенность и твердую волю (20-30-е гг.), мудрость и надежду (40-50-е гг.), мужество, преодоление страха и подвижнический труд вопреки всему (60-80-е гг.). Известный церковный историк, очевидец последствий октябрьской трагедии А. Э. Краснов-Левитин писал: «Многим казалось тогда, что русской церкви нет, что религия на Руси умерла. Но не оскудела и в то время на Руси божественная Благодать, немощная врачующая, оскудевающих восполняющая»7. Так, вопреки всему, в 30-40-х гг. в оставшихся не закрытыми храмах продолжала гореть свеча и под церковными сводами звучал церковный хор8. В частности, в 1937 г. в Ленинграде осталось 34, а в 1941 г. - 8 открытых православных храмов и служило около 20 священников9' И как вспоминал Н. Н. Розов, в блокадном городе «самое удивительное было в том, что церковная служба даже в лютую и холодную зиму 1941-1942 гг. не прекращалась. Где брали муку на просвиры
и виноградное вино, необходимое для совершения литургии, мне неизвестно. Свечи и лампады также в церквах горели»10.
Сегодня исследователи открывают много неизвестных ранее исторических документальных фактов, событий и имен, которые показывают, в каких условиях продолжала существовать и выживала в советской России «связь с прошлым», благодаря кому духовно-певческая память сохранялась и была передана последующим поколениям. Приведем лишь некоторые сведения.
Композиторское творчество
В 20-е гг. сочинение духовной музыки еще не было запрещено. До своей эмиграции ее писали Н. Черепнин - до 1921 г., А. Т. Гречанинов, К. Шведов и А. Чесноков - до 1925 г. До конца 20-х гг. продолжали писать
A. Д. Кастальский, П. Г. Чесноков, А. В. Никольский, С. М. Ляпунов, А. А. Оленин, Н. С. Голованов и др. Несмотря на то, что после 1917 г. государственная и частная издательская деятельность духовной музыки почти прекра-тилась11, в 1925-1928 гг., преодолевая трудности, известный в Петербурге издатель П. Киреев возобновил издание ранее не опубликованных, и возможно написанных до революции, духовных сочинений П. Чеснокова,
B. Самсоненко, А. Александрова, Г. Рютова, А. Егорова и др.12
В 20-30-е гг. к традиции написания не клиросной духовной музыки, ориентированной на концертно-музыкальное направление, переживавшее до революции свой расцвет (Гречанинов, Рахманинов), композиторы практически не обращались. Последним произведением было «Братское поминовение А. Кастальского (1917). Однако известно, что в 1921-1926 гг. М. О. Штейнберг создает основанную на старинных уставных распевах «Страстную седмицу», не предполагая в силу сложившихся обстоятельств услышать ее в богослужении, равно как и в концертном исполнении. Зная, что в России его произведение не может быть издано, М. Штейнберг в 1927 г. публикует партитуру в Париже, но во время войны издание было утрачено. Однако предполагается, что в 1957 г. Шостакович тайно вывез рукопись «Страстной седмицы» в США и передал ее дирижеру И. Букетову. Но премьера состоялась за рубежом лишь в 2014 г., а в России - в 2016 г.13
В 30-е гг. писать духовную музыку уже было строго запрещено. Вопреки всему, открыто ее писали немногие - например, до своей гибели в 1937 г. уже упоминавшийся Георгий Извеков. С теми, кто пытался «не услышать с первого раза», советские власти проводили «беседы», вынуждая отказаться от этого. Известно, что через них прошли А. В. Никольский, В. Г. Самсоненко, Н. М. Данилин, П. Г. Чесноков, А. В. Александров и многие другие. В одном из писем к Д. С. Семенову от 22 августа 1933 г. А. В. Никольский писал: «...с меня однажды было взято письменное обязательство, не распространять своих культовых сочинений. Это обязательство я честно и строго выполняю. «Шутить с огнем», разумеется не пристало. И я
не шучу»14. При этом, далее Д. С. Семенов сообщает, что Никольский, написав несколько «пролетарских» песен, имевших сходство с его церковным творчеством, в 1925 г. прекратил эту деятельность и занялся фольклором, став профессором. «Но переключившись „на новые рельсы", он в душе не мог сбросить из своего сознания основного - церковного пения и хотя с оглядками и оговорками предается прежнему любимому искусству»15.
Внутреннюю потребность продолжать сочинять духовную музыку испытывали многие «бывшие церковные» композиторы, но каждый реали-зовывал ее по-своему. Например, бывший синодал Н. С. Голованов, вопреки запретам, в тайне продолжал писать ее «в стол» - не исключено, что это были не единичные случаи, пока еще не знакомые исследователям. Известны также примеры, когда церковная музыка создавалась скрыто, без афиширования, «расстворяясь в тени» церковно-приходской жизни. Так, ленинградский композитор И. М. Иванов-Корсунский (1881-1942), ученик М. А. Балакирева, выполняя просьбы регента Князь-Владимирского собора И. С. Соловьева, на протяжении 20-30-х гг. продолжал пополнять клиросный репертуар новыми сочинениями. Кроме того, надо полагать, что естественная потребность регентов «приспосабливать» певческий репертуар для составов своих хоров и тем самым «обновлять» его, вынуждала многих из них обращаться к обработке и переложениям ранее написанных церковных сочинений. Следует отметить, что после революции практика существования церковно-певческого репертуара в рукописном виде была повсеместной и существовала вплоть до недавнего прошлого. Исследователи поражены сегодня той тщательностью и любовью, которая вкладывалась в переписывание от руки церковных песнопений, уцелевших и сохранившихся для потомков, в частных собраниях и архивах или клиросных библиотеках.
Таким образом подвергшееся в советское время запретам духовное композиторское творчество, подобно святому граду Китежу, не исчезло бесследно, а сохраняя свою «тайную свободу», существовало и ожидало перемен к лучшему, наступивших лишь в конце 80-х гг. Было ли вынужденное «исчезновение» духовно-певческого пласта незамеченным для светской хоровой музыки, в процветание и развитие которой вкладывались тогда большие творческие силы, или каким-либо образом духовно-певческая память преломлялась в светском композиторском творчестве?
Глядя сегодня на многие творения советской хоровой классики, исследователи дают утвердительный ответ, подчеркивая, что духовная традиция в русской музыке, в том числе и советского периода, всегда была сильна своей генетической памятью, своей принадлежностью к корням. Благодаря этому многие находят в ней как очевидное следование традиции и проявление «духовно-певческой образности», которое ощутимо, например, в хоровом творчестве Г. Свиридова. Также находят ее прелом-
ление в скрытой или преображенной форме у других композиторов, причем в различных хоровых жанрах - от музыки к кинофильмам до оперы и оратории. В частности, в киномузыке 40-х гг. отмечаются черты «христианские этические мотивы», «канонические формы хорового многоголосия» и даже канонические тексты, «религиозные прообразы» и преломление сакральной темы16. В «большом стиле» кантатно-ораториаль-ного творчества сталинской эпохи, ставшего по мнению И. С. Воробьева, «новорелигиозной» альтернативой христианской традиции - например, в творчестве С. Прокофьева - подчеркивается преемственность славиль-ных финалов кантат с песнопениями «Тебе Бога хвалим», «С нами Бог», величаниями17. В разных жанрах и на различных уровнях «параллели и взаимосвязи с жанрами культовой музыки» прослеживается и в музыке Шостаковича18.
Исполнительство
Как уже отмечалось, на протяжении всего советского периода церковное пение в оставшихся действующими храмах продолжало существовать. Но далеко не в каждом храме пение было профессиональным. Подчас эти функции в хоре выполняли все, кто мог петь и не бояться за свою «карьеру». Естественно, что из-за этого наблюдалось снижение профессионального уровня церковных хоров. Вместе с тем в военное и послевоенное время, когда наметилось оживление церковной деятельности, вызванное изменениями в отношении власти к церкви, он был восстановлен, что удивительным образом было продемонстрировано в 1943 г. во время интронизации патриарха Алексия I, когда под сводами Богоявленского собора зазвучал стройный, полнозвучный Патриарший хор - документальные киноленты позволяют убедиться в этом19. В феврале 1945 г. был проведен Поместный Собор РПЦ, открылось сразу 500 новых храмов, к 1947 г. действующих храмов было уже 14 000. С 1947 г. начинает звучать церковное пение в Троице-Сергиевой, а с 1956 г. - в Александро-Невской лавре. Наступившее послевоенное возрождение продемонстрировало сохраненный профессиональный уровень исполнительского мастерства, наблюдавшийся у целого ряда церковных хоров России. Исследователи открывают сегодня нам имена талантливых регентов, внесших свой значительный вклад в сохранение церковно-певческой традиции. Среди них регенты: В. С. Комаров (18931974) - Патриарший хор Богоявленского Патриаршего собора в Елохове, К. К. Пигров (1876-1963); Н. Вирановский - Соборный хор в Одессе; С. А. Кузнецов, после него Б. Зайцев - Архиерейский хор Астрахани; Иван Коваленко - Соборный хор Ростова; Н. В. Матвеев (1909-1992) - Скорбя-щенская церковь в Москве и многие другие20..
Несомненно важную роль в сохранении духовно-певческой традиции, наряду с церковным играло светское хоровое исполнительство,
хотя с конца 20-х гг. и существовал строгий запрет на исполнение духовных песнопений. В этой области работали как известные до революции регенты России, так и недавние выпускники Регентских классов Придворной певческой капеллы или Синодального училища. Они были духовными «стержнями» советской хоровой культуры, хранителями «секретов» русского хорового пения. Обратим внимание, что они в качестве главных дирижеров и хормейстеров возглавляли практически все главные реформированные после революции или вновь созданные хоровые коллективы (концертные и оперные): А. А. Архангельский (1846-1924), И. И. Юхов (1871-1943), П. Г. Чесноков (1877-1944), Н. М. Данилин (1878-1945), М. Г. Климов (1881-1937), П. А. Богданов (1881-1971), А. В. Александров (1883-1946), А. В. Свешников (1890-1980), В. П. Степанов (1890-1954), Н. С. Голованов (1891-1953), А. С. Степанов (1899-1963) и др. На их долю выпала сложная и важная миссия - в условиях строжайшего контроля, сохранить высокопрофессиональный уровень русского хорового исполнительства, опираясь на свою духовно-певческую «память» и опыт прошлый лет. Каким образом «связь времен» проявлялась?
Прежде всего, она ощущалась в приверженности к большому (по количественному составу певцов) хору и в самом его звучании - во внимании к слову, в интонационной точности и эмоциональной глубине певческого звука, в его особом регистрово-тембровом колорите, динамической гибкости и тонкости фразировки. Хор всегда звучал у них как-то по-особому проникновенно и величественно, о чем свидетельствовали современники. Причем это проявлялось не только в хоровом пении a cappella, традиционно исконном для русской православной церкви. Например, недоброжелательные критики мастерства Н. Голованова, оценивая недостатки в звучании хора Большого театра, подмечали: «Хор недурен, может быть, даже лучший в стране. Но он поет по-церковному, и вся художественная линия построена на этом»21. Стройный «органный тон» звучания русского хорового пения удавалось хранить М. Климову в бывшей Придворно-певческой Капелле, работавшего с 1902 г. и возглавлявшего ее с 1913 по 1935 г. Понимая значимость духовной музыки в формировании певческого звука, до последнего года работы в Капелле он пытался удерживать ее в репертуаре - в частности, «Всенощную» Рахманинова и «Литургию» Чайковского.
Своеобразное «компромиссное» решение избирал А. С. Свешников, исполняя духовную музыку не с церковно-славянским словом, а с текстом светского содержания или вообще без него (закрытым ртом). Приведем несколько примеров: М. Балакирев «Вечерняя песня» («Свыше пророцы»), С. Рахманинов «Тихая мелодия» («Тебе поем»), М. Березовский «Адажио и фуга» («Не отвержи мене во время старости»), Д. Бор-
тнянский «Размышление» (Концерт № 32) и др. Вспоминая мастера, в 70-е гг. С. Калинин напишет: «в 40-е и в 50-е, и в более поздние годы Хор Свешникова (имеется ввиду основанный в 1942 г. Государственный русский хор - Т. Ч.) исполнял много русской духовной музыки - знаменитые концерты Бортнянского и Березовского, сочинения Балакирева, Рахманинова, Кастальского. Нередко ему приходилось заменять тексты, но тот, кто мало-мальски представляет, чего это стоило, несомненно добрым словом помянет Свешникова, который в те недобрые времена не дал предать забвению эту нетленную часть русской хоровой культуры»22.
Свой «церковный камертон» долгие годы Свешников хранил не зря - именно это не утерянное им качество хорового звучания пригодилось, когда в 1965 г. он впервые в СССР осуществил запись духовной музыки - «Всенощную» Рахманинова, являющуюся и сегодня одной из лучших. Возрождение концертного исполнения «Всенощной», (но не полностью, а только четырех фрагментов), связано с именем ученика Свешникова - А. А. Юрлова, впервые исполнившего их 2 марта 1965 г. И лишь только в 1982 г. полностью сочинение было исполнено Ленинградской академической хоровой капеллой им. М. И. Глинки под руководством В. Чернушенко. При этом заметим, что начиная с 60-х гг. хор церкви «Всех скорбящих Радость» под руководством московского регента Н. В. Матвеева исполнял за богослужением «Всенощную» ежегодно на протяжении 30 лет. Следует еще раз вспомнить имя Юрлова, в связи с возрождением концертного исполнения русской старинной хоровой музыки XVI-XVШ вв. Немалая заслуга в этом принадлежала М. В. Бражникову, предоставившего дирижеру свои расшифровки древнерусских песнопений. Концерт, состоявшийся в 1966 г., потряс многих современников. Таким образом, Свешникову и Юрлову принадлежало «первенство» в возвращении «из тени» традиции духовно-концертного хорового исполнительства, оборвавшегося в конце 20-х гг.
Образование и наука
В этих сферах духовно-певческая память также «прочертила» свой след, являя жизнеспособность традиции, как в духовной, так и светской деятельности.
Трагичным было положение в церковно-певческом и регентском образовании, по которому сразу же после революции был нанесен сокрушительный удар. Восстановление его началось лишь спустя десятилетия -в послевоенные 40-е гг., когда возобновилась деятельность духовных учебных заведений. Первые шаги были сделаны в стенах ЛДА и С, в год их открытия в 1946-1947 гг. - тогда в рамках дисциплины «Церковное пение» началось осуществляться обучение, в том числе и регентскому делу. Важный вклад в основание этого начинания сделал бывший выпускник Придворно-певческой капеллы 1906 г., опытный регент Академического
хора и талантливый педагог К. М. Федоров (1882-1977). Им были сформулированы «установки» преподавания церковного пения с первого класса Семинарии до второго курса Академии23. После ухода Федорова, а также в связи с сокращением учебных часов, ситуация с церковным пением в ЛДА и С ухудшилась. Не лучше обстояло дело и в Московской Духовной Академии, где взамен преподавания церковного пения в 1951 г. возник добровольный Регентский кружок, в скором времени распавшийся. В дальнейшем, в 70-е гг. этот опыт не был забыт и изложен К. М. Федоровым в книге «Краткие практические советы по церковному пению» (1972 г.), а также в документе «Положение церковного пения в ЛДА и С за период с 1946 по 1970 гг.» (1971 г.), представленном на рассмотрение Митрополиту Никодиму (Ротову) и получившему одобрение24.
Однако возрождение целенаправленного обучения регентов началось лишь в конце 70-х гг., когда очевидной стала потребность в регентском образовании, вызванная необходимостью пополнения регентских сил из-за ухода поколения регентов дореволюционных времен. Тогда по инициативе ректора Ленинградской Духовной Академии и Семинарии будущего патриарха Кирилла в 1978 г. был осуществлен первый набор учащихся в Регентские классы в Ленинграде, положившего начало открытию впоследствии Регентского отделения. Это начинание затем было подхвачено в Москве и к 80-90-м гг. в этих школах были подготовлены сотни регентов.
Судьба светского хорового образования, перед которым были поставлены новые идеологические и просветительские задачи, сложилась иначе. Советская власть осознавала важность подготовки кадров для продолжения традиции русской и зарубежной хоровой классики, а также формирования массового демократичного хорового движения, созвучного времени. Но осуществить это без «бывших» мастеров было невозможно, поэтому именно они были привлечены к осуществлению намеченной цели. И здесь следует назвать много известных имен тех, кто перенес свой дореволюционный педагогический опыт из Регентских классов Капеллы и Синодального училища в строительство дирижерского-хорового образования средних и высших учебных заведения советской России. Среди них: А. Д. Кастальский, М. Г. Климов, Н. М. Ковин, К. К. Пигров, П. Г. Чесноков, Н. М. Данилин, А. В. Никольский, А. В. Александров, А. А. Егоров, В. П. Степанов, П. А. Богданов, А. В. Свешников и многие другие. Благодаря им традиции петербургской и московской школы церковно-певческого и регентского образования передавались поколениям будущих дирижеров хора, хормейстеров, учителей пения, просветителей хорового искусства. Их педагогический талант и высокий уровень профессионализма, сформированный в дореволюционных учебных заведениях, был направлен на формирование новых учебных
программ, тематических и содержательных основ учебных дисциплин, методических установок и принципов обучения. Во многом он отталкивался от предшествующего опыта и способствовал развитию и становлению советского дирижерско-хорового образования. Многие из перечисленных выше педагогов-наставников были авторами учебных, методических и научных трудов, в которых преломлялся опыт дореволюционной школы и которые остаются актуальными для изучения и сегодня.
Взаимодействие между светским и церковно-певческим регентским образованием практически отсутствовало, находилось под контролем властей и допускалось лишь в исключительных случаях. Например, удивительным образом совмещение работы в духовных и светских учреждениях удавалось осуществлять Н. Д. Успенскому (1900-1987) - регенту Свято-Троицкого, Князь-Владимирского, затем Никольского собора, профессору Духовной Академии, руководителю регентских классов в духовных школах. Сегодня известно, какие препятствия ему приходилось преодолевать, работая с перерывами директором в Музыкально-педагогическом училище, в детской музыкальной школе, а также в 1949-1954 гг. и 1967 г. в Ленинградской консерватории, из которой он вынужден был уйти, когда ему в очередной раз было предъявлено требование, оставить академию.
Подвижнический путь в изучении духовной русской музыки избирали исследователи - А. В. Никольский, А. В. Преображенский, Н. Ф. Финдейзен, Т. Н. Ливанова и др. Идя разными тернистыми путями, они пытались издавать свои работы, не позволяя предать забвению этот пласт духовной культуры. Внесли значительный вклад в изучение древнерусского певческого искусства, исследуемого подвижниками-медеевистами на протяжении всего советского периода, М. В. Бражников, Н. Д. Успенский, В. М. Беляев. Можно представить себе, каким бесстрашием обладал М. В. Бражников, решив в 1940 г. написать письмо Сталину25, а в 1943 г. патриарху26, заботясь о сохранности певческого наследия и необходимости его дальнейшего изучения.
Важным событием, предвосхитившим конец эпохи противостояния государства и церкви, было проведение в январе 1987 г. пленума ЦК КПСС и последовавшее затем в 29 апреля 1988 г. предложение о совместном праздновании приближающегося тысячелетия Крещения Руси не только как церковного, но и как общественно-значимого юбилея.
Состоявшийся 16 июня 1988 г. концерт, в Академическом театре оперы и балета им. С. М. Кирова стал знаковой вехой в истории русской хоровой культуры. Впервые после долгих десятилетий запретов на совместную деятельность в представленном в концерте наконец-то, соединились две певческие «силы» - церковные и светские хоры. Исполнителями являлись: в первом отделении - смешанный хор Ленинградских духовных Школ под управлением регента
И. И. Ивановой - выпускницы Регентского отделения 1985 г., преподавателя церковного пения; сводный хор священнослужителей Ленинградской Митрополии и студентов Ленинградских Духовных Академии и Семинарии под руководством регента хора протодиакона Павла Герасимова; во втором отделении - хор Ленинградской Академической Капеллы под управлением В. А. Чернушенко. Репертуар концерта охватывал все то лучшее, что было создано в многовековой истории церковного пения - от гармонизаций знаменного распева и шедевров духовной хоровой классики до современных церковных сочинений. Этот концерт был эпохально значимой вехой, не только открывающей новые горизонты перед церковными и светскими хорами в их совместном исполнении песнопений русской духовной музыки, но и возвестившей окончание многострадального советского периода в истории церкви.
Примечания
1 Шкаровский М. В. приводит следующие данные: «350 тыс. репрессированных за веру к 1941 (в том числе не менее 140 тыс. священнослужителей). Из них 150 тыс. было арестовано в 1937 (80 тыс. расстреляно)» // Шкаровский М. В. Русская православная церковь в XX веке М.: Вече. Лепта, 2010. URL: https://spbda.ru/publications/professor-mihail-shkarovskiy-russkaya-pravoslavnaya-cerkov-v-xx-veke/ (дата обращения 11.04.21).
2 В начале Xx в. Русская Церковь почитала 2500 святых мучеников и исповедников, среди которых русских святых было 450, в то время как к концу века оно стало исчисляться десятками тысяч // Емельянов Н. Е. Оценка статистики гонений на Русскую Православную Церковь (1917-1952 годы). URL: http://martyrs.pstbi.ru/cgi-bin/code.exe/ nmstat4.html?ans (дата обращения 11.04.21).
3 На октябрь 2018 г. количество канонизированных русских святых составляет 1784 имен См.: Список святых новомучеников и исповедников Церкви Русской. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Список_святых_новомучеников_и_исповедников_Церкви_ Русской (дата обращения 19.04.2021).
4 Емельянов Н. Е. Сколько репрессированных в России пострадали за Христа? URL: http://www.pravmir.ru/skolko-repressirovannyx-v-rossii-postradali-za-xrista] (дата обращения 19.04.2021).
5 См. о нем: «Святой регент». URL: http://kliros.livejournal.com/746123.html]. См. также Житие мучеников черкасских (XX). URL: http://www.newmartyros.ru/life/zhitie-mchch-cherkasskih-xx.html (дата обращения 19.04.2021).
6 См. о нем: Сергей Бирюков. Из пропасти забвения. Страницы жизни певца и православного священника Михаила Лебедева // Русская духовная музыка в документах и материалах. Т.9. Русское православное церковное пение в XX веке: Советский период. Кн. 1: 1920-1930-е годы. Ч. 2., М., 2015, С. 684-690.
7 Краснов-Левитин А. Э. Лихие годы. 1925-1941. Воспоминания / А. Э. Краснов-Левитин. Париж: YMCA-PRESS. PARIS, 1977. С. 8.
8 В 1939 в России оставались действующими 100 соборных и приходских храмов, к началу 1941 в СССР их было около 350 и два правящих архиерея. См. об этом: Шкаровский М. В. Русская православная церковь в XX веке. М.: Вече. Лепта, 2010. URL: https:// spbda.ru/publications/professor-mihail-shkarovskiy-russkaya-pravoslavnaya-cerkov-v-xx-veke/ (дата обращения 11.04.21).
9 См. об этом: Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра: 1713-2013 / М. В. Шка-ровский. СПб.: Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра, 2013. Т. 3. Михаил Шкаров-ский 1917-2013. С. 228.
10 «Николай Николаевич Розов. Человек. Наставник. Ученый» (СПб, 2012). Цит по кн.: Русская духовная музыка в документах и материалах. Том IX Русское православное пение в XX веке: советский период. М., 2015. Кн. 1. 1920-1930-е годы. Ч. 1. С. 149.
11 Как уточняет А. А. Семенюк, известны лишь два издания государственным издательством Рахманинова «Всенощной» - в 1919 и 1922 // Издательства и издания духовно-музыкальные. URL: https://www.pravenc.ru/text/293876.html (дата обращения 19.04.2021).
12 См. об этом: Семенов Д. С. Словарь русского церковного пения: в 3 т. / Д. С. Семенов. Киров: Рукопись, 1941-1968. Т.1-3. С. 235.
13 См. об этом: Музыка, закрученная туго. URL: https://prichod.ru/on-the-pages-of-the-history/28617/?type=pda 30.01.2017 (дата обращения 24.04.21).
14 Семенов Д. С. Словарь русского церковного пения: в 3 т. / Д. С. Семенов. Киров.: Рукопись, 1941-1968. Т.1-3. С. 268.
15 Там же. С. 268.
16 Имеются ввиду статьи: А. В. Горн «Христианские этические мотивы в отечественной киномузыке сороковых годов»; Г. Г. Осипова «О религиозных прообразах киномузыки отечественных композиторов».
17 См.: И. С. Воробьев «Здравица» С. Прокофьева как модель советской «литургии»; Кантата и оратория в контексте «большого стиля» советской музыки (вторая половина 1930-х - начало 1940-х годов); Автореф. дис. ... докт. «Кантатно-ораториальный жанр в советской музыке 1930-1950-х годов: к проблеме соцреалистического «большого стиля». URL: https://dlib.rsl.ru/viewer/01005536710#?page=11 (дата обращения 26.04.2021).
18 См. об этом: Овсянкина Г. П. Культовая музыка и Дмитрий Шостакович: параллели и взаимосвязи // Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве 1917-2017: в 3-х т. СПб.: Петрополис, 2017. Т. II. 1935-1964. С. 427-437.
19 Патриарх Алексий 1 (Симанский). Евангелие. URL: https://www.youtube.com/ watch?v=ZZOSIXFfex4 (дата обращения 26.04.2021).
20 См. об этом: Роль регентов в возрождении традиций богослужебного пения» URL: http://studbooks.net/1054354/kulturologiya/rol_regentov_vozrozhdenii_traditsiy_ bogosluzhebnogo_peniya (дата обращения 26.04.2021).
21 Цит. по кн.: Русская духовная музыка в документах и материалах. Т.9. Русское православное церковное пение в XX веке: Советский период. Кн. 1: 1920-1930-е годы. Ч. 1 / Гос. ин-т искусствовзнания; подгот. текстов, вступит. ст. и коммент. М. П. Рахмановой; научный консультант А. А. Наумов. М.: Языки славянской культуры, 2015. С. 100.
22 Калинин С. Работа с А. В. Свешниковым в Госхоре // Памяти Александра Васильевича Свешникова. Статьи. Воспоминания / сост. С. С. Калинин. Москва; Музыка, 1998. С. 153.
23 За период с 1946 по 1958 год многие выпускники Академии стали в последствии учителями церковного пения, а также регентами: среди них - И. Ружанский, В. Бутыло, Н. Заболотский, П. Неньчук и многие другие.
24 Федоров К. М. Положение церковного пения. Архив ЛДАиС. Вх. № 253/23; 23.IV.71.
25 Бражников М. В. Письмо Иосифу Виссарионовичу Сталину. Ленинград. // РНБ РО, ф. 1147, ед. хр.592.
26 Бражников М. В. Письмо Сергию, Патриарху Московскому и всея Руси. Моква // РНБ РО, ф. 1147, ед. хр.590.
