CC BY
65
Татьяна Дашкова
УВИДЕТЬ ЭРОТИКУ: ПРИСТРАСТНЫЙ ВЗГЛЯД НА СОВЕТСКИЕ ФИЛЬМЫ 1930-х годов*
В советском кино 1930-х годов показ чувственной, эротической любви не встречается почти никогда. Это резко отличает кинематограф «большого стиля» от немого кино 1910-1920-х годов. Большую часть российского проката того времени составляли мелодрамы, основанные на сюжетах рокового влечения, падения, адюльтера, и любовные сцены были важнейшим компонентом этих фильмов.
В 1930-е годы любовная линия тесно связана с сюжетом трудового становления; в результате совершается идеологическая перекодировка одного в другое. Связь между «знаками эротического» и «эротическим аффектом» неочевидна. Внешние проявления чувственности могут прочитываться, но не вызывать соответствующую эмоцию (например, трактоваться как глупость или распущенность персонажа). И наоборот, эротическая эмоция может возникать вне зависимости от сюжетной мотивировки. Более того, как эротическое может прочитываться и нечто, не относящееся к любовной линии фильма - например, снятая отдельным кадром заводская труба.
Эротические коннотации возникают обычно в связи с женскими персонажами. Между тем в классических кинообразцах советского «большого стиля» заметно ослабление семантической связи
* Дашкова Т. Увидеть эротику: Пристрастный взгляд на советские фильмы 1930-х годов // Дашкова Т. Телесность - идеология - кинематограф: Визуальный канон и советская действительность. - М.: НЛО, 2013. - (Кинотексты). - С. 114— 126.
Татьяна Дашкова
женского и эротического. Ситуация трудового становления героинь накладывает ограничения на эротическую сферу. Это - женщина-товарищ; общение с ней предполагает скорее трудовую соревновательность, чем интимный контакт. К концу фильма такие героини «бронзовеют на глазах», как в финале «Светлого пути», где герои, стоящие на фоне скульптуры «Рабочий и колхозница», практически неотличимы от монумента.
Статус мужчин-протагонистов всегда выше, чем у женщин, и в силу этого латентного гендерного доминирования мужчина еще строже блюдет свою «образцовость», несовместимую с чувственностью.
Явный намек на эротизм является маркером отрицательной героини («разлучница», «неверная жена») или комической героини (молодящиеся кокетки, плохие актрисы). Эротическая одежда в нашем понимании - глубокие декольте, короткие юбки, открытые ноги - в фильмах 1930-х годов просто отсутствует; более того, эротизм вообще не увязывается с вещами. Эротические коннотации смещаются в сферу жестового поведения: как эротические воспринимаются жесты и позы, заимствованные из театральной пластики и немого кинематографа - подчеркнутая манерность, закатывание глаз, заламывание рук и т.д.
Положительно маркируемой чувственностью обладают героини, чье становление носит профессиональный, а не социальный характер - например, девушки-актрисы или студентки из интеллигентных семей в исполнении Л. Целиковской. Положительно маркируется также наивный, ненамеренный эротизм очень молодых девушек или любовная неумелость и неискушенность «серьезных» девушек.
В этом кино практически нет интимных пространств. Герои обоего пола почти никогда не имеют отдельных комнат, не то что квартир. Они живут в общежитиях, а свой досуг проводят в публичных местах. В рамках этого мира уединение - это пребывание вдвоем на людях или среди таких же «уединившихся». Постоянное вмешательство товарищей, сослуживцев, наставников во взаимоотношения влюбленных также не предрасполагает к интимности. Помощники и советчики «стирают границу между интимным и публичным, создавая единый проницаемый мир, где постепенно складывается формула общественно полезной любви без интима» (с. 118-119). 188
Увидеть эротику
Даже такой, казалось, вполне «благонадежный» сюжет, как жизнь в браке, встречается в фильмах крайне редко, поскольку предполагает наличие интима. Единственным легитимным любовным сюжетом остается ухаживание - прогулки под музыку, сидение рядом на лавочках и, иногда, стыдливые поцелуи. Разговоры, которые ведут при этом влюбленные, - не лирические, а производственные или даже общественно-политические. Зачастую после поцелуя прерванный деловой разговор продолжается и даже переходит в спор или ссору влюбленных. «Любовь воспринимается как еще одна из полезных форм социализации, инкорпорирования в коллектив, как практика, этим коллективом подготовленная, выпестованная и одобренная» (с. 121).
К. В. Душенко
