CC BY
0Джамал Якубович Рахаев
кандидат исторических наук старший научный сотрудник Институт российской истории РАН Россия, 117292, Москва, ул. Дмитрия Ульянова, д. 19 E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0002-1576-4770
Т. Г. Шевченко и грузинское национальное движение второй половины XIX — начала XX века
DOI: 10.31168/2782-473X.2023.2.10
Аннотация: В статье прослеживается влияние выдающегося украинского поэта и прозаика Т. Г. Шевченко на становление и развитие лидеров грузинского национального движения тергдалеулеби (И. Г. Чавчавадзе, А. Р. Церетели, Н. И. Ломоури и др.) во второй половине XIX — начале XX в. «Тергдалеулеби» (букв. — испившие воду Терека, то есть получившие образование в России), патриотическо-демократическое направление грузинской просветительской мысли 1860-1870-х гг., находились под влиянием Т. Г. Шевченко, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова и европейских социалистов.
Ключевые слова: Грузия, Тифлис, Киев, Т. Г. Шевченко, И. Г. Чавчавадзе, А. Р. Церетели, Я. С. Гогебашвили, Н. И. Ломоури, тергдалеулеби, грузинское национальное движение
По признанию ряда литературоведов, интерес к Грузии у Т. Г. Шевченко возник в середине 1830-х гг. и связан с именем грузинского живописца Г. И. Майсурадзе. Майсурадзе и Шевченко, в одно время обучавшиеся в Петербургской академии художеств, многие годы находились в дружеских отношениях1. Русский литератор, переводчик и этнограф А. С. Афанасьев-Чужбинский, познакомившийся с Шевченко в 1843 г., вспоминал, что поэт нередко обращался к нему с просьбой: «Ось сядь та роскажи меш про Грузш»2.
1 Богомолов И. С. Голос грузинской общественности // Шевченко и мировая культура. М., 1964. С. 159.
2 Цит. по: Имедадзе В. Шевченко и Грузия // Литературная Грузия. 1961. № 3. С. 93-96.
Осенью 1845 г. Т. Г. Шевченко написал поэму «Кавказ», посвященную памяти близкого друга поэта Я. де Бальмена. Произведение являет собой образец высочайшего сочувствия обиженным, но смысл его гораздо шире, чем протест против завоевания Россией Кавказа. Шевченко поднимается до богоборческих высот, скорбя о несовершенстве мира вообще. В таких случаях обличители идут поверх исторической реальности. Шевченко, разумеется, прекрасно понимал, что русская армия вела тяжкую для себя и гибельную для горцев войну не для того, чтобы отобрать у них саклю и чурек или посягнуть на их жизненный уклад, — это были трагические издержки разрешения куда более серьезных задач. И для горцев смысл их смертельной борьбы заключался не в защите имущества — они могли сохранить его, покорившись, — а в отстаивании своего представления о мире, вне которого их жизнь во многом теряла смысл.
Осенью 1859 г. в Петербурге в гостеприимном доме выдающегося российского историка, публициста и поэта, члена-корреспондента Императорской Санкт-Петербургской академии наук, действительного статского советника Н. И. Костомарова состоялась встреча Т. Г. Шевченко и молодого грузинского литератора А. Р. Церетели. В своих воспоминаниях, опубликованных к пятидесятилетию ко дню смерти Т. Г. Шевченко, А. Р. Церетели так вспоминал об этой встрече:
«Тараса Григорьевича Шевченко я видел только раз на своем веку — у Николая Ивановича Костомарова, профессора русской истории. Признаюсь, первое впечатление было у меня не в пользу его: юношескому моему воображению он представлялся всегда каким-то гигантом, окруженным ореолом славы, а между тем передо мной стоял обыкновенный добродушный старик, скорее загнанный человек, чем идейный борец.
Хозяин, заметив мое смущение и поправив очки, начал задавать мне вопросы, на которые мне не раз приходилось отвечать.
— Вы, грузины, православные христиане? — спросил он меня неожиданно.
— Да, конечно! — ответил я.
— С каких пор?
— Когда с первого века Андрей Первозванный прибыл к понтий-ским берегам вместе со спутником своим Симоном Кананитом (который похоронен у нас, в Абхазии), тогда апостол многих из грузин обратил в христианство... и западная и восточная часть приняли христианство из рук святой равноапостольной Нины.
— Вы это знаете по устному преданию, или же есть и письменные данные?
— Конечно, письменные!
— Значит, есть у вас письменность? — вмешался вдруг Шевченко. — И с какого века?
— Есть указания на период дохристианский, в устных преданиях, былинах, сказках, но несомненное доказательство имеется с пятого века. До наших дней сохранились манускрипты, гуджары и исторические записки.
— В двенадцатом веке при царице Тамаре литература ваша была в полном расцвете? — спросил опять Костомаров.
— И раньше, но тогда появились знаменитые пророки, вроде Моисея Хронели, и мировые поэты: Руставели, Шавтели, Чахруха-дзе и другие.
— Но почему обо всем этом никто ничего не знает? — вмешался опять Шевченко.
— Благодаря постоянной войне с магометанством грузины вели замкнутую жизнь, и идейная работа всегда шла келейно.
— Но теперь ведь полвека, как вы успокоились в руках России. И отчего же вы, сегодняшние грузины, продолжаете хранить молчание? Или прошлое уже не интересует вас?
— На это много причин, но... позвольте о них умолчать.
— А-а-а. Понимаю. Понимаю.
— Я все о том думаю, — заговорил Костомаров, — как это царство, окруженное со всех сторон магометанским миром, могло сохранить и государственность, и православие свое?
— Олицетворив идею национальной самостоятельности в вере, грузины оборонялись в продолжении нескольких веков и мученическими подвигами донесли православие до девятнадцатого столетия и вручили его могущественной русской державе в чистом виде и вместе с царством.
— Как с царством? — спросил Шевченко.
— Царь грузинский от имени народа заключил контракт с русскими о сюзеренстве.
— Нет, нет! Меня интересует религиозная сторона. Вы сказали, что до девятнадцатого столетия религию вы донесли в чистом виде. Что это значит?
— Без всякой ереси и суеверия.
— Религия без суеверия? Вы не признавали нечистых сил и не боролись против них?
— Боролись, но не так, как в других христианских государствах, где свирепствовала инквизиция и где оговоренных в колдовстве жгли тысячами. Мы оборонялись только крестным знамением.
— Может быть, предание умалчивает об этом?
— По крайней мере не говорят об этом ни законодательство, ни история.
— Как?! У вас были и законы писанные? А не только адаты?
— Конечно, были: царя Григория Блистательного, Атабага Агбу-ги, царя Вахтанга и других, и по ним решались дела.
Это сообщение очень удивило Шевченко, он подсел ближе, сделался словоохотливее и стал расспрашивать меня дальше.
— Как много общего у этого народа с нашим! — заметил он.
Шевченко вздохнул и стал говорить об Украине, унии и прочее.
Говорил грустным тоном, но оживленно, и я не узнал в нем прежнего старика.
Беседа наша тянулась до трех часов ночи. Разошлись мы друзьями, дав друг другу обещание встречаться почаще. Но, увы, моему счастью не удалось сбыться: я заболел тифом и пролежал в постели три месяца. В это время он уже уехал на Украину3, и после того мне не пришлось встречаться с ним. Эта первая и последняя встреча осталась у меня светлым воспоминанием на всю мою жизнь. Признаюсь, я первый раз понял с его слов, как надо любить родину и свой народ»4.
В начале 1860-х гг. Тараса Григорьевича слушал известный грузинский публицист и общественный деятель Д. И. Кипиани, который восторженно отзывался о его поэзии. Знали имя поэта и студенты-грузины, которые в 1840-1860-х гг. учились в Петербурге.
Великие реформы 1860-1870-х гг., снявшие историческое напряжение Крымской войны, коренным образом трансформировали национальную политику самодержавия. Под влиянием европейской модели решения национального вопроса российское правительство после 1863 г. стало склоняться к последовательной интеграции всех
3 Здесь А. Р. Церетели допустил неточность. В действительности их встреча состоялась в 1860 г., после возвращения Т. Г. Шевченко с Украины.
4 Церетели А. Мои воспоминания о Шевченко // Закавказье. 1911. 26 февраля.
частей империи в цельное национальное государство, однако ввиду огромного многообразия этносов интеграционные процессы проходили асинхронно, локально и прерывисто. Так, в отношении грузин был признан целесообразным комплекс мер по их языковой и культурно-религиозной интеграции. Незавершенность и половинчатость проведенных в Грузии реформ привели к прямо противоположному эффекту. Самая важная из них — крестьянская — была проведена вопреки ожиданиям как местной аристократии, так и крестьянства. Другая, не менее важная, земская реформа, так хорошо себя показавшая в России, в Грузии вовсе не проводилась. Судебная реформа, которая в центральных областях России имела наиболее последовательный характер из всех реформ правительства Александра II, в Грузии была лишена всех своих прогрессивных черт. Узкий и ограниченный характер носили преобразования в сфере народного образования, городского самоуправления и административного устройства края.
В 1860-х гг. в светских и духовных высших учебных заведениях Санкт-Петербурга и Киева обучалось сравнительно многочисленное грузинское студенчество. По возвращении на родину молодые грузинские интеллектуалы обозначили себя как тергдалеулеби (буквально «испившие воду Терека», то есть побывавшие в России и получившие там образование) в противовес мтквардалеулеби (буквально «пивших воду только из Куры», то есть не выезжавших из Грузии и не видевших мир).
Идеологические позиции тергдалеулеби сложились в полемике с представителями грузинской знати на страницах журнала «Ци-скари» («Заря») по вопросам грузинского языка и литературы и отношения к крепостному праву и крестьянской реформе. В статье «Несколько слов по поводу перевода "Безумной" Козлова князем Ре-вазом Шалвовичем Эристави» лидер тергдалеулеби И. Г. Чавчавадзе написал фразу, ставшую программной для грузинского национального движения: «Три святыни мы наследуем от предков: отечество, язык и веру. Если не защитим их, какой ответ дадим потомкам?»5 И. Г. Чавчавадзе поднял значение понятия «Мамули», то есть
5 Чавчавадзе И. Г. Несколько слов по поводу перевода «Безумной» Козлова князем Ревазом Шалвовичем Эристави // Чавчавадзе И. Г. Полное собрание сочинений: в 20 т. Т. I. Тбилиси, 1987. С. 261-262.
«Отечества», от местного, локального патриотизма грузинской аристократии (кахетинского, имеретинского, мингрельского, гурийского и др.) до сакрального общенационального символа (священная земля предков, в том числе и территории, утраченные в период Средневековья). Другим важным элементом, призванным, по мысли И. Г. Чав-чавадзе, преодолеть сословные и географические границы и консолидировать грузинское общество, было понятие «Эна» («Язык»), то есть грузинская литература должна двигаться от попыток продолжать «высокий» литературный стиль Средневековья в пользу более простого и понятного повседневного разговорного языка. И, наконец, последнее понятие «Сарцмуноэба» («Вера»), введенное И. Г. Чавча-вадзе, предлагало грузинскому обществу, отталкиваясь от идей христианского гуманизма, преодолеть сословные границы и объединиться в рамках одной христианской общины. Это, в свою очередь, неизбежно актуализировало вопрос о восстановлении автокефалии Грузинской православной церкви.
Поэтическое наследие Т. Г. Шевченко оказало огромное влияние на формирование мировоззрения «некоронованного царя Грузии», «Отца нации», поэта, публициста и общественного деятеля князя И. Г. Чавчавадзе. Чавчавадзе, как и Шевченко, в своей лирической поэзии и прозе выступает за солидарность между социальными классами в борьбе с главным врагом — российским самодержавием. Шевченко был активным деятелем культурно-просветительской организации «Громада» и членом недолговечного Кирилло-Мефодиевского братства. Чавчавадзе стал основателем «Общества распространения грамотности среди грузин». Социальное происхождение двух поэтов было совершенно разным, но основной темой творчества Чавчава-дзе неотступно оставалась судьба крестьянства. Чавчавадзе критикует труды грузинских историков, которые, как он утверждал, создали историю о царях, где грузинский народ был невидим, что, опять-таки, отсылает нас к антиэлитаризму Шевченко. И главное, Чавчавадзе вслед за Шевченко страстно популяризирует грузинский язык как главную ценность национальной культуры. В 1881 г. И. Г. Чавчава-дзе первым публикует в основанной им грузиноязычной газете «Иве-рия» поэму Т. Г. Шевченко «Наймичка». Перевел поэму начинающий грузинский писатель Н. И. Ломоури, получивший образование в Киевской духовной академии, еще в 1875 г. В 1879 г., окончив академию, он вернулся в Грузию. В своих рассказах «Отовсюду», «Судьба
несчастных» и др. изображал нищенскую жизнь крестьян, призывал к просвещению и пробуждению национального сознания. За первым переводом последовали и другие: Шевченко переводили М. Гуриели, С. Хундадзе, Д. Томашвили, М. Кинцурашвили и др.
В начале XX в. Я. С. Гогебашвили на страницах «Сахалхо газети» («Народной газеты») обратился к литературному обществу Грузии с призывом: «Обогатить нашу литературу переводами произведений Шевченко. Эти переводы надо печатать вначале в газетах и журналах, а затем издавать отдельными книгами»6. На призыв откликнулись поэты и писатели К. Лордкипанидзе, Р. Чилачава, Т. Махаури, Н. Абесадзе и др.
В феврале 1911 г. в Российской империи прошел 50-летний юбилей со дня смерти поэта. Московская «Вечерняя газета» 13 октября 1911 г. сообщала о представлении в театре Эрмитаж: «Будут поставлены: первые действия "Назара Стодоли", "Катерины" и живая картина "Т. Г. Шевченко среди героев своих произведений". Хор исполнит "Умер батька наш", и затем будет дано концертное отделение из произведений на слова поэта»7. В Киеве дело обстояло иначе — там тема Шевченко оказалась под запретом. Однако в регионах шли обратные процессы. Бакинские газеты «Каспий» и «Баку», несмотря на правительственный запрет, опубликовали статьи о поэте («К 50-летию со дня смерти Т. Г. Шевченко», «Отец Тарас» и др.). Кроме того, в городе прошел регулярный, берущий начало еще в 1906 г. Шевченковский вечер. В феврале — марте 1911 г. в грузиноязычной прессе Тифлиса вышло много материалов памяти Т. Г. Шевченко. Газеты печатали биографические статьи о поэте, сообщалось о новых переводах его произведений на иностранные языки и т. д. 13 марта 1911 г. на страницах «Сахалхо газети» была опубликована статья известного грузинского педагога и публициста Я. С. Гогебашвили «Маленькое письмо о большом поэте». Особое внимание читателей привлекла статья князя А. Р. Церетели «Мои воспоминания о Шевченко» в газете «Закавказье». Классик грузинской литературы, который встречался с украинским поэтом, пишет об интересе Шевченко к истории и литературе грузинского народа. Из его воспоминаний мы узнаем
6 Гогебашвили Я. С. О современных задачах кавказской народной школы // Гогебашвили Я. С. Избранные произведения. В 3 т. Т. 2. Тбилиси, 1967. С. 276.
7 Вечерняя газета. 1911. 13 октября.
о чрезвычайно большом авторитете Шевченко среди петербургской грузинской колонии, а заканчиваются они знаменательными словами: «Разнообразна природа, но в этом разнообразии и заключается могущество и красота вселенной. Немыслимо идти против природы. Для примера возьму себя. Я грузин и потому должен, прежде всего, стараться развить, усовершенствовать свои национальные особенности, т. е. язык, веру, историю и проч. И тогда только буду достойным собратом других. Вы же украинцы, как славянское племя ближе к русским, но стоит только [отказаться] от ваших национальных особенностей, языка, истории и других, [убьете] в себе малоросса. Вот истина, которую проповедовал сто лет назад великий и симпатичный пророк Шевченко. Говорю симпатичный потому, что я знал его лично, и от него научился любви к родине»8.
В начале 1914 г. Государственная дума Российской империи несколько дней обсуждала вопрос о праздновании юбилея Т. Г. Шевченко. Мнения депутатов по этому поводу разделились — от категорического запрета до отстаивания права украинцев почтить память национального поэта. Так, например, убежденный социал-федералист, грузинский князь В. Л. Геловани поддержал инициативу Министерства внутренних дел. Это ведомство разослало циркуляр, предлагающий губернаторам и градоначальникам запретить публичные чествования Шевченко. «Не в отрицании особых интересов маленьких наций, а в их сочетании с задачами огромного целого — единственный путь к здравому государственному строительству», — утверждал В. Л. Геловани. Лидер фракции меньшевиков Н. С. Чхеидзе решительно отвергал попытки проправительственных депутатских фракций увязать необходимость запрета празднования юбилея поэта с осложнением международной ситуации: «Украинское население, украинские народные массы давно взяты под подозрение и грубо ас-симилиристская политика там давно приносит свои плоды. Но теперь подвернулся наиболее подходящий случай для господ националистов, чтобы кричать, что отечество в опасности. А опасность эта. выражается в том, что украинское население пожелало чествовать память того, кто всю свою жизнь служил этим народным массам. Шевченко боролся за правду, которую более всего ненавидят крепостники всех времен и всех народов, и Шевченко клеймил эксплуатацию,
8 Церетели А. Мои воспоминания о Шевченко // Закавказье. 1911. 26 февраля.
рабство, на котором строил благополучие как его барич, так и его достойные потомки. И это, господа, конечно известно украинским народным массам. Мало того, этим массам известно, что искоренение того зла, с которым боролся Шевченко, требует неустанной, непримиримой борьбы. Украинское движение, это движение политическое и смысл этого движения сводится к раскрепощению украинских народных масс. Это движение грозит националистам-хозяевам большой опасностью; это движение доказало беспочвенность и бессмысленность мечтаний о мирном исходе того положения, в котором в настоящее время находится страна. Это движение доказало, что свободное национальное движение, свободное национальное самоопределение в России и политика наших националистов шовинистов непримиримы и враждебны»9. «Первый тенор» кадетской партии, депутат Ф. И. Родичев полагал, что запрет нецелесообразен, так как он лишь накалит страсти. И пока в Российской империи оскорбляются чувства украинцев, в Австро-Венгрии, как уточнил парламентарий, учреждается украинский университет, который станет могучим средством для националистической пропаганды. «Чествование Шевчен-ка состоится, но, к стыду нашему, за пределами России»10, — завершил свой спич Родичев. Монархист В. М. Пуришкевич высказался предельно категорично: «Речь идет о кучке украинской интеллигенции, намеревающейся из чествования сделать политическую демонстрацию. При других обстоятельствах чествование памяти Шевченко не встретило бы возражений, но в настоящий момент голос государственного разума должен удержать нас от этого шага, дабы не дать украинской интеллигенции возможности лишний раз выкинуть красное знамя»11. Госдума все же запретила праздновать юбилей. Тогда во многих украинских городах прошли стихийные манифестации, которые полиция разогнала. Кроме того, духовенству рекомендовали не служить 25 февраля панихиды по поэту.
Драматично прошли в украинских городах шевченковские дни 25-26 февраля 1914 г. В Киеве на центральных улицах всюду стояла полиция и разгоняла нагайками почитателей Кобзаря, которые пытались пройтись по Крещатику. Корреспондент «Русского слова»
9 Стенографические отчеты Государственной Думы. Четвертый созыв, сессия II, часть II. Заседание 43, 26.02.1914. Стб. 1166.
10 Там же. Стб. 1169.
11 Там же. Стб. 1172.
сообщал: «В ожидании демонстрации по случаю запрещения шевченковских торжеств полиция, казаки и войска разместились вблизи всех высших учебных заведений, а также во многих усадьбах на центральных улицах. Клуб "Родина" и так называемые украинские кни-гарни закрыли. В Софийском соборе просьбы частных лиц, в том числе и родственников Шевченко, отслужить панихиду по поэту священнослужители отклонили. Та же история повторилась и во Владимирском соборе. Близ последнего, на улице, небольшая группа людей запела Вечную память, и пение подхватили окружающие. А возле Золотовратского переулка произошло столкновение — полиция разогнала небольшую толпу горожан, пытавшихся отметить юбилей. История повторилась в разных уголках Киева еще несколько раз — в итоге полиция арестовала семь десятков людей»12.
Газета «Киевлянин» в тот день сообщила: «Во всех высших учебных заведениях лекции сегодня были либо совсем отменены, либо немноголюдны. В коммерческом институте собралось более тысячи слушателей. Когда в коридорах раздалось пение Вечной памяти Тарасу, в институт была введена полиция. При попытке последней задержать контрольные билеты студентов последние разнесли контрольную будку, билеты уничтожили и унесли. Несколько студентов арестовано»13.
Известный украинский общественный деятель и меценат Е. Х. Чикаленко в своем дневнике особо отметил поразившее его во время беспорядков 25-26 февраля 1914 г. поведение грузинских студентов: «Говорят, что при списывании протоколов по арестованным демонстрантам, кавказцы, а собственно грузины, словно сговорились называть себя украинцами.
— Да какой же вы украинец? — спрашивает их на допросе полицейский пристав. — Вы же грузин, видно по вам.
— Пиши украинец. Ты читал "Кавказ" Шевченко? Его написал украинец, и я тоже хочу быть украинцем!»14
В феврале 1914 г. в грузиноязычной прессе Тифлиса публикуются статьи о жизни и деятельности украинского поэта, новые переводы его стихотворений. В апреле 1914 г. в Тифлисе, в Народном доме
12 Беспорядки в Киеве // Русское слово. 1914. 25 февраля.
13 Памяти Т. Г. Шевченко // Киевлянин. 1914. 25 февраля.
14 Чикаленко 6. Щоденник. Лмв, 1931. С. 437.
грузинская общественность широко отмечает юбилей Шевченко. Известный грузинский поэт И. Г. Гришашвили так описал это событие: «Акакий (Церетели. — Дж. Я.) вышел на сцену... Овациям не было границ. Когда аплодисменты утихли, он начал: "Да, я лично знал батька Тараса Григорьевича Шевченко." Слова эти вызвали новую бурю аплодисментов. Люди поднялись с места и стояли до тех пор, пока Акакий закончил свои воспоминания. Красивое и содержательное выступление нашего поэта аудитория выслушала стоя. Украинцы обнимали грузин, находившихся в партере, и целовали их. Это была воистину волнующая картина дружбы двух народов и в то же время протест против политики царизма, запрещавшего даже упоминание имени Шевченко. Свою речь Акакий закончил следующими словами: "Любите свою родину и родной язык так, как любил их покойный Шевченко, и это будет лучшей наградой, нерукотворным могучим монументом, воздвигнутым для увековечивания памяти о нем". Эти слова были заветными словами, исторгнутыми из груди всего грузинского народа. Закончив свою речь, Акакий приблизился к бюсту Шевченко, опустился на колени и склонил перед ним свою седую голову. Эта картина произвела неизгладимое впечатление. Зрители восторженными аплодисментами и возгласами потрясли стены театра. Это был мужественный поступок гражданина, который демонстративно, на глазах полиции, преклонив колени перед бюстом опального Шевченко, еще раз подчеркнул свое благоговейное отношение к его памяти»15.
Источники
Стенографические отчеты Государственной Думы. Четвертый созыв, сессия II, часть II. СПб.: Гос. тип., 1914.
Вечерняя газета. 1911. 13 октября.
Киевлянин. 1914. 25 февраля.
Русское слово. 1914. 25 февраля.
Гогебашвили Я. С. О современных задачах кавказской народной школы // Гогебашвили Я. С. Избранные произведения. В 3 т. Т. 2. Тбилиси: Ме-рани, 1967. С. 271-277.
Чавчавадзе И.Г. Несколько слов по поводу перевода «Безумной» Козлова князем Ревазом Шалвовичем Эристави // Чавчавадзе И. Г. Полное
15 Гришашвили И. Литературные очерки. Тбилиси, 1952. С. 188-189. (На груз. яз.)
собрание сочинений: в 20 т. Тбилиси, 1987. Т. I. Тбилиси: Сабчота Сакартве-ло, 1987. С. 254-269.
Церетели А. Мои воспоминания о Шевченко // Закавказье. 1911. № 45. 26 февраля.
Чикаленко G. Щоденник. Львiв: «Червона калина», 1931. 496 с.
Литература
Богомолов И. С. Голос грузинской общественности // Шевченко и мировая культура: К 150-летию со дня рождения. 1814-1964 / ред. кол.: Н. Ф. Бельчиков (глав. ред.), М. Ф. Рыльский, Е. П. Кирилюк, Н. И. Кравцов, Ф. Я. Прийма, Е. Ф. Трущенко. М.: Наука, 1964. 276 с.
Гришашвили И. Литературные очерки. Тбилиси: Госиздат Грузинской ССР, 1952. 211 с. (На груз. яз.)
Имедадзе В. Шевченко и Грузия // Литературная Грузия. 1961. № 3. С. 70-101.
References
Bogomolov I. S. Golos gruzinskoi obshchestvennosti. Shevchenko i mirovaia kul'tura, ed. by N. F. Belchikov. Moscow, Nauka, 1964, 276 p. (In Russ.)
Grishashvili I. Literaturnyje ocherki. Tbilisi, Gosizdat Gruzinskoi SSR, 1952, 211 р. (In Georgian.)
Imedadze V. Shevchenko i Gruziia. Literaturnaia Gruziia, 1961, no. 3, pp. 70101. (In Russ.)
Dzhamal Ya. Rakhayev
PhD (History) Senior Researcher Institute of Russian History Russian Academy of Sciences Russia, 117292, Moscow, Ulitsa Dmitriia Ul'ianova, build. 19
E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0002-1576-4770
T. G. Shevchenko and the Georgian National Movement of the Second Half of the Nineteenth and Early Twentieth Century
DOI: 10.31168/2782-473X.2023.2.10
Abstract: The article traces the influence of the outstanding Ukrainian poet and prose writer T. G. Shevchenko on the formation and development of the leaders of the Georgian national movement Tergdaleulebi (I. G. Chavchavadze, A. R. Tsereteli, N. I. Lomouri, etc.) in the second half of the nineteenth and early twentieth century. Tergdaleulebi members (literally: those who drank the water of the river Terek, meaning those educated in Russia), this patriotic-democratic direction of the Georgian educational thought of the 1860s and 1870s, was under the influence of T. G. Shevchenko, V. G. Belinsky, N. G. Chernyshevsky, N. A. Do-brolyubov and European socialists.
Keywords: Georgia, Tiflis, Kyiv, T. G. Shevchenko, I. G. Chavchavadze, A. R. Tsereteli, Ya.S. Gogebashvili, N. I. Lomouri, Tergdaleulebi, Georgian national movement
