CC BY
62
Общество: философия, история, культура. 2021. № 7. С. 99-103. Society: Philosophy, History, Culture. 2021. No. 7. P. 99-103.
Научная статья УДК 008(479.22)
https://doi.org/10.24158/fik.2021.7.17
К вопросу о статусе грузинского языка в советский период Параскева Викторовна Лебедева
Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-9499-6459
Аннотация. В статье рассматривается положение грузинского языка как основного маркера национальной идентичности Грузии советского периода. Анализируется официальный статус грузинского языка, его положение в образовательной и социальной сферах. В рамках советской идеологии национальный вопрос подчинялся интернациональным интересам, формы этничности создавались, контролировались и институа-лизировались. Главными полями деятельности по стимулированию этничности стали национальные культура и территории. Грузинский язык получил статус государственного языка. Сложившая ситуация позволяла грузинскому языку развиваться и оставаться языком большинства. Грузинский оставался главным языком национального образования. К советскому периоду относятся многочисленные научные исследования различных аспектов грузинского языка, появление грузиноязычного телевидения, развитие прессы и книгопечатания. Исследуется вопрос русификаторской политики и ответной реакции на нее грузинского общества.
Ключевые слова: Грузия, грузинская культура, национальная идентичность, национальная культура, грузинский язык, национальные языки СССР, языковая политика в СССР, титульные нации СССР
Для цитирования: Лебедева П.В. К вопросу о статусе грузинского языка в советский период // Общество: философия, история, культура. 2021. № 7. С. 99-103. https://doi.org/10.24158/fik.20217.17.
Original article
On the status of the Georgian language during the Soviet period Paraskeva V. Lebedeva
Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-9499-6459
Abstract. The study investigates the role of the Georgian language as the primary marker of Georgian national identity during the Soviet period. The author analyzes the official status of the Georgian language and its place in the educational and social spheres. Within the framework of Soviet ideology, the national issue was subordinated to international interests, and forms of ethnicity were produced, regulated, and institutionalized. National cultures and regions became the main fields of action for promoting ethnicity. The Georgian language was given the status of a state language. This situation allowed the Georgian language to develop and stay the language of the majority. It remained the primary language of national education. Numerous scientific studies of various aspects of the Georgian language were conducted throughout the Soviet period, which was also marked by the emergence of Georgian-language television, the development of the press and printing. The author examines the issue of the Russification policy and the response of Georgian society to it.
Keywords: Georgia, Georgian culture, national identity, national culture, Georgian language, national languages of the USSR, language policy in the USSR, title nations of the USSR
For citation: Lebedeva P.V. On the status of the Georgian language during the Soviet period // Society: Philosophy, History, Culture. 2021. No. 7. P. 99-103. (In Russ.). https://doi.org/10.24158/fik.20217.17.
Грузинский язык является основой грузинской культуры. Важным моментом национального самосознания стал факт того, что грузинская письменность представляет собой уникальную графическую систему, вопрос о времени возникновения которой остается неразрешенным в научном обществе до сих пор. Письменная средневековая литературная традиция прослеживается с V в. н. э. и достигает своего рассвета к XII в., когда была создана эпическая поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Во второй половине XIX в. участниками общества «Тергдалеу-леби»* была развернута широкая просветительская деятельность, в которой особенное внимание уделялось развитию грузинского языка. Лидер движения И. Чавчавадзе сформулировал ос-
* Термин «тергдалеули» (груз. отдб&ф^ээ^0 - испившие воду Терека) применялся к молодежи 2-й половины XIX в., которая отправлялась по другую сторону реки Терек - в Россию для получения образования.
новную триаду грузинской национальной идеи - «Родина. Язык. Религия». Именно она определила последующее отношение грузин к своему родному языку как к основному маркеру национального самосознания [1, с. 23-24].
В 1920 г. молодая советская республика признала независимость Грузии, а также ее субъ-ектность с точки зрения международного права, гарантировав невмешательство во внутреннюю и внешнюю политику страны. В 1921 г. в результате вооруженного конфликта РСФСР установила советскую власть на территории Грузии. В период 1922-1936 гг. Советская Социалистическая Республика Грузия (ГССР) была частью Федеративного Союза Социалистических Советских Республик Закавказья (ФСССРЗ), затем Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР). На территории ГССР три территории получили статус автономии - Абхазская Автономная Советская Социалистическая Республика, Аджарская Автономная Советская Социалистическая Республика и Осетинский автономный округ. Грузинский язык получил статус официального еще в период существования Грузинской демократической республики (1918-1921 гг.). Интересно, что создание Аджарской АССР было выполнено как одно из требований кемалистской Турции, уступившей эти территории по Карсскому мирному договору 1921 г., - обеспечить автономию грузинскому населению, исповедующему ислам.
В первые годы советской власти поддерживалось развитие официально признанных национальностей, отождествляемых с едиными языком и территорией, это привело к тому, что этно-национальная идентичность стала определяющей для жителей СССР. Местные элиты должны были способствовать распространению идей коммунизма на родном языке. Начался процесс создания подконтрольных Москве национальных элит и кругов интеллигенции - так стали появляться собственные академии наук, университеты, театры и т. д. Коренные народы получили монополию на публичное выражение этнической идентичности и стали определять свои этнические маркеры [2, р. 205]. Широко известное определение Сталина культуры, «национальной по форме, социалистической по содержанию», создавало неслучайную неопределенность этого понятия. Советская политика продвигала «символическую национальную идентичность» с помощью таких маркеров, как фольклор, национальные музеи, театры, классические литературные произведения, значимые исторические события, одежда, кухня (пища) и пр. [3, с. 13].
Грузин признали одной из титульных наций СССР, и они пользовались всеми преимуществами этого положения: например, к 1970 г. 67 % населения Грузии принадлежали к титульной нации, 83 % всех студентов университетов были этническими грузинами [4, р. 207].
Главным средством продвижения коммунистических идей стал национальный язык. Официальная политика «коренизации» проводилась в том числе и через преподавание на национальных языках - в национальных школах русский язык стал обязательным для изучения только с 1938 г. Грузинский (как и армянский) изначально отличался от других национальных языков СССР. Во-первых, грузинский и армянский языки имели древнюю литературную традицию и собственную графическую систему (с 1937 по 1954 г. абхазский язык также пользовался грузинской графикой). Во-вторых, формально до 1990 г. в советских республиках не было государственных языков за исключением языков трех закавказских республик, т. к. русский язык стал официальным языком СССР только в 1990 г. [5]. В конституциях Грузии и Армении в 1937 г. был прописан статус государственных языков, в Азербайджане - в 1956 г. В-третьих, по сравнению с другими советскими республиками в Грузии был высокий уровень грамотности: по данным переписи 1926 г., 53 % грузин в возрасте от 9 до 49 лет были грамотными (89,3 % к 1939 г. и 99 % к 1959 г.) [6, р. 245], следовательно, средний уровень образования также был выше.
Для контроля национальной идентичности использовались и другие средства вроде «пятой графы» - сведения о национальности. Список национальностей советских людей был составлен для анкеты первой Всесоюзной переписи населения СССР (1926 г.), в которой важнейшим вопросом был вопрос о родном языке. В итоговых анкетах переписи аджарцы, мегрелы, лазы и сваны были представлены как отдельные национальности [7, с. 6], которые в отчетах описываются под формулировкой «отдельные грузинские племена» [8, с. 11]. Особенно отмечается тот факт, что довольно значительное число грузин в узком смысле этого слова (37 589 чел.) зарегистрировано переписью с «мингрельским языком», такая же языковая ситуация была зафиксиро-ванас 8 756 абхазами. Перепись и ее результаты стали предметом взаимных обвинений: грузинские чиновники обвиняли Москву в попытке расколоть грузинскую нацию, и, наоборот, Москва настаивала, что грузинской стороной скрывались факты об умышленном увеличении количества лиц, определивших себя «грузинами» [9, р. 132-133]. В начале 1920-х гг. советскими этнографами-консультантами было установлено, что зачастую население не знало, как ответить на прямой вопрос о своей национальности. Но уже через десять лет национальность стала основным маркером идентичности как в официальной «номенклатуре», так и в сознании людей [10, р. 145].
Самым распространенным в Грузии оставался грузинский язык: согласно данным за 1965/66-й учебный год, в республике было 2959 грузинских школ, 287 русских, 242 армянских, 163 азербайджанских, 39 абхазских, 194 осетинских и 372 смешанных. Обучение на русском языке велось только в русских школах, а во всех остальных он был второстепенным предметом [11, р. 121]. Набор детей в грузинские школы традиционно был большим.
Советские власти поддерживали развитие грузинского языка, который стал доминирующим в СМИ, издательском деле и образовательной сфере. Грузия была активно включена в процесс ликвидации безграмотности. В 1930-1934 гг. было введено всеобщее обязательное образование. И если с 1918 г. в республике действовал только один вуз - Тбилисский государственный университет имени Иванэ Джавахишвили, то к концу ХХ в. количество высших учебных заведений, готовивших кадры для всех отраслей науки, техники и производства, достигло девятнадцати, в каждом крупном городе страны был открыт педагогический институт. Были созданы рабфаки, вечерние и заочные школы и вузы для рабочей молодежи, а также школы с обучением на абхазском, осетинском, армянском, азербайджанском языках. В 1922 г. была основана Тбилисская академия художеств, с 1917 г. уже существовала Тбилисская консерватория, получившая статус государственной с 1924 г. В феврале 1941 г. была основана Академия наук Грузии, первым президентом которой стал ученый-математик Нико Мусхелишвили [12, с. 108].
Картвельские языки изучались в Институте лингвистики Тбилисского университета и других научных центрах, результатом чего стало издание многочисленных научных трудов. Началась планомерная работа в области языкознания, изучались фонетика, грамматика, лексика, история и другие аспекты картвельских языков. Продолжились исследования истории происхождения грузинского языка, а также типологии картвельских языков и диалектов. Издавались словари грузинского языка разной направленности. Так, был основан комитет (затем отдел) научной терминологии, который активно занимался разработкой научной технической терминологии.
В конце 1970-х гг. Эдуард Шеварднадзе стал выступать за расширение использования в республике русского языка. Он предлагал преподавать на русском языке школьные предметы общего профиля. Его позиция подкреплялась поступившими из Москвы инструкциями о необходимости перевода всех учебников для высших учебных заведений на русский, а также распоряжением о том, что научные диссертации должны быть опубликованы и защищены на русском языке [13, р. 117]. В грузинском обществе предложенные изменения вызвали возмущение, наиболее известны выступления на эту тему писателей Реваза Джапаридзе и Нодара Цулейкириса.
Нельзя не отметить монополию грузиноязычной прессы с точки зрения политики конструирования грузинской этничности. Грузинская пресса бурно развивалась с начала XIX в., с момента включения Грузии в ЗСФСР в 1922 г. это развитие продолжилось в характерном советском духе -СМИ использовались в качестве главного инструмента идеологического влияния на население. Предпринималась попытка выпуска газет на мегрельском языке: с марта 1930 г. по декабрь 1935 г. издавалась газета «Казакиши» («Крестьянская») на мегрельском языке с использованием грузинского алфавита [14, р. 120], а с января 1936 г. по июль 1938 г. - двуязычная газета «Кому-нари» («Коммунар»). В 1930-е гг. национализм считался антисоветским преступлением, а грузины боялись сепаратистских настроений, поэтому издание сочинений Сталина и Ленина на мегрельском языке было остановлено. К концу 1980-х гг. в Грузии функционировало более 10 издательств, 80 % тиража составляли книги на грузинском языке.
Телевидение появилось в Грузии в 1956 г. Нужно отметить, что по сравнению с Центральной Россией цензура была довольно мягкой. До 1959 г. вещание велось только на грузинском языке.
Тема родного языка также была поднята представителями диссидентского движения, которые занимались пропагандой грузинской культуры, истории, коллективной памяти и других маркеров этнической идентичности. Им удавалась избегать прямых конфликтов с властями благодаря описанной выше советской политике по отношению к культуре, «национальной по форме, социалистической по содержанию». Так, Звиад Гамсахурдиа, будущий президент Грузии (в 19911992 гг.), в 1970-х гг. издавал нелегальные журналы «Окрос Сацмиси» («Золотое руно») и «Сакарт-велос Моамбе»* («Вестник Грузии»). На страницах первого публиковались произведения грузинских авторов, не прошедшие советскую цензуру [15, с. 272], а также публицистика, посвященная теме пренебрежительного отношения советских властей к грузинской культуре и языку, что мешало, по мнению издателей журнала, их развитию. Журнал «Сакартвелос Моамбе», редакторами которого были З. Гамсахурдиа и М. Костава, имел более выраженную политическую и правозащитную направленность. Здесь публиковалась информация о национальных, религиозных и социальных проблемах, а также критические письма о преподавании истории Грузии в учебных заведениях, состоянии Грузинской Православной Церкви, защите и охране памятников и т. п.
* Ежемесячный журнал под таким же названием издавал Илья Чавчавадзе в 60-х гг. XIX в.
Первый номер этого журнала вышел со следующей редакционной аннотацией: «...Журнал "Вестник Грузии" ставит целью дать грузинскому народу информацию как о злободневных национальных и социальных проблемах, так и об общей обстановке, сложившейся в СССР. Публикуются документы советского и международного права, а также материалы, которые имеют большое значение для правильной оценки нынешнего положения Грузии...» [16]. В первом номере были опубликованы такие материалы, как «Всеобщая декларация прав человека», речь Н. Сам-хврадзе о преподавании истории Грузии в грузинских школах, статья З. Гамсахурдиа «О положении памятников культуры Грузии» и т. д.
В 1978 г. появился проект 75-й статьи конституции Грузии, предлагавший изменение статуса грузинского языка. Предполагалось употребление русского языка в государственных, общественных, культурных и других учреждениях. Новость о том, что грузинский язык потеряет статус государственного языка, вызвала волнения в студенческо-преподавательской среде и привела к появлению спонтанных митингов, самый многочисленный из которых состоялся 14 апреля, когда толпа митингующих прошла от здания Тбилисского университета до здания Верховного Совета. Ситуация обострялась мобилизацией воинских частей, Шеварднадзе дважды обращался к митингующим и в итоге рекомендовал Москве сохранить официальный статус грузинского языка. Ситуация в Грузии также способствовала отклонению аналогичных изменений в конституциях Азербайджана и Армении [17, p. 10]. С 1990 г. 14 апреля отмечается в Грузии как День родного языка (фЗфбдбоЪ ф^д).
К концу советского периода грузины оставались представителями одной из наименее русифицированных титульных наций в СССР. Знание русского было немного выше среди мужчин (из-за необходимости прохождения всеобщей воинской повинности) и довольно низким среди женщин, проживающих в сельской местности [18, p. 245].
Грузинские поэты советского периода, такие как И. Абашидзе, Л. Асатиани, А. Каландадзе, Г. Леонидзе, М. Мачавариани, И. Нонешвили, П. Халваши и другие, часто обращались к теме родного языка, подчеркивая его важность как маркера этнической идентичности.
Языковая политика занимала центральное место в советской национальной политике, в разные исторические этапы существования СССР отношение к национальным языкам менялось от лояльного до непримиримого. В советской республике было принято поддерживать культурное, этнографическое, но не политическое или интеллектуальное разнообразие. Это объяснялось главной целью - построением социалистического интернационального общества, что давало возможность отменить национальные границы.
Грузинская идентичность складывалась вокруг традиций, мифов, поэзии, исторической памяти и символов прошлого. С приходом в Грузию советской власти грузинский язык не потерял своего значения, а даже, наоборот, пользовался рядом преимуществ титульного языка республики, хотя и в рамках советской культурной политики.
Грузинский оставался главным языком образования, СМИ, книгоиздательства, административного управления и культуры. Можно констатировать, что в рассматриваемый период политика русификации оказала на грузинский язык незначительное влияние, во многом благодаря отношению грузин к своему языку. Это отношение было сформировано в XIX в. представителями грузинской аристократии, выделявшими особую значимость национального языка как одного из основных маркеров грузинской идентичности. В XX в. сторонники диссидентского движения разделяли взгляды своих предшественников и выступали категорически против любых притязаний властей, направленных на уменьшение роли грузинского языка. Не имея возможности быть выраженной в политическом пространстве, идентичность полностью растворилась в культурном поле, где ее главным проводником стал национальный язык.
Список источников:
1. Лебедева П.В. Формирование грузинской национальной идеи // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Познание. 2021. № 3. С. 22-25. https://doi.org/10.37882/2500-3682.2021.03.08.
2. Roeder P.G. Soviet Federalism and Ethnic Mobilization // World Politics. 1991. Vol. 43, iss. 2. P. 196-232. https://doi.org/10.2307/2010471.
3. Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923-1939 / пер. с англ. О.Р. Щёлоковой. М., 2011. 855 с.
4. Roeder P.G. Op. cit. P. 207.
5. О языках народов СССР : Закон СССР от 24 апр. 1990 г. [Электронный ресурс] // Законы и право : интернет-портал. URL: http://www.zaki.ru/pagesnew.php?id=1729 (дата обращения: 19.04.2021).
6. Amirejibi-Mullen R. Language Policy and National Identity in Georgia. L., 2011. 391 p.
7. Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. Краткие сводки. Вып. IV. Народность и родной язык населения СССР. М., 1928. 138 с.
8. Население Закавказья. Народность. Родной язык. Возраст. Грамотность. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Краткие итоги. Тифлис, 1928. 39 с.
9. Hirsch F. Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union. Ithaca; L., 2005. 367 p.
10. Ibid. P. 145.
11. Grenoble L.A. Language Policy in the Soviet Union. N. Y.; Boston, 2003. 237 p.
12. Грузины : коллективная монография / под ред. Л.К. Бериашвили, Л.К. Меликишвили, Л.Т. Соловьёвой. М., 2015. 812 с.
13. Grenoble L.A. Op. cit. P. 117.
14. Ibid. P. 120.
15. Окропиридзе У. К истории судебного процесса над Звиадом Гамсахурдиа и Мерабом Коставой // Амирани. 2011. № 23. С. 271-298. На груз. яз.
16. Хроника текущих событий [Электронный ресурс]. Вып. 45 // Международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал» : интернет-портал. URL: http://old.memo.ru/history/diss/chr/xtc45-33.htm (дата обращения: 25.04.2021).
17. Abrahamian L.H. Mother Tongue: Linguistic Nationalism and the Cult of Translation in Post-communist Armenia. Berkeley, California, 1998. 26 p.
18. Amirejibi-Mullen R. Op. cit. P. 245.
Информация об авторе П.В. Лебедева - аспирант Института философии Санкт-Петербургского государственного университета, Санкт-Петербург, Россия.
Information about the author P.V. Lebedeva - PhD student, Institute of Philosophy, Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russia.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 10.06.2021; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 23.06.2021; Принята к публикации / Accepted for publication 01.07.2021.
