CC BY
61
Vol. 14 No. 4 2020 The Science of Person: Humanitarian Researches ISS'NSi1N51897^98433x2(onF'linn<!)
Part 1. Philological Sciences
УДК 82.091 DOI: 10.17238/issn1998-5320.2020.14.4.3
А. И. Колебабчук1
'Омский государственный педагогический университет, г. Омск, Российская Федерация
Сюжетно-композиционные особенности романа Фёдора Сологуба «Тяжёлые сны»
Аннотация. В статье поставлена проблема осмысления своеобразия построения сюжета и композиции в романе Ф. Сологуба «Тяжелые сны». Цель состоит в исследовании особенностей сюжета и композиции в произведении Сологуба. Достижению цели способствует применение нарративного анализа, посредством которого раскрываются особенности построения сюжета и композиции в романе Сологуба. Другой вид литературоведческого анализа - интертекстуальный - позволяет выявить и осмыслить важные для произведения связи текста Сологуба с романами Ф. М. Достоевского. Исследование проливает свет на своеобычность творчества выдающегося представителя русского символизма и декаденства Ф. Сологуба через анализ сюжета и композиции его дебютного романа «Тяжелые сны», часто обходимого исследователями, фокусирующими внимание на более известном произведении писателя - романе «Мелкий бес».
Ключевые слова: Фёдор Сологуб, сюжет, композиция, декадентство, конфликт «я» - «другие», слияние сна и реальности, эротизм, комическое, интертекст, Сологуб и Достоевский.
Дата поступления статьи: 28 сентября 2020 г.
Для цитирования: Колебабчук А. И. (2020) Сюжетно-композиционные особенности романа Фёдора Сологуба «Тяжёлые сны» // Наука о человеке: гуманитарные исследования. Т. 14. № 4. С. 25-36. DOI: 10.17238/ issni998-5320.2020.i4.4.3.
Проблема и цель. Популярность творчества поэта-символиста, прозаика, публициста, видного представителя русского декадентства Фёдора Сологуба (1863-1927) среди исследователей отечественного литературного процесса рубежа Х1Х-ХХ вв. никогда не превышала значения его художественного наследия. Между тем на сборники стихов и малой прозы и тем более на романы Сологуба живо откликались современники писателя, составлявшие цвет русской литературы Серебряного века, высоко ценившие его самобытный талант. В статьях «Творчество Фёдора Сологуба», «Пламенный круг» (обе 1907) А. А. Блок пишет об оригинальности и особенностях стиля Сологуба: «Печать своеобычности лежит на всем - и на манере наблюдений, и на трактовке сюжета, и на эпическом языке, который богат, плавен и гибок» [1]. Вторит Блоку Андрей Белый: «Фёдор Сологуб - один из первых стилистов нашего времени. Его яркий отточенный, жалящий слог, сочетающий простоту и изысканность, холод и огонь, нежность и суровость, становится все гибче и гибче» [2]. О поэзии Сологуба размышляют И. Ф. Анненский («О Сологубе», 1909) и философ Л. И. Шестов («Поэзия и проза Фёдора Сологуба», 1909). О поэти-
ческом творчестве Сологуба пишет В. Я. Брюсов: «Почти с первого своего выступления в печати Сологуб уже был мастером стиха, и таким он остался до конца... Только с годами все более и более смелые задачи ставит он себе как художник и каждый раз оказывается подготовленным именно к разрешению их» [3]. Статьи о Сологубе публиковала З. Н. Гиппиус: «Слезинка Передо-нова (1908), «Иринушка» и Ф. Сологуб» (1912), «О Фёдоре Сологубе» (1924). Сологубу посвящали тексты Н. С. Гумилев («О Фёдоре Сологубе», 1911), О. Э. Мандельштам («К юбилею Ф. К. Сологуба», 1924), И. Г. Эренбург, К. А. Эрберг и многие другие выдающиеся его современники. Сохранилась переписка Сологуба с Вяч. Ивановым.
В советский период творчество объявленного официальной идеологией пораженцем, формалистом и распространителем идей упадничества Сологуба, разумеется, не могло становиться темой исследований, допущенных к публикации. Однако в связи с возросшим интересом к русскому символизму и Серебряному веку в постсоветский период проза, стихи и публицистика Сологуба вновь обращают внимание исследователей на сумрачный слог выдающегося декадента и символиста. Пожалуй, главный вклад в изучение творчества
Раздел 1. Филологические науки
Сологуба внесла доктор филологических наук, исследователь русской литературной и интеллектуальной жизни рубежа Х1Х-ХХ вв. М. М. Павлова, чьи многочисленные статьи о Сологубе стали почвой для её главного труда на сегодняшний день, наиболее подробного исследования творчества Сологуба - монографии «Писатель-инспектор: Фёдор Сологуб и Ф. К. Тетерников» (2007) [4]. Книга Павловой - основной источник цитирования в диссертационных работах, посвящённых этому писателю. К настоящему времени подобных диссертаций насчитывается около двадцати. Помимо М. М. Павловой, творчеством Сологуба занимается Г. Н. Боева, сопоставляя автора «Мелкого беса» с Леонидом Андреевым [5].
Разумеется, наиболее пристальным вниманием исследователей пользуется самое прославленное и главное творение Сологуба - роман «Мелкий бес» (1905). Однако понять это произведение нельзя, не прочитав роман-предшественник -«Тяжёлые сны» (1895). Непосредственно о романе написано немного. Прежде всего Павлова: главы «Писателя-инспектора»: «Архи-декадент-ский роман», «Не постыдно ли быть декадентом?» (название главы копирует заглавие эссе Сологуба 1896 г.). Также стоит отметить работу Н. В. Мокиной «Язык цветов в романе Ф. Сологуба «Тяжёлые сны»: к проблеме верности вещам в поэтике символистов» (2011) [6] и диссертационное исследование А. Н. Долгиенко «Роман Фёдора Сологуба «Тяжёлые сны»: Проблематика и поэтика» (1997) [7]. На этом перечень работ, посвящённых исключительно «Тяжёлым снам», пожалуй, исчерпан. Однако таинственная личность Сологуба и его самобытное творчество продолжают притягивать исследователей символизма и декадентства в русской литературе.
Панорама исследовательской литературы, по-свящённой дебютному роману Сологуба, представленной небольшим числом статей, монографий и диссертаций, обусловливает необходимость подробного анализа «Тяжёлых снов». Подобный анализ позволит сформировать цельную картину творческого пути писателя, прольёт свет на неясные без осмысления «Тяжёлых снов» особенности центрального творения Сологуба - романа «Мелкий бес». Первый этап такого исследования представляет текст настоящей статьи.
Цель исследования заключается в анализе своеобразия построения сюжета и композиции.
Для этого осуществлён разбор основных мотивов произведения, проявляющихся по мере развития сюжета и выстраивания композиции романа.
Методология. Осуществлению исследования способствует нарративный анализ текста романа «Тяжёлые сны», дающий понимание особенностей сюжетопостроения и композиции в произведении Фёдора Сологуба. Интертекстуальный анализ помогает осмыслить связи романа Сологуба с творческим наследием Ф. М. Достоевского.
Результаты. Роман «Тяжёлые сны» обратил на себя внимание критики и писательской среды сразу после публикации. Уже тогда, в 90-е годы XIX столетия, к «Тяжёлым снам» приклеился ярлык «первого русского декадентского романа». Сологуб никогда не протестовал против подобного определения, поскольку, в отличие от многих современников, до конца жизни оставался верен принципам символизма, вступая при этом в полемику со многими положениями поэтики этого направления и критически переосмысливая идеи тесно связанного с ним декадентства.
Особое положение, занимаемое прозой Сологуба в целом и романом «Тяжёлые сны» в частности в литературном процессе рубежа Х1Х-ХХ вв., обусловлено синтезом художественных находок символистов с чертами реализма и даже натурализма, в эстетическом и идейном отношении противоположного символизму. Вполне символистским роман не позволяет назвать сосредоточенность Сологуба на почти документальном изображении быта, действительности русской провинции со скрупулёзно прописанными бытовыми деталями. Однако склонность к бытописанию и внимание к социальному типу не определяют его принадлежность реализму. Невозможно причислить произведение к реалистическому направлению в силу постепенного, усиливающегося с развитием сюжета слияния событий, происходящих в действительности, со сновидениями, грёзами и галлюцинациями главного героя романа - учителя гимназии Василия Марковича Логина. Переплетение реальности и кажущегося реальным уже в первой главе «Тяжёлых снов» становится настолько крепким, что сами понятия «реальность», «действительность» в художественном пространстве романа становятся неуместными, постоянно подвергаются сомнению не только автором, но и вслед за ним читателем.
Part 1. Philological Sciences
Эту особенность сюжета мы видим уже в завязке. В последней части первой главы Логина посещает служанка его знакомых Ульяна: её появление в доме Логина не объясняется и изображается без перехода от описания его кабинета: «Книжные шкафы и полки для книг занимали много места в кабинете. На этажерке лежало десятка полтора новых книг. Еще немногие из них были разрезаны. Письменный стол наполовину загромождали тетради, справочные книги, учебники. - Когда? - угрюмо спросил Логин, - Да в прошлое воскресенье, — объясняла Ульяна, словно досадовала на его забывчивость, — когда вы у наших господ в гостях были...» [8, с. 6]. После непродолжительного диалога Ульяна соблазняет Логина. Вторая глава начинается с описания утра следующего дня, когда Логин не в состоянии понять, действительно ли приходила Ульяна или это ему только приснилось: «Вспоминается ночь и странное посещение. В глазах так и мечется Ульяна, румяная, смеющаяся. В кабинете никого уже не было, когда он проснулся. Не может решить, приходила ли Ульяна или это был ночной бред.» [8, с. 8]. Необходимо отметить, что в реальности происходящего Логин сомневается уже во время диалога с Ульяной: «Розовый туман опять начал расстилаться перед глазами Логина. Голова сладко и томно закружилась. Фигура Ульяны расплывалась в тумане. «Да это сон, бред!» — подумал он» [8, с. 6].
Итак, уже в завязке сюжета проявляется важный мотив произведения - переплетение сна и яви. Интересно, что вопреки романной традиции Х1Х столетия, как европейской, так и русской, сюжет произведения Сологуба лишён экспозиции. Без преамбулы автор сразу переходит к изображению основного конфликта романа - осознание Логиным неразрешимого противоречия между окружающей действительностью, другими людьми и им самим. Таким образом, с первых строк проявляется основной конфликт - главный герой - «другие». Уже в первой сцене автор даёт указание на это. Повествование начинается с диалога Логина с Клавдией, в которую он был когда-то влюблён, но теперь, несмотря на осознание общности их характеров, Логину очевидна невозможность привязанности к кому-либо: «Теперь Логин думал, что и не могла зажечься любовь в его преждевременно одряхлевшем сердце. Давно уже привык он топить всякий порыв своего серд-
ца в бесплодных и бессильных размышлениях, в ленивых и сладостных мечтах, в страданиях и утехах одиноких и странных, о которых он никому не мог рассказать» [8, с. 5]. Здесь же мы видим иллюстрацию пессимизма Логина: «Заманчиво было бы бросить Клавдии год, два жгучих наслаждений, под которыми кипела бы иная, разбитая... ее любовь. А потом - угар, отчаяние, смерть. Так представлялось ему будущее, если бы он сошелся с Клавдиею» [8, с. 5]. Собственно, в этом неприятии другого и отвращении к окружающей действительности, тотальном разочаровании в ней проявилась декадентская направленность романа; характер главного героя которого вполне созвучен понятиям «душа» и «сила отрешения», ключевым для декадентства.
По мнению В. М. Толмачева, декадентская «душа» являет «один из изводов романтической и символистской «прекрасной души», понятия, заимствованного немецкими романтиками из философии Гегеля. Немецкий мыслитель определял «прекрасную душу» как «божественный сосуд истины и добра, безмерно восхищающийся собой и искренне презирающий внешний мир, не отвечающий ее («прекрасной души») высоким запросам» [9]. В отношении декадентства такое определение уместно лишь отчасти, поскольку недовольство декадентского героя, помимо внешнего мира, распространяется на себя самого. Это недовольство собой мы видим и в Логине. Подобное восприятие героем себя чрезвычайно свойственно настроениям декадентства и связано с другим важным понятием «конца века» - «силой отрешения», «ощущением абсолютного разрыва между «я» и миром. Декаденты безвозвратно утратили главное достоинство «прекрасной души» XVШ в. - поддерживавшую её веру в то, что «Бог непосредственно присутствует в ее духе и сердце» (Гегель). Горделивое самолюбование, тайное восхищение даже собственными недостатками, у декадентов уступило место самобичеванию «несчастного сознания», усомнившегося в том, что оно является носителем идеального начала в мире, и оттого находящегося на грани отвращения к самому себе» [9].
В полной мере отвращение к другим проявляется в четвёртой главе, где мы видим описание встречи Логина с Андозерским, глубоко неприятным Логину. Здесь проявляется еще одна особенность композиции, состоящая в размывании границы между мыслями и чувствами
Раздел 1. Филологические науки
Логина и отношением рассказчика. Омерзение, испытываемое Логиным при общении с «другими», в частности с Андозерским, тесно связано с нейтральным описанием вызывающих чувство неприятия персонажей: их внешности, манеры держаться, есть, смеяться, говорить. В этом месте следует обратить внимание на важный аспект, представляющий собой производное от соединения реального и вымышленного, - отстранённую, нейтральную, несколько ироническую манеру повествования.
Отрешённость рассказчика от изображаемых событий усиливает мрачность картины уездного города, поскольку описываемый упадок таким образом преподносится как норма. Окружающие Логина люди уже давно не замечают царящие всюду лицемерие, разврат, невежество и падение нравов, изображаемые Сологубом так же беспристрастно и иронически, как живописал галерею человеческих пороков на своих полотнах великий Брейгель. Но позиция беспристрастного наблюдателя в Сологубе сочетается с морализаторством, что также находит отражение в структуре сюжета романа, с одной стороны, посредством авторских отступлений, где можно предположить тождество рассказчика и автора-моралиста, с другой - через описание персонажей романа и их поступков, образа жизни, явно выражающих эстетическую категорию «безобразное».
Ближе к финалу, в кульминационной сцене убийства Логиным Мотовилова - ненавистнейшего Логину персонажа, проявляется еще один мотив - интертекстуальные связи произведения Сологуба с творчеством Ф. М. Достоевского. О влиянии Достоевского, проявившемся, помимо «Тяжёлых снов», в рассказах Сологуба и «Мелком бесе», говорится в нескольких публикациях. И. Д. Якубович в статье «Романы Ф. Сологуба и творчество Достоевского» пишет: «для Сологуба «уроки Достоевского» состоят в сложности и парадоксальности человеческой натуры, её подверженности страстям, сосуществовании в душе добра и зла» [10]. Якубович указывает на значимость для произведений Сологуба темы борьбы светлого и тёмного начал в человеке, столь свойственную Достоевскому. Однако «Тяжёлые сны» упомянуты в статье вскользь. А. Н. Долгиенко в статье «Мифизация классического наследия в романе Ф. Сологуба «Мелкий бес» (2006), размышляя о связях Сологуба с рус-
ской литературой XIX столетия, только цитирует выводы Якубовича о влиянии Достоевского на автора «Тяжёлых снов» [11]. Довольно поверхностный взгляд на творчество писателей можно встретить в публикации «Дойти до дна ада: Достоевский, Сологуб, Мамлеев» А. С. Григорян (2016) [12]. В диссертации «Традиции Ф. М. Достоевского в символистских романах Ф. Сологуба «Тяжёлые сны» и «Мелкий бес» (О. Н. Веселова, 2011) автор сопоставляет героев Логина и Рас-кольникова, отмечая схожесть их характеров и указывая на перекличку сцены убийства в «Тяжёлых снах» с аналогичной сценой в «Преступлении и наказании» [13]. Тем не менее перечисленные исследователи значительно большее внимание уделяют связям с наследием Достоевского «Мелкого беса». Нас же интересует, каким образом влияние Достоевского проявляется в «Тяжёлых снах».
К моменту изображения кульминационной сцены, представляющей собой наиболее яркий пример интертекстуальной связи рассматриваемого нами произведения с произведениями Достоевского, вполне складывается композиция, своеобразие которой состоит в совмещении в сознании Логина видений, грёз с «реальностью», переходящем в невозможность отличить одно от другого; об этом повествуется в отстранённой, но иронической (осуждающей) манере некоего стороннего рассказчика (возможно, автора). Также находит развитие основная сюжетная линия романа - взаимоотношения Логина с Анной Ермолиной, раскрывающая противоречия характера Логина, выражающая специфику его взаимодействия с окружающей действительностью и мировосприятие, усиливающая один из важнейших мотивов произведения - эротизм. В кульминации все эти особенности построения повествования, сюжетные линии и мотивы, образующие художественное пространство произведения, обогащаются композиционным элементом, постфактум заставляющим иначе взглянуть на предыдущее развитие сюжета. Этим элементом является диалог-полемика Сологуба с Достоевским. Ещё раньше в описании мыслей Логина о совращении гимназиста Лёни, которого он приютил, служили нам намеком на это противопоставление Сологубом нравственной основы своего произведения творчеству Достоевского. Идея о совращении ребёнка не носила у Логина
Part 1. Philological Sciences
эротический характер. Эта идея является выражением осмысления Сологубом идей Раскольни-кова и Ставрогина о том, насколько далеко можно зайти в неприятии общественных запретов, можно ли, совершив преступление и «переступив» через него, продолжить жизненный путь. Впоследствии Логин отказывается от мыслей в отношении Лёни, в действительности носящих характер мысленного эксперимента, не выходящих даже в сознании Логина на эмпирический уровень. Однако злоба, ненависть и обида Логина требовали выхода, объекта вымещения, которым явился Мотовилов: «Со всеми злыми думами и воспоминаниями связывался один ненавистный образ — Мотовилова» [8, с. 345]. Почему именно Мотовилов? Неприятие у Логина вызывали многие персонажи: Баглаев, Андозер-ский, Молин. Каждый из них мог бы заменить собою Мотовилова в качестве жертвы Логина.
Баглаев Юрий Александрович - городской голова, человек, от которого зависит благоустройство города, условия существования его жителей. Но на деле Баглаев жалкий сплетник и пьяница (вспоминается: рыба гниёт с головы). О степени «уважения» к нему горожан само за себя говорит прозвище, которым они нарекли Баглаева, - Юшка. При этом подобное прозвище от Баглае-ва не скрывают: Юшкой городского голову называют открыто. При первом появлении Баглаева Сологуб короткими сведениями о нём и произнесёнными им репликами сразу составляет портрет государева наместника: «В гостиной увидел [Логин] Юрия Александровича Баглаева, который в кругу собутыльников обыкновенно именовался Юшкою, хотя и занимал должность городского головы. Трезвым бывал редко, но и бесчувственно пьяным редко можно было его увидеть; крепкая была натура - много мог выпить водки» [8, с. 20]. Обратим внимание на ироническую манеру повествования Сологуба. Писатель строит комическую фразу в духе Гоголя. «Локомотивом» подобной фразы, тянущим за собою всё сказанное выше, является заключительная её часть. Подобная заключительная часть как бы вывод из всего вышеописанного. Сравним с классическим примером построения гоголевской комической фразы из статьи Б. М. Эйхенбаума «Как сделана Шинель Гоголя» (1919): «Итак, в одном департаменте служил один чиновник, чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького
роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек, и цветом лица что называется геморроидальным». Последнее слово поставлено так, что звуковая его форма приобретает особую эмоционально-выразительную силу и воспринимается как комический звуковой жест независимо от смысла» [14]. Важную роль в создании комического эффекта здесь также играет несоответствие должности, занимаемой персонажем, его характеру и поступкам.
Несоответствий, создающих комический эффект, в романе Сологуба несколько. Так, учительница гимназии Валя, молодая девушка, вместе с окрестными мальчишками крадёт яблоки на огородах. Особенно комична здесь сцена, в которой Валю отчитывает Анна, ведь мало того, что Валя занимается подобным недостойным учителя делом, так еще один из учеников понёс телесное наказание, которого, по мнению Анны, скорее заслуживает Валя: «Вам бы унимать ребят, а вы сами с ними. - Да ведь это же не кража, - а просто шалость. - Хороша шалость! Это не мальчишка, а вы заслужили то наказание» [8, с. 240]. Комичен также отец Андрей - представитель духовенства по сану, сплетник, пьяница, садист в действительности. Помимо прочего, Сологуб выступает в романе в качестве сатирика, поскольку его юмор направлен на высмеивание пороков общества, является инструментом критики. В этой связи сатирические эпизоды, в которых высмеиваются власть, духовенство, учительское сообщество в лице Юшки Баглаева, отца Андрея, Вали (как, впрочем, и других учителей), особенно трагичны: те, кто должен обеспечивать порядок в городе, заниматься нравственным воспитанием его жителей, являются лжецами, лизоблюдами, постоянными участниками пьяных кутежей и разносчиками грязных сплетен. Композиция романа выстроена таким образом, что сцены, раскрывающие комический характер персонажей, выступающих в качестве шутов, «пропитывают» сюжет, чередуясь с эпизодами не комическими, изображающими взаимодействие Логина с окружающей действительностью, «другими», или описывающими сознание Логина, его осмысление реальности. Однако подобное чередование не ослабляет пессимистический настрой произведения. Сцены, производя-
Раздел 1. Филологические науки
щие комический эффект, напротив, усиливают трагизм общего упадка города в силу своей сатирической, критической направленности.
Наиболее комическим персонажем является всё же Юшка Баглаев. Но подобный персонаж как будто слишком ничтожен, слишком смешон, чтобы стать объектом вымещения ненависти для Логина. О сугубо комической «роли» Багла-ева говорит первая же произнесённая им реплика: «Друг, выручай! Жена водки не дает, припрятала. А мы ночь прокутили, здорово дрызнули, Лешку Молина поминали» [8, с. 20]. Алексей Иванович Молин - учитель городского училища, «кутила и картежник» [8, 20] обвинённый в совращении пятнадцатилетней девушки. В противоположность явно комическому Юшке, Молин самоуверен, самовлюблён. Описание Молина не лишено комичности - он также пьяница, - однако, несмотря на то, что из-за пьяных дебошей Молину отказывал в комнате каждый житель города, он как будто пользуется большим, по сравнению с Баглаевым, уважением горожан. Тем не менее Молин, подобно Баглаеву, не стал жертвой топора, оказавшегося в руке Василия Логина. Ему отвратителен Молин и его поступок: «Этакая гадость! - брезгливо промолвил Логин» [8, с. 21], услышав рассказ Баглаева о преступлении Молина. Логин не сомневается в правдивости обвинений в отношении него. Своей уверенности в виновности Молина Логин не скрывает и прямо заявляет об этом на собрании, устроенном Мотовиловым в пользу Молина: предлагалось взять его на поруки и подписать соответствующее заявление. На собрании присутствовало всё городское образованное общество, в том числе учителя, и только Логин отказался поставить подпись, впервые вступив в открытое, хоть и не лишённое вежливого обращения, противостояние с Мотовиловым. На протяжении сюжета мы не раз встречаем упоминание о неприязни Логина в отношении Мотовилова. Безусловно, Молин омерзителен, его поступок отвратителен, но Логин всё же ненавидит Мотовилова, убивает именно его. Возможно, это обстоятельство связано с тем, что Мотовилов, являясь, пожалуй, наиболее влиятельным и уважаемым человеком в городе, располагается как бы на вершине «пищевой цепи» деградировавшего города. Именно Мотовилов более всего суетится в отношении выручения Молина из-под стражи, именно Мо-
товилов продвигает Молина по службе, Мотови-лова слушают с подобострастием, ловят каждое произнесённое им слово. В сознании Логина Мо-товилов олицетворяет квинтэссенцию зла. Грех Мотовилова - не в распутстве или пьянстве: грех Мотовилова - в попустительстве распутникам, в конформизме, молчаливом согласии с порядками, царящими в городе.
Мотив противопоставления Сологубом своего романа творчеству Достоевского находит наивысшее выражение в прямой отсылке, переходящей в почти пародию, - развязке, прямо противоположной финалу и, соответственно, морали «Преступления и наказания». Логин рассказал Анне об убийстве, но та, будучи, подобно Соне Мармеладовой, идеалом нравственной чистоты, на вопрос Логина: «Надо ли признаться перед людьми?» [8, с. 357], не раздумывая, ответила отрицательно: «Нет. К чему нам самим подставлять шеи под ярмо? Свою тяжесть и свое дерзновение мы понесем сами. Зачем тебе цепи каторжника? Вот, у тебя есть сладкая ноша, - я: возьми, неси меня» [8, с. 357]. Коротким эпилогом можно считать состоящее из нескольких предложений описание дальнейшей жизни Логина и Анны после нападения на него горожан, последовавшего за сценой свидания и признания в убийстве: «Итак, всё идёт по-старому, как заведено, и только Логин и Анна думают, что для них началась новая жизнь» [8, с. 368].
Итак, в отсылках к Достоевскому мы видим скорее полемику с ним, нежели согласие с идеями автора «Преступления и наказания». Отказ Анны от признания Логина в убийстве с непременным отбыванием наказания на каторге является пародией, поскольку здесь Сологуб не только вступает в полемику с Достоевским, но также подвергает осмеянию его нравственные идеалы. Вероятно, по Сологубу, Раскольников, покаявшись перед толпой и признавшись полиции в убийстве, совершил поступок, лишённый смысла. Возможно, Сологуб намеренно противопоставляет Логина и Анну Раскольникову и Мармеладовой, так как считает ненужным покаяние перед бестолковой, развращённой толпой, неспособной ни понять жертву Раскольникова, ни осознать суть его идей, причин, побудивших к убийству. Отдать себя в руки закона? Того закона, что оправдывает растлителя Молина, отпускает негодяя на свободу? Вероятно, поступок
Part 1. Philological Sciences
Раскольникова и слова Мармеладовой, убеждающей Раскольникова покаяться и признаться, кажутся Сологубу настолько нелепыми, что нравственное противоречие, мучащее героев Достоевского, Сологуб устами Анны разрешает мгновенно: иными словами, Анна будто говорит: здесь и думать нечего - решение очевидно.
С другой стороны, не соглашаясь с нравственными идеалами Достоевского, автор «Тяжёлых снов» не может не осознавать сложный символизм решения, принятого Мармеладовой и Рас-кольниковым. Покаяние и наказание Расколь-никова разделяет Соня, таким образом, каясь в своём грехе. Каторга для обоих - очищение на пути к новой жизни, лишённой «грязи» жизни прошлой, неправильной. Маловероятно, что Сологуб не понимал значения покаяния Расколь-никова. Однако создал героев, не разделивших судьбу литературных предшественников. Значит, ответ на вопрос о том, почему Логин не признался в убийстве, нужно искать в отношении Сологуба к действительности, человеку.
Какой бы абразивной ни представала реальность в художественном пространстве Достоевского, в его произведениях всё же предполагается наличие нравственного идеала, духовности. И если духовность попрана, это не означает её отсутствия в мире и даже в людях: «Его [Достоевского] полифония существовала лишь на уровне отклонений. Истина сохранялась недробимой, хотя путь к ней был нелегкий» [15] Особенно Достоевского упрекал за быстрое, простое разрешение терзавших писателя и его героев противоречий А. Камю в манифесте абсурдизма «Миф о Сизифе»: «На заключительных страницах своего последнего романа, под занавес титанической борьбы с богом, дети спрашивают у Алеши: «Карамазов, неужели и взаправду религия говорит, что все мы встанем из мертвых и оживем и увидим опять друг друга?» И Алеша отвечает: «Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что было». Итак, Кириллов, Ставрогин и Иван побеждены; «Братья Карамазовы» дают ответ «Бесам» - негодует французский мыслитель [16]. Пространство романа Сологуба иное. Сологубу почти физически противен мир и люди, населяющие его. Писатель лишён уверенности Достоевского в наличии спасительной истины, альтернативы мирской пошлости и человеческой
подлости. Поэтому отказ Анны и Логина от следования по пути Раскольникова и Мармеладовой может говорить о сомнении Сологуба в покаянии и признании как нравственной альтернативе злу, возвышающей покаявшихся над этим злом. Однако еще одна пародия - на финал «Преступления и наказания» - является своеобразным выпадом Сологуба уже в отношении Логина и Анны. Логин и Анна «думают, что для них началась новая жизнь» [17, с. 366] - так завершает повествование писатель. Обратим внимание на это слово - «думают». Если, по Сологубу, покаяние Раскольникова (и вместе с ним Мармеладо-вой) не является иллюстрацией нравственного идеала, то нравственным идеалом также никак не может служить путь, выбранный Логиным и Анной. Сологуб не может солидаризироваться с тем, кто способен «переступить» через убийство. Совершить убийство и приложить усилия для его вымещения из памяти для Сологуба, безусловно, грех. Но грех в отношении чего, какой высшей силы? Уж не каяться ли перед отцом Андреем -верным другом покойника Мотовилова? В этих вопросах о самом наличии нравственного идеала и в неприятии обеих позиций, альтернативных одна другой, проявляется сложность мировоззрения и морали Сологуба, его неприятие жизни, порочной и суетной во всех проявлениях, полюсами которой являются и покаяние, и упадок. Поэтому новая жизнь как жизнь другая, очищенная от пороков прошлого, едва ли возможна для героев «Тяжёлых снов».
В соответствии с романной традицией XIX столетия композиция «Тяжёлых снов» не ограничивается сюжетной линией, выстраиваемой вокруг главного героя. Важное место в романе занимает коллизия «Молин - Шестов». Третий, наряду с Логиным и Анной, не являющийся отрицательным персонаж Шестов, способный, подобно двум другим, не поддаться всеобщему разврату и упадку, противопоставлен Молину. Конфликт «Молин - Шестов» выражает столкновение наивного идеалиста, вариации «лишнего человека», склонного к утопическим идеям (вероятно, неслучайна фамилия, отсылающая к философу Л. И. Шестову), с циником, хамом, растлителем (возможно, фамилия Молин указывает на моль - ничтожное насекомое, с одной стороны, и опасный вредитель - с другой). Противостояние Молина и Шестова дошло до дуэли, однако поединок не
Раздел 1. Филологические науки
состоялся. Возможно, неслучившаяся дуэль указывает как на неспособность идеалиста сделать решительный шаг противостояния злу, так и на ничтожность пошлости (в лице Молина), ядро которой составляет трусость.
Если линия Андозерского - череда сцен его неудачного сватовства к трём отказавшим девушкам сугубо комична, раскрывает характер плута, посмешища, то сюжетная линия, описывающая роман Клавдии с сожителем матери Палтусовым, трагична. Конфликт Клавдии с матерью раскрывает конфликт между влечением к «запретному плоду» и общественной моралью. Здесь Сологуб не только описывает грех, но и задаётся вопросом о природе любви, страсти, ограничений со стороны религии и общества и преодоления этих ограничений. В эпизодах этой сюжетной линии предполагаемая авторская позиция как бы колеблется между презрением к человеческим слабостям и жалостью к слабому человеку. В отношении этой линии сюжета вполне применимы слова В. В. Ерофеева из эссе «На грани», посвящённого «Мелкому бесу» (1990): «Акцент делается на запретности страсти и на том, что лишь запретная страсть способна принести истинное наслаждение» [15].
Сологуб не столько чередует эпизоды основной коллизии - столкновения Логина с внешним миром и внутреннего конфликта Логина с реальностью, перерастающего в конфликт внешний, с эпизодами прочих сюжетных линий, сколько осуществляет их вплетение в основную канву повествования в виде довольно объёмных, на несколько глав, фрагментов. Такой подход к построению композиции в определённой степени превращает второстепенные линии сюжета в своего рода вставные новеллы с собственными завязкой, кульминацией, развязкой и собственной моралью. Подобное выстраивание композиции, с одной стороны, добавляет значительности коллизиям, связанным с Логиным не напрямую, но опосредованно, с другой - раскрывает значение для развития конфликта «Логин - окружающая действительность» второстепенных персонажей, раскрывая через них характер Логина, его внутренний мир.
Выводы. Проведённый анализ сюжетно-ком-позиционных особенностей романа Ф. Сологуба «Тяжёлые сны» показывает отказ писателя от традиционного для эпоса Х1Х столетия построения сюжета уже с первых строк произведения.
Сологуб упраздняет экспозицию, т. е. вводную часть повествования, предшествующую сюжету. Будучи формальной составляющей сюжета, фактически экспозиция являет преамбулу к основному действию, поскольку предшествует началу и развитию конфликта, обусловливающего, в свою очередь, развитие сюжета. Таким образом, экспозицию можно рассматривать в качестве части, подготавливающей читателя к конфликту посредством создания образов противоборствующих сторон (идей, позиций в отношении определённого явления действительности, предмета). Посредством экспозиции автор даёт читателю возможность понять причины, суть конфликта через набросок психологического портрета персонажей, сведения об их социальной или национальной принадлежности (последнее имеет значение, например, в произведении, затрагивающем тему войны), месте проживания, наконец, личностных качествах. Экспозиция являлась важной, часто неотъемлемой, составляющей сю-жетопостроения романа Х1Х столетия. Но на рубеже веков отношение писателей к канонам построения сюжета стало меняться. В русской традиции наиболее прогрессивным в этом отношении стал Ф. М. Достоевский. В «Преступлении и наказании» писатель предпринимает серьёзную попытку отказа от преамбулы посредством изображения уже в самом начале повествования внутреннего конфликта Раскольникова, «с места в карьер» демонстрируя читателю глубинную двойственность персонажа уже на уровне внешнего вида: жалкие лохмотья и здесь же «кстати, наш герой замечательно хорош собою» («Преступление и наказание», 1866). В «Бесах» традиционная «долгая» экспозиция носит явно иронический, почти издевательский характер. Здесь Достоевский доходит до пародии на «литературщину», «профессиональную, усадебную» литературу. Надо полагать, именно по примеру Достоевского Сологуб отказывается от экспозиции, начиная повествование сразу с обозначения конфликта, осуществляя то, на что Достоевский всё же только намекал.
Повествование в романе Сологуба начинается сразу с основного действия. Сделать такое заключение без преамбулы, дающей читателю представление о главном персонаже Василии Марковиче Логине, позволяет указание на основной конфликт - «я» - «другие» - внутреннее противостояние Логина окружающей дей-
Part 1. Philological Sciences
ствительности, переходящее по мере развития сюжета в противостояние явное. Сологуб заостряет внимание на подобной оппозиции через взаимодействие Логина с прочими персонажами романа - «другими». Конфликтный характер этого взаимодействия проявляется явно, объёмно буквально в первых строках романа, в силу изображения Сологубом в качестве наглядной иллюстрации отношения Логина к окружающей действительности его диалога с девушкой, в которую Логин был когда-то влюблен. Параллельно с диалогом Сологуб описывает читателю мысли Логина о невозможности для него испытать чувство любви и сомнение, что это чувство было им когда-то испытано. Если бы изображение конфликта Логина с окружающей действительностью началось с описания его взаимодействия с кем-то на самом деле ему ненавистным, у читателя до поры сохранялась бы надежда на более податливую, примиряющую его с окружающими, сторону натуры Логина. Но Сологуб даёт начало конфликту через изображение диалога Логина с персонажем, не являющимся для него ненавистным. Через эту невозможность испытания чувства привязанности к человеку, не вызывающему в главном герое неприязни, Сологуб демонстрирует читателю непримиримость столкновения главного персонажа с действительностью, его (столкновения) экзистенциальную сущность, выводящую конфликт на бытийный уровень. Однако в то же время в следующей главе Сологуб вводит нового персонажа - Анну. Сологуб даёт указания на влюблённость Логина в нее, но его сомнения в возможности этого чувства мысленно возвращают читателя к диалогу Логина с Клавдией в первой главе, задающей тон повествованию и глубину конфликта.
Вообще, начиная повествование, Сологуб сразу обозначает не только основной конфликт, но также главные мотивы произведения. Наряду со сложностью взаимодействия, взаимопонимания индивида и социума, постановки вопроса о возможности понять другого в принципе, в первой же главе возникает мотив соотношения сна и яви. Мотив соотношения грёзы, игры воображения, галлюцинации с одной стороны и объективной действительности - с другой определяет художественное пространство романа, изображаемое через сознание Логина. По мере развития сюжета реальность, описываемая в
произведении, становится всё более фантастичной. Восприятие Логиным действительности и сама действительность сливаются настолько, что становится невозможно провести разграничительную линию, отделяющую одно от другого. К финалу мы не можем с уверенностью утверждать, что первично в пространстве романа: реальность или её восприятие Логиным. То есть читатель не может быть уверен, что фантастический характер приобретают грёзы Логина, а не сама действительность является податливой для фантастических метаморфоз, пластичной для проникновения мистического в бытовое. Отсюда название романа, указывающее на гнетущую действительность, окружающую Логина, воспринимаемую им как череда вязких, жутких ночных кошмаров, тяжёлых снов. Эту тяжесть читатель чувствует физически в сквозных, повторяющихся на протяжении повествования, сценах преследующих Логина страшных снов, не отделяемых им от действительности. В этих кошмарах Логину не даёт покоя мертвец, давящий его тяжестью своего тела, душащий Логина впотьмах. Эти повторяющиеся сновидения как иллюстрируют специфику восприятия Логиным действительности, так и поддерживают мрачный, жуткий тон изображения быта провинциального города, пронизанного тяжёлой, удушающей атмосферой. Кстати, невозможность отделения Логиным кажущегося от действительного перейдёт в следующий роман Сологуба, «Мелкий бес», где мифологизированное сознание главного героя, Передонова, будет стремиться к дикому, языческому, почти первобытному типу восприятия реальности.
Мотив соотношения, соединения сна и реальности тесно связан с эротизмом - также важным мотивом романа, пронизывающим сюжет на протяжении всего развития. Грёзы Логина часто приобретают эротический характер, жители города погрязли в мелком разврате, Логина окружают грязные сплетни о его связях с усыновлённым гимназистом и прочими учащимися гимназии, при этом горожане ходатайствуют об освобождении из-под стражи растлителя несовершеннолетней девушки. Сплетни в отношении Логина, никак не соотносящиеся с правдой, и круговая порука откровенных негодяев, указывают на мотив несправедливости, заполняющей пространство романа. Указания на вопиющую
Раздел 1. Филологические науки
несправедливость, однако, зачастую сочетаются с комическими эффектами, посредством которых с ещё большей силой раскрывается ничтожество городского образованного общества, местного дворянства, чиновничества, купечества, интеллигенции и духовенства. Комические сцены, носящие сатирический характер, только подчёркивают, усиливают картину нравственного разложения города, но никак не сглаживают её.
Чередование сцен, носящих противоположный характер, имеет большое значение для композиции романа, является краеугольным камнем композиционного построения произведения. По мере развития сюжета композиция выстраивается таким образом, что сцены трагические и сцены комические, сцены сна и сцены яви уже не сменяют друг друга, но сливаются в единое целое, обусловливающее невозможность отделения одного от другого. Таким образом, можно утверждать единство, спаянность структуры сюжета, его развития и композиции романа, меняющейся по мере развития сюжета. Однако метаморфозы сюжета, орнаменты композиции не влияют на манеру повествования рассказчика, отстранённую, ироническую, но усложнённую отступлениями, носящими критический характер, что указывает на рассказчика-моралиста. Отстранённость рассказчика, обособленность автора, стремящегося как бы выйти за пределы созданного им пространства, усиливают мрачную тональность романа, подчёркивая нормальность нравственной и умственной деградации для жителей города.
Мотивы произведения, обусловленные ими особенности построения сюжета и выстраива-
ния композиции достигают пика в кульминации, где с наибольшей силой проявляется еще один важный мотив романа - связи «Тяжёлых снов» с творчеством Достоевского. Перекликающаяся с завязкой сюжета в «Преступлении и наказании» сцена убийства Логиным Мотовилова носит полемический характер, усиливающийся в финале, явно пародирующем кульминацию и развязку «Преступления и наказания». Сологуб не соглашается с Достоевским в отношении выводов, к которым он (Достоевский) приходит, не считает необходимым покаяние, добровольное принятие наказания за содеянное. Для Сологуба неочевидна спасительная истина, всегда спрятанная в романах Достоевского, даже в «Бесах» - наиболее пессимистическом его произведении. Это отображает декадентский характер «Тяжёлых снов», пропитанных разочарованием, неверием. Вместе с тем в финале Сологуб полемизирует уже с самим собой, демонстрируя неспособность примирения с безнаказанностью убийства, делая иронический комментарий в отношении возможности начать «новую жизнь» с руками, запятнанными кровью, оставившими красные следы на топоре, позаимствованном провинциальным учителем у петербургского студента. К финалу композиция романа обогащается развёрнутым изложением прочих, связанных с Логиным опосредованно, сюжетных линий. Подобные пролонгированные эпизоды, изображающие жизнь второстепенных персонажей романа, повышают значительность этих эпизодов, усиливая общую мрачную тональность произведения, довершая его стиль.
Источники
1. Блок А. А. Творчество Ф. Сологуба [Электронный ресурс]. URL: https://www.fsologub.ru/about/ articles/articles_i32.html (дата обращения: 04.09.2020).
2. Белый Андрей. Истлевающие личины [Электронный ресурс]. URL: https://www.fsologub.ru/ about/articles/articles_5i.html (дата обращения : 04.09.2020).
3. Брюсов В. Я. Фёдор Сологуб как поэт [Электронный ресурс]. URL: https://www.fsologub.ru/about/ articles/articles_130.html (дата обращения : 04.09.2020).
4. Павлова М. М. Писатель-инспектор: Фёдор Сологуб и Ф. К. Тетерников [Электронный ресурс]. URL: https://www.fsologub.ru/o-sologube/ (дата обращения : 04.09.2020).
5. Боева Г. Н. Сологуб и Андреев как реформаторы театра: эстетический и рецептивный аспекты// Сибирский филологический журнал. № 2. Новосибирск : Инст-т филологии СО РАН, 2014. С. 61-67.
6. Мокина Н. В.. Язык цветов в романе Ф. Сологуба Тяжелые сны: к проблеме верности вещам в поэтике символистов // Известия Саратов. ун-та. Новая серия. Серия : Филология. Журналистика. Саратов : Изд-во Саратов. гос. ун-та, 2015. Т. 15. Вып. 3. С. 82-89.
Vol. 14 No. 4 2020 The Science of Person: Humanitarian Researches issIiS N5187i-l^3X2 0o(Pl'i nnt)
Part 1. Philological Sciences
7. Долгиенко А. Н. Роман Федора Сологуба «Тяжелые сны». Проблематика и поэтика : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.01.01 : место защиты : [Волгоград. гос. пед. ун-т] / Александр Николаевич Долгиенко. Волгоград, 1998. 21 с.
8. Сологуб Федор. Тяжелые сны. Л. : Худож. лит. Ленингр. отд. 1990. 364 с.
9. Толмачев В. М., Косиков Г. К., Зиновьева А. Ю. Зарубежная литература конца XIX - начала XX века. [Электронный ресурс]. URL: http://20v-eur0-lit.niv.ru/ 20v-eur0-lit/literatura-19-20-veka-t0lmachev/ index.htm (дата обращения : 04.09.2020).
10. Якубович И. Д. Романы Ф. Сологуба и творчество Ф. М. Достоевского. [Электронный ресурс]. URL: http://lib2.pushkinskijd0m.ru/Media/Default/PDF/D0st0evsky/Materialy/%D0%A2_21/10_%D0% AF%D0%BA%D1%83%D0%B1%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87_170-180. PDF (дата обращения : 04.09.2020).
11. Долгиенко А. Н. Мифизация классического наследия в романе Ф. Сологуба Мелкий бес // Вестник Ставропольского государственного университета. Филологические науки. [Электронный ресурс]. № 45. 2006. URL: https://cyberleninka.ru/articLe/n/mifizatsiya-klassicheskogo-naslediya-v-romane-f-sologuba-melkiy-bes/viewer (дата обращения : 04.09.2020).
12. Григорян А. С. Дойти до дна ада: Достоевский, Сологуб, Мамлеев // Вопросы литературы. № 5. М., 2016. С. 81-101.
13. Веселова О. Н. Традиции Ф. М. Достоевского в символистских романах Ф. Сологуба «Тяжелые сны» и «Мелкий бес»: автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.01.01 : защ. 20.12.2011 : [место защиты : Орлов. гос. ун-т] / Ольга Николаевна Веселова. Орёл, 2011. 22 с.
14. Эйхенбаум Б. М. Как сделана «Шинель» Гоголя. [Электронный ресурс]. URL: http://www.opojaz. ru/manifests/kaksdelana.html (дата обращения: 04.09.2020).
15. Ерофеев В. В. На грани разрыва [Электронный ресурс]. URL: http://az.lib.ru/s/sologub_f/ text_0410.shtml (дата обращения: 04.09.2020).
16. Камю А. Миф о Сизифе / Посторонний. Миф о Сизифе. Калигула. М. : АСТ, 2014. 186 с.
Информация об авторе
Колебабчук Андрей Игоревич
Аспирант, филологический факультет, специальность «Русская литература». Омский государственный педагогический университет (644099, РФ, г. Омск, Набережная Тухачевского, 14). ORCID ID: https://orcid.org/0000-0001-7610-1279. E-mail: kolebabchuka@mail.ru
A. I. Kolebabchuk1
'Omsk State Pedagogical University, Omsk, Russian Federation
Subject-compositional features of "Heavy Dreams" Novel by F. Sologub
Abstract. The research sheds light on the originality of the work by F. Sologub as an outstanding representative of Russian symbolism and decadence through the plot and composition analysis of his debut novel i.e. "Heavy dreams". This novel is often passed over by researchers who focus on the more famous work of the writer e.g. "The Little Demon" novel. The goal achievement is facilitated by the use of narrative analysis and its peculiarities for plot and composition invention in Sologub's novel. Another type of literary analysis is the intertextual one, it allows us to identify and understand the important links between Sologub's text and Dostoevsky's novels.
Keywords: intertext in the literature of the Silver Age, Fyodor Sologub, Dostoevsky's intertext, composition of Sologub's novels, intertext in Sologub's works, Russian Symbolist novel, Sologub and Dostoevsky.
Paper submitted: September 28, 2020.
For citation: Kolebabchuk A. I. (2020) Subject-compositional features of "Heavy Dreams" Novel by F. Sologub. The Science of Person: Humanitarian Researches, vol. 14, no. 4, pp. 25-36. DOI: I0.i7238/issni998-5320.2020.i4.4.3.
Issn i2587-943);P(cOnniine) Наука о человеке: гуманитарные исследования Т. 14 № 4 2020
Раздел 1. Филологические науки
References
1. Blok A. A. Works of F. Sologub [Electronic resource]. Available at: https://www.fsologub.ru/about/articles/ articles_132.html (accessed 09.04.2020). (In Russian).
2. Bely Andrey Decaying faces [Electronic resource]. Available at: https://www.fsologub.ru/about/articles/ articles_51.html (accessed 09.04.2020). (In Russian).
3. Bryusov V. Ya. Fyodor Sologub as a poet. [Electronic resource]. Available at: https://www.fsologub.ru/about/ articles/articles_130.html (accessed 09.04.2020). (In Russian).
4. Pavlova M. M. Writer-inspector: Fyodor Sologub and F. K. Teternikov. [Electronic resource]. Available at: https:// www.fsologub.ru/o-sologube/ (accessed 09.04.2020). (In Russian).
5. Boeva G. N. (2014) Sologub and Andreev as theater reformers: aesthetic and receptive aspects. Siberian Journal of Philology, no. 2, 2014, pp. 61-67. (In Russian).
6. Mokina N. V. (2015) The language of flowers in F. Sologub's novel "Heavy dreams": to the problem of fidelity to things in the poetics of the Symbolists. Bulletin of the Saratov University, new series, philology&journalism series, vol. 15, no. 3, 2015. pp. 82-89. (In Russian).
7. Dolgienko A. N. (1998) Fyodor Sologub's novel «Heavy Dreams». Problems and poetics: Dissertation abstract for the degree of candidate of philological science: 10.01.01: place of the defence: [Volgograd. state ped. un-ty] / Alexander Nikolaevich Dolgienko. Volgograd, 1998. 21 p. (In Russian).
8. Sologub Fyodor. (1990) Heavy dreams. Leningrad, Khudozhestvennaya Literatura Publ., Leningrad branch, 1990, 364 p. (In Russian).
9. Tolmachev V. M., Kosikov G. K., Zinovyeva A. Yu. Foreign literature of the late XIX - early XX century. [Electronic resource]. Available at: http://20v-euro-lit.niv.ru/20v-euro-lit/literatura-19-20-veka-tolmachev/index.htm (accessed 09.04.2020). (In Russian).
10. Yakubovich I. F. Sologub's novels and works of F. M. Dostoevsky. [Electronic resource]. Available at: http://lib2. pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/Dostoevsky/Materialy/%D0%A2_21/10_%D0%AF%D0%BA%D1%83%D0%B1 %D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87_170-180. PDF (accessed 09.04.2020). (In Russian).
11. Dolgienko A. N. Mythization of the classical heritage in F. Sologub's novel The Little Demon. Bulletin of the Stavropol State University. Philological sciences. [Electronic resource]. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/ mifizatsiya-klassicheskogo-naslediya-v-romane-f-sologuba-melkiy-bes/viewer (accessed 09.04.2020). (In Russian)
12. Grigoryan A. S. (2016) To reach the bottom of hell: Dostoevsky, Sologub, Mamleev. Questions of literature, no. 5, 2016, pp. 81-101. (In Russian).
13. Veselova O. N. (2011) Traditions of F. M. Dostoevsky in the symbolist novels of F. Sologub «Heavy Dreams» and « The Little Demon «: Dissertation abstract for the degree of candidate of philological science: 10.01.01: defended 12.20.2011: [place of the defence: Orlov. state un-ty] / Olga Nikolaevna Veselova. Oryol, 2011 .22 p. (In Russian)
14. Eikhenbaum B. M. How Gogol's «Overcoat» was made. [Electronic resource]. Available at: http://www.opojaz. ru/manifests/kaksdelana.html (accessed 09.04.2020). (In Russian).
15. Erofeev V. On the verge of rupture [Electronic resource]. Available at: http://az.lib.ru/s/sologub_f/text_0410. shtml (accessed 09.04.2020). (In Russian).
16. Camus A. (2014) The Myth of Sisyphus / Outsider. The myth of Sisyphus. Caligula. Moscow, AST Publ., 2014, 168 p. (In Russian).
Information about the author
Andrey I. Kolebabchuk
Graduate student of Philology. Omsk State Pedagogical University (14 Naberezhnaya Tukhachevskogo, Omsk, 644099, Russian Federation). ORCID ID: https://orcid.org/0000-000i-76i0-i279. E-mail: kolebabchuka@mail.ru
© A. M. Kone6a6nyK, 2020
