CC BY
11
УДК 331.5
В. П. Беклемешев
Иркутский государственный университет
СВОЕОБРАЗИЕ РЕГИОНАЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ РЫНКА ТРУДА КАК ЭЛЕМЕНТ КОМПЛЕКСНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Быстрые темпы и незавершенность трансформационных процессов, экономический кризис, криминогенные процессы породили и порождают серьезные проблемы, требующие быстрых и грамотных решений. При всех положительных аспектах предлагаемых направлений автор упускает из вида сам факт адаптации рынка труда, сводя совокупность всех программ лишь к максимальной степени задействования интеграционных ресурсов, формируя объектно-ориентированный подход к изучению экономической эффективности. Переход на инновационную модель предполагает создание новой среды обитания, в том числе и возможность формирования модели адаптационного механизма рынка труда, его институциональных компонентов. «Институциональные ловушки» при этом формируют различные подходы в определении адаптационных механизмов использования рабочей силы. Практика реального отражения в условиях регионального изменения потребления рабочей силы создает различные механизмы и модели проектирования потоков занятости, минимизацию упущенных выгод, проектирование с учетом принципов эволюционной модернизации возможного развития переходной экономики, формирования на основе этого новой теории «ценности» рабочей силы.
Ключевые слова: рынок труда, трудовые ресурсы, управление.
Трансформационные изменения общественного развития отразились на состоянии новых подходов в использовании трудовых ресурсов, систем, методов обоснования их эффективного применения. Введение концепции использования информационных технологий в деятельности федеральных органов государственной власти до 2010 г. еще существеннее отобразит факт значимости изменения статуса как составляющих трудовые ресурсы, так и механизма адаптационного регулирования на рынке труда посредством формирования общего информационного пространства, общегосударственных ресурсов, обеспечения уровня квалификации работников, что является одним из путей усиления интеллектуальных возможностей человека. Управление сложными системами различной природы обеспечивает сохранение их определенной структуры, поддержание режима деятельности, реализацию программ и целей при требовании создания и функционирования адекватных друг другу по сложности управляемых и управляющих систем. При управлении сложными экономическими системами важное практическое значение имеют задачи выбора альтернатив и поиска эффективных решений в условиях риска и неопределенности. К такого рода системам относятся социально-экономические, финансово-банковские, инвестиционные, кредитные, производственно-хозяйственные, образовательные и прочие сложные системы, функционирование которых требует обеспечения высоких уровней эффективности, качества, надежности, безопасности, прогноза изменения их состояния и выработки оптимальных решений и в первую очередь качества трудовых ресурсов, обеспечение которых возможно при формировании
адаптационного механизма и условий управления, что определяется интеграцией сфер деятельности, в том числе и советующих систем принятия решений.
Идея системного регулирования адаптационного механизма рынка труда выдвигается впервые. В связи с этим обоснование конкурентоспособности принципов системности берется за основу рассмотрения. Ряд авторов в этой проблеме берут за основу методологию системно-эволюционного исследования. Однако давно назрела необходимость и в теории, и в практике использовать методологию теории «обмена».
Реализация данного методологического приема предполагает выявление исходного экономического отношения, которое, с одной стороны, в концентрированном виде несет в себе экономические формы, а с другой стороны, обусловливает взаимосвязь всех элементов самой системы рынка труда, качественным элементом которого выступает найм рабочей силы и ее регулирование. Особую значимость многие авторы видят здесь в отношении к рынку труда и трудовым ресурсам, в частности в определении макротехнологической динамики (С. Глазьев, С. Маевский и другие), они видят смену технико-технологических укладов в технологических революциях и не берут во внимание демографическую революцию (С. Капица), эмоциональную революцию, о чем достаточно веско говорится в материалах, публикуемых в журнале «Управление персоналом».
Анализ представленных аспектов на рынке труда позволяет констатировать, что эти проблемы разрешимы в рамках преобразований качества труда, исследования нового понимания «умственного труда», не только заключенного творческими, интеллектуальными, инновационными, организационными ограничениями, но и определенного совокупностями отношений и правил регулирования информационного генотипа с особыми качествами приложения возможностей. Это способствует по-новому отражать экономическую систему найма как специфический обмен на рынке труда, аспект мобильности способностей как различных уровней управления механизмами формирования, распределения, обмена и использования способностей к труду, объяснения новых начал конкурентоспособности не только регионов, но и конкурентоспособности трудовых ресурсов, согласно:
- подтверждению способности организации достичь своих целей;
- планированию исследований и разработок;
- аккумулирование исходной информации для составления программ по реорганизации;
- постановке целей обучающих программ;
- оценке стоимости предприятия;
- расширению границ корпоративной памяти;
- определению стоимости найма;
- анализу затрат на адаптацию;
- анализу затрат на миграцию и ее предотвращение.
Аспекты реформирования управления предполагают искоренение бедности и «троекратное уменьшение» числа бедных там, где учитываются реальности: растущая инфляция, добавление денег из госказны, деятельность людей на неэффективно работающих предприятиях, перераспределение доходов и выделение дифференцированного подоходного налога. Современные изменения данных направлений для каждого государства и региона разнообразны, а следовательно, подходы для их исследований также разнообразны. Так, конкурентоспособность России на сегодня низка, чтобы ее поднять, необходимо: укрепить рубль, изменить положение в инфраструктуре, изменить взаимоотношения в сфере бизнеса. Это возможно через изменение прожиточного минимума, и к 2010 г. количество бедных уменьшится до 10,5% от всего населения. Основные факторы бедности устанавливают:
1) низкий уровень заработной платы;
2) долги по заработной плате;
3) безработицу;
4) низкое пенсионное обеспечение;
5) снижение ставки социального налога;
6) недостаточную помощь социальным бедным.
На сегодня, по мнению Дж. Равенна, потеряла свое значение вера в экономику как способ организованной деятельности. Роль денег фактически сведена на нет. Важно поддерживать ответственность людей, занятых общественно значимой деятельностью, и для этого нужны иные, чем прежде, средства, новые механизмы должны прийти на смену. Сегодня регионы сосредоточены не на выгодах в разнообразии рынков труда, а на затратах по обеспечению разнообразия. Региональные рынки труда упускают из виду необходимость тщательно анализировать общественную политику среди населения, состоящего из людей с совершенно различными ценностями, способностями и видами компетентности. В связи с этим правомерно убеждение, что существующее в обществе неравенство справедливо и требуются социальные новаторы, способные разработать и внедрить новые системы управления и методы их анализа. В этой области отмечаются исследования Макклеланда, Дэйли, Равенна, Шнейдера, Клемпа, Кастендика, Прайса и других, что способствует определению качества адаптации. Так, Кертон обнаружил, что адаптивные люди, адапторы, стремятся к творческим решениям, но делают это в рамках доминирующих в их организации установок и способов, а решения, которые предлагают «новаторы», напротив, бросают вызов этим способам. По этой причине «адапторы» воспринимают «новаторов» как ненадежных, раздражающих и бесцеремонных людей, подрывающих устои организации. Установленная концепция иерархии рабочих мест и продвижения по службе как единственной формы вознаграждения на сегодня затрудняет качественную оценку, повышение квалификации кадров и препятствует применению эффективных стратегий привлечения людей к управлению. Отмечено, что большинство рабочих мест в современных организациях требует высокого уровня инициативности и свободы действий, условий, способствующих инновациям.
По мнению Дж. Равенна, люди мало заинтересованы в нововведениях и в более эффективной работе, о чем говорят исследования качества трудовой деятельности. По качеству трудовой деятельности предполагается выделять в аспектах рынка труда:
1. Факторы «гигиены» - гарантированное сохранение рабочего места.
2. Предпочитаемый вид работ.
3. Организационный климат.
Концепция организационного климата все больше рассматривается на рынке труда как зарубежными исследователями (Великобритания), так и отечественными (специалисты журнала «Управление персоналом»). Основными параметрами организационного климата могут быть:
1. Ассортимент производственных задач.
2. Качество эффективного поведения.
3. Стандарты качества работы.
4. Обратная связь работодателя и наемного работника.
5. Возможности роста.
6. Организационная ясность.
7. Поощрение новаторства.
8. Заинтересованность.
Указанные компоненты доказывают значимость организационно-экономических взаимоотношений в региональных комплексах и являются феноменальным аспектом эффективности управления рынком труда, проявлений, вызванных информатизацией, универсальной коннективностью и глобализацией, где управление знаниями основано на сочетании гуманитарного, информационного и технологического управления. Своеобразный аспект значимости региональных особенностей регулирования рынка труда с учетом маркетинга выделяет Е. Котырло. Маркетинговый подход к регулированию рынка труда состоит в реализации маркетинга труда через услуги посредников, базирующиеся на информации о рынке, воздействии на спрос. Отмечается, что
некомпактность проживания населения, затрудненность территориальных трудовых перемещений, жесткая зависимость локальных рынков труда от одного предприятия, находящегося нередко в состоянии или на грани банкротства, препятствуют развитию саморегулируемого рынка, усиливают роль государственных посредников. Это во многом отражается на демографической ситуации, «социальных пожарах» реформирования, формирует модели маркетинга труда, выбор сегментов и предоставление услуг, комплектацию маркетинга услуг, создание системы управления качеством. Однако не следует забывать, что развитие теории институциональных изменений представляется условием прогресса социальных наук в целом в работах Дж. Гэйлбрейта, институционально-социологических традициях Ф. Перру, Г. Мюрдаля, «неоинституциональных» проявлениях Р. Коуза и Д. Норта. Неоинституционализм не только добавляет новый класс ограничений, в рамках которых производится выбор, но и предлагает более реалистическое описание самого процесса принятия решений. Здесь О. Уильямсон вводит понятие «оппортунистическое поведение», которое определяется как «преследование собственного интереса». В социальных институтах нуждаются ограниченно разумные существа небезупречной нравственности. При отсутствии проблем ограниченной рациональности и оппортунистического поведения потребность во многих институтах попросту отпала бы. О. Уильямсон предлагает различные классификационные группы институциональных подходов: технологические, организационно-контрактные перспективы, институциональную среду, общественный выбор, публичную сферу, организационную структуру, агентские отношения, трансакционные подходы, «контролирующие структуры». Развернутую характеристику отношений современных институционалистов дает У. Самуэльс, Дж. Ходжсон, Э. Скрепанти. Среди наиболее оригинальных выделяются «чувствительные сигналы» М. Спенса на улучшение работы рынка труда. Институты представляют структуру, которую люди накладывают на свои взаимоотношения, определяя таким образом стимулы, наряду с другими ограничениями. Институты включают в себя как формальные правила и неформальные ограничения, так и определенные характеристики принуждения к выполнению тех и других. Механизм институциональных изменений путем объединений внешних изменений и внутреннего накопления знаний будет создавать возможность построения новых моделей взаимодействия, а с учетом современного состояния институционально-эволюционной теории ставит под сомнение выводы и теории развития.
Исследователь В. Тамбовцев считает, что институциональная динамика в переходной теории значительно менее продвинута и требует реконструкции институциональной структуры, где выделяются основные хозяйственные устройства и институциональные сделки, а также конкуренция экономических институтов. В качестве типов обменов выделяются конфигурации процедур перераспределения правомочий собственности. Каждый из типов обмена характеризуется своей особой технологией. Здесь любой рынок может быть реализован через институциональную динамику перехода, его основные параметры.
В. Попов полагает, что выделять сильные институты важнее реформ, при этом эффективность институтов нелегко оценить, т. к. упрощаются все переходные экономики, которые подразделяются на хорошие, плохие, промежуточные, благоприятные.
Л. Евстигнеев, Р. Евстигнеев видят проблему институтов в синтезе теорий между общей экономической теорией и институционально-эволюционной теорией. Создается впечатление, что институциональное системное видение рассматривается как сфера взаимодействия индивидов, формирующих институты, а институты, в свою очередь, вступая во взаимодействие между собой, создают макроэкономику. Классическая экономика изучала рациональные, материализованные отношения, институциональная экономика осуществляла обратный процесс через единство «объективного и субъективного». В связи с этим выделяют формы координации действий, поскольку в
процессе замещения могут использоваться различные трансакционные издержки, а также результаты обменов.
Попытка применения методологии НИЭ к анализу переходной экономики выявляет некоторую ограниченность данного подхода и ее требований. Требования к институциональной теории могут быть следующими:
1) выразить влияние неэкономических факторов и объяснить динамику этих факторов;
2) проанализировать рынок как один из базовых институтов.
Новые французские институционалисты пытаются снять противоречия как у особого института, обеспечивающего координацию индивидов. Согласно Л. Тевено и Л. Болтянски, под рынком понимается особая форма социальных связей между отделенными друг от друга индивидами. Обращение к нормам обусловлено необходимостью взаимной интерпретации действий. Рынок как особый институт, обеспечивающий координацию действий агентов, предполагает существование норм и правил поведения. Отсюда интерес к анализу нерыночных институтов, а также к анализу их взаимодействия. Выделяется семь институциональных подсистем, «семь миров». Новый французский институционализм исходит из иной посылки в анализе взаимоотношений между институциональными подсистемами. Основой динамики институциональной системы, согласно этому подходу, являются поиск и достижение компромисса между принципами и нормами, лежащими в основе каждого из «миров». Социально-экономическая система в результате «рассыпается» на фрагменты и лишается ценности. Еще одним последствием «фрагментации» институциональной системы является рост психологического дискомфорта людей.
Нам представляется, что масштаб изменений и присоединения новых сфер анализа свидетельствует об огромных способностях к адаптации. Так, О. Фаворо выделяет внутренние и внешние институты. Анализируя данный подход, О. Фаворо определяет институциональную типологию рынков, где рассматриваются: организация рынка, рынок организаций, альтернативные организации. Тем самым:
1) сводя рынок труда к бирже ценных бумаг, затрудняет понимание механизмов, действующих на данном рынке;
2) конкуренция приобретает форму арбитража.
О. Фаворо обобщенно представляет модель экономики как популяцию организаций: как совокупность рынков; как совокупность рынков и организаций; множество пересечений организаций и рынков. В связи с этим А. Шоститко вводит дискретные институциональные альтернативы, альтернативные механизмы координации: феномен субаддитивности издержек; внешние эффекты; проблемы коллективного действия; асимметричное распределение информации при условиях: отсутствия ранка; отсутствия равновесия на рынке; несовершенства рынка; побочных результатов. Согласно институциональным изменениям различие альтернатив может компенсироваться через устранение «провалов рынка» и классификации благ. Институты как устойчивые постоянно воспроизводящиеся социальные, правовые, экономические и другие отношения формируют институциональный порядок, структуру институтов базовых социальных взаимодействий в рамках единого социума. Здесь институтами могут выступать совокупности базовых экономических, политических, идеологических институтов - институциональных матриц. Данные матрицы формируют скелет общества, его структуру. Выделяются два типа матриц - Х и У-матрицы. В соответствии с ними устанавливают два свойства материально-технологической среды, которые формируют тип институциональной матрицы. Она может быть либо коммунальной, либо некоммунальной. Первая характеризуется внутренней неразвитостью (ЖКХ, транспорт, ЕЭС). Вторая характеризуется автономностью (обособление товаропроизводителей, федеративные политические структуры).
Многообразие подходов к институтам и анализ результатов проявления изменений сформировало в теории познания использование «институциональных ловушек». В. Полтерович определяет их как устойчивые нормы неэффективного института - бартер,
неплатежи, уклонение от налогов, коррупция, ожидание, результат внешнеторговой политики, культурная инерция и институциональные конфликты, коррупционная ловушка. Однако «институциональные ловушки» возникли и возникают не только из-за неадекватности формальных институтов и механизмов принуждения к исполнению их предписаний, но и в результате ограничений, накладываемых неформальными институтами. Учет неформальных ограничений определяет важность реформ. А. Олейник выделяет «институциональные ловушки», связанные с последствиями приватизации, Е. Балацкий определяет их через ценовые механизмы, М. Дерябина через аспекты постсоциалистического переходного периода, Л. Тимофеев - теневую экономику и налоговые потери, Л. Тутов - экономический подход к проблемам организации знаний о человеке, А. Ляско - трансакционные издержки франчайзинговых и лицензионных контрактов, исследование работой.
Развитие новых формализованных и неформализованных институтов есть результат расширения кооперации между людьми. А. Нестеренко видит этот процесс в «модернизационном скачке» - это создание современной социально-экономической системы, предполагающей индивидуализацию трудовых усилий, повышение роли творческого начала в производственной деятельности, формирование институтов роста, что проявляется в институциональных программах модернизации, теориях развития и становления, моделях и методах маркетинга, различных проявлениях взаимодействий на рынке труда.
Воспроизводство адаптационных практик говорит о способности рационального встраивания наборов адаптационных ресурсов в социально-экономическую систему, влиянии на процессы социально-экономической адаптации населения. Именно социально-экономическая адаптация становится макросоциальным процессом, определяющим тенденции дальнейшего развития как регионов, так и России в целом. В связи с этим ряд авторов считает, что институты можно перестраивать ускоренными темпами, при этом новые институты зависят от длительности времени и специальных усилий (упрощения, компромиссы или легализация бизнеса, администрирование новых правил, мониторинг процесса, информационная поддержка, обучение новым навыкам). Специфичность институтов до сих пор находит отражение в анализе теорий социальной сферы ряда стран, анализе межрегиональной дифференциации и построении рейтингов субъектов Российской Федерации.
Современные аспекты институализации выделяют устойчивые параметры экономического выбора: структуры внешние по отношению к акторам (институты, сети, контракты, агломерации), а также экономическая культура, которая существует в виде конструкций (знания и ценности) и соглашений (язык общения, общее знание, ограничивающее возможности вступления в сделку «институт - сеть - контракт»). Какой бы тип сети ни рассматривался, центральным будет структура отношений. Для каждого набора участников можно анализировать разные отношения, поэтому и сети будут разными, а следовательно, возникает проблема анализа «правильных институтов». В связи с этим Е. Попов рассматривает мини-экономические институты в качестве основных характеристик экзогенности или эндогенности формирования, а также влияния данных институтов на деятельность отдельных работников или предпринимателей в целом.
В практике указывается на причины: неравное распределение выигрыша от функционирования эффективных рынков; несовершенство рынков; на глобальном уровне режима торговли, миграции и охраны прав интеллектуальной собственности, власть богатых. В. Полтерович, В. Попов считают, что основу здесь представляют барьеры движения миграции, т. к. современный мир менее глобализирован, стимулы миграции возросли, о чем высказывается А. Скоробогатов в работе «Институты как фактор порядка и как источник хаоса: неоинституционально-посткейнсианский анализ». Институты рассматриваются как механизмы, обеспечивающие координацию и стимулирование. Специфика в новых условиях будет заключаться в идентификации институтов и
выделении координирующих и стимулирующих функций. Координирующее значение правил усматривается в ограничении правил поведения людей, выборе «конвенциональных ожиданий», форвардных контрактов. Конвенциональные ожидания -часть неформальных правил выбора эффективных решений относительно выбора активов. Это облегчается благодаря институтам. Конвенциональные ожидания как разновидность информационных неформальных правил определены как правила рациональности и являются институтами, они заменяют знание будущих перспектив. Данный институт может рассматриваться как фактор, либо вызывающий цикл, либо увеличивающий его амплитуду, а следовательно, выделяющий институты-правила - порождает «эффект парадокса Мински» (антициклическая политика), уменьшает амплитуду делового цикла и обеспечивает больший порядок, создает предпосылки для увеличении амплитуды цикла в будущем, повышает допустимый уровень риска. Это применительно и к другим институтам-правилам, к которым применим «парадокс рабочей силы», ее организационных форм использования, к анализу «групп и их интересов». Критерием эффективности института в этом случае может служить степень его приспособления к данным условиям. Однако в силу того, что институциональные формы переплетены между собой и дополняют друг друга, неэффективный институт может обеспечивать функционирование остальных и тогда институты могут быть элементом общественных связей, общественной координации. «Институциональные ловушки», как звенья, изжившие себя, но существующие, могут предполагать отсутствие интересов, способных разрушать, а также наличие высоких издержек разрушения. В этом случае создается институциональное равновесие - ситуация, в которой выгодно тратить ресурсы на реструктуризацию соглашений и возможность подводить к использованию различных видов «ловушек». В целом использование «институциональных ловушек» предполагает возможные комбинации борьбы с инфляцией, где, по мнению С.Фишера, Р.Дорнбуша, Р.Шмалензи, возникают процессы институциональной адаптации и институциональное реформирование «мерами исправления недостатков».
Современные аспекты значимости институционального проявления, как в целом отдельных институтов, так и отдельных видов «ловушек», указывают на использование в последнее время элементов наноэкономики - институтов на уровне индивидуального человека, имеющего конкретные физиологические, интеллектуальные и духовные параметры своего развития, определяют практическую пользу: реализации людей как индивидов; средств связи личности; обеспечения безопасности. Институциональные предпосылки и преобразования наиболее ярко представлены в работах Н. А. Волгина и В. К. Егорова. Отсутствие институциональных условий в развитии отдельных элементов и их согласованность, отставание в решении назревших социальных проблем, неэффективное использование местных ресурсов, нарастание экологической напряженности обусловливают необходимость коррекции и адаптации. Институциональный подход к исследованию проблем позволяет по-новому оценить преобразования, теоретические технологии хозяйствования на уровне муниципальных сообществ. Здесь институты образуют базисную структуру, «создаваемые людьми рамки, которые структурируют политические, экономические и социальные взаимодействия», что определяется теорией «экономики соглашений», а следовательно, через институциональную среду реализуются формы координации, адаптации, разрешаются корпоративные подходы к управлению взаимосвязанных групп целей (экономических, социальных, политических). Спрос на институты со стороны наиболее влиятельных агентов предполагает рост устойчивости прежде всего институтов защиты прав собственности; регулирование, способствующее развитию бизнеса; экономические стимулы и возможности развития институтов. Проявляемое неравенство будет способствовать манипулированию институтов, устойчивому долгосрочному равновесию при слабой защите прав собственности («институциональным ловушкам»). В практике существуют альтернативные высказывания выбора эффективных институтов институциональных установок, связанных
и порождаемых социальными организациями и аспектами влияния институтов на поведение. Поэтому введение в институциональный анализ неравенства, принудительный характер сделок по обмену правами, власть, издержки трансформации поведения будут приводить и приближать к реальной институциональной организации рынка труда. Типичная иллюстрация этому - феномен «запаздывания», когда нарушение экономического равновесия уровня цен и заработной платы не сразу реагирует на изменение совокупного спроса. Эффект «запаздывания» указывает на асинхронность значительного числа социальных процессов, которые протекают внутри экономической системы, развиваются согласно своей логике, часто противоречащей логике рыночного порядка (контрактные отношения между наемными работниками и работодателем), порождает явные или латентные тенденции профессиональной дискриминации и сегрегации. При этом в разных социально-экономических системах доминируют различные критерии дискриминации. Факты дискриминации на рынке труда могут быть разнообразны и затрагивать аспекты поведения рыночных агентов, связанные с так называемыми законодательными ловушками, когда программы содействия добровольного переселения граждан не соответствуют действительности (например, притеснения на национальной почве) [1].
Однако согласно высказываниям ряда авторов Pro et Contra в «фокусе внимания авторов находятся не сами теории политических институтов, а отношение россиян к этим институтам, равно как и к другим явлениям политической и общественной деятельности». Этот процесс можно наблюдать во внутрисистемной разбалансированности, когда в крупных городах, привлекательных для бизнеса, превышен порог допустимой численности населения, перекрыты предельно допустимые нормы по количеству рабочих мест и объему жилищного фонда. Отсюда ухудшение среды проживания, рост социальных агрессий людей и, как следствие, появление поселенцев, окруженцев и прочих, т. е., по мнению А. А. Богданова, «определяются, регулируются и контролируются приемлемые способы достижения целей институцианализированными нормами», а следовательно, явно выделяются различия подходов к изменениям бизнеса:
- подхода, основанного на идеологии реинжиниринга;
- институционального подхода, основанного на идеологии трансакционных издержек.
Своеобразный вид «институциональных ловушек» проявляется во взаимосвязях «ловушки безработицы» и «ловушки бедности». Современные социологические исследования на Западе показывают, что в развитой рыночной экономике, чем выше уровень образования людей, тем больше шансов иметь работу и, наоборот, наиболее высокий уровень безработицы наблюдается среди лиц с низким образовательным потенциалом [2]. Повышение образовательного уровня в странах с развитой рыночной экономикой рассматривается на микроуровне как гарантия для каждой личности от риска безработицы, а на макроуровне расширение занятости в сфере образования, финансируемого за счет государственных средств, особенно в период спада производства, представляет собой высокий амортизатор циклической безработицы. К тому же неизбежное сужение возможностей воспроизводства экономического потенциала повлечет за собой резкое сжатие массового выбытия устаревших основных фондов во внутренне ориентированном секторе и социальной сфере. В результате российская экономика попадает в сырьевую ловушку и окончательно опустится на периферию мирового хозяйства. Это означает стагнацию уровня жизни большинства населения, 2/3 которого будут лишены перспективы самореализации и получения высоких доходов. Вырваться из сырьевой ловушки сложнее из-за возрастающей глобальной конкуренции, а имеющиеся возможности сужаются по мере формирования нового технологического уклада мировой экономики и соответствующей ему страновой специализации [3]. К тому же динамика гендерной сегрегации все больше дает о себе знать, что предопределяет возможность изменения конкурентной среды, развивает альтернативные концепции институционального рынка как механизма институциональных изменений. Внедрение
институциональных инноваций здесь осуществляется через «рынок институтов», где могут использоваться варианты их развития (эволюционный, революционный), принципы проектирования и определения институциональной эффективности (аллокативной, адаптивной) на основе издержек институциональной трансформации. Следовательно, по мнению Й. Фогеля, могут анализироваться различные модели взаимодействия человека и рыночной экономики, социального обеспечения и рынка труда, складываться соответствующий тип социального неравенства [4]. Согласно утверждениям авторов ключевой институт «северной модели» будет составлять не социальная политика как таковая, а принцип емкого рынка труда с высокими квотами участия в нем различных слоев населения, а следовательно, различные подходы к обоснованию институтов и борьбы с «институциональными ловушками», формированию экономической социологии рынка труда, анализа моделей посреднического поведения [5]. Тем самым трансформируется сам институт социальных льгот, усиливается территориальная асимметрия регионов, появление атрибутов «экономики нового поведения», т. е. выделение институционального каркаса экономических действий, которые обладают определенной спецификой и отражаются в различных моделях посреднического поведения по институциональным ступеням развития, что рассматривается в социоэкономической сущности трудового конфликта как основы трудовых отношений, влияние ресурсного изобилия на институты и формирование качества институтов на основе диалектики позитивного и нормативного в теории «второго лучшего» и в теории «институциональных ловушек», преобразования институциональной структуры и информационной состоятельности любого рынка труда, новой его парадигмы, концептуального изменения основ управления с учетом стандарта справедливости и «ловушек уникальности» [6]. Неоднозначность проявления анализа институтов говорит о многообразных подходах в определении предмета и метода регулирования отношений на рынке труда, по-новому представляет региональные особенности различий в специфической системе отношений по поводу рабочей силы [7].
Библиографический список
1. Управление персоналом. - 2000. - № 12.
2. Полунин, А. Рожаем реже, умираем чаще / А. Полунин // Труд. - 2005. - 18 янв. - №
6.
3. Социальный пожар потушат деньгами // Известия. - 2005. - 18 янв.
4. Хачатуров, А. К. Основы менеджмента качества : учеб. пособие / А. К. Хачатуров, Ю. А. Куликов. - М. : Дело и Сервис, 2003.
5. Нестеренко, А. Современное состояние институционально-эволюционной теории / А. Нестеренко // Вопросы экономики. - 1997. - № 3. - С. 6-7.
6. Нуреев, Р. Торстейн Веблен: взгляд из ХХ1 века / Р. Нуреев // Вопросы экономики. - 2007. - № 7. - С. 73.
7. Тамбовцев, В. Институциональная динамика в переходной экономике / В. Тамбовцев // Вопросы экономики. - 1998. - № 5. - С. 29-40.
© Беклемешев В. П., 2010
Автор статьи - Валерий Петрович Беклемешев, кандидат экономических наук, доцент кафедры регионоведения и социальной экономики ИСН ИГУ (г. Иркутск), лауреат ФОРО.
Рецензент - В. П. Чебунин, кандидат экономических наук, доцент ИСН ИГУ.
