CC BY
49
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 13 (228). Филология. Искусствоведение. Вып. 54. С. 17—20.
А. Г. Аликулов
СВОЕОБРАЗИЕ НОМИНА ТИВОВ А ТМОСФЕРНЫХЯВЛЕНИЙ
В УЗБЕКСКОМ ЯЗЫКЕ
Статья посвящена названиям атмосферных явлении в узбекском языке и их внутрисистемным тгтошеттт в лексике. Впервые ставится вопрос о позиции лексемы в оппозиционных рядах, относящихся к наименованиям атмосферных явлении. В некоторых случаях рассматриваются деривационные признаки производных форм отдельных номинативов атмосферных явлений.
Ключевые слова: узбекский язык, семасиология, лексемы-номинативы, модификационная сема, денотативная и коннотативная сема, лексикографическое толкование.
Как известно, одним из основных признаков системы является объединение элементов, то есть оппозиционные признаки элементов системы обеспечивают им относительную самостоятельность, а также дифференцируют классификационные признаки лексем-номинативов.
Сема ‘воздушное течение’, являясь объединяющим знаком лексем-номинативов, обозначающих атмосферные явления, отличает эту лексико-семантическую группу от прочих названий, указывающих на иные природные явления. На первый взгляд, создается впечатление, что названия лексических единиц, обозначающих атмосферные явления, относятся к двум лексико-семантическим группам. Однако природные явления с доминантой "ветер’ и названия, обозначающие атмосферные осадки, относятся к одной и той же семе - знаку ‘воздушное течение’, что позволяет их отнести к одной микросистеме и той же лексико-семантической группе. Это подтверждается объективной реальностью и своеобразием лингвистической классификации. Если очевидно и ясно то, что ветер образуется из воздушных течений, то и атмосферные явления не могут происходить без воздушных течений. В связи с этим различные названия атмосферных явлений возникают для описания особых характеристик и интенсивности воздушных течений (‘ураган', ‘ливень’, ‘вьюга' и др.).
Система номинаций атмосферных явлений, объединяющихся на основе семы ‘воздушное течение’, также включает в свой состав свойство ‘чистое воздушное течение'. Точно таким же образом в семантических признаках лексем ‘туман’ и ‘облако’ содержатся как семантические признаки лексемы ‘ветер’, так и лексем атмосферных осадков. В этом объединении выражена «диалектика» «промежуточного тре-
тьего», являющегося общим субстанциальным знаком в единении явлений действительности. В нашу задачу входит не искусственное объединение двух лексико-семантических групп в одну, представленную в узбекском языке составной лексемой ‘ел-ёгин’, обозначающей одновременно ветер и атмосферные осадки, а реальное описание объективной действительности.
Система номинаций ‘ветер - атмосферные осадки’ объединяется на основе семы 'воздушное течение’ и дифференцируется на внутренние оппозиционные микрогруппы на основе сем: 'ненастное воздушное течение’ и ‘безоса-дочное воздушное течение’, или же ‘осадочное воздушное течение’ и ‘безосадочное воздушное течение’.
Эти семы находятся в позиции архисемы для лексических единиц, классифицирующихся по двум системам. Они своеобразно модифицируется в каждой Лексеме. Однако во многих случаях модификационная сема ‘сильный - несильный (слабый)’ в названиях ветров приводит к межсемной дифференциации лексем: ‘ел’
- ветер; ‘насим’ - легкий приятный ветерок, зефир; ‘сабо’ - легкий прохладный утренний ветерок; зефир; ‘шабада’ - легкий прохладный ветерок, зефир; ‘шамол’ - ветер; 'бурон..- буран, вьюга; ‘довул’ - буря, ураган,
‘Туфон’ - 1. ураган, тайфун, 2. перен. буря, 3. миф. потоп, 4. всемирный потоп - образует остепененный оппозиционный ряд на основе градации значения лексемы ‘сила воздушного течения’. Члены языкового общества (или социума) не дифференцируют явления действительности, выражаемые лексемами социального сознания, соот встствующим и измерительными приборами. Разумеется, при этом они, как выразители системных явлений и событий реальной действительности, опираются
на лингвистический навык дифференциации лексем. Социальное сознание опирается на относительное соотношение при оценке явлений действительности.
Допустим, при оценивании знаний десяти человек главенствует принцип относительного наблюдения. Салим по сравнению с Халимом, Халим по сравнению с Вали обладают большими знаниями, точно такой же метод используется при оценивании силы воздушного течения в приведенных примерах. Ел (ветер) слабее носима (легкого приятного ветерка, зефира), ша-мол (ветер) сильнее ел (ветра), но слабее сабо (утреннего легкого ветерка, зефира); ишбада
- (легкий прохладный ветерок, зефир) сильнее сабо (утреннего легкого ветерка), но слабее бурона (бурана, вьюги); последний сильнее шамал (ветра), но слабее доеула (бурана, урагана); доеул (буран, ураган) сильнее бурона (бурана, вьюги), но слабее туфона (тайфуна); туфон (тайфун) как ветер сильнее бурона (вьюги, бурана).
Эти знаки в семантической структуре лексем и семантическое толкование приобретают компонентную семантическую изолированность '... сильнее кого чего-либо, ... слабее кого чего-либо'. Отличие апеллятивных названий ветров устанавливается непосредственно в результате оценки носителями языка интенсивности воздушных течений ('буран', 'вьюга', 'вихрь' и
др.).
Если межлексемные дифференциации существуют на основе отличий явлений реальной действительности, то семантические различия проявляются на основе противопоставления денотативных семем. Это, в свою очередь, является основой создания межлексемных тер-нарических1 или полигамических противопоставленных рядов. Встречаются такие обстоятельства, когда лексемы классифицируются не только на основе денотативных, но и коннота-тивных и даже функциональных сем.
Лексикографическое точное объяснение лексем 'гармсел' и 'гармсар' дается в «Толковом словаре узбекского языка»:
Гармсар /перс.] с. т. Гармсел; Гармсел -[перс, теплые страны, края]
Горячий неприятный, наносящий ущерб, ветер, веющий летом. Многие молодцы-труженики путем насаждения саженцев закрывали путь, песка и гармсели, проносимых из пустыни (Ш. Рашидов. Сильнее бури)2.
Объединяющая межлексемная сема 'наносящий вред растениям, горячий, неприят-
ный ветер' находится в денотативных семах, составляющих лексикографическое значение обоих слов, отличие 'гармсар' и 'гармсел' наблюдается в лексикографическом толковании первой лексемы с пометкой с. т. - сузлашув тилда «разговорное». Значит, это семиче-ское отличие лексем, своеобразно внесенное в лексикографическое толкование, получает следующее семантическое описание: Гармсар
— (гармсел) - 'наносящий вряд растениям, горячий, но приятный ветер'; свойственное для разговорной речи. 'Гармсел' - 'гармсель, суховей, сухой горячий ветер’ - стилистически нейтральное слово, указывающее на ветер, -вредный для растений, горячий неприятный. Как видно из примеров, если денотативные семы для обоих слов являются объединяющим знаком, то коннотативная сема служит основой классификации.
В лексемах 'уюрма' и 'куюн есть такие же признаки в объединяющих и классификационных семах. Обратим внимание на их лексикографическое толкование в «Толковом словаре узбекского языка»: 'Уюрма' 'Смерч//смерчевой; вихрь, метель - сильный вихреобразный ветер, буран, вихрь, смерч, мелкие предметы, поднимающиеся и спускающиеся вместе с таким ветром, смерчевая, снежный вихрь'.
Все живые твари спрятались по норам, чтобы спасти себя от несчастных смерчей, наступающих из степи, степь опустела (М. Осим. Повесть о наших предках).
Смерч, неотступно решая подмести поверхность земли, стремилась втянуть в себя все, что есть на его пути. Белый домик на остановке <...> высохшая летом солома, кружась, вздымаясь в вихре, поднималась до небес (Н. Нор-кобилов. Белый домик на остановке)3
'Куюн' - 'смерч, вихрь 1. Сильный вихревой ветер, смерч, вихрь, метель'.
Смерч, соединившийся с небом, соскабливая с поверхности земли всё, что на ней: солому ли, пыль ли с прахом - все поднимая ввысь, беспрерывно кружась, всё, более поднимается ввысь (Ш. Рашидов. Сильнее бури).
Сейчас непонятно: ночь или такая темнота оттого, что пыльные вихри покрыли высь - невозможно понять (А. Мухтар. Каракалпакская повесть).
2. Сильный, порывистый осадок; тайфун кубарем скатился взбесившийся порывистый тайфун. Неожиданно потемнело в окнах, сверкнула молния, страшно прогремел гром. Начался ливень (И. Рахим. Преданность)4.
В толковании каждой из двух лексем наблюдается, вернее, выражается отношение говорящего и к ветру, и к осадку. Это наглядно видно, когда на основе толкования классифицируются равнозначные лексемы: единица 'уюрма (смерч, вихрь; метель) с лексемами 'бурон' (буран, вьюга) и ‘гирдибод' (смерч, вихрь) с ‘довул’ (буря, ураган).
В лексикографических источниках наблюдается синонимическое толкование слов, синонимы и являются одним из способов классификации значения слова. Однако ‘уюрма' (смерч, вихрь; метель) - это не 'бурон" (буран, вьюга) или же 'куюн (смерч, вихрь) - не 'лову л" (буря, ураган). В лексикографическом же толковании мы наблюдаем противоположное нашей мысли. На самом же деле, слово ‘уюрма' обозначает водоворот большой проточной воды на одном месте, а также может означать движение воды вниз и в этом случае может стать синонимом слову ‘гирдоб' (водоворот), последнее отличается от слова ‘куюн' (смерч, вихрь).
Если объединяющим их признаком является сема ‘двигаться, изливаясь’, то классифицирующий знак в ‘куюн’ (смерч, вихрь)
- ‘свойственный ветру’, а в ‘гирдоб’ (водоворот) — свойственный воде’ и "вниз’, а в лексеме ‘уюрма’ (смерч, вихрь, метель) отношение к этим значениям нейтрально. Этот знак в классификации и толковании занимает важное место.
Классификация номинаций атмосферных явлений на основе непроизводности - произво-дности играет важную роль в характеристике их сущности. В этом плане мы обратим наше внимание на следующие две группы языковых производных единиц:
а) ‘серёмгир’ (дождливый), ‘уюрма’ (смерч, вихрь, метель), 'лайлаккор' (снег, падающий большими хлопьями); ‘тузон’ (пыль);
б) ‘ёгинсиз’ (без атмосферных осадков), ‘шамолдек’ (как ветер), 'корли (снежный).
Первая группа этих единиц отмечена в «Толковом словаре узбекского языка» и им дана лексикографическая характеристика. Это указывает на то, что эти единицы обладают воспроизводимыми, общеупотребительными признаками по сравнению с вышеуказанными единицами. На самом деле они являются речевыми производными единицами, но стали устойчивыми лексемами. Языковеды X. Ниг-матов и Р. Расулов объясняют, что «воспроизводимые для членов общества, являющие-
ся общеупотребительными, образованные на основе устойчивого соединения формы и содержания, формирующие знаки и отношения, предметы действительности, способствуют соединению грамматических морфем в речи и словаре (лексем)»5.
Языковед А. Ходжиев возражает этим суждениям, «...эти высказывания не могут подтвердить то, что производные слова не могут быть языковыми единицами (лексическая единица - лексема), так как это не может подтвердить то, что это и есть речевая единица -некоторые мысли совершенно не раскрывают сущности производных слов»6.
Однако не следует забывать о том, что не все производные слова даются в словарях. Если обратимся к производным словам ‘ша-молчи’ (деятель ветра) и ‘ёмгирчи’ (деятель дождя) из предложения: ‘шамолчи шамол ча-кирсин, ёмгирчи ёмгир’ - 'пусть любитель ветра вызовет ветер, а любитель дождя - дождь’, то их мы не обнаружим в лексиконах. Слова ‘шамолчи’ и ‘ёмгирчи’ (‘чи’ обозначает лицо, занимающееся предметом, явлением, означаемым существительным) - результаты языковых деривационных изменений. Однако дериваты ‘ишчи’, ‘бузчи’, образованные с аффиксом ‘чи’, воспроизводимы, общеупотребительны, а ‘шамолчи’, “ёмгирчи’ - невоспроизводимы, индивидуальны, факультативны.
Высказанная А. Ходжиевым мысль о том, что производное слово образуется один раз и для употребления (членами общества) является воспроизводимым, общеупотребительным. Вообще, каждое новое слово, каким бы путём ни образовалось, является ничем иным, как лексической единицей (лексемой).
Если к проблеме подходить с этой точки зрении, что слова ‘елвизак’ (сквозняк), ‘ёмгир’ (дождь), ‘ёгин’ (осадок), ‘серёмгир' (дождливый), ‘учкун’ (искра), ‘чанг-тузон’ (пыль), 'чакин' (вспышка, отблеск, искра огня, огонёк), ‘чакмок’ (молния), ‘шаррос’ (сильный, приливный дождь), ‘уюрма’ (смерч, вихрь), ‘лайлаккор’ (снег, падающий большими хлопьями) являются разновидностью какой-либо формы словообразования. Лексические единицы ‘елвизак’, ‘тошкин’ (наводнение), ‘ёмгир’, 'учкун'. 'чакин'. ‘чакмок характеризуются непродуктивным видом способа словообразования и являются результатом исторических преобразований.
В узбекском языкознании различают несколько разновидностей исторически преоб-
разованных лексем: а) специализированные лексемы; б) упрощенные лексемы; в) лексемы, ставшие непроизводными. Все это рассматривается как отрыв производных слов от словообразовательных процессов.
Специализированные лексемы - это словарные единицы, сохранившие в себе знаки форм сторон, являются самой древней ступенью образования производных слов. Например, лексема шар рос ‘сильный, проливной дождь'; вышедшая из словоформы 'шарр' - ‘подражание голосу' + ‘ос' - ‘значение качества', образует один ряд с лексемами ‘гулдурос' ‘оглушительный, громкий, шумный', ‘дуввос' и др.
По этим малопродуктивным формам образовано считанное количество слов. Форма не только малопродуктивна, но и малопроизводительна. Кажется, что в этих производных граница между корнем и аффиксом стерта. Это связано с малопродуктивностью формы. При упрощении словообразовательной модели исчезает граница между корнем и аффиксом, на первый взгляд, это происходит незаметно. К таким производным единицам относятся слова “ёгин' (осадки), ‘чак;ин' (вспышка, отблеск, искра огня, огонек), ‘1?уюн’ (смерч, вихрь). Непроизводные лексемы настолько отдаляются от формы, что без знания сведений из истории языка, а точнее, изменений звуков, невозможно определить границу перехода одного аффикса
в другой; лексемы ‘елдирим', ‘яшин' (молния), ‘ёмгир’ (дождь), ‘довул' (буря, ураган), ‘чацмотс (молния) относятся к их числу.
Итак, из классификации номинативов атмосферных явлений по их деривационным свойствам ясно то, что среди них нет названий, образованных по продуктивной синхронной словообразовательной модели. Исторически производных слов среди них сохранились лишь единицы.
Примечания
1 Тернарные оппозиции образуются не менее чем из трёх единиц: Кунгуров, Р. Обратный словарь узбекского языка / Р. Кунгуров, А. Тихонов. Самарканд, 1969; Менглиев, Б. Хозирги узбек адабий тили. Карши : Насаф, 2004.
2 Нигматов, X. Язык и речь / X. Нигматов. О. Бозоров. Ташкент : Укитувчи. 1989. С. 489.
3 Толковый словарь узбекского языка : в 2 т. Т. I. М. : Рус. яз., 1986. С. 413.
4 Там же. С. 395.
5 Нигматов, X. Основы системной лексикологии узбекского языка / X. Нигматов, Р. Расулов. Ташкент : Укитувчи, 1995. С. 89.
6 Ходжиев, А. Производное слово - это языковая единица или речевая? // Узбек, яз. и лит. 2004. № 1. С. 49-53.
