CC BY
317
ПРАВО
СВОБОДА ЛИЧНОСТИ КАК ОСНОВАНИЕ УЧЕНИЯ О ПРАВЕ ИММАНУИЛА КАНТА
И.А. Горулько
В статье анализируется содержание понятия свободы личности как основополагающего понятия в учении о праве Иммануила Канта с помощью определения сущности этого понятия не только как относящегося к государственно-правовым взглядам мыслителя, но и к его этике и философии истории. Определяется роль свободы личности в установлении юридически оформленного права, как выражающего всеобщую волю народа. Исследуется влияние свободы личности на понятие, систему и содержание права в учении Канта.
Ключевые слова: свобода, свобода личности, всеобщий закон, право, принуждение.
Стремление к гуманизации всей жизни общества, определение оптимального соотношения между частными и общественными интересами, установление гарантий и защита прав и свобод личности делают необходимым, наряду с исследованием содержания современного права, обращение к наследию философской мысли. Это способствует более точному и глубокому установлению сущности права, его оснований и границ, характера воздействия на взаимоотношения между личностью, обществом, государством. В связи с этим особую значимость приобретает анализ творчества великого кенигсбергского философа Иммануила Канта.
Государственно-правовые взгляды Канта тесно взаимосвязаны с его этическим учением. Это обусловлено тем, что понятие «свобода личности» является основополагающим для обеих систем.
У Канта свобода - «вещь сама по себе». Из этого следует, что мы не способны познать свободу, но нам необходимо предполагать ее реальность, чтобы мыслить себя свободными. Это обусловливает признание свободы как идеи, имеющей только практическую ценность. Поскольку свобода представляет собой понятие, имеющее исключительно практическую значимость, она необходимо проявляется и реализуется в общественно-политической жизни, в т. ч. и в правовой сфере. Свобода выступает одновременно основой и частной, и общественной жизни.
В.Ф. Асмус указывает: «Сама постановка вопроса о праве обусловлена тем, что влечение человека к свободе вступает в противоречие с изначально злым, которое Кант считает неустранимым уделом эмпирического человека» [1]. Это и делает необходимым определение границ осуществления свободы каждого члена общества, для чего и предназначено право. Определив свободу личности как умопостигаемую идею, Кант не только выводит из нее этические понятия, такие как автономия, долг, обязанность, правомочие, вменение, дозволенность, ответственность и другие, но и наполняет их правовым содержанием. Последнее наиболее полное выражение нашло в его работе «Метафизика нравов».
«Метафизика нравов» включает в себя «Метафизические начала учения о праве» и «Метафизические начала учения о добродетели». Как отмечает В.Н. Кузнецов, Кант «называл «метафизическими» свои философские размышления о сверхчувственных основаниях права, под которыми имелись в виду основания чисто рациональные, коренящиеся в самом разуме...» [2].
В основе учения о праве и учения о добродетели лежит кантовский категорический императив, согласно которому человек в своих поступках должен руководствоваться всеобщими законами. Субъект является свободным, только когда он действует в соответствии с такими законами. При этом в ка-
честве источника всеобщих законов Кант определяет разум человека. Если бы разум не был способен устанавливать их, то он не был бы свободным.
Необходимость поступка, подчиненного категорическому императиву, философ определяет через понятие «обязательность». Материю обязательности составляет долг. При этом долг в узком смысле слова есть право. Из этого следует, что юридический закон является частным случаем категорического императива и так же направлен на обеспечение свободы личности.
Разграничение учения о праве и учения о добродетели основывается на том, что понятие свободы, общее для обеих систем, делает необходимым деление на обязанности внешней и обязанности внутренней свободы. Соответственно, обязанности внешней свободы относятся к учению о праве, вторые - суть этические обязанности. Следует отметить, что, по мнению В.Ф. Асмуса, в попытках указать философскую основу права у Канта проявляются колебания и противоречия. «Он одновременно и подчиняет право этике, и стремится обособить их друг от друга» [1, с. 363].
Исследование учения о праве в рамках метафизики обусловило идеалистическую трактовку права. «Чисто эмпирическое учение о праве - это голова... которая может быть прекрасна, но, увы, не имеет мозга» [3].
Понятие права как относящегося к обязательности обладает следующими свойствами:
1) право касается лишь внешних отношений между людьми, поскольку люди могут иметь прямое или косвенное влияние друг на друга;
2) понятие права имеет отношение только к произволу другого лица, т. е. обусловлено свободой каждого как личности, что имеет своим следствием ограничение свободы ради ее совместимости со свободой других;
3) право касается не содержания свободы, а только ее формы, и, соответственно, направлено на обеспечение совместимости свободы каждого члена общества, сообразной со всеобщим законом [3, с. 74].
Таким образом, «право - это совокупность условий, при которых произвол одного [лица] совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы» [3, с. 75].
В утверждении о том, что право имеет своим объектом лишь внешнюю сторону поступков, заключается формальный подход Канта в определении сущности права. Право, регулирующее лишь внешние отношения между людьми, философ определяет как строгое право, т. е. право, к которому не примешивается ничего этического. Но основывается это право все же на осознании личностью обязательности действовать в соответствии с предписаниями закона.
Установление обязанности соблюдения правовых предписаний обусловливает принцип возможности внешнего принуждения. Следовательно, право и правомочие принуждать суть одно и то же. «Закон взаимного принуждения, необходимо согласующегося со свободой каждого, кто руководствуется принципом всеобщей свободы, есть как бы конструирование понятия чистого права, т. е. показ этого понятия в чистом априорном созерцании, по аналогии с возможностью свободных движений тел, подчиненных закону равенства действия и противодействия» [3, с. 77].
Кант выделяет право естественное, как покоящееся на одних только априорных принципах, и положительное (статуарное) право, вытекающее из воли законодателя. Естественное право, как замечает И.С. Нар-ский, должно укреплять моральную свободу, а именно, создавать условия для исполнения долга [4]. Естественное право делится на прирожденное и приобретенное. Прирожденное, оно же внутреннее, право принадлежит каждому от рождения. Приобретенное, или внешнее, право устанавливается в силу правового акта.
Единственным первоначальным прирожденным правом для Канта является свобода, под которой понимается независимость от принуждения произвола другого, поскольку она совместима со свободой каждого другого, сообразной со всеобщим законом. Кант также называет и другие прирожденные права:
- прирожденное равенство (независимость), которое заключается в том, что никто не может обязать другого субъекта к большему, чем сам себя считает обязанным;
- право человека быть своим собственным господином;
- право безупречного человека, связанное с отсутствием со стороны субъекта нарушений права;
- право совершать по отношению к другим то, что не уменьшает принадлежащего им;
- право делиться с другими своими мыслями, рассказывать или обещать что-нибудь другим.
Как видно из представленного перечня, прирожденные права, хотя и основаны на этическом учении Канта и, в частности, на представлении о человеке как цели, автономии личности и ее достоинстве, тем не менее носят чисто правовой характер. Так, Кант прямо закрепляет, что право делиться своими мыслями, рассказывать или обещать что-либо признается за человеком независимо от того, честно и искренне или нечестно и неискренне излагает человек свои мысли, обещает что-либо, поскольку только от него зависит, хочет он верить тому или иному лицу или нет.
Все указанные правомочия заложены уже в самом принципе прирожденной свободы и относятся к ней как к более высокому понятию права. Цель подобного представления системы естественного права заключается в том, чтобы в случае возникновения спора по поводу права каждый «мог методически и как бы на различных правовых основаниях ссылаться на свое прирожденное право свободы (которое конкретизируется в соответствии со своими различными отношениями)» [3, с. 84].
Таким образом, по мнению Канта, свобода есть единственное прирожденное право, из которого, как следствия, выводятся все остальные права. Исходя из этого философ приходит к выводу, что деление учения о праве может иметь отношение лишь к внешнему праву.
Внешнее право Кант разделяет на право частное и публичное.
Частное право Кант устанавливает в отношении «внешнего мое и твое». Объектами мое и твое выступают предметы, над которыми человек имеет физическую способность использовать по своему усмотрению. «Мое» в правовом отношении для Канта представляет собой то, с чем субъект связан таким образом, что если бы кто-то другой пользовался этим без его согласия, то это нанесло бы ему ущерб. Под ущербом философ понимает ущемление свободы конкретного субъекта, совместимой со свободой ка-
ждого, сообразной со всеобщим законом. Представление о том, что какой-либо предмет может быть бесхозяйным, по мнению философа, противно праву, т. к. в этом случае свобода лишила бы себя проявления своего произвола, оставив годные предметы вне всякой возможности использования. Следствием этого стало бы противоречие внешней свободы самой себе.
Возможность владения Кант рассматривает в двух аспектах, а именно, как эмпирическое и как умопостигаемое владение. Эмпирическое владение представляет собой физическое обладание предметом. Нарушение эмпирического владения «затрагивает и умаляет внутреннее мое (мою свободу), стало быть, находится в своей максиме в прямом противоречии с аксиомой права» [3, с. 95]. Во владении умопостигаемом заключается чисто правовая связь воли субъекта с предметом. Поэтому правомочие владения имеет своим источником не само право, а является априорным предположением практического разума. Соответственно, право владения связано не с эмпирическими условиями, а с умопостигаемыми и полностью выводится из утверждения идеи свободы.
Объявляя какой-либо предмет «внешне своим», мы тем самым налагаем на остальных субъектов обязанность воздерживаться от нарушения нашей свободы, с одной стороны, и, с другой стороны, ставим себе в обязанность не нарушать свободу других в отношении установленного ими «своего». Однако это есть лишь акт односторонней воли, который не способен гарантировать аналогичное отношение других субъектов и, тем более, не способен выступать в качестве принудительного закона. Для того чтобы возложить на каждого обязательство, необходима объединенная и потому законодательствующая воля. Только по ее принципу возможно согласие свободы каждого со свободой остальных, стало быть, право вообще, а следовательно, и «внешнее мое и твое». Такая воля имеет место только в гражданском состоянии и только в форме публичного законодательства. Лишь гражданское состояние определяет, «что есть право, что основано на праве и что находится в соответствии с правом» [3, с. 116-117].
В состоянии гражданского устройства естественному праву статуарные законы не
способны нанести ущерб, а потому право на «внешнее мое» не только сохраняется, но и гарантируется. Это обусловливает стремление каждого субъекта в естественном состоянии вступить в конституционные отношения, которые только и способны гарантировать право владения, и, соответственно, дает право каждому заставлять других вступать в подобный союз. Для Канта требование об установлении гражданского устройства составляет правовой закон природы, в силу которого только и возможно любое внешнее приобретение.
По мнению В.Н. Кузнецова, подобные взгляды Канта свидетельствуют о том, что частное право способно реально существовать лишь при наличии публичного права, настоятельно требуя его появления. Из этой имманентно-правовой потребности Кант выводит необходимость перехода от естественного состояния к состоянию гражданского общества [2, с. 24-25].
Таким образом, Кант устанавливает первичность понятия свободы по отношению к праву, первичность права по отношению к идее государственности как юридически оформленного общества, а также первичность самой идеи государства по отношению к реально существующим государствам. Следует, однако, отметить, что первоначальный договор о создании государства для философа есть лишь идея нашего разума, и нет нужды, отмечает он, предполагать его как факт, более того, как таковой он вообще невозможен [5].
Публичное право, будучи выражением всеобщей воли, представляет собой «совокупность законов, нуждающихся в обнародовании для того, чтобы создать правовое состояние» [3, с. 167]. Оно включает в себя государственное право, международное право и право гражданина мира. Каждый из этих элементов представляет собой форму правового состояния, которая призвана обеспечивать свободу личности, и если отсутствует хотя бы одна форма, здание всех остальных неизбежно будет подорвано и, в конце концов, рухнет. Для Канта «установление всеобщего и постоянного мира составляет не просто часть, а всю конечную цель учения о праве» [3, с. 221]. Это связано с тем, что всеобщий мир есть единственное гарантированное законами состояние свободы людей, су-
ществующих вместе при одном государственном строе.
В силу представленных положений учения Канта представляется весьма интересным сравнение подхода философа с марксистскими взглядами на происхождение государства и права, на сущность права. Как и у Канта, в марксистской теории происхождение права и государства обусловлено развитием отношений частной собственности и необходимостью их гарантии со стороны государственной власти. Разница состоит в том, что если в марксистской теории экономические отношения носят объективный характер и детерминируют все остальные общественные отношения, то у Канта право владения рассматривается не только как физическая возможность обладания вещью, но и как умопостигаемое владение, т. е. такое владение, которое основано на априорных принципах и вытекает из утверждения идеи свободы личности. Иными словами, право владения у Канта является своеобразным продолжением свободы личности. Поэтому и становление государства, его функционирование у Канта детерминируется не экономическими факторами, а внутренне присущей каждому человеку потребности создания гражданского общества, которое только и способно обеспечить свободу каждого.
Таким образом, основополагающим понятием в учении о праве Иммануила Канта выступает понятие свободы личности. Признание человека в качестве субъекта, наделенного свободой, позволяет говорить о его свободе внутренней и внешней. При этом понятие свободы наполняется правовым содержанием, сохраняя и свой априорный характер. Утверждение свободы личности ставит вопрос о необходимости права в форме публичного законодательства как совокупности условий, обеспечивающих свободу каждого, при условии совместимости ее со свободой остальных членов общества. Будучи базовым элементом учения о праве, свобода личности определяет не только систему права, но и его содержание.
1. Асмус В. Ф. Иммануил Кант. М., 1973. С. 365.
2. Кузнецов В.Н. Философия права Иммануила Канта // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1999. №3. С. 21.
3. Кант И. Метафизика нравов: в 2 ч. / пер. с нем., примеч. С .Я. Шейнман-Топштейн, Ц.Г. Арзаканьяна; вступ. ст. М.М. Филиппова; примеч. А.А. Тахо-Годи. М., 2007. С. 74.
4. Нарский КС. Кант. М., 1976. С. 164.
5. Кант И. О поговорке: «Может быть, это верно в теории, но не годится для практики» 1793 г. // Основы метафизики нравственности. М., 1999. С. 543.
Поступила в редакцию 2.07.2008 г.
Gorulko I.A. Personal freedom as a ground of Immanuel Kant's law study. This paper analyzes the concept of personal freedom as a basic idea of Kant's law study. The concept of personal freedom is investigated in the fields of Kant's state-legal views, ethics and philosophy of history. Here is defined a concern of personal freedom in constitution of jus which conveyed volition of nation, and effect of personal freedom to concept, system and contain of law in Kant's law study.
Key words: freedom, personal freedom, general code, law, compulsion.
B.M. ГЕССЕН О ПОНЯТИИ ЗАКОНА В КОНСТИТУЦИОННОМ ГОСУДАРСТВЕ
А.С. Окатова
В данной статье рассматривается трактовка В.М. Гессеном понятия закона в конституционном государстве. Автор анализирует концепцию формального понятия закона В.М. Гессена. В.М. Гессен проводит различие между формальным понятием закона, характерным для права конституционного государства, и материальным понятием закона, характерным для государства с абсолютным режимом правления. Основным элементом формального понятия закона В.М. Гессен считает его преимущественную силу.
Ключевые слова: формальное понятие закона, преимущественная сила закона, конституционное государство, правовой указ, материальное понятие закона.
Представители практически всех школ и направлений юриспруденции единодушны в определении основополагающего признака конституционного государства, коим признается господство права и закона во всех сферах государственной жизни. В связи с этим особое значение приобретает разработка формального понятия закона.
Формальное понятие закона возникает впервые в конституционном государстве. Под законом в формальном смысле слова государственное право начала XX в. понимает всякую норму, установленную законодательным собранием, а в конституционной монархии также санкционированную королем, независимо от того, является ли эта норма общей или конкретной, постоянной или временной. Организационные правила, определяющие внутренний распорядок правительственных учреждений, и правовые нормы, регулирующие права и обязанности граждан в их отношениях друг к другу и к государственной власти, одинаково являются законами, если только они исходят от законодательной власти.
Известный российский правовед, крупный специалист в области государственного права В.М. Гессен (1868-1920), рассматривающий закон как высшую в государстве юридическую норму, полагал, что формальное понятие закона является наиболее ярким выражением идеи господства законодательной власти над правительственной и судебной властями [1]. Данное утверждение основывается на проводимых им различиях между формальным и материальным понятиями закона.
Материальное понятие закона, как отмечает ученый, характерно исключительно для государств с абсолютным режимом правления. Законом в таких государствах признается любая общая норма, устанавливаемая верховной властью. Конкретное или индивидуальное веление, исходящее от той же власти, законом не признается и носит название декрета, патента, ордонанса и др. В.М. Гессен подчеркивает абсолютную юридическую бессодержательность материального понятия закона, поскольку закон в его материальном понимании ничем не отличается от правительственного распоряжения ни по своему
