Свидетельский иммунитет по уставу уголовного судопроизводства Текст научной статьи по специальности «Право»

СВИДЕТЕЛЬСКИМ ИММУНИТЕТ

ПО УСТАВУ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА*

TESTIMONIAL IMMUNITY BY STATUTE IN CRIMINAL PROCEEDINGS

Н. Ю. Литвинцева

канд. юрид. наук, доцент доцент кафедры уголовного процесса и прокурорского надзора Байкальского государственного университета экономики и права

В статье рассматриваются положения Устава уголовного судопроизводства 1864 г., регулирующие институт свидетельского иммунитета. Анализируются нормы, закрепляющие право свидетелей отказаться от дачи показаний, и нормы, устанавливающие запрет на допрос некоторых лиц в качестве свидетелей.

The article discusses the provisions of the Charter of the criminal justice 1864 governing the institution of witness immunity. Analyzed the provisions enshrining the right of witnesses to refuse to testify, and regulations prohibiting the interrogation of certain persons as witnesses.

Ключевые слова: Устав уголовного судопроизводства, свидетель, свидетельский иммунитет. Keywords: Charter of criminal proceedings, witness, witness immunity.

Комплексное развитие институт свидетельского иммунитета получил с принятием Устава уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. (далее — УУС), который закрепил ряд положений, регулирующих право свидетеля отказаться от дачи показаний, а также устанавливающих запрет на допрос некоторых лиц в качестве свидетелей.

УУС закреплял перечень лиц, которые не могли быть свидетелями. В соответствии со ст. 704 УУС не допускались к даче свидетельских показаний: «1) безумные и сумасшедшие; 2) священники — в отношении к признанию, сделанному им на исповеди; 3) присяжные поверенные и другие лица, исполнявшие обязанности защитников подсудимых — в отношении к признанию, сделанному им доверителями во время производства о них дел». Эта статья закрепляла два основания освобождения лица от дачи показаний в качестве свидетеля: 1) болезненное состояние лица; 2) моральные соображения. «Безумных и сумасшедших» не допускали к свидетельству, исходя из того, что при их болезненном состоянии грань между действительностью и фантазией у них может отсутствовать, более того, они не могли быть ответственны за свои показания, не могли быть приведены к присяге. Священники и защитник подсудимого освобождались от свидетельства в силу доверительных отношений с подсуди-

мым, которые складываются при исполнении ими своих обязанностей1.

Обосновывая нравственное значение правовой защиты тайны исповеди, А. Ф. Кони писал: «Священник, вещающий кающемуся «Се Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое» ... и затем отпустивший ему грехи, не может уже являться обличителем перед судом земным. Здесь возможность раскрытия преступного дела и установления вины приносится в жертву необходимости сохранить высокое и просветляющее значение исповеди. И закон тысячу раз прав, не допуская искажения таинства покаяния обращением его во временное и случайное орудие исследования преступления!»2.

Небезынтересно отметить, что в Проекте УУС предлагалось не допускать священников к свидетельству «в отношении к признанию,

*Издается при финансовой поддержке проекта «Пределы ограничения прав личности в уголовном судопроизводстве в целях обеспечения национальной безопасности государства: уголовно-процессуальный и криминалистический анализ», реализуемого в рамках проектной части государственного задания Минобрнауки РФ в 2014-2016 гг. в сфере научной деятельности (№№ задания 29.1247.2014/К)

1 Скопинский А. В. Свидетели по уголовным делам: пособие для практиков. М. : Тип. П. П. Рябушинского, 1911. С. 27-32.

2 Кони А. Ф. Нравственные начала в уголовном процессе: собр. соч.: в 8 т. Т. 4. М. : Юрид. лит., 1967. С. 53.

сделанному им на исповеди или при подаче духовной помощи». При обсуждении же данного проекта Государственный совет признал, что «случаи и способы подания духовной помощи, если они выходят из пределов исповеди, могут быть весьма разнообразны и неопределенны, и недопущение в сих случаях к свидетельству священников могло бы послужить препятствием к раскрытию истины»1.

А. В. Скопинский, комментируя УУС, отмечал, что согласно п. 2 ст. 704 УУС нарушение запрета допрашивать священнослужителей об обстоятельствах, ставших им известными из исповеди, влекло отмену всего производства по делу, однако, если кающийся уполномочил духовника заявить о данном им ранее неправильном показании, могущим повлечь за собою наказание невиновного, устранение свидетельского показания священника могло послужить препятствием к раскрытию истины2.

В дореволюционной юридической литературе существовала позиция, в соответствии с которой «если священник, вопреки своей обязанности хранить тайну исповеди, тем не менее, выскажет ее судье или следователю, то игнорировать, исключать это показание из дела не будет основания, так как оно не лишается характера добросовестного показания»3. Указанные суждения подверглись обоснованной критике, так, А. Ф. Кони в этой связи писал: «Попытки судебных практиков прямо отменить или косвенно обойти правила о недопросе священника относительно исповеди, в интересах успешного уголовного преследования, не могут вызывать сочувствия: они стремятся сделать таинственное общение человека с Богом орудием земного правосудия, освобождая

1 В проекте УУС также предлагалось не допускать к свидетельству «врачей, акушеров и повивальных бабок — в отношении к тайне, сообщенной им при исполнении обязанностей их звания». В окончательную редакцию УУС данное положение не вошло, поскольку, по мнению Государственного совета, «освобождение этих лиц от свидетельства весьма часто служило бы важным препятствием к обнаружению истины и к сокрытию их соучастия или пособия в совершенном преступлении». См. : Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на коих они основаны: в 5 ч. Ч. II. СПб. : Тип. II Отд. Собств. Е.И.В. Канцелярии, 1866. С. 255.

2 Скопинский А. В. Указ. соч. С. 31.

3 Духовской М В. Русский уголовный процесс. М. : Изд-е М. В. Клюкина, 1910. С. 214.

его представителей от труда над раскрытием истины общепринятыми способами»4.

Освобождались от дачи свидетельских показаний и присяжные поверенные. В русском дореволюционном уголовном процессе адвокат, защитник обвиняемого (подсудимого) именовался присяжным поверенным. Согласно словарю русского языка поверенный — лицо, официально уполномоченное действовать от чьего-либо имени; присяжный в буквальном смысле означает связанный присягой, клятвой. Таким образом, присяжный поверенный — это лицо, связанное клятвой хранить тайну доверившегося ему человека и официально представляющий его права и законные интересы5.

Дореволюционные процессуалисты, обосновывая наделение защитника свидетельским иммунитетом, исходили из разных причин недопустимости совмещения процессуального статуса свидетеля и защитника. Так, А. Квачевский находил основания освобождения защитника от свидетельства в «соблюдении условия хранить тайну, вверенную лицу такого звания, в котором он может приносить пользу обществу лишь при надлежащем доверии к его скромности»6.

Л. Е. Владимиров полагал, что уголовно-процессуальный закон «проводит резкую границу между свидетелем и защитником»7.

С. И. Викторский в этом вопросе исходил из соотношения частных и публичных начал уголовного судопроизводства, полагая, что «исключение присяжных поверенных из числа свидетелей составляет подчинение публичного интереса интересам частного лица»8.

Нравственное обоснование запрета допрашивать защитника об обстоятельствах, которые стали ему известны при осуществлении функции защиты, было дано А. Ф. Кони, который по данному поводу писал: «Между за-

4 Энциклопедический словарь / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Т. 64. СПб. : Типо-литогр. И. А. Ефрона, 1901. С. 494.

5 Смолькова И. В. Адвокатская тайна // Адвокат. 2001. № 5. С. 3.

6 Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 г.: в 3 ч. Ч. 3. (Вып. второй). СПб. : Тип. Ф. С. Сущинского, 1870. С. 452.

7 Владимиров Л. Е. Реформа уголовной защиты. Харьков : Изд-е тип. Каплана и Бирюкова, 1886. С. 15.

8 Викторский С. И. Русский уголовный процесс. М. : Ка-зен. железнодор. тип. Моск. узла, 1911. С. 215.

Глагол Ъ

ПРАВОСУДИЯ

2(8)/2014

щитником и тем, кто в тоске и тревоге от грозно надвинувшегося обвинения обращается к нему в надежде на помощь, устанавливается тесная связь доверия и искренности. Защитнику открываются тайники души, ему стараются разъяснить свою виновность или объяснить свое падение и свой скрываемый от других позор такими подробностями личной жизни, по отношению к которым слепая Фемида должна быть и глухою»1.

В УУС было включено правило, освобождавшее от обязанности свидетельствовать против самого себя, своих супругов и близких родственников (ст. 705, 722).

Так, УУС устанавливал, что «муж или жена обвиняемого лица, родственники по прямой линии, восходящей и нисходящей, а также его родные братья и сестры могут устранить себя от свидетельства, если же не пожелают воспользоваться сим правом, то допрашиваются без присяги» (ст. 705). Перед началом допроса они предупреждались следователем о возможности отказа от дачи свидетельских показаний (ст. 444 УУС).

Мотивами закрепления в УУС рассматриваемой нормы послужило, по определению С. И. Викторского, то, «что от ближайших к подсудимому лиц нельзя требовать, чтобы они отрешились от любви к нему и давали по его делу вполне беспристрастные показания; с другой стороны, желательно, не искушая их, дать пристрастное показание под присягою, сохранить в них свидетелей, так как часто именно эти-то лица и могут пролить свет на дело»2.

Подобных суждений придерживался и К. К. Арсеньев, справедливо полагая, что правило это установлено ввиду чувств привязанности и любви, которые обыкновенно существуют между лицами, соединенными узами брака или близкого родства, последствиями нарушения этого права могут быть или лжесвидетельство, или тяжесть необходимости уличать подсудимого. По его мнению, предоставляя указанным лицам право отказаться от свидетельства, законодатель, без сомнения, имел в виду людей, способных взвесить мотивы, го-

1 Кони А. Ф. Указ. соч. С. 53-54.

2 Викторский С. И. Указ. соч. С. 223.

ворящие в пользу и против дачи показаний, и затем сознательно решиться на то или другое3.

А. Ф. Кони в этой связи писал: «Ради целей земного правосудия нельзя ослабить или нарушить священные узы, связывающие людей между собою. Закон щадит те чувства, которые даже при сознании свидетелем виновности подсудимого или наличности изобличающих его факторов, заставляли бы нередко сердце дающего показания обливаться слезами и кровью или искать облегчения своего тяжелого положения во лжи. В человеческом взгляде закона на таинственный голос крови или супружеской привязанности заключается даже как бы признание допустимости лжи, которая, в известных случаях, более близка к внутренней правде жизни, чем объективная и холодная истина»4.

Непримиримым противником свидетельского иммунитета супругов и близких родственников выступал И. Бентам. Вот что он писал по данному поводу: «Жена может чувствовать отвращение свидетельствовать против своего мужа, мужу должно быть противно, если жена показывает против него, но что значит их отвращение перед необходимостью открыть виновника преступления? Это значило бы нарушать домашнее доверие. Чье? Тех, которые злоупотребляют им, чтобы нарушить публичное доверие. Поэтому злодею, который может быть уличен в самом важном преступлении показанием женщины, остается только прибегнуть к церемонии брака, чтобы ничего не опасаться с ее стороны? Не следует открывать убежище для преступников, надо разрушать всякое доверие между ними, если это возможно, даже в недрах их семейства. Если они не могут найти продажных покровителей между юристами, ни укрывателей в их собственном доме, то в чем заключается неудобство? Этим они будут поставлены в необходимость соблюдать законы и жить как честные люди»5.

3 Арсеньев К. К. Судебное следствие : сб. практ. заметок. СПб. : Тип. В. Демакова, 1871. С. 220-221.

4 Кони А. Ф. Указ. соч. С. 52.

5 Бентам И. О судебных доказательствах: трактат. Киев : Тип. М. П. Фрица, 1876. С. 264.

Вместе с тем законодатель, комментируя положения ст. 705 УУС, указывал, что «в видах ограждения ненарушимости семейственного союза, составляющего основу всякого общежития, не следует требовать свидетельства от лиц, состоящих с подсудимым в супружестве или родстве... Как бы ни была велика их решимость дать беспристрастные показания, но чувство любви, связывающее их с подсудимым, может против воли их подавить требование совести. Закон не дает никого ставить в положение, угрожающее явной опасностью клятвопреступления»1.

В соответствии со ст. 722 УУС свидетель не обязан был отвечать на вопросы, уличающие его самого, в каком бы то ни было преступлении, в свою очередь «молчание подсудимого не должно быть принимаемо за признание им своей вины» (ст. 685 УУС).

В свое время Ю. И. Левенштейн отмечал: «Эта законная гарантия необходима, чтобы не отклонять свидетелей от явки в суд и беспристрастия в показаниях»2.

А. В. Скопинский по данному поводу писал: «Право, предоставляемое свидетелям по ст. 722 УУС, вытекает из того основного начала современного уголовного процесса, по которому никто не может быть обязываем к тому, чтобы свидетельствовать против себя»3.

Комплексное развитие института свидетельского иммунитета в отечественном уголовном судопроизводстве связано с принятием УУС; нормы, закреплявшие право не свидетельствовать против себя самого, своих супругов и близких родственников, запрет на допрос в качестве свидетелей защитника, священнослужителя, послужили основой формирования современного института свидетельского иммунитета и были закреплены в УПК РФ.

1 Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на коих они основаны ... С. 250, 345.

2 Левенштейн Ю. И. О свидетельских показаниях по -

уголовным делам. М. : Губернская тип., 1865. С. 25. 3 СкопинскийА. В. Указ. соч. С. 41.

Глагол Ъ 2(8)/2014

ПРАВОСУДИЯ