CC BY
291
narrowing of objectivity of consciousness, narrowing of thinking to suicide provoking situation. 3. Direction of behavior into the future (suicidal actions are seen as a key stage in overcoming stress and difficult situation resolution). 4. Changes in the value and priorities systems: pathological overvaluation and increased personal significance of sui-cidogenic situation with full simultaneous depreciation or sharp decrease of the value of life. When planning and providing assistance, it is advised to differentiate between two groups of patients - having true intention to die and using manipulative forms of behavior - since in most cases they use different emotional and cognitive mechanisms and coping strategies. Characteristic peculiarities of each group are provided. To increase effectiveness of psychocorrection the author highlights 10 basic elements for accent attention. The suicide prevention specialist should detect and influence those ("accent approach") as part of the compulsory correction programme. "Accent approach" suggests compulsory evaluation of leading mechanisms of suicide dynamics, as well as actualization and/or recoding of factors that strengthen individual antisuicide protection. This approach is noted as not limiting the resources of the specialist and leaves him a right to choose priority direction in psychotherapy methods. It is concluded that knowing the peculiarities of dynamics of suicide behavior, specific psychologically important elements of suicide kinesis would allow to run more differentiated and effective individual psychocorrection, which is really important for suicide prevention.
Key words: suicide, suicide behavior, suicide kinesis, psychotherapy, psychological help, 'accent approach' in psychotherapy
УДК: 616.62
СУИЦИДЫ СРЕДИ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ, ОБВИНЯЕМЫХ И ОСУЖДЁННЫХ: АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР
М.П. Чернышкова, Н.А. Цветкова, Л.П. Лобачева, М.Г. Дебольский, Д.Е. Дикопольцев
ФКУ «НИИ Федеральной службы исполнения наказаний» России, г. Москва, Россия ФГБОУ ВО «Российский государственный социальный университет», г. Москва, Россия
Контактная информация:
Чернышкова Марина Павловна - полковник внутренней службы. Место работы и должность: заместитель начальника Центра исследования проблем исполнения уголовных наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы ФКУ «НИИ Федеральной службы исполнения наказаний» России. Адрес: 119991, г. Москва, ГСП-1, ул. Житная, д. 14. Электронный адрес: mblack_shkaf@mail. т
Цветкова Надежда Александровна - доктор психологических наук, доцент. Место работы и должность: профессор кафедры социальной, общей и клинической психологии ФГБОУ ВО «Российский государственный социальный университет». Адрес: 129226, г. Москва, ул. В. Пика, д. 4; ведущий научный сотрудник Центра исследования проблем исполнения уголовных наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы ФКУ «НИИ Федеральной службы исполнения наказаний» России. Телефон: (916) 106-80-64, электронный адрес: [email protected]
Лобачева Людмила Петровна - майор внутренней службы. Место работы и должность: научный сотрудник Центра исследования проблем исполнения уголовных наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы ФКУ «НИИ Федеральной службы исполнения наказаний» России. Адрес: 119991, г. Москва, ГСП-1, ул. Житная, д. 14. Электронный адрес: [email protected]
Дебольский Михаил Георгиевич - кандидат психологических наук, доцент. Место работы и должность: профессор кафедры юридической психологии и права Московского городского психолого-педагогического университета, ведущий научный сотрудник Центра исследования проблем исполнения уголовных наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы ФКУ «НИИ Федеральной службы исполнения наказаний» России. Адрес: 119991, г. Москва, ГСП-1, Ул. Сухаревская, 29. Электронный адрес: [email protected]
Дикопольцев Дмитрий Евгеньевич - кандидат психологических наук, майор внутренней службы. Место работы и должность: ведущий научный сотрудник Центра исследования проблем исполнения уголовных наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы ФКУ «НИИ Федеральной службы исполнения наказаний» России. Адрес: 119991, г. Москва, ГСП-1, ул. Житная, д. 14. Электронный адрес: [email protected]
В статье анализируются состояние, динамика и факторы суицидов в уголовно-исполнительной системе России среди подозреваемых, обвиняемых и осуждённых. Показано, что за 5 лет (2012-2016 гг.) процент снижения самоубийств от их общего числа составил 17,2%, а уровень суицидов в расчёте на 1 тыс. чел. за этот период снизился с 0,65 в 2012 г. и 0,66 - в 2013 г. до 0,55 в 2016 г. Наибольший уровень суицидов наблюдается в тюрьмах и СИЗО. Даны обобщенные характеристики суицидентов, покончивших с жизнью в 2016 г., избрав для этого два способа: механическая асфиксия (92,3%) и нанесение себе порезов на теле (7,7%). Большинство
суицидентов (79,3%) были осуждены, подозревались или обвинялись за особо тяжкие (49,2%) и тяжкие (30,1%) преступления. Отмечается, что им были свойственны: эмоциональная нестабильность, напряжённость (66%); вспыльчивость, импульсивность (40%); избирательность в контактах, замкнутость, холодность в общении, осторожность, недоверчивость, скрытность, подозрительность (26%); чувствительность к критике, тревожность, ощущение бесперспективности и собственной ненужности, пессимизм (24%); раздражительность и агрессивность, сочетающиеся с неуверенностью в себе и низкой самооценкой (22%). Названы мотивы совершения самоубийств в 2016 г.: утрата смысла жизни (35%); конфликты или разрыв отношений со значимыми людьми (23%); неадекватное состояние психического или физического здоровья (12%); длительность наказания (11%); чувство вины (8%); конфликт с другими осуждёнными (4%); потребность привлечь внимание путём демонстративно-шантажного поведения (3%). Выделены факторы риска суицида в СИЗО: неопределённость ситуации; авторитарная среда; потеря контроля над событиями собственной жизни; лишение контактов с близкими и дефицит социально-психологической поддержки; чувство стыда за содеянное и страх перед лишением свободы; антигуманные аспекты заключения под стражу в СИЗО, а также факторы, добавляющиеся к ним со временем пребывания в СИЗО: знакомство с материалами уголовного дела, предъявление обвинения, приближение даты суда или вынесение приговора и после осуждения, изоляция от общества и размещение в замкнутой среде, режим, игнорирующий индивидуальность, приучающий к подчинению, и обусловливающий снижение самостоятельности; резкое ограничение возможностей в удовлетворении потребностей; изменение привычного стереотипа жизни; постоянное общение с ограниченным кругом лиц и криминогенным контингентом; принудительное вхождение в однополые социальные группы и т.д. Обращается внимание на то, что риск суицида возрастает, если подозреваемый, обвиняемый или осуждённый злоупотреблял алкоголем или употреблял наркотики, в прошлом совершал парасуицид и/или страдает психическим расстройством. Авторами показан ряд недостатков служебной деятельности, способствовавших совершению суицидов. Сделан вывод о том, что для сохранения тенденции на ежегодное снижение уровня суицидов необходимо усилить деятельность сотрудников по ряду направлений, разработать и внедрить в учреждения уголовно-исполнительной системы социально-психологическую модель профилактики суицида.
Ключевые слова: уголовно-исполнительная система, подозреваемые, обвиняемые, осужденные, суициды, профилактика
Суицид - «сознательное, намеренное и быстрое лишение себя жизни» [1] является одной из актуальных проблем деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы России (далее - УИС) [2-11 и др.]. Статус подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, ситуация следственного изолятора (далее - СИЗО) и сопряженные с нахождением в ней факторы являются мощным стрессом, разрушающим психику человека, в отношении которого возбуждено уголовное дело.
В условиях пенитенциарного учреждения к стресс-факторам, приводящим к потере личностных ресурсов и адаптивности, относятся: изоляция от общества и размещение в замкнутой среде; наличие определённого режима (действие которого нивелирует индивидуальность личности, приучает к подчинению, снижает уровень самостоятельности); резкое ограничение возможностей в удовлетворении потребностей; изменение привычного стереотипа жизни; постоянное общение с ограниченным кругом лиц и криминогенным контингентом; принудительное вхождение в однополые социальные группы и т.д. [2-11].
Установлено, что суициду в ходе следствия способствуют: 1) неопределенность ситуации; 2) авторитарная среда; 3) потеря контроля над событиями собственной жизни; 3)
лишение контактов с близкими и дефицит социально-психологической поддержки; 4) чувство стыда за содеянное и страх перед лишением свободы; 5) антигуманные аспекты заключения под стражу в СИЗО. Со временем к этому перечню факторов добавляется знакомство с материалами уголовного дела, предъявление обвинения, приближение даты суда или вынесение приговора. Риск суицида возрастает, если подследственный злоупотреблял алкоголем или употреблял наркотики, в прошлом совершал парасуицид и/или страдает психическим расстройством [2-5].
Проведенные в США исследования показали зависимость частоты суицидов в местах лишения свободы (далее - МЛС) от типа исправительного учреждения, строгости режима (чем он строже, тем чаще происходят самоубийства) и условий содержания осужденных. При этом их чаще совершают заключённые, совершившие преступления против личности, а не против собственности; в общих камерах преобладают парасуициды, в одиночных - самоповешение. Как правило, больше половины самоубийц в МЛС не подают сигналов о намерении убить себя, не оставляют записок, не находятся в состоянии депрессии. И в целом уровень аутоагрессивного поведения в тюрьмах в 3-11 раз выше, чем на свободе [6].
Таблица 1
Динамика суицидов среди подозреваемых, обвиняемых и осужденных, содержащихся в учреждениях УИС
Год Общее число суицидов Динамика суицидов по сравнению с АШД Число суицидов в учреждениях УИС в год Уровень суицидов на 1 тыс. чел.
СИЗО Исправительные колонии (ИК) Воспитательные колонии (ВК) Тюрьмы Больницы
2012 466 (22,5%) + 56 (+ 12%) 149 (32,0%) 305 (65,5%) 0 (0,0%) 6 (1,3%) 6 (1,3%) 0,65
2013 454 (21,9%) - 12 (- 0,6%) 171 (37,7%) 271 (59,7%) 2 (0,5%) 3 (0,7%) 7 (1,5%) 0,66
2014 396 (19,1%) - 58 (- 2,8%) 121 (30,6%) 267 (67,4%) 0 (0,0%) 4 (1,0%) 4 (1,0%) 0,59
2015 398 (19,2%) + 2 (+ 0,1%) 133 (33,4%) 253 (63,6%) 0 (0,0%) 2 (0,5%) 10 (2,5%) 0,61
2016 355 (17,2%) - 43 (- 2,0%) 130 (36,6%) 216 (60,9%) 0 (0,0%) 3 (0,8%) 6 (1,7%) 0,55
2012-16 2069 (100%)
Нередко конечной целью суицидальных действий подозреваемых, обвиняемых и осуждённых может быть не уход из жизни, а вторичная выгода. Так человек пытается добиться особых условий содержания или признания его психически невменяемым [2-4, 7, 12].
Цель данного исследования - анализ состояния, динамики и факторов суицидов в уголовно-исполнительной системе Российской Федерации среди подозреваемых, обвиняемых и осуждённых.
Материал и методы: подвергнуты разностороннему анализу следующие документы: 1) данные Росстата; 2) отчеты психологических служб УИС по форме ПС-1; 3) сведения из информационных карт по форме Ос. Сцд; 4) акты служебных проверок по фактам суицида; 5) материалы инспекторских и контрольных проверок.
Результаты и обсуждение.
Анализ динамики суицидов в учреждениях УИС России в Российской Федерации за последние 5 лет указывает на снижение к 2016 г. его уровня до 17,2% (от общего числа самоубийств за период с 2012 по 2016 гг.).
Таблица 1 отражает в целом позитивную тенденцию в общей картине суицидов, несмотря на возросший уровень криминализации и делинквентности лиц, поступающих в учреждения УИС, что, отчасти, можно объяснить декриминализацией ряда статей УК РФ.
В ходе аналитической работы установлено , что в 2016 г. подозреваемыми, обвиняемыми и осуждёнными, содержащимися в СИЗО и исправительных учреждениях УИС (ИК,
ВК, тюрьмах и больницах), было совершено 355 суицидов, что на 10,8% меньше, чем в 2015 г. (398 случаев). При этом уровень суицидов (здесь и далее - в расчете на 1 тысячу человек) снизился с 0,61 до 0,55. Стоит пояснить, что постепенное снижение уровня суицидов в учреждениях УИС согласуется с аналогичной общероссийской тенденцией, наблюдаемой на протяжении 14 лет и указывающей на постепенное сокращение количества самоубийств в масштабах страны. В МЛС данный факт может объясняться повышением эффективности превентивных мер.
Сравнительный анализ статистики суицидов, совершенных в учреждениях УИС в 2016 г., показал, что в исправительных колониях (ИК) было допущено 60,9% от общего количества суицидов 2016 г. - это на 2,7% меньше, чем в аналогичный период прошлого года (далее - АППГ). В то же время доля самоубийств в СИЗО увеличилась до 36,6% (прирост составил 3,2%) (см. табл. 1).
Анализ картины суицидов в УИС в 20152016 гг. путём определения их уровня в расчёте на 1000 человек показал, что, несмотря на большее количество самоубийств, приходящихся в 2016 г. на ИК, уровень суицидов в них намного ниже - 0,41, чем в СИЗО - 1,17 (табл. 2). Данная тенденция соответствует общемировой практике, о которой речь шла выше (арест, судебное разбирательство, неопределенность наказания, а также камерное содержание подозреваемых и обвиняемых оказывают более сильное психологическое воздействие на человека, чем содержание в ИК).
Таблица 2
Показатели уровня суицидов в учреждениях УИС в 2015-2016 гг. в расчете на 1 тыс. человек
Год Число суицидов в учреждениях УИС Уровень
СИЗО Исправительные колонии (ИК) Воспитательные колонии (ВК) Тюрьмы Больницы суицидов на 1 тыс. чел.
2015 1,15 0,48 0 1,08 1,00 0,61
2016 1,17 0,41 0 1,41 0,57 0,55
В больницах в 2016 г. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года отмечено уменьшение числа суицидов на 0,8%, при этом уровень суицидов в них также снизился с 1,00 до 0,57. Как и в 2015 г., суицидов не было зарегистрировано в воспитательных колониях (ВК).
В 2016 г. тюрьмах было совершено 0,85% от общего числа самоубийств в учреждениях УИС. Причём здесь уровень суицидов оказался относительно самым высоким - 1,41 (в аналогичный период прошлого года - 1,08, то есть увеличился на 0,33).
В целом стоит отметить, что наибольший уровень суицидов в 2016 г., как и в аналогичном периоде прошлого года, наблюдался в тюрьмах и СИЗО, осуществляющих покамер-ное содержание. Это означает, что необходимость усиления профилактики самоубийств в данных видах учреждений возрастает.
Основным способом самоубийства в местах заключения является самоповешение (удушение) как наиболее доступный. Второе место занимает нанесение самоповреждений (чаще «вскрытие вен»), сопровождающихся кровопотерей. Падение с высоты как способ суицида не получило широкое распространение в местах лишения свободы в связи с особенностями их архитектуры (высота зданий 2-3 этажа).
Таблица 3
Суициды среди подозреваемых, обвиняемых и осужденных, содержащихся в учреждениях УИС, состоящих на профилактическом учете по разным основаниям
Год Всего суицидов в учреждениях УИС Количество суицидентов, состоявших на учёте
п %
2012 466 134 28,8
2013 454 139 30,6
2014 396 115 29,0
2015 398 117 29,4
2016 355 127 35,8
В 2016 г. из 355 подозреваемых, обвиняемых и осуждённых, совершивших суицид, на учете у психолога состояло 30,1%, а на профилактическом учёте (по разным основаниям) -35,8%, что на 6,4% больше, чем в аналогичном периоде прошлого года (29,4%) и предыдущие годы (табл. 3).
В соответствии с Концепцией развития УИС до 2020 г., одним из приоритетных направлений работы с осужденными является оказание им адресной социальной и психологической помощи. В связи с этим значительно активизировалась психодиагностическая работа, в результате чего большее количество осуждённых оказывается на профилактическом учете.
В 7% случаев суицид был совершён в первые часы пребывания в СИЗО, когда психодиагностическое обследование вновь прибывших заключённых под стражу ещё не было проведено, а значит, не были приняты меры, помогающие отдельным из них совладать со стрессом, вызванным теми факторами, которые были отмечены выше. В настоящее время на начальном этапе пребывания подозреваемых и обвиняемых в следственном изоляторе проводится только первичная экспресс-диагностика, позволяющая выявить лиц, нуждающихся в экстренной психологической помощи, а постановка на профилактический учёт осуществляется после более глубокой диагностики.
Анализ заключений служебных пров е р о к показал, что основными недостатками служебной деятельности, способствовавшими совершению суицидов являются: 1) ненадлежащий надзор за подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными (94%), в том числе неэффективно проводимая обысковая работа, допустившая наличие у них запрещенных предметов (12%); отсутствие видеонаблюдения либо проблемы в его работе (12%); нарушение порядка вывода данных лиц из камер (7%); 2) недостаточная воспитательная и профилактическая работа среди подозреваемых, обвиняемых и осужденных (77%); 3) ненадлежащее психологическое сопровождение лиц, склон-
ных к суициду и членовредительству (49%); 4) недостаточная информированность сотрудников учреждений УИС о наличии конфликтных взаимоотношений или трудных жизненных ситуаций у подозреваемых, обвиняемых и осужденных (47%); 5) невыполнение сотрудниками учреждений УИС рекомендаций психолога (6%).
Выборочный анализ данных, содержащихся в информационных картах по форме Ос. Сцд (специальная информационная карточка, которая заполняется при оформлении факта попытки суицида), с их последующей математико-статистической обработкой (корреляционный анализ по Пирсону) позволил составить уголовно-правовые, уголовно-исправительные, социально-демографические и социально-психологические характеристики суицидентов, а также выявить закономерности, значимые для профилактики суицидов в УИС.
Так, уголовно-правовые характеристики суицидентов 2016 г. свидетельствуют о том, что из всех встреченных у них составов преступлений самыми представленными оказались преступления против собственности (ст.ст. 158, 159, 161, 162, 166, 167 УК РФ), на долю которых приходится 28,9%. Значительное количество среди суицидентов лиц, совершивших преступления против собственности, объясняется тем, что в общей массе осужденных данная категория является наиболее многочисленной. Таким осужденным обычно назначают небольшие или умеренно длительные сроки наказания за совершение преступлений, в том числе небольшой и средней тяжести (например, ст. 158 УК РФ), и, поэтому они не часто попадают в поле зрения сотрудников учреждений. Они редко признают вину и не стремятся её загладить перед потерпевшими, не испытывают чувства раскаяния и порой даже оправдывают свои преступные действия. При этом сами оказываются не способными пережить чувство рухнувшей надежды (фрустрацию), выдержать стресс, связанный с утратой доминирования в окружающей среде с помощью признаков материального благополучия, которое у них было на свободе; переживают зависимое поведение как угрозу утраты собственной индивидуальности.
За преступлениями против собственности следуют:
- преступления против жизни и здоровья (ст.ст. 105, 111, 112, 115, 119 УК РФ) - 24,1%. У данной категории преступников преобладают такие свойства, как ярко выраженный эгоцентризм, враждебность к окружающим лю-
дям, агрессивность, повышенная склонность к риску, высокая чувствительность к обидам. Они некритичны к своим поступкам и не склонны к сопереживанию. Они быстро пресыщаются однообразием, стремятся к постоянной внешней стимуляции, оказывают сильное противодействие внешнему давлению, опираясь лишь на собственное мнение. Их высказывания и действия импульсивны, и часто опережают планомерность и продуманность поступков. В ряде случаев совершение преступления с особой жестокостью вызывает у самих преступников чувства вины, позора, состояние депрессии и стремление покончить с собой;
- преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности (ст.ст. 131, 132, 135 УК РФ) - 10,8%. Лица, их совершившие, являются наиболее уязвимых категорий осужденных в плане суицидального поведения. Они совершают суицид не только потому, что у них возникает чувство вины за совершенное преступление. Под влиянием тюремной субкультуры такие осужденные испытывают на себе угрозы, пренебрежение, опасаются сексуального насилия как мести, подвергаются притеснению со стороны криминально зараженных осуждённых, то есть приверженцев криминальной субкультуры. Им не всегда обеспечиваются безопасные условия содержания, они находятся в состоянии пенитенциарного стресса, им не оказывается нужная психологическая помощь, что связано, в основном, с нежеланием самих осужденных обращаться за помощью к психологам;
- преступления против здоровья населения и общественной нравственности (ст.ст. 228, 228.1, 232 УК РФ) - 7,4%. Лица, совершившие их, чаще всего характеризуются употреблением наркотических веществ в немедицинских целях и наличием наркотической зависимости. Невозможность удовлетворить тягу к наркотику провоцирует суицидальную попытку.
В числе упомянутых групп преступлений наиболее распространёнными среди суициден-тов статьями УК РФ являются: ст. 105 («Убийство») - 14,5%; ст. 158 («Кража») - 12,5%; ст. 111 («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью») - 8,2%; ст. 162 («Разбой») - 7,1%; ст. 161 («Грабёж») - 5,7%; ст. 131 («Изнасилование») - 5,7%; ст. 228 («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств ...») - 5,7%.
Большинство суицидентов - 79,3% были осуждены, подозревались или обвинялись за особо тяжкие (49,2%) и тяжкие (30,1%) пре-
ступления, что характеризует их как наиболее криминогенную часть населения; остальные лица - за преступления небольшой (18,6%) и средней (2,1%) тяжести.
21,8% суицидентов осуждены на срок от 5 до 10 лет лишения свободы, 20% - более 10 лет лишения свободы, в числе которых 4% лиц осуждены на срок более чем на 15 лет. Приговор не был вынесен в отношении 32% подозреваемых и обвиняемых; 9% осуждено сроком до 5 лет, 4,2% - до 2 лет.
Более чувствительными к отмеченным выше факторам пенитенциарной системы, провоцирующим суициды, оказались: 1) впервые осужденные - 39,3%; 2) имеющие вторую судимость - 25,4%; 3) имеющие третью судимость - 13,5%. Осужденных, имеющих 4 и более судимостей, - 21,8%.
Из общего числа самоубийств, совершенных в исправительных колониях (60,8%), наибольшее количество пришлось на ИК строгого режима - 39,9%, остальные (16,2%) - на ИК общего режима; в колониях-поселениях (далее - КП) суициды совершили 4,7% осужденных. В СИЗО совершено 36,6%, в больницах и тюрьмах - 2,6% от общего числа суицидов. Установлено, что суицид в ИК чаще совершался лицами, не имеющими отца, не признающими свою вину в совершенном преступлении и не поддерживающими отношения с близкими, тогда как в колониях-поселениях -лицами, имеющими противоположные характеристики (из полных семей, поддерживающими отношения с близкими и признающими вину в совершенном преступлении).
Социально-демографические характеристики: наибольшее число суицидов приходится на возраст 21-30 лет - 38%; 31-40 лет - 29%; 41-50 лет - 18%. В других возрастах суициды реже (18-20 лет - 5%, 51-60 лет - 9%; более 60 лет - 1%). Наибольшее количество суициден-тов имели среднее профессиональное (33%) или основное общее (23%) образование, остальные лица - начальное (4,6%), неполное высшее, высшее (4,4%) или среднее общее (3%). Жильём были обеспечены 74% суици-дентов. 67% лиц данной категории были не женаты (не замужем), 13% находились в разводе, 20% - состояли в законном браке; 32% -имели детей. Таким образом, на основе представленных данных, можно заключить, что суициды в основном совершаются относительно социально-благополучными лицами (среднего - работоспособного возраста, имеющими жильё, образование), но не имеющими семьи.
Социально-психологические характеристики: 68% из них поддерживали социальные связи. При этом установлено, что более тесные отношения с близкими людьми достоверно чаще поддерживали осужденные-суициденты, отбывающие наказание в учреждениях строгого или особого видов режима, имеющие очередную судимость, большой срок наказания и в период, приближающийся к его окончанию (47,3%). Такие лица отличались наличием соматических заболеваний, совершали ранее суицидальные попытки, в том числе в местах лишения свободы, находились на учетах у психиатра и психолога. Из них каждый третий (32%) не имел семьи, детей, постоянного места жительства, образования и в целом отличался отсутствием социально полезных связей. Эти лица представляли собой группу наибольшего социального риска.
Состояние психического и физического здоровья: на учёте у психиатра состояло 25,4% подозреваемых, обвиняемых и осуждённых с диагнозами: наркомания (14%), алкоголизм (12,5%), слабоумие в форме дебильности, органическое поражение головного мозга, а также расстройства личности, наличие которых повышает риск аутоагрессивного поведения осуждённых [5]. Такие лица часто были неоднократно судимы. 35,2% лиц данной категории страдали соматическими заболеваниями разного генеза (туберкулез, ВИЧ-инфекция, гепатит В, С и др.; 2% - имели инвалидность). Более % суицидентов (27,5%) ранее демонстрировали аутоагрессивное поведение: не менее 1 суицидальной попытки в прошлом совершали 16,6% и неоднократно - 10,9%. Как правило, эти лица находились под наблюдением врача и психолога учреждения.
Сведения о вероисповедании лиц, совершивших самоубийство: 44,6% из них относились к религии нейтрально, 32,1% - исповедовали Православие и 11,9% - Ислам. При анализе отношения суицидентов к совершенному преступлению выявилась его достоверно значимая связь с религиозностью и долей отбытого наказания. Установлено, что свою вину, особенно с течением времени отбывания наказания, чаще признавали лица, обратившиеся к религии (44%). В общей сложности свою вину в совершённом преступлении признавали 64% суицидентов, 13% - только частично, 23% -полностью отрицали.
Психологические особенностей суицидентов: им свойственны: 1) эмоциональная нестабильность, напряженность (66%); 2) вспыльчивость, импульсивность (40%); 3) избиратель-
ность в контактах, замкнутость, холодность в общении, осторожность, недоверчивость, скрытность, подозрительность (26%); 4) тревожность, ощущение отсутствия будущего и собственной ненужности, пессимизм (24%); 5) раздражительность и агрессивность при неуверенности в себе и низкой самооценке - у 22%.
Анализ обстоятельств совершения суицида показал, что аутоагрессивные действия совершались на всех периодах отбывания наказания: 25,9% лиц совершили суицид, находясь в ожидании судебного решения; 19,2% - на первом году отбывания наказания. 27,5% суи-цидентов совершили аутоагрессивный акт, отбыв менее, а 18,7% - более половины срока. Стоит заметить, что суициденты, отбывшие более половины срока, как правило, хорошо адаптированы в МЛС, знают требования администрации и криминальной субкультуры, рассматривают своё пребывание в учреждении УИС как один из неизбежных этапов своей жизни. Их суицидальное поведение объясняется негативным восприятием однообразных условий отбывания наказания; ощущением отсутствия поддержки, психологической усталости, бессилия; растущим нежеланием находиться в изоляции; остроконфликтными взаимоотношениями с другими осуждёнными; наличием проблем, связанных с криминальной субкультурой, и непреодолимого желания избавиться от них даже путем ухода из жизни; виной перед близкими, которым они не могут оказать нужную помощь; разрушением социальных связей, осознанием бесперспективности и бессмысленности своего существования.
В 2016 г. 2% осужденных покончили с собой на последнем году отбывания наказания, что связано с высокой тревожностью, обусловленной скорым освобождением, страхом перед неизвестностью и отсутствием перспектив на свободе. Подобные случаи суицида характерны для лиц с длительными сроками отбывания наказания, у которых к концу срока социальные связи, как правило, были утрачены.
Анализ временных данных свидетельствует о том, что больше всего суицидов совершено весной - в марте и апреле 2016 г. (по 15%), а также в летние месяцы - в июне и августе (15% и 16% соответственно) и меньше всего - в осенне-зимний период: с сентября по январь (1,5% - 2,5%), что в целом отражает общие тенденции сезонности суицидальной активности.
Преимущественное число суицидальных действий (76%) совершено в дневное время - в уединенных местах, запираемых помещениях и
на производстве (0600-0700 ч. - 15%, 0 800-1200 ч. - 22%, 1300-1800 ч. - 27%, 1800-2 1 00 ч. - 12%), то есть в период наибольшей концентрации сотрудников учреждения; 24% - в ночное (22000500 часов).
Совершение суицида осуществлялось двумя способами: путём механической асфиксии (самый распространенный - 92,3%) и нанесения себе порезов на теле (7,7%). Самоповешение в условиях изоляции является наиболее доступным и эффективным способом совершения суицида, поскольку, как правило, заканчивается летальным исходом. К самоповешению чаще прибегали осуждённые, имеющие обоих живых родителей в отличие от лиц, совершающих суицид с кровопотерей. Самоубийство с применением колюще-режущих предметов в основном совершается при демонстративно-шантажном или аффективном поведении. При этом вероятность успеха суицидальной попытки невысока, поскольку в случае обнаружения суицидента ему будет оказана медицинская помощь.
По оценке психологов, мотивами совершения суицида являлись: 1) утрата смысла жизни, состояние фрустрации в связи с перспективой отбывания наказания - 35%; 2) конфликты с родными, развод или разрыв отношений с близкими людьми, утрата социально-значимых связей - 23%; 3) неадекватное состояние психического или физического здоровья (алкогольная, наркотическая зависимости; острый психоз; тяжелая болезнь и др.) - 12%; 4) длительный срок отбывания наказания - 11%; 5) чувство вины перед родственниками, осознание тяжести совершенного преступления - 8%; 6) конфликт с другими осужденными - 4%; 7) потребность привлечь внимание окружающих (демонстративно-шантажное поведение) - 3%. При этом, п.п. 1, 5 характерны в большей степени для СИЗО, п.п. 2, 3, 4 для осуждённых, содержащихся в исправительных учреждениях, а п.п. 6 и 7 распространены в равной степени как для СИЗО, так и в ИК.
Краткое заключение по результатам анализа проблемы суицида в УИС сводится к тому, что тенденция на снижение уровня самоубийств в МЛС может закрепиться. Однако для этого необходимо усилить деятельность сотрудников УИС по ряду направлений: 1) превенция суицидов, и, в первую очередь - в СИЗО и тюрьмах; 2) психодиагностическое обследование 100% лиц, поступающих в учреждения УИС, причём с обязательным составлением и внесением психологических характеристик в личные дела подозреваемых, обвиня-
емых и осуждённых. При этом наряду с применением формализованных методов экспресс-диагностики, предпочтение желательно отдавать персональной беседе с четко построенным интервью; 3) повышение психологической компетентности сотрудников УИС, непосредственно работающих с подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными: организация для них разноуровневых курсов повышения квалификации (например, в форме семинаров-практикумов «Интервенция, превенция и пост-венция суицидов в УИС» [10] и др.).
Напомним, что в целях профилактики самоубийств в мировой практике используются различные подходы: 1. Медицинская модель (рассматривает попытку суицида как крик о
Литература:
1. Шнейдман Э. Десять общих черт самоубийств и их значение для психотерапии // Хрестоматия по суицидологии. Киев: А.Л.Д., 1996. С. 177-182.
2. Дикопольцев Д.Е. О способах и причинах самоубийств осужденных в местах лишения свободы // Новая наука: современное состояние и пути развития. 2016. № 9. С. 84-85.
3. Ковалев О.Г., Тимонин Н.М. Психология суицидального поведения осужденных: монография. Владимир: Юрист, 2002. 103 с.
4. Сысоев А.М. Психология аутоагрессивного поведения осужденных и его предупреждение: Дис. ... канд. психол. наук. -Рязань, 2002. 220 с.
5. Чернышкова М.П. Расстройства личности осужденных исправительных учреждений как фактор риска аутоагрессивно-го поведения // Новая наука: Опыт, традиции, инновации. 2016. № 6-2 (89). С. 161-165.
6. Мамченко А.М., Цветкова Н.А. Научно-теоретические предпосылки социально-психологической профилактики суицида у подследственных, находящихся в СИЗО // Ученые записки РГСУ. 2016. Т. 15, № 2. С.71-79.
7. Дебольский М.Г., Матвеева И.А. Суицидальное поведение осужденных, подозреваемых и обвиняемых в местах лишения свободы [Электр. ресурс] // Психология и право. 2013. -№ 3. URL: http: //psyjournals.ru/psyandlaw/2013/n3/63783.shtml (дата обращения: 02.05.2017).
8. Кузнецов П.В. Мотивы и факторы антисуицидального барьера у мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора // Суицидология. 2014. Т.5, №4. С.58-65.
9. Кузнецов П.В. Суицидальные попытки следственно-арестованных мужчин: способы и средства // Тюменский медицинский журнал. 2013. Т. 15, № 3. - С. 30-32.
10. Цветкова Н.А., Колесникова Н.Е. Интервенция, поственция и превенция суицидальных состояний у взрослых. Псков: ПЮИ ФСИН России, 2011. - 116 с.
11. Узлов Н.Д. Приговоренные к жизни: самооценка агрессивности и чувства вины осужденными к пожизненным срокам лишения свободы // Суицидология. 2015. Т. 6, № 1 (18). С. 42-53.
12. Brown S., Day A. The role of loneliness in prison suicide prevention and management // J. Offender Rehabil. 2008. V.47, №4. Р.433-449.
помощи, и оказывает её методами медикаментозного лечения, консультирования, психотерапии). 2. Социологическая модель (ориентирована на выявление факторов и групп риска с целью адекватного контроля за суицидальными тенденциями). 3. Экологическая модель (исследуются связи суицидов с факторами внешнего окружения в конкретном социокультурном контексте; устанавливаются контроль и ограничения доступа к различным средствам и инструментам аутоагрессии). Однако, на наш взгляд, в УИС, начиная с СИЗО, требуется социально-психологическая модель профилактики суицида, берущая в расчёт условия формирования суицидального поведения и его мотивацию, которая находится в стадии разработки [6].
Reference:
1. Shnejdman Je. Desjat' obshhih chert samoubijstv i ih znachenie dlja psihoterapii // Hrestomatija po suicidologii. Kiev: A.L.D., 1996. S. 177-182. (In Russ)
2. Dikopol'cev D.E. O sposobah i prichinah samoubijstv osuzhdennyh v mestah lishenija svobody // Novaja nauka: sovremennoe sostojanie i puti razvitija. 2016. № 9. S. 84-85. (In Russ)
3. Kovalev O.G., Timonin N.M. Psihologija suicidal'nogo povedenija osuzhdennyh: monografija. Vladimir: Jurist, 2002. 103 s. (In Russ)
4. Sysoev A.M. Psihologija autoagressivnogo povedenija osuzhdennyh i ego preduprezhdenie: Dis. ... kand. psihol. nauk. - Rjazan', 2002. 220 s. (In Russ)
5. Chernyshkova M.P. Rasstrojstva lichnosti osuzhdennyh ispravitel'nyh uchrezhdenij kak faktor riska autoagressivnogo povedenija // Novaja nauka: Opyt, tradicii, innovacii. 2016. № 62 (89). S. 161-165. (In Russ)
6. Mamchenko A.M., Cvetkova N.A. Nauchno-teoreticheskie predposylki social'no-psihologicheskoj profilaktiki suicida u podsledstvennyh, nahodjashhihsja v SIZO // Uchenye zapiski RGSU. 2016. T. 15, № 2. S.71-79. (In Russ)
7. Debol'skij M.G., Matveeva I.A. Suicidal'noe povedenie osuzhdennyh, podozrevaemyh i obvinjaemyh v mestah lishenija svobody [Jelektr. resurs] // Psihologija i pravo. 2013. - № 3. URL: http: //psyjournals.ru/psyandlaw/2013/n3/63783.shtml (data obrashhenija: 02.05.2017). (In Russ)
8. Kuznetsov P.V. The motives and factors anticuicidal barrier men who committed suicide attempt in the pretrial detention centre // Suicidology. 2014. V. 5, № 4. P. 58-65. (In Russ)
9. Kuznetsov P.V. Suicide attempts of investigative-arrested men: ways and means // Tyumen Medical Journal. 2013. V. 15, № 3. Р. 30-32. (In Russ)
10. Cvetkova N.A., Kolesnikova N.E. Intervencija, postvencija i prevencija suicidal'nyh sostojanij u vzroslyh. Pskov: PJuI FSIN Rossii, 2011. - 116 s. (In Russ)
11. Uzlov N.D. Sentenced to life: self-assessment of aggression and sense of guilt of condemned to lifelong terms of imprisonment // Suicidology. - 2015. - Vol. 6, № 1 (18). - Р. 42-53. (In Russ)
12. Brown S., Day A. The role of loneliness in prison suicide prevention and management // J. Offender Rehabil. 2008. V.47, №. Р.433-449.
SUICIDES AMONG THE SUSPECTS, INDICTED AND CONVICTS: AN ANALYTICAL REVIEW
M.P. Chernyshkova, N.A. Tsvetkova, L.P. Lobacheva, M.G. Debolsky, D.E. Dikopoltsev
Scientific Research Institute of the Federal Service for the Execution of Punishments, Moscow, Russia Russian state social University, Moscow, Russia
Abstract:
The article analyzes the status, dynamics and factors of suicide in the penitentiary system of the Russian Federation among the suspects, accused and convicted persons. It is defined that for 5 years (2012-2016) reduction in suicides reached 17.2% of their total number, and the level of suicides per 1 thousand people for this period decreased from 0.65 in 2012 and 0.66 in 2013 to 0.55 in 2016; the highest level of suicides is observed in prisons and detention cen-
ters. We present generalized characteristics of suicide attempters who committed suicides in 2016 choosing two methods - mechanical asphyxia (92.3%) and body cuts (7.7%). The majority of suiciders (79.3%) were convicted, suspected or accused for the most serious (49.2%) and serious (30.1%) crimes. They were typified with emotional instability, tension (66%); irascibility, impulsiveness (40%); selectivity in contacts, aloofness, offishness, caution, distrust, suspicion (26%); sensitivity to criticism, anxiety, feeling of hopelessness and uselessness, pessimism (24%); irritability and aggressiveness combined with lack of confidence and low self esteem (22%). Among the named motives for suicide were: the loss of meaning of life (35%); conflict or breakup with significant people (23%); inadequate mental or physical health (12%); duration of punishment (11%); guilt (8%); conflict with other prisoners (4%); the need to attract attention by demonstrative-blackmailing behavior (3%). Risk factors of suicide in prison were determined as the uncertainty of the situation; authoritarian environment; the loss of control over life events; the denial of contact with family and the shortage of social and psychological support; the feeling of shame for their actions and fear of losing liberty; inhumane aspects of detention in etc. The following factors add up to them while in jail: acquaintance with the criminal case materials, the indictment, the approaching court date or sentencing after conviction, community isolation and placement in a closed environment; regime that ignores individuality, teaches to obey and lacks autonomy; abrupt limitation of opportunities to meet personal needs; changes in usual stereotype; communication with a limited circle of persons and the criminal environment; forced tenure into same-sex social groups, etc. Attention is drawn to the fact that the risk of suicide increases if the suspect, accused or convicted person abused alcohol or used drugs, made a suicide attempt in the past and/or suffers from a mental disorder. The authors reveal a number of drawbacks in service activities that contributed to the suicide completion. It is concluded that to preserve the trend in the annual decrease in suicide rates it is necessary to strengthen the activities of employees in a number of areas, to develop and introduce social-psychological model of suicide prevention in the penitentiary system.
Key words: penitentiary system; suspects, accused persons and convicted persons; suicides; prevention
УДК: 616.89-008
СУИЦИДЫ И СМЕРТНОСТЬ ОТ ТУБЕРКУЛЁЗА ДО И ПОСЛЕ РАСПАДА СССР: АНАЛИЗ НАЦИОНАЛЬНЫХ ТРЕНДОВ
Ю.Е. Разводовский, С.В. Кандрычын
УО «Гродненский государственный медицинский университет», г. Гродно, Республика Беларусь УЗ «Минская областная клиническая больница», пос. Лесной, Минский р-н, Республика Беларусь
Контактная информация:
Разводовский Юрий Евгеньевич - кандидат медицинских наук. Место работы и должность: старший научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории УО «Гродненский государственный медицинский университет». Адрес: Республика Беларусь, 230009, г. Гродно, ул. Горького, 80. Телефон: +375-152-70-18-84, электронный адрес: [email protected]
Кандрычын Сергей Вацлавович - кандидат социологических наук. Место работы и должность: врач-кардиолог УЗ «Минская Ордена трудового Красного знамени областная клиническая больница». Адрес: Республика Беларусь, 223340, Минский район, пос. Лесной, д. 40. Электронный адрес: [email protected]
Эпидемиологические параметры туберкулеза и самоубийств широко используются в качестве индикаторов социального неблагополучия. На сегодняшний день имеются теоретические основания, и накоплен достаточный объём эмпирического материала, позволяющий обсуждать существование зависимости между суицидами и туберкулёзом, как на индивидуальном, так и на популяционном уровне. Цель исследования: сравнительный анализ динамики уровня суицидов и уровня смертности от туберкулеза на территории бывшего СССР: в трёх восточнославянских (Россия, Украина, Беларусь) и трёх прибалтийских государствах (Литва, Латвия, Эстония) за период с 1981 по 2012 год. Результаты корреляционного анализа по Спирману говорят о существовании положительной, статистически значимой связи между трендами уровня суицидов и уровня смертности от туберкулеза в течение рассматриваемого периода в России (г=0,42; p<0,022), Беларуси (г=0,55; p<0,001), Литве (г=0,77; p<0,000), Латвии (г=0,88; p<0,000), Эстонии (г=0,85; p<0,000). В Украине эта связь также положительная, но статистически не значима (г=0,26; p<0,139). Согласно результатам корреляционного анализа, во всех странах существует тесная положительная связь между изучаемыми показателями в советский период. В постсоветский период эта связь сохранилась в странах Прибалтики, в то время как в восточнославянских государствах она исчезла. Выводы: в целом, представленные данные подтверждают гипотезу о том, что показатель смертности от туберкулёза и уровень смертности от самоубийств могут рассматриваться в качестве индикаторов психосоциального дистресса, проявления которого нарастали в условиях социально-экономического кризиса, вызванного распадом СССР.
Ключевые слова: смертность от туберкулёза, самоубийства, тренды, республики СССР, 1981-2012 годы
