CC BY
85
Молоев Д.Ж.,
адъюнкт Академии управления МВД России
СУДЕБНЫЙ КОНТРОЛЬ КАК ГАРАНТИЯ ЗАКОННОСТИ В ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
На исходе прошедшего века, с начала 90-х годов, на огромных пространствах Центральной и Восточной Европы и бывшего Союза ССР радикальным образом изменились парадигма социально-экономического развития, формы государственного устройства, появился ряд новых государств. Возникла принципиально новая для этих стран иерархия социальных ценностей, известная всему цивилизованному миру: 1) права и свободы человека; 2) гражданское общество и все присущие ему социальные институты; 3) правовое государство, основным назначением которого является признание, соблюдение и защита прав и свобод человека, обеспечение его свободного развития. Для этого создается механизм судебной защиты прав, свобод, интересов личности1.
Приведенные положения включены в ныне действующий Закон о Новой редакции Конституции Кыргызской Республики (далее КР), принятый на референдуме 21 октября 2007 года.
Всеобщей декларацией прав человека ООН от 10 декабря 1948 г. зафиксированы основные права и свободы человека, в том числе при уголовном преследовании. «Кыргызская Республика гарантирует судебную защиту всех свобод и прав своих граждан, которые устанавливаются настоящей Конституцией и законами», — гласит п. 5 ст. 21 Конституции КР.
Но реализация функций уголовного преследования, раскрытия преступления и изобличения виновного нередко требует ограничения прав и свобод человека и гражданина, предусмотренных Конституцией и процессуальным законом2, при этом правонарушения и ошибки, допускаемые дознавателем, органом дознания, следователем, прокурором, судом, наиболее существенным образом затрагивают права физических и юридических лиц, в том или ином качестве вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства3.
Как известно, органы внутренних дел, расследуя уголовные дела, непосредственно осуществляют оперативно-следственные мероприятия, которые
1 Вицин С.Е. Опыт судебной реформы в Российской Федерации // Процессуальный контроль в уголовном судопроизводстве Республики Казахстан: современные проблемы и перспективы развития. Материалы международной научно-практической конференции. Алматы, 5—6 декабря 2003 года. С. 40-41.
2 Лопаткина Н. Судебный контроль в ходе досудебного производства по уголовному делу // Законность. 2002. № 8.
3 Химичева О.В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М.: Юнити, 2004. С. 3.
тем или иным образом могут затронуть права и свободы человека и гражданина, на стадиях возбуждения уголовного дела и производства следствия, обобщенно именуемые в теории уголовно-процессуального права досудебными стадиями уголовного процесса. В то же время судебный контроль за процессуальной деятельностью органов внутренних дел, осуществляемый на досудебных стадиях, выступает в качестве важнейшего средства обеспечения законности на данном этапе расследования уголовных дел.
Как справедливо отмечает Л.Д. Кудинов: «С одной стороны, существенную роль в выполняемой следователем работе играет его субъективное внутреннее убеждение, требующее для своего обеспечения реальной процессуальной самостоятельности, с другой — следователь может ошибиться, и потому необходим механизм своевременного исправления выявляемых ошибок»1.
Судебный контроль на досудебных стадиях уголовного судопроизводства является важной гарантией реализации прав участников процесса и способом восстановления нарушенных прав2.
В юридической литературе по поводу того, является судебный контроль формой осуществления правосудия или же отдельной функцией судебной власти, высказано множество различных точек зрения.
Так, О.В. Химичева полагает, что «судебный контроль нельзя рассматривать в отрыве от понятия “судебная власть”. Судебная власть, как паритетная ветвь государственной власти, есть средство контроля за деятельностью всего государственного механизма. В контексте этой системы судебную власть характеризует не столько правосудие (в традиционном смысле), сколько юридическая возможность оказывать активное влияние на решения и действия законодательной и исполнительной властей, “уравновешивать” их». Далее она отмечает, что, исходя из этого, «судебный контроль на досудебных стадиях представляет собой, с одной стороны, самостоятельное направление реализации судебной власти, отличное от правосудия по уголовным делам, а с другой — самостоятельную уголовно-процессуальную функцию, осуществляемую на досудебном производстве»3.
В.Н. Галузо также указывает на самостоятельность функции судебного контроля4.
1 Кудинов Л.Д. Некоторые вопросы правовой регламентации взаимоотношений следователя, начальника следственного отдела и прокурора // Сборник научных трудов «Укрепление законности предварительного следствия в условиях перестройки». Волгоград, 1990. С. 84.
2 Дармаева В.Д. Следователь в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 79.
3 Химичева О.В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М.: Юнити, 2004. С. 27.
4 Галузо В.Н. Судебный контроль за законностью и обоснованностью содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых на стадии предварительного расследования. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 21.
Н.А. Лопаткина подчеркивает, что судебный контроль представляет собой одно из проявлений судебной защиты в уголовном процессе и не охватывается содержанием понятия правосудия по уголовным делам1.
Ряд авторов полагают, что судебный контроль представляет собой особую форму осуществления правосудия. В.М. Лебедев относит к правосудию, осуществляемому на стадии предварительного расследования, деятельность суда по рассмотрению жалоб на незаконность и необоснованность ареста и продление сроков содержания под стражей2. Автор обосновывает свою позицию тем, что на решение судьи, принятое по указанным вопросам, распространен кассационный порядок их пересмотра и, «кроме того, отнесение рассмотрения судом жалоб к виду правосудия позволяет обосновывать необходимость соблюдения при этом основных, присущих правосудию принципов, в том числе принципа справедливости»3. Видимо, следует согласиться с мнением В.А. Азарова и И.Ю. Таричко, считающим, что «данная аргументация кажется не до конца выдержанной уже только по тем основаниям, что, во-первых, принцип справедливости является общеправовым и не служит отличительным признаком исключительно правосудия, во-вторых, не все присущие правосудию принципы могут быть использованы при реализации функции судебного контроля. Так, например, рассмотрение судом материалов об ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также на неприкосновенность жилища зачастую исключает применение начал гласности и осуществляется без ведома лица, право которого подлежит ограничению»4.
Оригинальна позиция Н.Н. Ковтуна, который полагает, что в силу присущих судебному контролю правовых свойств и признаков он является самостоятельной, особой формой осуществления правосудия в сфере уголовного судопроизводства5.
А.В. Солодилов выделяет два критерия правосудия, наличествующих в институте судебного контроля, первый — наличие у конкретного вида
1 Лопаткина Н.А. Институт судебного контроля на досудебных стадиях уголовного процесса России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2002. С. 4, 9.
2 Лебедев В.М. Судебная защита свободы и личной неприкосновенности граждан на предварительном следствии. М., 2001. С. 8; Бозров В.М. Современные проблемы российского правосудия по уголовным делам в деятельности военных судов (вопросы теории и практики). Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1999. С. 9—32; Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. Н.Новгород: Нижегород. правовая академия, 2002. С. 24—44.
3 Лебедев В.М. Указ. соч. С. 8.
4 Азаров В.А., Таричко И.Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России. Омск, 2004. С. 129.
5 Ковтун Н.Н. Указ. соч. С. 27.
судебного контроля признаков особого производства (таковым является, по его мнению, осуществление судебной проверки законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей). Второй критерий, с точки зрения автора, — наличие конфликта. То есть в процессе реализации своих контрольных полномочий суд фактически разрешает конфликт, а не придает решениям органов предварительного расследования и прокурора законную силу, значит, речь может идти об осуществлении правосудия1. Оценивая данную мысль, следует согласиться с Н.Н. Ковтуном, считающим, что А.В. Солодилов не принимает во внимание то обстоятельство, что «правовым конфликтом следует признать и такой конфликт, в котором спор непосредственно связан с принудительно изменяющимися правовыми отношениями сторон, их юридически значимыми действиями или состояниями»2, — чем необоснованно сужает понятие правового конфликта.
В свою очередь, И.Л. Петрухин считает, что судебный контроль является составной частью или элементом правосудия. По его мнению, «правосудие — не только производство и вывод о виновности и ответственности, но и решение жизненно важных вопросов об аресте, обыске, применении других мер уголовно-процессуального принуждения. Сомнения возникают в связи с тем, что... судья рассматривает не все уголовное дело, а лишь отдельные его материалы (и то не всегда) и не разрешает дела полностью, а ограничивается выдачей санкций на проведение отдельных процессуальных действий, при том не в стадии судебного разбирательства, где он «хозяин» (dominus litis), а на предварительном следствии. И тем не менее судья в этой ситуации осуществляет деятельность, являющуюся элементом правосудия. Такого рода вопросы (о выемке, обыске, аресте и т.д.) судья или суд решают и в стадии судебного разбирательства, но тогда их отнесение к правосудию ни у кого не вызывает сомнения»3.
Изучение приведенных точек зрения побуждает поддержать позицию авторов, считающих функции правосудия и контроля судебной власти самостоятельными и взаимодополняющими.
Обратимся еще раз к аргументации В.А. Азарова и И.Ю. Таричко, которые выделяют два основных критерия разграничения этих функций. Во-первых, это решение вопроса о виновности и ответственности лица при вынесении акта правосудия. При разрешении же спора в порядке судебного контроля суд касается вопросов законности и обоснованности ограничения
1 Солодилов А.В. Судебный контроль в системе уголовного процесса России. Томск: Изд-во Томского ун-та систем управления и радиоэлектроники, 2000. С. 43—50.
2 Ковтун Н.Н. Указ. соч. С. 38-39.
3 Петрухин И.Л. Судебная власть: контроль за расследованием преступлений. М.: Проспект, 2008. С. 131.
прав граждан, допущенных органами предварительного расследования, или законности или обоснованности возможного ограничения таких прав. Во-вторых, по своей сути решение, принятое в порядке судебного контроля, несет некоторую вспомогательную нагрузку по отношению к его итоговому аналогу и определяет исход процессуальных вопросов предварительного расследования, которые не охватываются функцией правосудия в классическом ее понимании1.
Со своей стороны добавим, что для разрешения научного спора по данному вопросу следует подходить с точки зрения достижения конечных целей осуществления деятельности государственных органов власти, и смотреть через призму их социального и политического назначения. Законодательная, исполнительная и судебная власти, по сути, организованы для обеспечения, посредством выполнения своих функций и реализации полномочий, комфортного, безопасного, обеспеченного в материальном и социальном плане, защищенного от всяких проявлений нарушения прав общежития в обществе. Тем самым судебная власть, осуществляя взаимодополняющие функции правосудия и судебного контроля, преследует в конечном итоге эти вышеупомянутые цели.
Кыргызстан, следуя за развитием мировых тенденций, в последние годы предпринимал много прогрессивных шагов к демократизации общества, построению правового государства, созданию условий для успешного функционирования в стране институтов гражданского общества. Одним из таких шагов явилось изменение в уголовном процессе, передача полномочий прокуратуры по санкционированию таких мер пресечения, как домашний арест и заключение под стражу, суду (отражено в новой редакции Конституции КР, принятой 21 октября 2007 года, и в УПК КР посредством внесения изменений и дополнений от 25 июня 2007 года № 93).
Безусловно, из числа всех вторгаемых в сферу охраняемых Конституцией и законами КР прав и свобод граждан мер принуждения, самой строгой и нуждающейся в особом механизме обеспечения обоснованности ее применения является заключение под стражу.
Однако указанные законодательные изменения встретили в лице ученых не только сторонников, но и непримиримых противников уже на стадии подготовки соответствующих законопроектов. Так, А.К. Шагивалиев писал: «Переход полномочий по санкционированию ареста суду возможен, однако для этого необходимо создание ряда условий, которых сегодня нет. Соответственно, переход таких полномочий суду на современном этапе яв-
1 Азаров В.А., Таричко И.Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России. Омск, 2004. С. 136.
ляется «теоретической возможностью», которая может трансформироваться в практику лишь в отдаленном будущем»1.
Противником такого мнения А. Шагивалиева явился А. Воронцов, который полагает, что установление судебного контроля за применением ареста как меры пресечения и продлением его срока дает реальную возможность выявить и устранить следственные ошибки на ранних стадиях судопроизводства и позволит прокурорам сосредоточиться исключительно на надзорных функциях. Далее он отмечает, что «право на свободу и неприкосновенность личности относится к категориям неотъемлемых прав человека, ограничение которых государством допускается в особых случаях и только на основании конституционных законов. И процесс лишения человека свободы как вынужденная мера со стороны государства должен проходить в условиях открытости, прозрачности, состязательности и равноправия сторон, участвующих в этом процессе лиц, т.е. в суде»2.
Высказывались и весьма полярные взгляды о том, что «когда суд выдает санкцию на арест, он тем самым фактически признает человека виновным. Следовательно, когда в дальнейшем суд будет рассматривать это дело, судья уже не сможет вынести подсудимому оправдательный приговор. Ведь в таком случае судья фактически признает, что он был не прав, когда выдавал санкцию на арест обвиняемого. Получается, что еще на стадии предварительного следствия судьба человека будет решена», — считает Ж. Исмаилов3.
По этому поводу хотелось бы внести определенное пояснение. Согласно ст. 102 УПК КР основаниями применения меры пресечения является наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый или подсудимый скроется от следствия или суда либо воспрепятствует объективному ведению следствия и разбирательству дела в суде или будет продолжать заниматься преступной деятельностью, а также для обеспечения исполнения приговора следователь, прокурор и суд в пределах своих полномочий вправе применить к этому лицу одну из мер пресечения, предусмотренных ст. 101 УПК КР.
Но в данном случае речь идет о мерах пресечения на досудебных стадиях, и задача правильно оценить достаточность оснований стоит перед следственными органами, которые потом и будут представлять или органам прокуратуры для получения санкции на ту или иную меру пресечения (кроме домашнего ареста и заключения под стражу), или возбуждать ходатайство
1 Шагивалиев А.К. К вопросу об арестах граждан. Бишкек // Право и предпринимательство. № 2, май 2004 г.
2 Воронцов А. Передача функций по санкционированию ареста суду. Бишкек // Право и предпринимательство. 2004. № 1.
3 Исмаилов Ж. Выдавая санкцию на арест, суд фактически осуждает человека? Бишкек // Комсомольская правда, Кыргызстан. № 14, 31 января 2007 г.
перед судом для получения решения судьи об удовлетворении или неудовлетворении ходатайства. Такое положение никоим образом не может говорить об отправлении правосудия, тем более на досудебных стадиях.
«Прокурор, следователь и дознаватель наделены только обвинительной функцией, и поэтому своеобразным арбитром в разрешении процессуальных конфликтов между обвинением и защитой на предварительном следствии может быть только суд. И только в этом случае предварительное расследование станет состязательным1», — утверждают А.Н. Ахпанов и Г.Х. Насыров.
Уголовно-процессуальные отношения должны неизбежно признавать приоритет прав и свобод человека над государством и всяким проявлением произвола со стороны должностных лиц, производящих расследование по уголовным делам. Для обеспечения законности в процессуальной деятельности подразделений предварительного расследования ОВД, необходимо придерживаться принципа «habeas corpus act» (от лат. — буквально доставить тело) — право судьи принудить должностное лицо доставить задержанного, заключенного, обвиняемого для контроля за законностью произведенных процедур.
Сарыков К.Т.,
адъюнкт Академии управления МВД России
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ОРГАНОВ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ И ИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ ПЕРЕД НАСЕЛЕНИЕМ (ПО МАТЕРИАЛАМ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ)
Важнейшей формой ответственности органов местного самоуправления и их должностных лиц является ответственность перед населением. Исключительная важность и первоочередность закрепления в законодательстве норм, регулирующих ответственность органов и должностных лиц местного самоуправления перед населением, обусловлена сущностью местного самоуправления, представляющего собой форму осуществления народом своей власти2. С этой точки зрения именно народ правомочен рассматривать вопрос, связанный с дачей оценки деятельности органов местного самоуправления и их должностных лиц.
1 Ахпанов А.Н., Насыров Г.Х. Арест в качестве меры пресечения: проблемы судебного контроля и санкционирования. Алматы, 2005. С. 144.
2 Мокеев М.М. Конституционно-правовая ответственность органов и должностных лиц местного самоуправления. Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2003. С. 79. С. 208.
