CC BY
502
ПРАВОСУДИЕ И СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
Судебное толкование и судебное нормотворчество: проблемы соотношения
К. В. Ображиев
Одним из наиболее дискуссионных вопросов теоретического учения о формальных (юридических) источниках отечественного права является вопрос о возможности признания таковыми судебных решений, который, в свою очередь, выступает частью более общей проблемы допустимости судебного правотворчества в российской правовой системе. Если в советской правовой науке сама идея о возможности судебного правотворчества в условиях социалистической правовой системы находилась практически под полным запретом, то современный период развития юридической мысли, напротив, характеризуется повышенным вниманием к так называемому судейскому праву1. Однако приходится с сожалением констатировать, что, несмотря на обилие научной литературы, посвященной поиску ответа на вопрос о допустимости различных форм судебного правотворчества, рассматриваемая проблема
Ображиев Константин Викторович — доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического института Академии Генеральной прокуратуры РФ, кандидат юридических наук.
1 См., например: Верещагин А. Н. Судебное
правотворчество в России. Сравнительно-
правовые аспекты. М., 2004; Евстигнеева Г. Б.
Судебные решения как источник права: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007; Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2007; Он же. Судебная практика как источник права. М., 2000; и др.
весьма далека от своего окончательного решения. Более того, следует констатировать определенный застой в исследовании вопроса о возможности судебного правотворчества в современной России, который проявляется в том, что каждая из сторон дискуссии использует давно известные аргументы.
Действительно, если отвлечься от деталей, то сущность дискуссии относительно возможности признания решений высших судебных инстанций формальными источниками российского права в самом общем виде сводится к следующему. Сторонники этой идеи доказывают, что решения высших судебных инстанций не только имеют интерпретационный характер, но и устанавливают новые правовые нормы2. Их оппоненты, напротив, считают, что суд только толкует, разъясняет существующие правовые нормы и не может создавать новые нормы права, мотивируя свою позицию тем, что судебное правотворчество, во-первых, противоречит принципу разделения властей, а во-вторых,
2 См., например: Жуйков В. М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 78—90; Михалева Н. В. Судебная практика судов общей юрисдикции как источник права (роль судебных постановлений по конкретным делам и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в формировании и обеспечении единства судебной практики) // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 131—140.
несовместимо с принципом законности3. Аналогичные доводы «за» и «против» отнесения судебных решений к числу формальных источников права приводятся и представителями отраслевых юридических наук.
Представляется, что основной причиной столь принципиального расхождения в оценке содержания решений высших судебных инстанций является отсутствие необходимой ясности в вопросе о соотношении и критериях разграничения нормотворчества и официального толкования (разъяснения) правовых норм. В результате одни и те же положения, выработанные судом, расцениваются одними учеными как нормативные (со всеми вытекающими последствиями), а другими — как исключительно интерпретационные. Таким образом, именно разграничение правотворчества и официального толкования норм права является «основным камнем преткновения в вопросе об отнесении актов высших судебных инстанций к числу источников права»4. В связи с этим необходимо четко представлять соотношение интерпретационной и нор-мотворческой деятельности и установить пределы толкования.
Надо признать, что в юридической науке вопрос о разграничении официального толкования норм права и нор-мотворческой деятельности не получил однозначного решения. Действительно, с одной стороны, общепризнанным считается положение о том, что в ходе толкования (имеется в виду толкование-разъяснение) не должны создаваться новые правовые
3 См., например: Нерсесянц В. С. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 107—112; Петрушев В. А. Юридическая природа актов судебного толкования права // Академический юридический журнал. 2000. № 1. С. 54.
4 Бибик О. Н. Источники уголовного права Российской Федерации: Дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2005. С. 139.
нормы5. С другой стороны, в юридической литературе отчетливо прослеживается тенденция к расширительному пониманию толкования норм права, которое наделяется функциями «компенсации технических неясностей, неточностей и восполнения пробелов правовых норм», «правокор-ректирующей» и «правосозидатель-ной» функциями6; признается вполне допустимым и объективно обусловленным так называемое коррекцион-ное (исправляющее) толкование правовых норм, которое позволяет изменять содержание правовой нормы без изменения текста закона7. Кроме того, в теории права и отраслевых юридических науках широко употребляется термин «нормативное толкование», который сам по себе подразумевает некий синтез понятий «толкование» и «нормотворчество»8. При столь широком подходе границы между официальным толкованием правовых норм и правотворчеством практически стираются, в результате чего все попытки разрешить спор о содержании решений высших судебных инстанций и возможности их признания формальными источниками права заранее обречены на неудачу. Между тем смешение официального толкования правовых норм и правотворчества
5 См.: Пиголкин А. С. Толкование норм права и правотворчество: проблемы соотношения / / Закон: создание и толкование. М., 1998. С. 69; Черданцев А. Ф. Толкование советского права (теория и практика). М., 1979. С. 29.
6 См., например: Гаврилов Д. А. Правоприменительное толкование: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2000. С. 5—6; Ма-нукян А. Г. Толкование норм права: виды, система, пределы действия: Дис. . канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 17.
7 См., например: Манукян А. Г. Указ. соч. С. 20, 110—118.
8 Как указывает В. В. Лазарев, нормативным является толкование, «результаты которого распространяются на неопределенный круг лиц и случаев, т. е. такое толкование, которое подобно норме права имеет общий характер
(общее действие)» (Лазарев В. В. Применение
советского права. Казань, 1972. С. 97).
является неоправданным, так как, несмотря на некоторую расплывчатость и известную условность границ между ними, критерии их разграничения все же существуют9.
Полагаем, что в основу разграничения интерпретационных и нормативных судебных актов должны быть положены два взаимосвязанных критерия.
Первым из них является юридическая сила положений, содержащихся в судебном решении. Атрибутивным признаком нормативных актов является их общеобязательный характер10, тогда как интерпретационные акты вполне могут иметь рекомендательный характер и (или) индивидуальное значение. Следовательно, если судебное решение не имеет общеобязательного характера, то признать его нормативным не представляется возможным.
Вместе с тем очевидно, что для разграничения правотворческих и интерпретационных судебных решений критерия общеобязательности недостаточно, поскольку общеобязательное значение могут иметь и акты судебного толкования. Таким значением, в частности, обладают решения Конституционного Суда РФ, в которых дается толкование Конституции РФ. В силу прямого указания ст. 106 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» толкование Конституции РФ, данное Конституционным Судом РФ, является официальным и обязательным для всех представительных, испол-
9 Среди немногочисленных исследований, в которых предпринимается попытка разграничить интерпретационную и нормотвор-ческую деятельность, следует особо выделить работу А. В. Мадьяровой «Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования». (СПб., 2002).
10 См.: Николаев О. В. Проблема нормативности актов в российском уголовном законодательстве // Юрист. 2002. № 11. С. 13—14.
нительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений.
В связи с этим при решении вопроса о юридической природе конкретного судебного акта необходимо учитывать его содержание, оценивать его на предмет нормативной новизны, которая выступает в качестве второго критерия разграничения интерпретационных и нормативных судебных актов.
Толкование правовой нормы предполагает уяснение, раскрытие ее смысла, а результатом толкования являются новые знания о норме права, причем такие, которые с необходимостью следуют из толкуемого законодательного предписания11. Иными словами, вывод о смысле нормы, полученный в результате ее толкования, должен быть единственно возможным. Следовательно, «пределом толкования является последнее значение, утверждение, которое мы с однозначностью (логической необходимостью) можем вывести из существующей системы норм» (так называемое золотое правило толкования)12. И если грамматический, систематический, исторический и иные известные способы (приемы) толкования не позволяют дать однозначный и единственно возможный ответ о смысле правовой нормы, то возможности толкования исчерпаны. Таким образом, содержание интерпретационных актов ограничивается теми разъяснениями, которые выводятся из существующих правовых норм посредством грамматического, систематического и исторического анализа. Будучи выведенными из толкуемых законодательных предписаний, такие разъяснения углубляют знания о правовых нормах, однако не привносят в них
11 См.: Черданцев А. Ф. Вопросы толкования советского права. Свердловск, 1972. С. 42—43.
12 Мадьярова А. В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. С. 54.
нормативной новизны, т. е. не создают новых нормативных предписаний. В связи с этим А. Ф. Черданцев подчеркивает, что при выведении одних норм из других как акте интерпретации важно, чтобы выводимая норма логически следовала из толкуемой нормы, так как в противном случае интерпретация превращается в пра-вотворчество13. Изложенные представления о пределах толкования не оставляют сомнения в том, что установление обязательных для последующего исполнения правовых положений, не выводимых из существующих законодательных предписаний, не может считаться толкованием правовых норм, а представляет собой не что иное, как создание новых нормативных предписаний, т. е. правотворческую деятельность.
Предложенные критерии разграничения официального толкования правовых норм и правотворческой деятельности позволяют сделать ряд прикладных выводов, имеющих принципиальное значение для решения вопроса о возможности признания судебных решений юридическими источниками российского права.
1. Поскольку пределы интерпретационной деятельности ограничены выработкой положений, которые с необходимостью выводятся из существующих законодательных предписаний и разъясняют смысл последних, следует признать, что восполнение и преодоление пробелов (неполноты) в законе выходит за рамки толкования. Не вдаваясь в дискуссию относительно определения и разновидностей пробела в законе, отметим, что большинство авторов понимают под ним полное либо частичное отсутствие правовых норм, необходимых для регулирования общественных отношений, объективно требующих правового воздействия14. Следова-
13 См.: Черданцев А. Ф. Вопросы толкования советского права. С. 42—43.
14 См., например: Лазарев В. В. Указ. соч.
С. 117; Сырых В. М. Теория государства и права. М., 1998. С. 265.
тельно, при наличии пробела в законе (полного или частичного) толкование становится объективно невозможным, поскольку, как точно отметил В. Н. Кудрявцев применительно к толкованию уголовно-правовых норм, «смысл нормы не существует помимо закона: он всегда воплощен в совокупности признаков уголовно-правовой нормы (системы норм)»15. Пробел, обнаруженный в законе, необходимо либо преодолеть путем аналогии закона или аналогии права, либо восполнить посредством формулирования новой правовой нормы. Если в первом случае имеет место разовое правоприменительное заполнение пробела, осуществляемое заново всякий раз, когда правоприменитель сталкивается с отсутствием необходимого законодательного предписания, то установление общеобязательных положений, компенсирующих пробел в законе, всегда представляет собой нор-мотворческую деятельность. А значит, выработанные судом общеобязательные положения, которые применяются для регулирования общественных отношений при наличии пробелов в законе, имеют нормативный характер, даже если они сформулированы в виде толкования.
2. Если известные способы (приемы) толкования не дают однозначного ответа о смысле правовой нормы, которая допускает два или более одинаково возможных варианта ее понимания и применения, возможности толкования исчерпаны. Преодоление возникшей смысловой неопределенности нормы возможно только путем выбора одного из альтернативных вариантов ее значения, который лежит уже за пределами толкования. Как справедливо отмечает А. В. Мадьярова, «выбор одного из нескольких возможных истолкований нормы права есть. правораз-вивающее, нормативно-преобразовательное решение, связанное с выбором одного из нескольких закон-
15 Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999. С. 88.
ных вариантов правового регулирования». И далее: «Выбор одного из таких смыслов (альтернативно возможных смыслов правовой нормы. — К. О.) представляет собой моделирование желаемого правового решения, а не раскрытие смысла нормы»16. Это означает, что общеобязательное решение суда высшей инстанции, в котором преодолевается смысловая неопределенность закона, т. е. предписывается один из нескольких одинаково возможных вариантов понимания правовой нормы, имеет нормативную природу.
3. Следуя «золотому правилу толкования», необходимо различать официальную интерпретацию правовых норм и их конкретизацию. Если результатом официальной интерпретации правовых норм являются положения, с необходимостью выводимые из законодательных предписаний путем их грамматического, систематического, исторического анализа, то конкретизация предполагает «нормотворческое развитие закона»17, «процесс правотворчества, который направлен на углубление общего содержания нормы права на основе внесения новых элементов в правовое регулирование соответствующих общественных отношений»18, «динамический правотворческий процесс детализации, уточнения, движения правотворческих органов от абстрактного к «богатому конкретному» в нормативном правовом регулировании»19. В процессе конкретизации правовых норм устанавливаются новые юридически обязательные положе-
16 Мадьярова А. В. Указ. соч. С. 55—56.
17 Ткачева С. Г. Конкретизация закона и его судебное толкование: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 1973. С. 5.
18 Ткешелиадзе Г. Т. Судебная практика и уголовный закон. Тбилиси, 1975. С. 35.
19 Ершов В. В. Актуальные спорные пробле-
мы фундаментальной и прикладной теории
права // Судебное правоприменение: про-
блемы теории и практики / Ред. В. М. Сырых. М., 2007. С. 24—25.
ния, которые детализируют, развивают содержание существующих законодательных предписаний, т. е., иными словами, формулируются вторичные нормы права. При этом конкретизирующие предписания создаются в рамках и на основании существующих первичных норм, однако не выводятся из них с логической необходимостью, как это имеет место при толковании, а вносят новые элементы в правовое регулирование, т. е. обладают нормативной новизной20. Вместе с тем подзаконный, производный характер конкретизирующих правовых предписаний нисколько не умаляет, а тем более не исключает их нормативности, как полагают отдельные авторы21, поскольку в общей теории права под правовыми нормами понимаются не только первичные, но и производные от них вторичные нормы, конкретизирующие и развивающие положения исходных норм22. В противном случае нам бы пришлось отказать в нормативном статусе не только всем подзаконным нормативным правовым актам, но и федеральным законам, так как и они в известном смысле являются вторичными, производными по отношению к Конституции РФ.
20 См.: Мадьярова А. В. Указ. соч. С. 50.
21 См., например: Венгеров А. Б., Кузнецов И. Н. Судебная практика и законодательная инициатива Верховного Суда СССР и Верховных Судов союзных республик // Судебная практика в советской правовой системе. М., 1975. С. 84; Пиголкин А. С. Толкование нормативных актов в СССР. М., 1962. С. 100—107.
22 «Первичные, или исходные, нормы устанавливают общие начала правового регулирования, его главные отправные основы, правила, первоначально регламентирующие определенные отношения, не обращаясь непосредственно к каким-либо иным правилам. . Вторичные нормы являются производными от первичных, поскольку они развивают и конкретизируют первичные нормы» (Сурилов А. В. Теория государства и права. Киев; Одесса, 1989. С. 351—352).
Таким образом, в отличие от толкования конкретизация правовых норм имеет нормативную природу, поскольку конкретизирующие предписания не выводятся из существующих норм права, а создаются на их основе и в соответствии с ними. Если толкование — это средство познания права, то конкретизация представляет собой не что иное, как подзаконное нормотворчество, средство создания вторичных правовых норм. Исходя из этого необходимо признать, что установленные в судебных решениях общеобязательные положения, которые не выводятся из закона, а конкретизируют существующие правовые нормы и обладают нормативной новизной, имеют правотворческий характер.
Предложенный подход к разграничению интерпретационной и нормот-ворческой деятельности создает теоретическую базу для научно обоснованного и непредвзятого решения вопроса о возможности признания судебных решений формальными источниками российского права. Ответ на этот вопрос должен зависеть не от субъективных предпочтений того или иного исследователя, а от того, обладают ли судебные решения общеобязательным и нормативным значением.
Библиографический список
Бибик О. Н. Источники уголовного права Российской Федерации: Дис. . канд. юрид. наук. Омск, 2005.
Венгеров А. Б., Кузнецов И. Н. Судебная практика и законодательная инициатива Верховного Суда СССР и Верховных Судов союзных республик // Судебная практика в советской правовой системе. М., 1975.
Верещагин А. Н. Судебное правотворчество в России. Сравнительно-правовые аспекты. М., 2004.
Гаврилов Д. А. Правоприменительное толкование: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 2000.
Евстигнеева Г. Б. Судебные решения как источник права: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
Ершов В. В. Актуальные спорные проблемы фундаментальной и прикладной теории права // Судебное правоприменение: проб-
лемы теории и практики / Ред. В. М. Сырых. М., 2007.
Жуйков В. М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 2000.
Закон. Создание и толкование. М., 1998.
Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999.
Лазарев В. В. Применение советского права. Казань, 1972.
Мадьярова А. В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. СПб., 2002.
Манукян А. Г. Толкование норм права: виды, система, пределы действия: Дис. . канд. юрид. наук. СПб., 2006.
Марченко М. Н. Судебная практика как источник права. М., 2000.
Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2007.
Михалева Н. В. Судебная практика судов общей юрисдикции как источник права (роль судебных постановлений по конкретным делам и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в формировании и обеспечении единства судебной практики) // Судебная практика как источник права. М., 2000.
Нерсесянц В. С. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. М., 2000.
Николаев О. В. Проблема нормативности актов в российском уголовном законодательстве // Юрист. 2002. № 11.
Петрушев В. А. Юридическая природа актов судебного толкования права // Академический юридический журнал. 2000. № 1.
Пиголкин А. С. Толкование норм права и правотворчество: проблемы соотношения // Закон: создание и толкование. М., 1998.
Пиголкин А. С. Толкование нормативных актов в СССР. М., 1962.
Сурилов А. В. Теория государства и права. Киев; Одесса, 1989.
Сырых В. М. Теория государства и права. М., 1998.
Ткачева С. Г. Конкретизация закона и его судебное толкование: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 1973.
Ткешелиадзе Г. Т. Судебная практика и уголовный закон. Тбилиси, 1975.
Черданцев А. Ф. Вопросы толкования советского права. Свердловск, 1972.
Черданцев А. Ф. Толкование советского права (теория и практика). М., 1979.
